«Подожди, – прервал видение Поляков. – Ты ведь со мной сейчас общаешься и я не испытываю ни малейшей боли. Что не так с теми людьми?»
«Общение идёт через твоего попутчика, – пояснил Ит-тра. – Иначе поток моего сознания выжжет твой неподготовленный разум и твоё тело опустеет… К тому же твоя биоструктура уже подверглась изменениям…»
Сознание комиссара вновь захлестнул тёплый поток и он увидел взметнувшийся в тёмные небеса яркий протуберанец. Затем ещё один и ещё. По всей тёмной поверхности прокатилась серия извержений и хлынувшие из недр потоки плазмы слились в бурные реки, затопив всё вокруг. Звезда стала похожа на пушистый оранжевый шар. Но такое её состояние было недолгим – вещество резко сжалось и произошёл взрыв. В системе бета пять зажглась сверхновая.
Тёплый поток схлынул и комиссар вновь увидел тёмный мир звезды бета пять и светящееся веретенообразное тело Ит-тра перед собой.
«Что стало с людьми?» – лицо комиссара было мрачно.
«Они не погибли при запуске нового цикла, – мысль Ит-тра была наполнена грустью. – Их убили люди с изображением животного с вытянутой мордой и висячими ушами…»
«Изображением собаки, – догадался комиссар. – За что?»
«По нашим предположениям, – Ит-тра не был уверен в своём ответе, – это как-то связано с вопросами этики и морали их общества…»
«Понятно, – усмехнулся комиссар. – Всё как обычно – на самые опасные работы привезли преступников – история повторяется…»
«История идёт циклично», – подал голос, молчавший всё это время, Терафим.
«Он отведёт тебя, – произнёс Ит-тра. – Он знает…»
Плазменное веретено стало удаляться и вскоре комиссар остался один. В кармане лежал небольшой цилиндр и нужно было его всего лишь доставить по назначению. Поляков усмехнулся:
«Ну вот, к работе детектива, ещё и работа мальчика на побегушках прибавилась»,
«Я бы поблагодарил Ит-тра, за снятие нейронной надсети порабощения, – подмигнул ему Терафим. – Достойная оплата за небольшую услугу».
«Тебя, вот, забыл спросить, – скривился комиссар. – Всё время молчал, а я должен был смотреть очень познавательное кино про звезды».
«О, мой ворчливый босс вернулся, – заулыбался Теф. – Уже можно открывать переход?»
«Погоди, – в голове комиссара возникла мысль. – Ты можешь меня перенести на базу к людям с головой собаки на шевроне?»
«Наиболее подходящим под образ… – Терафим задумался. – Хм… Гончие EISA».
«Это кто такие?» – на лице Полякова заиграла хищная улыбка.
«Бывшие сотрудники репрессивных структур, вступившие в частную охранную организацию».
«Продажные полицейские, – хищная улыбка превратилась в презрительную гримасу. – Твари и негодяи… Открывай переход!»
Терафим хотел возразить, но почувствовал растущую внутри комиссара волну гнева и спешно нащупал в ткани мироздания нужную точку.
Группа из пяти геологоразведовательных кораблей возвращалась на планету Тесс в системе Лаланда. Пятёрка стремительных, с рублеными формами, хорошо вооружённых космических судов. На каждом – в красном круге чёрный профиль головы собаки с разинутой пастью – «гончие EISA». Выследить, схватить и уничтожить, в любой звёздной системе преступнику не будет пощады и спасения – было их девизом.
Руководители Агентства Разведки и Безопасности Земли – в английской транскрипции EISA, справедливо решили, что таланты пилотов боевых космических кораблей, недавно уволенных из состава флота, можно использовать с пользой. Через всемирное правительство была проведена поправка к «Закону об обороне и поддержанию порядка в колониях». В ней регламентировалась деятельность частных охранных структур, что были востребованы поселениями разведчиков и геологов во всех новоприобретённых звёздных системах. Пилоты служили поддержкой геологических экспедиций и защитой от назойливых контрабандистов, некоторые из которых не брезговали заниматься откровенным вымогательством. В лице бывших военных EISA получила полную монополию на оказание правоохранительных услуг, доходы от которых регулярно поступали на непубличные правительственные счета.
С началом эры добычи активного гелия из недр потухших звёзд возникла деликатная проблема в американской добывающей монополии, на решение которой у всемирного правительства не было выработано единого мнения. Если в компаниях «Соларпром» из России и «Аарра» с Ближнего Востока гелиодобытчики работали по контракту, обеспечивающему им уровень дохода выше среднего, то в «Гелиос Ресорсес» команды набирали из осужденных за тяжкие криминальные и этические преступления. И после окончания вахты они должны были вернуться домой. Здесь и возникла та неразрешимая проблема – ни одна колония или штат не желали выдавать разрешение на поселение бывшим антисоциальным элементам. Мотающиеся без дела, дома и моральных принципов, брошенные всеми люди стали сбиваться в шайки и заниматься контрабандой товаров в колонии, часто совмещаемой с рэкетом и пиратством. И когда на станции «Гелиос 58» произошёл первый ничем немотивированный бунт, то решение в компании приняли мгновенно – ради сохранения ценного ресурса и оборудования в EISA был направлен экстренный запрос на оказание правоохранительных услуг. Экспедиция на звезду бета пять отбыла в тот же день и, как это было потом отражено в рапорте, урегулировала возникшие проблемы.
Получив разрешение от диспетчерской службы, корабли погасили скорость и, мягко коснувшись своими шасси поверхности планеты, сели на посадочной площадке. Вечер обещал приятные развлечения и отдых в местном увеселительном заведении, расположенном на территории базы и предназначенном исключительно для сотрудников компании. Пилоты оставили свои облачения в арсенале и переоделись в простые серые комбинезоны компании. Единственное, что выделяло их среди техников – было изображение золотой звёздочки над головой гончей на вышитом логотипе. Всем им за свою жизнь довелось побывать в экстремальных ситуациях, многие уже теряли своих боевых товарищей и друзей и, будучи людьми с закалённой волей и нервами, первый удар землетрясения просто пропустили. Вечер в компании обворожительных андроидов обещал незабываемые эмоции и отвлекаться на такую ерунду, как сейсмическая активность изведанной вдоль и поперёк планеты, они не желали.
В приподнятом настроении пилоты вошли в приветливо распахнутые двери увеселительного центра, что был возведён из металлопласта и усилен гравитационным стабилизатором. Как обычно, пококетничали с девушками-андроидами на регистратуре и разбрелись по выбранным номерам, чтобы в два часа ночи собраться всем вместе в небольшом зале, поднять бокалы с экзотическими напитками, насладиться пением и танцевальной программой. После нескольких часов, проведённых в приватных комнатах, разгорячённые выпивкой и вниманием девушек-андроидов, они явились в пурпурный зал и устроились на подушках в обнимку со жрицами любви. Ведущий уже объявил первый номер, едва одетая певица-андроид уже появилась на сцене, собираясь взять первые ноты, уже были обращены на неё все взгляды и внимание, как грозная стихия напомнила о себе ещё раз… И на этот раз не оставила шансов никому. Вокруг здания по поверхности разошлась сеть мелких трещин. Грунт под фундаментом осыпался в образовавшиеся полости и здание увеселительного центра на несколько секунд зависло в воздухе. Гравистабилизатор взвыл. Пилоты мгновенно протрезвели, но было уже поздно. Здание провалилось на несколько километров вглубь планеты, чтобы тут же быть поглощённым верхним слоем жидкой мантии и оказаться погребённым под слоем обвалившегося грунта. Посадочная площадка не пострадала, все корабли остались стоять на своих местах. Землетрясение было зафиксировано на сейсмической станции планеты и явилось самым разрушительным локальным проявлением подземной стихии за всю историю наблюдения.
По итогам расследования увеселительные заведения в колониях были закрыты, а всем пилотам запретили одновременно собираться в одном месте. Дело закрыли, списав всё произошедшее на природную стихию.
Комиссар стоял на поверхности пустынной планеты без названия в системе Лаланда.
«Может я ошибся? – Терафим закусил губу и изобразил сомнение. – И они здесь не появятся?»
«Что это ты вдруг так засомневался? – усмехнулся Поляков. – Думаешь я не прав?»
Его правая рука была направлена на бурую поверхность, по которой тонкими змейками текли песочные струи, гонимые движением разреженных атмосферных масс. Две едва заметные переливающиеся нити рекомбинаторного луча от квантового генератора впились в почву и ушли в глубины планеты.
«Босс, меня больше заботит этическая сторона дела, – задумчиво произнёс Терафим. – А что, если они хорошие люди?»
«Хорошие люди не исполняют преступные приказы», – отрезал Поляков.
Квантовый луч погас, а комиссар вытащил из кармана пластинку из золотого топаза:
«В другом инварианте у этой планеты есть растительность… Очень интересно…»
«Так иногда бывает, – согласился Терафим. – Но всё-таки, босс, а вдруг их заставили?»
«Слушай, – Поляков убрал пластинку в карман, – если они хорошие люди, то здесь их не будет! Как нам говорил пастор в церкви – на всё есть божья воля!»
«Не понимаю, что имел в виду пастор, – улыбнулся Терафим, – но если он говорил об определённом резонансе между различными энергоинформационными структурами, то тут я, пожалуй, соглашусь».
«Вот и хорошо, – усмехнулся комиссар. – Давай навестим Неда Порста – он мне чай обещал…»
Комиссар нащупал в правом кармане своей куртки небольшой цилиндрик из тёмного металла. Прямо перед ним задрожал воздух и потёк серый клубящийся туман.
Глава 17
«Теф, ты случайно не считаешь, что мы в очередной раз зависли в переходе? – комиссар находился посреди бесконечной тьмы и ждал, когда его напарник найдёт точку выхода. – Обычно всё происходит быстрее. Что опять не так?»
Полякова беспокоило не столько пребывание в полной неподвижности посреди пространства без единого лучика света, сколь вновь появившееся ощущение пронзающего со всех сторон взгляда. То, что за ним наблюдают его не пугало, обычно он понимал откуда идёт этот поток внимания, а здесь… Здесь на него смотрело всё пространство сразу. И когда он подумал об этом, то где-то на грани восприятия уловил лёгкий смешок, который точно не принадлежал Терафиму.
«Теф! – начал закипать комиссар. – Ну что ты там возишься?! Сколько ещё ждать?!»
«Прости, босс, – наконец откликнулся Терафим. – Что-то постоянно сбивает точку выхода».
«Делай что хочешь, но побыстрей! – полная беспомощность перед вниманием со стороны темноты нуль-перехода раздражала Полякова. – Ну, как ты там обычно говоришь – слушаюсь босс!»
Терафим помнил, что он нашёл точку входа в нуль-переход и определил точку выхода в мире аморфов. Всё было хорошо до той минуты, пока они не очутились в месте, где сходились все пространства и времена, где меняли свои физические параметры на противоположные и устремлялись из бесконечности в анти-бесконечность. Теф знал о присутствии здесь стража пространств, но тот всего лишь наблюдал и не вмешивался ни во что, по непонятной причине раздражая своим бездействием и изучающим взглядом ставшего вдруг чувствительным не в меру комиссара. Терафим попробовал в очередной раз нащупать точку выхода, которую он запомнил после нападения робота аморфов, но его снова ждала неудача – параметры гравитационных составляющих входили в резонанс с его торсионным полем, начиналось развёртывание выхода из перехода, затем неожиданно колебания несколько раз подряд меняли фазу и их выбрасывало в точку ноль-равновесия, где их поджидал кто-то ещё. И этот кто-то по своим полям сознания очень походил на балгра – Теф даже ощущал запах серы и железа.
«Ещё немного и я начну ругаться как комиссар», – грустно подумал Терафим.
«Надеюсь, что нет, – раздался голос. – Могу помочь, друг».
«Я знаю тебя, – Теф был рад, что страж пространств обратил на него внимание. – Закон и предел!»
«Для друзей, – улыбнулся страж. – Я – возможное!»
«Что я делаю не так? – Теф решил побыстрее закончить с приветствиями и получить ответ на волнующий его вопрос. – Как обычно нахожу резонанс и произвожу развёртывание гравитационной и временных составляющих…»
«Всё правильно, – подтвердил страж и перешёл на мыслешёпот. – Тебе активно мешают…»
«Уже заметил, – вздохнул Терафим. – Не знаю, что с этим делать…»
«Давай подождём и посмотрим, – предложил страж. – Думаю, что последствия этого вмешательства мне удастся устранить».
Комиссар не слышал этого разговора и продолжал висеть в темноте, ожидая разрешения внезапно возникшей проблемы. Взгляд со всех сторон ослаб и почти не чувствовался, оставаясь где-то за границей восприятия. Он достал из кармана пластинку из золотого топаза и посмотрел через неё на тёмную бесконечность. Когда он увидел его перед собой, то чуть не выронил из рук инвариантный резонатор из тончайшего слоя минерала. Перед ним в тёмном пространстве стоял огромного роста демон прямиком из оккультных книг – на голове его было множество косичек, на груди он носил кирасу, а на плечах красовались наплечники с шипами, меч со смотрящими во все стороны четырьмя черепами на рукояти довершал облачение. Демон стоял, непонятным образом находя опору в бескрайней пустоте, смотрел на него и улыбался.
«Теф! Ты это видишь?! – мыслеголос Полякова задрожал от ударившего в кровь адреналина. – Где ты там потерялся?!»
Терафим слышал мыслекрик комиссара, но ожидал дальнейших действий балгра. Балгр деловито и не торопясь поднёс свою лапу к правому карману куртки Полякова. Ткань кармана разошлась в стороны и балгр, скривив свою пасть в улыбке, схватил фрактальный дестабилизатор. Повертел его в лапах, перекинул из правой в левую и обратно, как будто примерялся к весу и размеру металлического цилиндра, а затем неспеша вернул на место. Ткань кармана сошлась, а Терафим почувствовал, что влияющее на гравиструны мешающее излучение исчезло.
«Заметил?» – поинтересовался страж у Терафима.
«Он подменил его, – понял Теф. – Но для чего?»
«Прости, друг, – улыбнулся страж, – но ответ на этот вопрос мы узнаем немного позже… И не беспокойся о последствиях – конструкторы всё просчитали заранее».
Теф настроил резонанс точки выхода в мир аморфов, уже готовясь переместиться туда, но ему захотелось продолжить общение со стражем – когда он ещё сможет поговорить с тем, кто может помочь ему найти себя или хотя бы указать путь. Страж пространства понял его и словно похлопал по плечу подбадривая:
«Иди, друг. Я буду присматривать за тобой… И за ним тоже».
Теф почувствовал, как точка пересечения пространства и времени мира аморфов стремительно приблизилась и они попали под воздействие реальности отринутых идей.
Выход из перехода открылся в том же месте, куда комиссара из лазурной цитадели гелан утащил робот аморфов. Его до сих пор никто не убрал и он стоял около белой стены, заросший плющом и ставший своеобразной цветочной клумбой – в его голове, свободной от модифицированного протобиома, благоухали ярко-синие фрезии.
«Этот хлам оказался более полезным после выключения, – усмехнулся Поляков. – Как тебе, Теф?»
«Босс истинный цветочный гурман и ценитель прекрасного», – елейным голосом залепетал Теф.
«Теф, прекрати! – скривился комиссар. – Твой мелкий подхалимаж надоедает».
«Моя задача создавать боссу хорошее настроение и уберегать его от вспышек ярости».
«Что ты всё время беспокоишься обо мне? – с прищуром посмотрел на своё правое плечо Поляков. – Твоя задача – открыл переход – закрыл переход, создал защитное поле – убрал защитное поле… Разве не так?»
«Если примитивно, то – так, – согласился Терафим. – Но как я найду себя…»
«Если у меня нет ни ручек, ни ножек, бла-бла-бла, – комиссар всё не мог успокоиться – Терафим не сообщил ему о наличии демона в переходе и это его задело. – Почему ты умолчал об этом страшилище? Он меня рассматривал и изучал, а ты ничего не говорил – так члены одной команды не поступают!»
«Босс, – голос Тефа стал уверенным и холодным. – Во-первых, он нам никогда не мешал, а, во-вторых, он называл меня другом…»
«Так… – комиссар немного опешил от такой самоуверенности Терафима. – Если вдруг тебя кто-то назовёт другом, а потом попытается убить, то я очень бы хотел на это посмотреть».
«Босс, – улыбнулся Теф, – в этом мире никто не может скрыть своих намерений и мыслей, а вот использовать иллюзию очень даже».
«Что ты имеешь в виду? – комиссар прекрасно понял намёк. – Ну-ка рассказывай!»
«Босс, пока ты висел неподвижно в нуль-переходе к тебе в карман лазил балгр», – поделился виденным Терафим.
«Подожди, – Поляков похлопал себя по карману. – Дестабилизатор на месте, карман цел».
«Да, – кивнул Терафим. – Вот это-то и странно – сам видел, как ткань кармана расходилась в стороны».
«Значит балгры владеют технологиями гелан, – задумчиво произнёс комиссар. – Очень любопытно…»
Комиссар на всякий случай вытащил цилиндр из тёмного металла и внимательно его рассмотрел. Металл стенок был абсолютно гладким, на нём не было ни царапин, ни выщербин, впадинка под большой палец, тоже выглядела нетронутой. Поляков повертел его, хмыкнул и вернул обратно в карман. И тут он обратил внимание, что из кирпичной кладки стены кто-то вынул по одному кирпичику через равное расстояние, сделав своеобразные смотровые окошки. Комиссар подошёл ближе и заглянул в одно из них, но ничего интересного не увидел – зелень настолько буйно разрослась за стеной, что даже если там и было нечто необычное, то оно было надёжно укрыто от постороннего взгляда. Поляков недовольно сжал губы и пошёл вдоль стены по направлению к широкой улице, что должна была вывести его к церкви.
Церковь была на месте и в ней по-прежнему было прохладно. И тихо. Комиссар сначала даже не понял, что его так насторожило, а когда понял, то поделился этой мыслью с Терафимом:
«Ты не находишь, что здесь что-то изменилось?»
«Ну, да – стало тихо, – Теф слышал мысли комиссара, но делал вид, что догадался сам. – Может певцы ушли обедать».
«Теф, ты же знаешь, что это не так, – комиссар не оценил шутку Терафима. – Может они знают, для чего мы здесь?»
– Конечно знаем, – раздался за спиной голос Неда Порста. – И мы будем против разрушения нашего мира.
Комиссар не заметил, в какой момент времени в церкви появился гостеприимный хозяин квартиры и был готов поклясться, что когда он заходил, то никого рядом и внутри не было. Он непроизвольно прикоснулся к закреплённому на поясе дефазировщику, что не ускользнуло от взгляда Неда.
– Надо поговорить, – улыбнулся Нед и показал на деревянную скамью. – Присаживайся.
Комиссар сел на некотором удалении от Неда, чем вызвал очередную его улыбку, и опёрся на правую руку так, чтобы излучатели генератора квантового поля смотрели прямо на добродушного толстячка.
– Говори, – взгляд комиссара стал внимательно-холодным, – но особо ни на что не рассчитывай.
– Хорошо, – Нед продолжил улыбаться. – Приведу тебе доводы, почему ты не должен делать того, о чём тебя попросили…
Комиссар может и предложил бы Тефу последить за этим самоуверенным обитателем квартиры на шестом этаже, но опасался, что Нед услышит его мысли и тогда он лишится последнего туза в рукаве.
– …Этот мир является хранилищем каждого отброшенного варианта развития не только всех существ во вселенной, но и тупиковых инвариантов, – Нед начал словно заправский лектор перед большой аудиторией. – Он очень важен для развития, поскольку в нём скоплена вся потенциальная энергия, необходимая для строительства и творения…
– Уже это слышал, – перебил его комиссар. – Что с аргументами?
– Хорошо, – кивнул Нед. – Аргумент первый – перевод огромного количества энергии в динамическую фазу разрушит инвариантную структуру вселенной и ввергнет её в хаос…
– Допустим, – комиссар поудобней пристроил правую руку на колене. – Что ещё?
– Аргумент второй, – Нед заметил движение руки и глаза его перестали лучиться добротой. – Никто во вселенной не справится с таким потоком и всё будет напрасно.
– Скучно… – комиссар сделал вид, что зевнул. – Есть ещё что?
– Вижу, – глаза Неда поменяли цвет с голубого на серый и в них появился холод. – Ты всё-таки собираешься сделать то, для чего явился сюда незваным гостем. Хорошо… У меня есть предложение – я тебе покажу место, что готов потерять. Сделай там то, что решил и все останутся довольны – мы сохраним наш мир, а твои творцы получат столь необходимый им строительный ресурс. По рукам?
Нед протянул ему свою пухлую ладонь с короткими пальчиками и гладкими ухоженными ногтями. Комиссар посмотрел на Неда и протянул ему правую руку в ответ, рассчитывая, что тому придётся встать и подойди, но тот даже не шевельнулся, как оказался на скамейке рядом с Поляковым и крепко пожал ему руку.
– Вот и прекрасно, – улыбнулся он. – Вот и договорились.
Скамья исчезла из-под комиссара. Стены церкви превратились в пыль и были унесены внезапно подувшим ветром. Поляков обнаружил себя стоящим на свекольном поле, всё ещё пожимающим руку Неду Порсту.
– Интересные фокусы, – скривился комиссар. – Но могли просто пройтись пешком.
– Так быстрей, – произнёс Нед, – а чай стынет.
Нед отпустил руку комиссара и исчез. Поляков остался стоять один посреди уходящего за горизонт и исчезающего в белёсой дымке свекольного поля. Вдалеке шумела дорога и виднелись дома. Окно на шестом этаже было закрыто, а сам дом уже не выглядел празднично и ярко. Сквозь далёкий шум машин, до комиссара донеслись детские голоса. Он обернулся и увидел девочку в лёгком платьице в синий горошек и мальчика в светлой майке, суконной кепке и синих штанах. Они шли взявшись за руки в сторону комиссара и улыбались. Комиссар вытащил из кармана цилиндр из тёмного металла и прикусил губу. Ему отчего-то разом всё опротивело и он захотел упасть прямо посреди нагретого солнцем поля, и не идти никуда, смотреть в чистое голубое небо, слушать детские голоса и смех, и смотреть на их лица… Мальчик был похож на него, а девочка – вылитая Дженни…
– Стоп, – комиссар потряс головой, – Это всё наваждение. Проклятый Нед!
Дети засмеялись.
– Наваждение, – повторил комиссар, кусая губы, – наваждение.
Смех и голоса звучали уже совсем близко и комиссар разобрал слова:
– Папа обещал нас свозить в Сан-Симеоне и показать Ла Куэста Эскантада, – говорила девочка.
– Лазурный замок, – восхитился мальчик, – а потом в парк развлечений в Анахайме…
– Наваждение,.. – по подбородку комиссара скатилась капля крови и сорвавшись упала в чёрную разогретую землю.
– Наши папа и мама самые лучшие в мире, – радостно сказала девочка.
– Жаль, что нас скоро не станет, – серьёзно произнёс мальчик. – Папа собирается нас убить.
– Наш папа не может этого сделать, – уверенно сказала девочка. – Он любит нас.
Дети остановились в двух шагах от Полякова и смотрели ему прямо в глаза. На их лицах были улыбки, а в глазах светилась радость. Комиссар не мог отвести от них взгляд – это было то самое счастье, о котором они мечтали вместе с Дженни. Дети поняли его мысли и протянули к нему руки. Комиссар протянул свои руки в ответ и почувствовал в правой ладони тяжесть металлического цилиндра.
– Наваждение, – скрипнул он зубами и коснулся большим пальцем впадинки на холодном металле.
Дети закричали от боли и упали на землю. Их лица посерели, а одежда истлела и обратилась в прах вместе с их телами. Лес на дальнем конце поля пожелтел, осыпался и обратился в пыль. Зелёные кусты свеклы пожухли, опали и смешались с чёрной землёй, что стремительно теряла цвет и превращалась в серую пыль. Небеса утратили голубой оттенок и обернулись белой хмарью. Пыль поднялась в небеса и смешалась с белой непроглядной пеленой. Комиссар перестал что-либо видеть и слышать. Он пошёл наугад в том направлении, где, как он помнил, должна была быть дорога и стоять дом, в одной из квартир которого жил Нед Порст. Но чем дольше шёл комиссар в этой хмари, тем больше он тонул в серой пыли и тем больше запутывался, терял направление и всё меньше понимал, где он находится. Пыль уже доходила ему до колен и передвигать ноги становилось всё тяжелее и тяжелее. Он начал уставать.
«Теф! – позвал он своего помощника. – Где ты потерялся?»
Сделав ещё пару шагов, он остановился и прислушался. Было абсолютно тихо, даже обычный белый шум не звучал в его ушах. И самое неприятное – он не ощущал присутствие мягкого тёплого комочка над правым плечом.
– Проклятие, Теф! – в сердцах сказал Поляков. – Сейчас, когда ты очень нужен, ты исчезаешь! Как не вовремя!
Комиссар стиснул зубы, его губы стали похоже на тонкую ниточку, а в глазах появился упрямый блеск. Белая хмарь становилась плотнее, серая пыль кружила в ней словно пепел, раздуваемый ветром, а он шёл вперёд в направлении дороги с машинами и людьми, к дому, где жил Нед. Казалось, вот ещё чуть-чуть и он выйдет из этой белой пелены и увидит дорогу и дома, но видения, что посещали его в этой молочно-пылевой круговерти, были обычными слуховыми и зрительными миражами. После того, как очередной мираж исчез, комиссар поднял правую руку и приказал квантовому генератору браслета очистить пространство вокруг него. Ему даже показалось, что белая хмарь начинает улетучиваться, а серая пыль опадать вниз и превращаться в землю. Как вдруг твёрдая почва ушла из-под его ног и он оказался по самую шею погружён в серую пыль. Комиссар попробовал лечь на спину и выползти из этой ловушки, но в итоге серая пыль оказалась даже в его ушах. Он потянулся к дефазировщику на поясе, старательно раздвигая серую массу, что сдавливала его со всех сторон. На его лице была пыль, глаза резало, словно в них попал песок, дышать становилось всё трудней, а в ушах пыль налипла на стенки слухового канала и издавала мерзкое шуршание. Комиссар смог дотянуться до дефазировщика, но слои серой пыли сдвинулись и он ушёл под них с головой. Глаза закрылись, а нос окончательно забился. Он стал задыхаться. И тут его грубо схватили и потянули за шиворот. Он был словно маленький слепой котёнок, которого тащат неизвестно куда, а ему остаётся лишь жалобно мяукать.
Комиссар сидел на стуле на кухне с зелёными стенами. Нед Порст устроился за столом напротив него и не торопясь пил чай из фарфоровой чашки.
– Приятно чувствовать себя убийцей? – поинтересовался Нед, взгляд которого был жёстким и холодным.
– Ты это специально сделал, – пробурчал комиссар.
– А ты разрушил мой мир, – пристально посмотрел на него Нед.
– Откуда я знал, что будет именно так?! – комиссар смотрел в пол.
Нед отставил чашку и подошёл к окну:
– Иди сюда, – приказал он комиссару, тот нехотя встал и подошёл к Неду. – Нравится?
Комиссар молчал. В окно не было видно ничего, лишь осколок дороги и стена дома, в котором жил Нед – всё остальное тонуло в белой хмари. Нед стоял спиной к комиссару и смотрел в окно. Поляков скривил губы и снял дефазировщик с держателя на поясе. Лица хозяина комиссар не видел. Нед повернулся к нему, увидел наведённое на него оружие и грустно улыбнулся:
– Вот такая мне благодарность за всё, что я для тебя сделал.
– Ты! – лицо Полякова перекосила гримаса презрения. – Ты украл чужое, значит ты – вор!
Нед вздохнул:
– А ещё я держу в повиновении миллиарды существ, что вы породили своими страстями и желаниями…
– Ещё и рабовладелец, – излучатель дефазировщика в руках комиссара смотрел прямо в лоб Неда.
– Так ты ничего и не понял, – Нед поджал губы и его пухлое лицо стало грустным.
Что произошло дальше, комиссар не смог бы описать – ему показалось, он пытался нажать на спусковой крючок дефазировщика, но был грубо схвачен за грудки и выброшен с шестого этажа через оказавшееся вдруг открытым окно.
– Приходи на чай, – донеслось ему вслед.
Он падал в белую хмарь. В лицо ему летела серая пыль и казалось падению не будет конца.
Волна хаоса захлестнула окраины мира аморфов, превратила его в протоквантовую пыль и пошла распространяться дальше по горизонту пространств, пожирая всё на своём пути. Неконтролируемый никем поток энергии влился в гравиструны и проник в нуль-переход. В точке смены физических параметров пространства он вступил в резонанс со временем и потёк по направлению к мирам с высокой мерностью. Время распылялось на хронокванты, а материя инвариантов превращалась в протовещество. Пустота между ними становилась первородным хаосом.
Комиссар лежал на зелёной траве и смотрел в небо. Ему показалось, что он уже видел такие облака. Он поднялся и обнаружил, что стоит посреди газона, а на него неодобрительно посматривают люди, собравшиеся около небольшого навеса и столба с синей табличкой с изображением чёрного автобуса на белом фоне. Комиссар отряхнул свой костюм и пошёл по направлению к группе людей. На него всё также кидали косые взгляды, но это уже были преимущественно женщины пожилого возраста. Комиссар улыбнулся одной из них, а она в ответ лишь неодобрительно покачала головой. Остальные люди смотрели в сторону едущих машин и Поляков решил, что они ожидают автобус, который, по их мнению, должен был вот-вот подъехать. Место было странное – белые девятиэтажные дома стояли рядом друг с другом. Между ними просматривались обширные дворы с припаркованными машинами необычного вида и одноэтажное здание с рекламой продуктов на фасаде. Комиссар решил, что пройдётся пешком по тротуару вдоль дороги и подумает, что ему делать дальше. Дорога уходила в лес и Поляков решил, что та наверняка ведёт в другой район этого странного города, поскольку движение машин из леса было таким же интенсивным, как и в него. Машины проносились с непривычным рёвом двигателей и даже когда их не было рёв не прекращался. Комиссар перешёл дорогу на зелёный свет и оказался рядом с высоким сетчатым забором, из-за которого и раздавался этот непривычный его слуху рёв моторов. Поляков криво усмехнулся, обнаружив, что звуки, изначально принятые им за рёв двигателей машин, были ничем иным как рёвом спортивных мотоциклов. В лесу пролегала гоночная трасса и по ней на огромной скорости носились разноцветные двухколёсные болиды. И вдруг всё замерло. Исчезли все звуки, а машины застыли на дороге. Комиссар обернулся и посмотрел на людей на остановке. Те переглядывались и встревоженно смотрели в его сторону. Поляков вышел на, ставшую вдруг свободной от машин, автомобильную дорогу и увидел, что из глубины леса на них идёт, переливающийся от голубого к прозрачному и розовому, воздушный фронт. Фронт быстро приближался. Комиссар, поняв, что встречи с ним избежать не удастся, решил укрыться под навесом и побежал в сторону остановки с людьми. Он был от неё в ста метрах, когда переливающаяся волна догнала его и… Неожиданно остановилась. Он смотрел в разверзнувшуюся перед его ногами розовую бездну около полуметра шириной, с абсолютно гладкими, будто изготовленными из прозрачного постоянно текущего и преломляющего свет стекла, стенами и думал, как ему поступить дальше. Комиссар обернулся и посмотрел на людей на остановке. Они с любопытством и тревогой наблюдали за ним. Граница фронта наползла на носки ботинок и поглотила их. Поляков удивлённо посмотрел на них – боли он не почувствовал, и спешно сделал шаг назад – носки ботинок были на месте. И тогда комиссар решился – он отошёл на несколько шагов назад, разбежался и перепрыгнул через переливающуюся розовую бездну.