Вот это был праздник!
Отрочество.
Вот настал возраст, когда самым старшим из детей могу себя считать вполне законно, поскольку и сестра, и брат давно живут отдельно, далеко от дома родителей и живут они непонятной жизнью студентов. Летом они отдыхают не более двух недель, всё время чем – то заняты, а зимой их каникулы никогда не совпадают с новогодними праздниками, стало быть
приезжают к родителям лишь в конце января.
Чувствовать себя взрослым я ещё не научился, всё приходит постепенно. Пока набрался показного цинизма, неверия и недоверия.
В доброго Деда Мороза уже не верю, в то, что он способен сотворить чудеса и даже просто принести подарок – тем более. Дома – категорически против того, чтобы ставили елку, не маленький же! Но в школу, на Новогодний вечер, где в зале установлена большая, красивая елка шел с радостью. С радостью и мечтой. В мечте, конечно, сам себе не сознался бы, но она была. И была рядом, училась в соседнем классе, имела имя и фамилию. Но самостоятельно что – то предпринять, чтобы оказаться другом этой девочки, другом таким, без которого ей было бы всегда плохо, а со мной – хорошо, как это сделать, придумать не мог. И мечтал, что это чудо случится именно на Новогоднем вечере и как – то так, что сам ничего делать не буду, а вот она всё увидит, поймет и сделает… А уже завтра мы станем самыми близкими друзьями.
Но вечер заканчивался, на нем ничего волшебного не происходило, после его окончания каждый шел домой своей дорогой, а разочарование в добром волшебнике углублялось…
Первый раз без родителей.
Заканчивался первый семестр учебы в институте, приближался Новый год. Какой тут, к чертям собачьим, праздник: завершается зачетная неделя и начинаются экзамены. Первые в студенческой жизни экзамены. Они определят в дальнейшем всю твою жизнь: сдашь, все – будешь учиться дальше, завалишь – будешь всю оставшуюся жизнь лишь вспоминать, как аж полгода был студентом.
И тут сообразили, что первый экзамен сдаем 31 декабря. После экзамена всё равно в этот вечер многого не выучишь, а значит можно как – то отпраздновать Новый год. Но как это делать, представления не имели.
В итоге, после удачно сданного экзамена зашли в магазин, купили на каждого по бутылке сухого вина, чтобы одной половиной бутылки проводить старый год, а второй половиной отметить наступление нового. Ну и раз будем ночью танцевать, то взяли по плавленому сырку на брата и булку хлеба. Шикарный праздничный стол!
До десяти вечера всё равно сидели за конспектами, и в это время во всю мощь стоваттных колонок на этаже загремела музыка, засуетился народ, послышалась праздничная беготня, громкие разговоры, смех.
Мы решили, что пора начинать праздник и нам.
Убрали подальше конспекты, чтобы не потерялись, распаковали сырки, порезали их и буханку хлеба, выглянув в коридор, чтобы случайно не «залететь» под какую-либо комиссию, достали пару бутылок и разлили по кружкам их содержимое.
Хотели выпить по скорее, вдруг все же комиссия.
Все пили фактически первый раз, а уж без контроля родителей это уж точно, впервые, и из – за неопытности пили мелкими глотками, прислушиваясь к реакции организма. Всё обошлось, это же не водка, зажевали всухомятку сырком и решили пойти танцевать. Музыка ведь здесь, совсем под боком, в фойе этажа.
В центре помещения стояла совсем маленькая украшенная только кусочками ваты, якобы снегом, чахлая ёлочка. Основная масса народа на неё и внимания не обращала. Они все, положив соседу на плечи свои руки водили в бешенном темпе по кругу хоровод под Пинк Флойд.
Из дальней комнаты коридора вышел наш одногруппник Славик и заметно покачиваясь шел сюда же, влекомый музыкой.
Подойдя к хороводу, он протиснулся внутрь его, с трудом приподняв отяжелевшую голову, осмотрел всех мельтешащих перед ним, смачно высморкался с обеих ноздрей по очереди и вышел наружу хоровода.
Чувствуя неладное, мы подхватили Славика и повели его обратно к его комнате.
Открываем дверь и входим… в кромешную тьму, но очень шумную и радостную. Глаза несколько обвыкли в темноте, и мы увидели, что где – то за тумбочкой слегка подсвечивает светом фонарика малюсенькая лампочка, а вся комната заполнена нашими друзьями – одногруппниками с этой комнаты.
– О! Кто пришел! Парни, с Новым годом! Давайте выпьем вместе, ведь мы ещё ни разу не выпивали, а нам ещё пять лет вместе учиться!
Эту тираду выдал Сережа.
Он уже брал со стола пол – литровые пустые банки и протягивал всем нам, пришедшим к ним.
– Сережа! А банки – то зачем?
– Так стаканы у нас столовая конфисковала, якобы мы у них сперли. Наши вообще ни как общепитовские были, а толстостенные, без граней.
– А у нас кружки алюминиевые! Им, видно, все равно что, лишь бы не из чего было пить. Вот только мы купили по совету Колькиного брата сразу по две кружки на каждого. Один комплект они забрали, а второй у нас остался. Мы кружки в личных чемоданах прятали.
За разговорами банки наполнились примерно на треть некоей очень темной на вид жидкостью.
Ну, парни, с Новым годом и будем дружить!
В запале вкус жидкости не понял и только, когда допивал до конца, перехватило горло и несколько задохнулся.
– Что это было? Мы у себя сухое вино пили, а это что?
–«Плиска»! Болгарский коньяк.
– Коньяк? А крепкий?
– Не бойся, тебе хватит! Он как водка по крепости, сорок градусов!
Поняв, что оплошал я вновь направился на танцы, вытрясать из организма алкоголь.
После нескольких подвижных, даже очень подвижных танцев выдохся и пошел в свою комнату отдохнуть. Там оказалось никого нет. Центр тяжести празднования так и остался в комнате друзей.
Пошел туда.