Англо-русская распря

Одно, чего англичане могут опасаться, – это создания для других наций более благоприятных условий на известном азиатском рынке, что может, например, произойти при завоевании рынка европейскою державой, которая может установить ввозные пошлины на иностранные товары, или наприм., при проложении какою-либо нациею более короткого или более дешёвого пути на рынок, пути, который был бы недоступен англичанам. Вообще, охранение добытых преимуществ сравнительно с другими нациями и противодействие приобретению подобного преимущества кем-либо кроме Англии, – такова эта часть задачи английской политики.

Сводя ныне ряд благоприятных и неблагоприятных для целей английской восточной политики условий, получим приблизительно следующий список:

● свобода торговли на восточных рынках, т. е. беспошлинность и совершенная безопасность. То и другое обеспечивается силою оружия; посему:

● сохранение превосходства этой силы, обеспечиваемое господством на море, обширною колониальною системою с широким распространением повсюду колониальных войск и слабостью восточных правительств;

● экономическая и культурная отсталость восточных наций, называемых по-английски «рынками», а эта отсталость обеспечивается надолго господством варварских правительств;

● сохранение перед европейскими конкурентами преимуществ, даваемых господством на море, колониальною системою и обаянием английского имени на Востоке;

● противодействие всякому такому шагу европейской державы, который бы мог создавать в ущерб англичанам какое-либо преимущество для сбыта неанглийских товаров.

Таковы естественные и нормальные штандпункты английской восточной политики, вытекающие из рассмотрения сил и элементов, содействующих и противодействующих распространению английских изделий на восточных рынках.

В этом обзоре задач английской восточной политики сами собой наметились и средства, заключающиеся в поддержании варварских правительств Востока, как представляющих гарантию слабости перед Англиею и гарантию экономической и культурной отсталости, но главным образом в сохранении того преимущества, которое даётся Англии перед Азией и Европою (если бы сия последняя пожелала войти в союз с первой) и бесспорным господством на море и колониальною системою, раскинувшею свои сети вокруг всего Востока с Индо-Британскою империей в центре. При английском господстве на море ни одно восточное государство не может рассчитывать на какую-либо помощь из Европы против Англии, не может бравировать Англию в надежде на европейские дела и отношения. Каковы бы ни были эти отношения в Европе, восточные государства не могут получить отсюда помощи и всегда будут задавлены Англией, господствующей на море и обладающей на самом Востоке значительными военными силами в колониях и вполне грозным могуществом в Индостане. Таким образом, господство на море, обеспечивающее за Англией возможность беспрепятственной торговли в случае европейской войны, даже в случае европейской коалиции, вместе с тем отдаёт во власть Англии весь Восток. Тоже и об Индостане.

Являясь важнейшим и самым прибыльным восточным рынком Англии, Индо-Британия вместе с тем обеспечивает политическое влияние на Востоке, а следовательно и обладание остальными восточными рынками.

Господство на море и господство в Индии, – этими двумя терминами может быть вкратце резюмировано всё то, что необходимо сохранить англичанам для экономического господства на восточных рынках. Оба эти фактора английского владычества на Востоке создали своим вековым существованием третий, не менее важный: обаяние английского имени, боязнь пред несокрушимою силою Британии. Этот английский «престиж» на Востоке сдерживает варварские правительства от постоянных попыток нарушать торговые договоры, т. е. избавляет англичан от необходимости постоянно сызнова добывать уже добытое. А все три основы английского господства на Востоке (флот, Индия, престиж) служат уже для экономического порабощения Востока двумя способами: или политическим завоеванием (Индостан, часть Индокитая, Келат, Малакка и т. д.), или сохранением варварских правительств, и с ними политической слабости страны, экономической и культурной отсталости, в соединении со свободой торговли.

Таково краткое резюме задач и средств английской восточной политики. Бросим теперь беглый взгляд на те последствия, которые создала трёхсотлетняя колониальная и торговая политика Англии как на Востоке, так и у себя на британском острове. Долго останавливаться на этом вопросе здесь не место, но указать на главное направление исторического движения, создаваемого английским действием – не мешает.

Англия застала Восток на полном ходу к упадку. Об этом периодически повторяющемся процессе восточного исторического движения, об этом предопределённом (местными историческими условиями) циклизме восточной истории я говорил уже в первой главе. Там же я указал, что последнее появление Запада на Востоке совпало с периодом склонения восточных политических тел, упадка восточных культур, вырождения господствующих рас. Повсюду приближалась пора обновления восточной истории новыми расами. Но этот процесс обновления был остановлен могуществом Запада, который воздвигся против политических перемен на Востоке. Представителем Запада и тут как и в экономических отношениях явилась, главным образом, Англия; она восстала против перемен; ей был выгоден настоящий строй восточных отношений. Таким образом, она, в соединении с Россией (о чём речь впереди), остановила процесс обновления Востока чрез возрождение варварства и низвержение старых восточных культур. Но, удерживая сверх срока старые выродившиеся культурные расы во главе политических полумёртвых тел Азии, Англия вместе с тем наносит тяжкие удары старым культурам, более тяжкие, чем то может сделать какое угодно нашествие варварской орды. Орда истребит господствующие классы, выжжет культурные земли, разрушит города, но затем, основавшись на дымящихся, залитых кровью развалинах былой культуры, она сама потребует себе не только хлеба, но и одежды, оружия, посуды, украшений и т. д., а покорённая культура начнёт постепенно свой процесс возрождения. Англия же, разгромив силою оружия правительство восточного государства, оставляет его при власти, но затем уничтожает совершенно местную промышленность и разрушает до основания всё здание древней материальной культуры, не оставляя даже зародыша для нового развития. Все старые культуры Востока клонились уже к упадку в течении последних двухсот лет; все они ждали только удара извне, какого-нибудь нашествия, чтобы рухнуть и уступить место новым историческим комбинациям. Эта внешняя сила пришла на этот раз не из недр самого Востока как прежде, а с Запада: тяжкие политические удары нанесла она Востоку, но в покорении его остановилась. Эта сила, вместо того, чтобы последним ударом довершить падение, приуготованное всею предыдущею историею государств Востока, сделала нечто совершенно новое; она одною рукою валила на землю, а другою поднимала и ставила на прежнее место, да ещё заказала и всем касаться этих политических трупов. Но это только по-видимому; в сущности же начался процесс полной руины старых восточных культур, руины, из которой нельзя уже будет подняться старым, тысячелетиями освящённым путём. Нужны новые пути, нужен прогресс вместо заколдованного циклизма, нужна наука вместо фанатических верований, нужна гражданская жизнь вместо деспотизма. Об этом я уже говорил в первой главе; теперь же я хотел только указать, каким путём английская восточная политика вернее всякого нашествия подрывает старые культуры в то время, как охранением политических status quo препятствует возникновению новых культур или обновлению старых новым прогрессивным духом. Status quo Востока, т. е. status quo деспотизма, невежества, фанатизма, бедности и культурной отсталости, делает невозможным приобщение восточных населений к европейской истории, мешает прогрессу этих стран, но с другой стороны возрождение самобытных восточных культур становится невозможным, как вследствие вырождения господствующих классов, охраняемых Англией от замены новыми, так и вследствие руины материальной культуры торговою политикою Англии. Такою положение, создаваемое для Востока английскою восточною политикою, которая, с одной стороны, в корень разлагая старые культуры, делает невозможным всякий другой выход, кроме приобщения к прогрессивной цивилизации, а с другой полагает препятствие этому исходу охранением status quo, не допускающего прогресса.

Положение Востока, создаваемое этою политикою, весьма трагично, но не менее трагично оно и для Англии. Трёхсотлетняя торговая политика руководителей Британии привела её к тому, что она живёт и богатеет не на собственный счёт. Для того, чтобы продолжать свою жизнь в этом виде, в каком она сложилась в наше время, Англия должна самым беспощадным образом эксплуатировать более слабые нации всех пяти частей света. И всё это зависит от господства на море, от господства в Индии. Пошатнулось первое, поколебалось второе, – и Англия, эта богатая, просвещённая Англия, гордость и слава современного человечества, – без куска хлеба, полный банкрот. Английская торговая политика не обогатила народной массы, которая находится в состоянии пролетариата, не однажды описанном со всеми ужасами, бедствиями, нищетою и необеспеченностью, не однажды выставленном гуманистами для поучения «культурного» мира. Но если народная масса Англии не обогатилась от восточной и колониальной политики Сен-Джемских «кабинетов», то это уже никак нельзя сказать про средние и высшие классы нации. Громадные богатства стекались и стекаются в сундуки этих классов со всех стран света, где только полощется в море английский корабль, и развевается по ветру английский флаг. А куда не проник этот корабль? И где не видели ещё этого флага? Средние и высшие классы разбогатели и продолжают богатеть от английской торговой политики. Это продолжает с каждым днём всё шире и шире раздвигать пропасть между массою английского пролетариата и этим élite^[2] английской нации, поражающим мир невиданным ещё контрастом бедствий пауперизма^[3] с роскошью, блеском, комфортом средних и высших классов, совершенно недоступными даже самой богатой из континентальных – французской буржуазии, не говоря о других. Этот контраст не есть только последствие торговой политики; вместе с тем, он является её агентом, одним из производящих её элементов. Переводя этот контраст на язык политической экономии, мы должны будем сказать: английская нация для удовлетворения своих потребностей выносит ежедневно известную покупательную силу, выражаемую столькими-то миллионами фунтов стерлингов, но эта покупательная сила распределена далеко не равномерно между её обладателями. Громадное большинство выносит лишь столько (и то не всегда), сколько необходимо для пропитания, прикрытия себя какою-либо кровлею, какою-либо одеждою. Другая же часть нации, меньшинство, élite, культурные классы (зовите её как хотите), выносит на рынок ежедневно громадную покупательную силу, направляемую для удовлетворения потребностей комфорта, наклонностей к роскоши и блеску, прихотей и т. д. Рынок должен доставить таким образом, предметов первых потребностей на сумму, положим, равную 3 №, а предметов роскоши на сумму 2 №, всего значит спрос на сумму 5 №; но сама Англия могла бы у себя дома, никого не эксплуатируя, произвести всего 4 №. Где взять пятый №? Его берут двояким путём: во-первых, стараются его выжать посредством торговли с остальными нациями, во-вторых, что не хватает, берут из тех трёх №, которые спрашиваются первыми потребностями, т. е. пролетариатом. Словом, если в какой-либо год английский рынок недовыручит до 5 № для удовлетворения заявленного в таком размере спроса, то эта недовыручка прежде всего раскладывается не на потребностях комфорта и роскоши, а на первых потребностях. Это и понятно: недовыручка для англичан значит недосбыт, т. е. кризис известной отрасли промышленности, оставляющий известное количество рабочих без работы или понижающий заработную плату.