– Проклятая колымага! – чертыхался Дроздов в эфире.
– Чего опять ругаешься? – Миролюбиво поинтересовался капитан. Хотя они и были в открытом эфире, Филби был снисходителен к раздражительности своего боевого товарища. Миссия уже закончилась, в памяти корабля – бесценная информация, под брюхом «Колибри» в герметичной капсуле спит ещё более ценный «пассажир», все бойцы разведгруппы выбрались живыми, – можно немного выпустить пар.
– Черт! Эта проклятая колымага не слушается рулей!
– А ну-ка, порули! – Филби решил помочь. – Хм… Рули движутся. Просто как-то не одновременно. Поговори с виртуатором!
– Уже поговорил!
– И что?
– Да, ничего, он поёт песни. О! Вот сейчас начал ещё и стихи читать. Мне бы его чувство юмора…
– Погоди-погоди, Дроздов. Тут не до шуток. Виртуатор понимает важность момента. Немедленно пошли ему приказ!
– Послал.
– И?
– Рассказывает мне про солёную морскую воду.
– Стоп, Лёша! Сдаётся мне, это вирус!
– О, чёрт! А как же я не подумал… У крэглингов ведь наверняка были защитные боты, вот я и подцепил заразу. Нашёл чего цеплять! Лучше бы красивую девушку, хотя у крэглов даже и девушек-то симпатичных нет…
– Лейтенант Дроздов! – Вдруг на полном серьёзе заговорил Филби. – Немедленно выключить виртуатор!
– Есть, выключить виртуатор! – Насторожился Дроздов.
– Отключить все системы и лечь в дрейф. Управление на ручное, связь на аналоговую передачу!
– Есть «связь на аналоговую»!
Когда лейтенант выполнил приказы, и лёг в дрейф, к ним уже приближалось санитарное судно. Филби сразу вызвал помощь с целью взять напарника на карантин.
– Ну, надо же, – не мог успокоиться Дроздов, ведя разговор на аварийном, нецифровом канале, – видимо, заразилась-таки наша пташка! А это ведь не так просто, капитан! Каналы все зашифрованы, птичка вся напичканная защитным оборудованием, даже простая попытка взлома вскрылась бы немедленно…А-а-а, – перебил сам себя Алексей, – Вероятно, бот был на мне, поэтому его и не засекла охранная система! Это, наверное, когда мы упаковывали пленного крэгла, он ведь охранник, наверняка, на нём были ловушки – продолжал размышлять вслух Дроздов.
Тем временем Филби совершал медленный облет дрейфующего корабля напарника. Он решил его осмотреть. Происшествие с вирусом ставило всю операцию под удар: что если вирус уже успел вскрыть защитную систему корабля? Или даже если по минимуму, – он «просто понял», какого рода информацию везут домой разведчики, – очень плохо! Конечно, перестроить оборону Цитадели они не успеют. Но всё равно, – знающий враг – опасный враг!
Филби продолжал облёт. Откуда-то снизу приближался карантинный катер. В этот момент капитан заметил подозрительно знакомую выпуклость под брюхом «Колибри».
– Замри! – Рявкнул он, – Всем кораблям, находящимся в зоне оцепления, повторяю, всем кораблям зоны оцепления, у нас гость! Повторяю, у нас гость!
Карантинный корабль заметно оживился и прибавил ход:
– Дайте изображение гостя!
Филби приказал кораблю и тот навёл на «выпуклость» голографический сканер, а в следующую секунду, продолжающий по инерции дрейфовать корабль Дроздова развернулся ещё на несколько градусов и Филби похолодел: на визирах красовался, помигивая инфракрасным маяком, коварный и безжалостный убийца космических кораблей – таргонский ёж!
Вмиг стало понятно странное поведение корабля Дроздова. Филби медленно и четко произнес:
– Посмотри на меня, Алекс!
Алекс повиновался. Филби что-то сказал Кораблю, и подошёл вплотную, так, чтобы они с Дроздовым могли смотреть друг другу в глаза. А тем временем, Корабль, проинструктированный Филби, вывел крупными буквами на лобовом стекле, словно женской помадой так, чтобы видел только Дроздов: «Алекс, у тебя под брюхом таргонский ёж»!
Позеленев, Алекс стал медленно натягивать скафандр. Медленно, так, чтобы ёж, который наверняка уже контролировал весь корабль, включая связь, не заподозрил что-нибудь неладное.
А Филби продолжал печатать буквы на лобовом стекле:
– Правильно, Алекс, тебе нужно немедленно, но очень спокойно, повторяю «очень спокойно» уходить. Когда будешь готов – дай мне знать и прыгай! Никаких катапульт, иначе ёж догадается! Просто прожги лобовое и прыгай на мой «Колибри»! Бластер у тебя? – Алекс кивнул. – Отлично! Зацепишься за мою пташку, и я живо оттяну тебя на безопасное расстояние. Понял меня? – Алекс моргнул.
Карантинные корабли замерли неподалёку, не решаясь приблизиться к опасному гостю. На крейсере тоже засуетились, стали поднимать щиты.
– Нет, нет, нет, только не щиты! – Заорал Филби по внутренней связи, так, чтобы слышали все, кроме Алекса. – Что они делают, придурки, они же его убьют! Начальника разведуправления, вызывает капитан глубинной разведки Филби! Виртуатор, срочно связь! Передать секретный код, я приказываю! Не поднимать щиты! Слышите, не поднимать щиты! Ёж наверняка видит и анализирует наши действия, если вы поднимите щит, лейтенант Дроздов – трупп!
А тем временем Дроздов уже взялся за рычаг шлюза.
«Давай Алекс, если слышишь меня, кивни!» – написал Филби на стекле. Алекс кивнул.
– Кинь сначала трос сюда. Я его зацеплю и вытащу тебя! Смотри, обматывайся хорошенько! Иначе будет больно, перегрузки, но ты вытерпишь! – Филби краем глаза увидел, как засеребрились крейсерские щиты на солнце, как они поползли и стали надуваться электромагнитным полем. Он торопил Дроздова, параллельно орал на крейсер, требовал начальство, уже понимая, что они его не слушают. «Главное – вытащить Дроздова, главное – вытащить Дроздова!» – твердил он.
– Капитан Филби, Вольтов говорит! – неожиданно услышал он в своём черепе голос Начальника разведуправления, – Немедленно включить маршевые двигатели и выпрыгнуть из зоны поражения на безопасное расстояние, как поняли меня?
– Кто говорит? Вас не понял! Вас не слышу! – Филби не собирался бросать товарища в беде, как бы ни так! Да пусть внутри этого ежа хоть аннигиляционная бомба, да хоть сам ад! Разведка своих не бросает! С этим человеком он только что плечом к плечу прошёл сквозь огонь, воду, медные трубы и вражеские тылы. И пока они не базе, пока задание не завершено, – он, капитан Филби несёт ответственность за своего человека!
– Капитан Филби! Повторяю, Тодд, не делай вид, что ты меня не слышишь! – полковник Вольтов перешёл на личный канал. – У тебя ценный груз, ты не можешь, не имеешь права рисковать! Если в еже аннигилятор, ты погибнешь сам, погубишь разведданные, погубишь пленного, погубишь всё дело! Тодд, на твоей совести будут все те ребята, которые погибнут во время штурма, из-за отсутствия точных разведданных перед боем! Ты хочешь погубить этих ребят?!
В штабе поняли затею Филби и пытались отговорить его любыми средствами. Полковник знал, на что давить: никакие приказы не заставят Тодда Филби бросить товарища. Но гибель десятков тысяч за жизнь одного… Офицер Филби знает суровые расчеты войны: неразумно спасать одного человека и жертвовать многими…
«Но Алекс – мой партнёр! Но жизнь Алекса – одна, а невинных солдатских жизней много! Но Алекс – мой друг! И Алекс стоит тысяч, нет – миллионов жизней! Нет, не стоит! Ни одна жизнь столько не стоит! Но и убить Алексея – не в моих силах! Я его вытащу! А заодно и свой корабль! Данные продублированы, второй корабль можно бросить! Правда, времени мало, разгоняться нельзя, трос может оборваться, и ещё тысячи «но», но и медлить тоже нельзя – погибнем оба!» – Мысли эти молнией пронеслись в голове капитана Филби за какие-то считанные мгновения. Долг человека перевесил в нём долг офицера, и рука Филби легла на манипулятор. Нужно зацепить трос и вытащить Алексея (тот уже откинул люк и вышел из в открытый космос).
Нескольких мгновений, которые Филби колебался, хватило командованию крейсера чтобы принять решение: зелёный луч гравитационного манипулятора зеленым ножом резанул мглу космоса и захватил в клещи кораблик Филби. Капитан только и успел крикнуть «Не-е-ет!!!», и в следующую секунду крейсер вырвал его корабль из расцветающей вспышки аннигиляционного взрыва.
IX
– Граждане Серединной Республики!
Последние результаты исследований Института пространства-времени, позволяют нам с большой долей вероятности говорить о том, что известные всем проблемы в области производства энергии, могут быть объяснимы нарушениями фундаментальных принципов равновесия материального мира. Мы сейчас только начинаем понимать, каких именно принципов, их ещё только предстоит изучить. Однако уже сейчас очевидно, что в результате происходящих событий, нас ждут колоссальные, просто катастрофические изменения в экологии большинства планет! Поступления звёздной энергии значительно упадут, что приведёт в лучшем случае к серьезным климатическим изменениям. И Ледниковый период – не самое страшное событие в этой цепочке.
Выдержка из выступления Президента на заседании Экстренной энергетической комиссии Серединной Республики.
Великолепный гроб по форме очень напоминал ладью, этот древний корабль, предназначенный для плавания по воде. Хоронили пилота эскадрильи «Викингов», а, значит, и лодка-гроб должна была выглядеть подобающе.
– Не иначе, к самому Одину поплывёт этот кораблик, – сказал Тодд.
– Да, Винни постарался на славу, – одобрительно загудели пилоты.
Винни, лучший дизайнер эскадрильи, смутился. Он не спал всю ночь, проектируя последний корабль для покойного лейтенанта Алексея Дроздова. Правда, хоронить было некого и даже нечего: тело Алексея испепелилось, ибо антиматерия, аннигилируя, не оставляет следов. Но таковы традиции: пилот, каким бы образом и где бы он не погиб, должен быть похоронен со всеми почестями. Тем более, пилот-разведчик, у которого и семьи-то зачастую нет. Семьёй ему становится родная эскадрилья, родной экипаж, и их святая обязанность отдать последний долг покойному. И об этом пилоты знают, идя на смертельный риск, и в этом, их пусть небольшое, но утешение. Пусть это всего лишь символ, пусть будет захоронена какая-то маленькая вещь покойного, но это традиция, которая помогает жить и с достоинством умирать.
Из личных вещей Дроздова удалось найти только небольшой амулетик. Остальные вещи, включая одежду, снаряжение и предметы гигиены были казённые. Он брал их во временное пользование в бытовом терминале, не отличаясь особой склонностью к стяжательству. Поэтому, так получилось, что амулетик и был единственной личной вещью покойного.
И так уж повелось у пилотов – у каждого после смерти должен быть свой, обязательно свой последний корабль, который отвезёт его душу к Всевышнему. Простой, в сущности, гроб, разрабатывали и оформляли лучшие дизайнеры, каких только могли найти в армии. Свои же ребята-пилоты, кто увлекался дизайном, хорошо рисовал или работал руками. Затем форм-принтеры распечатывали пластиковый макет в натуральную величину. Получалось отлично. Обычно, посмертные корабли – «навные лодьи48 «, как их называла древняя традиция пилотов – никогда не повторялись. Здесь был простор для фантазии: бывали и испанские галеоны времён покорения Америки, и экзотические Зеланские атмосферные планеры49, и Бругские50 парящие шары, и различные животные, в основном сказочные – драконы, сфинксы, грифоны. Во время последних похорон, когда провожали Фрэнка Болотвина, покойный завещал похоронить его в старинном земном танке. Царемонимейстер удивился такому желанию и возразил эскадрилье, что танк – это не лодка, и у землян он выполнял функции штурмовой пехотной машины. Семья (эскадрилья) Фрэнка логично возразила, что ведь в танке был экипаж, был командир, и были младшие бойцы. Он стрелял примитивными снарядами и мог передвигаться (неважно, что по поверхности планеты). Следовательно, это корабль и желание покойного законно! Напрасно царемонимейстер пытался убедить их в том, что танк землян вовсе не похож на маленькие бронированные однопушечные корабли-черепахи, которые на флоте используют как основную ударную единицу на поле боя. Семья справедливо решила, что танки – идейные предшественники «черепах» и поэтому – тоже корабли. Надо отметить, что с Фрэнком ещё при жизни все постоянно спорили на эту тему. Многие даже над ним подшучивали, называя первым пилотом-танкистом. Но когда старина Фрэнки погиб, попав под плазму вордвигов, никто уже больше не смеялся и все по честному построили ему танк в качестве навной лодьи. Причем, построили его любимый танк Т-34, «лучший танк всех времён и народов», как говаривал Фрэнки. Никто, правда, уже толком не помнил, каких времён и каких народов, но такова легенда. И именно этот танк увёз их боевого товарища на встречу с Богом.
А то, что Боги живут в недрах звёзд, в этом никто из летающей братии и не сомневался. Ведь где как не в недрах пылающих светил обитать яростным и могучим богам? Поэтому, и танк Фрэнки и все другие последние корабли направлялись курсом на ближайшую звезду. Затягивались её гравитацией и сгорали в фотосфере светила. Незачем дрейфующим гробам с останками храбрых звездолетчиков болтаться неприкаянными в бескрайних космических просторах, пугать путешественников и становиться легкой добычей мародёров. Всему своё место в этой жестокой и прекрасной Вселенной.
– Сегодня мы провожаем отличного парня и прекрасного офицера – лейтенанта Дроздова, – начал Тодд Филби свою прощальную речь. Он был последний, кто видел покойного живым, и ему полагалось сказать слово. – На его месте сейчас мог быть кто-то другой, кто угодно из нас мог бы быть на его месте. Но все были при деле, а Алексея я знаю… знал, – поправился Филби, – и решил взять именно его. Хороший парень, отличный специалист, мастер своего дела. – Капитан сбился с мысли и вдруг как бы между прочем заметил, – А если бы на выходе из астероидного облака ёж присосался ко мне, сейчас бы Алекс читал похоронную речь по мне.
Все молчали.
– Но так сложилось: я живу, а ты, Алекс – нет. Это я говорю, чтобы мы все поняли: кто угодно мог быть на его месте! Но мы с вами живы. Пока живы, и зачем-то живы! Значит Провидению так надо, чтобы мы были живы! Значит, зачем-то это надо! – Филби волновался, слова путались, язык заплетался, но он всё-таки договорил:
– Пусть смерть этого человека послужит нам напоминанием. Алексей был рад служить нам при жизни, будет горд служить и после смерти. Каждый для себя пусть сам ответит на этот вопрос: зачем ты жив и для чего? Сумеешь ли ты достигнуть той цели, ради которой родился? И в чём она – твоя истинная цель, ради которой стоит жить и даже умирать? – закончил Тодд. Все молчали, пилоты стояли потрясённые речью Тодда, потрясённые происшедшим, потрясённые своими мыслями…
– Хорошая проповедь, и пастор не нужен! – Прокомментировал Вязин откуда-то из толпы, обращаясь вроде бы и ко всем, но и неизвестно к кому по внутренней связи. Даже он не решился нарушить тишину и сказать вслух.
Шлюз раскрывался, заливая всё пространство спокойным голубоватым светом. Последний корабль Алексея – ладья викингов уносил их боевого друга к Тайкогру, – голубому крэглингскому солнцу51, так ненадолго озарившему его путь и ставшего теперь его могилой. Товарищи лейтенанта знали: Алексей отправился к Богу. Может быть в Валгаллу, может быть в Царство небесное, разве важно, во что конкретно он верил. Верно одно – он отправился в Вечность…
X
– Ты видел их руки? – спросил Кеос.
– Чьи руки? – не понял Леонид.
– Руки персов.
– Нет, а что с ними?
– Они их не моют.
– Не может быть. Скорее, это цвет кожи такой.
– Или они не знают масел и не умеют умащивать тело.
– Если у них мужики такие, то что же бабы? – поинтересовался Леонид, переведя разговор на свою любимую тему. – Что за рожи у них там под чадрой. Бр-р-р-р. – Леонид поёжился.
– Какая тебе разница на рожу! – Подхватили воины.
– Ты её хитоном прикрывай!
– То, что под платьем, – оно поважнее рожи будет!
И пошло-поехало.
– Ишь, загалдели! – рявкнул Флегонт, он был сотником. Гомон сразу прекратился. – Я чувствую, вы что-то расслабились у меня! О бабах они думают! Мы на вражеской территории, а они о бабах! Вот я вас!
И для подтверждения своих намерений Флегонт вытащил плётку.
– А ну-ка, вы, два бабника, Кеос и Леонид, марш вперёд! Смените передовой дозор. Там сейчас Амариллис и Диметриос.
Воины поубавили смех, но всё равно прыскали в рукава. Леонид дождался, пока сотник, пожирающий их глазами, отвернётся, и станцевал что-то напоминающее танец живота, прямо не вставая с коня. Сотня снова грохнула от хохота, а Леонид пустил лошадь в галоп, чтобы избавить сотника от искушения огреть его плёткой. Кеос не стал отставать, и они ещё долго скакали, покатываясь со смеху.
Через час Кеос остановил коня. След копыт, по которому они шли, обрывался. Дозорных нигде не было видно. Но и следов тоже не было. Кеос услышал в кустах какое-то воркование, будто бы голуби. Он повернул голову на звук. Вместо голубей, Кеос увидел блеск доспехов. Его на секунду ослепил солнечный зайчик, но через мгновение он, уже весь сжавшись, прикрывал щитом беспечного Леонида, пытаясь при этом не забыть и про себя.
Леонид опомнился, понял в чем дело и натянул лук. Из кустов зашептали.
– Не стрелять! Не стрелять, вы придурки, говорю вам, не стрелять!
– Это ты, Амариллис?
– Нет, это дерево с тобой говорит! Конечно я! Да убери ты лук, дурная башка.
– Амариллис что ли? – спросил Леонид, нехотя опуская лук.
Из кустов выполз человек, отчаянно жестикулируя, чтобы они пригнулись. Леонид и Кеос спешились, потянули коней вниз и присели. Только тут они заметили в кустах двух других коней в лежачем положении. Морды у них были замотаны, чтоб не ржали. На копытах тоже тряпьё. Ни говоря больше ни слова, Кеос и Леонид быстро замотали морды и копыта своим лошадям. Амариллис терпеливо ждал. Когда Кеос и Леонид подползли к засаде, Амариллис молча кивнул им в сторону. Немного поодаль лежал Диметриос и что-то внимательно разглядывал. Воины переглянулись и как по команде поползли к разведчику. Диметриос сначала поднял руку, остановив их, а потом наоборот поманил. Кеос лёг справа, а Леонид – слева.
Они оказались на вершине обрыва. Ещё бы немного и конники сами бы выехали на этот обрыв, оказавшись сразу на виду. Хорошо, что дозорные их остановили. А прятаться был смысл. Отсюда, с обрыва открывалось совершенно потрясающее зрелище.
Огромная прекрасная долина лежала перед ними, и всю её, насколько хватало глаз, словно гигантскую чашу, заполняли походные порядки персов. Пыль от тысяч ног погрузила долину в слабо проницаемый туман. Земля гудела, как при небольшом землетрясении. И в этом тумане и гуле, подобное змее Тиамат, ползло войско Дария. Пехотные порядки персов с такой высоты и расстояния были похожи на клетчатую змеиную спину. Головой змеи служил кавалерийский авангард, а хвост чудовища терялся где-то в голубой дымке.
– Господи, какая мощь!.. – выдавил из себя потрясённый Леонид.
Кеос был потрясён не меньше. Немного подумав, он заговорил.
– У них должны быть передовые разъезды. То, что мы видим – авангард колонны, это только видимая часть. Если бы я был на месте Дария, то выслал бы дозоры повсюду, по всем этим холмам, с приказом убивать или задерживать всякого, кто их встретит.
– Ты тоже об этом подумал? – спросил Леонид. – Тогда нельзя терять ни минуты. – Амариллис, Диметриос, вы всех сосчитали?
Амариллис улыбнулся и показал на несколько мешочков с камушками, что лежали на земле.
– Черт, забыл, что ты плохо считаешь! Но ты придумал считать камушками. Молодец! Однако, что-то маловато камней.
– Один камень – это одна сотня. До ста я считать уме…
Он не договорил, потому что молчавший до этого времени Диметриос вдруг стащил его на землю и зажал рот. Знаками воин показал, что кто-то приближается. Прислушались. Кеос приложил ухо к земле. Гул сбивал его, но даже на фоне этого гула он услышал явственный топот конских копыт где-то неподалёку. Бросились к лошадям, завели их в кусты, прижали к земле.
Через минуту на поляну, где они только что стояли, вылетел разъезд персов. Человек сто, не меньше. Разъезд остановился. Некоторые конники спешились, некоторые продолжали сидеть в седле. Те, что спешились, поспешили отлить. Один перс подошёл настолько близко к кустам, что, отливая, чуть было не замочил голову Кеоса. Сын Радия лежал, стиснув зубы, боясь дышать, свободной рукой поглаживая коня, молясь всем конским богам только об одном: чтобы это в сущности хорошее, но глупое животное не вздумало прогуляться. Но толи конь был слишком усталым, толи перс слишком беспечным, однако на сей раз всё обошлось. Облегчившись, перс пошёл обратно к своим.
– Хорошо, что их много, – шепнул Амариллис. – Сразу затоптали все наши следы.
А тем временем конники дождались дозорных, они вернулись с того направления, откуда только что приехали Кеос и Леонид.
– И как только мы с ними не столкнулись? – шепнул Кеос.
– Проклятье! – выругался Леонид.
Дозорные что-то доложили персидскому сотнику, тот кивнул, и махнул рукой. Тотчас новые дозорные полетели вперёд, а вернувшиеся заняли место в строю. Сотник махнул рукой, и персы двинулись дальше, несколько отклоняясь на север от направления, по которому шли греческие конные разведчики.
Как только хвост колонны скрылся из виду, все четверо греков, не сговариваясь, как по команде вскочили на коней и галопом бросились на запад, где ждал их авангард греческого войска. Снимать тряпьё с копыт не было времени, поэтому шли почти бесшумно, лишь оружие изредка позвякивало.
Когда Леонид вылетел на Флегонта, чуть не выбив его из седла, на лице у него не было ни капли веселья, и ему явно было не до баб. Выслушав доклад, Флегонт немедленно отправил гонцов к царю.
Войско Дария в трёх часах пути! Долгожданная битва была близка, как никогда.