Вечером ходили по берегу моря. Босыми ногами по теплой воде, покупали бутыль самодельного молодого вина и сидели на террасе своего дома.
***
Шли годы. Славе уже было сорок три. Тринадцать лет партизанской жизни вконец измучили его.
Измучила и непреходящая, все еще сумасшедшая любовь к Марине, нелепое, но постоянное ощущение вины перед семьей, перед женой, он даже в мыслях своих не мог бросить, вернее, просто оставить одну.
– Ну что же ты все мучаешься? – спросила Марина, – меня до сих пор все устраивает…
– А меня нет.
– Слав, кончай, выхода из этой ситуации, нет без потерь. Которых не хочет никто.
– Господи! – почти в отчаянье закричал Слава, – сделай, же чтобы я умер!
– Зачем? – спросила Марина.
–А само собой все закончится!
Марина обняла его голову, прижала к груди как маленького ребенка и стала шутливо напевать:
– Славик, Славик перестань, глупости свои оставь, будем жить мы хорошо…– И замявшись, засмеявшись, «сочинила» концовку:– сядь-ка лучше на горшок!
Поцеловав его, Марина вдруг спросила:
– Слав, вот просто интересно, а о чем бы ты подумал в последний момент перед смертью?
– О тебе!
– Ну, правда!?
– Да ни о чем таком. Подумал он: « Ну, вот и все! …»
***
То ли дошел до бога этот крик, и он смилостивился, то ли, просто все случилось само собой, хотя я уверен, что само собой ничего не бывает.
… Но как-то вечером, Слава сел за руль своей машины, собираясь с работы ехать домой. Или не домой.
Но какая-то острая боль резанула его сердце, и он в одиноком отчаянье успел только подумать: «Вот и все! …»
Вот и все.