– Ну, да, хотим. Очень хотим! Видим же, что вы, если что, можете за нас вступиться, хамьё всякое приструнить. А то у нас был тут один… Он, если к нам приходили какие-нибудь буйные, сам за наши спины прятался. Это – мужчина?!!

– А ГБР он не пробовал вызывать?

Самая старшая из кассирш, Наталья Павловна (прямо, копия Людмилы Зыкиной), машет рукой:

– Эту ГБР пока дождёшься – рак на горе свистнет!

В этот момент из административного отдела выходит уборщица Динора и указывает мне на дверь кабинета Ульевой.

– Петрович, вас к себе Нина Анатольевна зовёт!

Ну, думаю, вот оно и началось. Сейчас, поди, скажет, что такие, слишком уж ершистые охранники, им не нужны. Даша мне вслед:

– Петрович, мы за вас кулаки будем держать!

Захожу. Ульева кладёт трубку городского телефона и спокойно так уведомляет:

– Только что звонил Илья Виленович Шмагун – это старший контролёр нашего «куста», просил вас ему позвонить. Вот его номер.

Беру розовенький стикер с номером телефона и… Вообще ничего не понимаю! В зале отошёл в самый дальний, тихий угол, набрал номер Шмагуна. Голос у мужика такой хриплый, простуженный:

– А, Бурякин? Значит, так… Антон Малюхин только что подал заявление по собственному желанию, поэтому ближайшую неделю будешь работать в одиночку, за себя и, отчасти, за контролёра. Что и как – расскажет Нина Анатольевна. Появится кандидатура на место ККП – приступит он. Ну а пока что каждый вечер будешь отчитываться об обстановке в магазине эсэмэсками. Там, всего два слова: без происшествий. Если что случилось – позвонишь. Где-то, через неделю, в магазине будет ревизия, заеду, гляну, что там у вас и как.

Держите меня семеро! Вот уж, действительно, ирония судьбы! Даже не предполагал, что развязка будет именно такой. Кассирши вопросительно головами мотают: что там, что там? Сказал им об увольнении Антохи. У них глаза тут же стали больше, чем пятирублёвки. Наталья Павловна аж перекрестилась:

– Слава тебе, Господи! Даже не верится, что уже нет этого идиота!

Ну, иду обратно к Ульевой. У неё уже сидит Рябов. Что-то обсуждают. Директорша указывает на Вадима – сейчас мы с ним должны идти в грузовой терминал вести пересчёт списанных продуктов. А как же зал без присмотра? Она:

– Девчата приглянут… Сейчас народу мало, управятся.

В терминале аж пять магазинных тележек, набитых батонами, колбасой, шоколадом, окорочками, курами, сырами, молоком, ряженкой… Дал мне Вадим уже заполненную ведомость с перечнем списанного, и под объективом камеры наблюдения мы начали перекидывать эти харчи в большущий чан на колёсах. Где-то, полчаса пересчитывали. Мимо нас Динора проходит, укоризненно качает головой и цокает языком.

– Ай, какой же грех так с хлебом обращаться! Разве можно его на помойку? За это бог накажет!

Вадим смеётся:

– Ничего, бомжи и пенсионеры растащат всё, без остатка. Если только и.о. контролёра не приведёт их в полную негодность.

Уточняю:

– Как это – в негодность?

– Антон у нас был большим любителем этого дела. Батоны, колбасы, сыры, топтал ногами прямо в вагонетке, заливал списанными кетчупами, кефиром и даже моющими средствами.

– А вот, где он теперь? Где? Он же сейчас тоже должен быть здесь? —спрашивает Динора.

– Он уволился. Всё, больше здесь не работает, – Рябов широко разводит руками.

Уборщица назидательно вскидывает указательный палец:

– Вот! Я же сказала! Нельзя хлеб топтать ногами! Это его бог наказал.

Она уходит, мы с Вадимом расписываемся в ведомостях на списание. К нам подходит широченный Эдька, второй грузчик, он из местных, из стукачихинских.

– Ну, чего там? Закончили? – разминает он руки. – Вывозить?

Рябов вопросительно смотрит на меня. Ставлю в известность:

– Нет, нет, я ничего топтать и загаживать не буду.

Эдька без особой натуги катит вагонетку к воротам, я иду следом. Теперь я должен проконтролировать выгрузку её содержимого в мусорные баки. Доходим до местной мусорки, Эдька выбирает пустой бункер из тех, что почище, и начинает охапками бросать туда продукты. Поглядывает в мою сторону. Догадываюсь, что он хотел бы что-нибудь себе выбрать, но меня побаивается. Объявляю ему, что замёрз, поэтому пусть без меня доканчивает. Когда ухожу, замечаю, как от ближнего дома в сторону секции мусорных контейнеров торопливо ковыляют две бабульки. Ну, вот, есть теперь кому поживиться. В магазине многие из этих продуктов они всё равно не купят. Пусть хоть просрочку поедят.

Войдя в терминал, останавливаюсь под камерой и распахиваю куртку, показывая, что с собой не взял ничего. Ульева говорила, что Шмагун видеозаписи раз в месяц просматривает в обязательном порядке. А ещё до этого мне и в Чихалово, и уже здесь, в Стукачихе, рассказывали про то, что с приходом Шмагуна в сети «Удачи» режим стал почти тюремным. Выполняя его указания, тот же Малюхин, иной раз, дотошно проверял мусорные вёдра в столовке и даже в туалете, выискивая среди клочков использованной туалетной бумаги упаковки продуктов, не имеющих специальной маркировки. Если у него вдруг появлялось подозрение, что кто-то что-то украл и втихаря съел, он устраивал целые расследования, пытаясь выявить, кто посмел покуситься на «святое».

Полгода назад был случай: одна из кассирш решила его разыграть. Она принесла из дому пригоршню фантиков от дорогих шоколадных конфет, пару обёрток шоколада, и всё это закопала в бумажках туалетного ведра. Сунувшись в ведро и, найдя «улики», Антоха устроил настоящую истерику. Он с пристрастием допрашивал всех, работающих в магазине, вплоть до МТЗ (директоршу допрашивать не рискнул). Эта дурошлёпщина закончилась только тогда, когда «виновница торжества» во всеуслышание объявила о том, что это её розыгрыш, и одновременно кинула заявление об уходе.

…Как и в Кадухино, здесь, в Стукачихе, тоже, увы, не обходится без собачников. Сегодня, ближе к обеду, одна мадам притащилась со своей барбосиной. Крупненький, такой пёсик – с полпуда весом. Ввалилась, и – напролом, с нею на руках, рванула в торговый зал. Морда кирпичом, глаза отмороженные, оскал, как у голодной акулы… Ну, я сразу же загородил ей дорогу и к продуктам не пустил. Она подняла визг, стала качать права, потребовала начальство.

Я пошёл к Ульевой, Вадим сидел у неё. Сообщил им о конфликте с собачницей. Они отчего-то сразу замялись, завздыхали… Потом переглянулись и сказали, что, вроде того: да, ладно уж, пусть проходит. Ну, ничего себе, санитарный порядок! Впрочем, раз они дали добро, то теперь, в случае чего, сами несут ответственность. Я вышел от директорши, молча ткнул той особе пальцем – иди, разводи санитарию, и вообще стал игнорировать здешних «кинологов». Пусть хоть по целой псарне приводят – плевать! Тринадцатого у меня последний день, так что, недолго тут куковать осталось.

Седьмое января

Вчера утром послал Васину SMS насчёт того, чтобы мне организовали электроплитку. Ну, достала уже варка в этой идиотской микроволновке. Мало того, что еда из неё – сущая отрава, так ещё и сготовить попробуй! Он мне тут же позвонил сам. «Утешил» тем, что когда-то тоже жил в подобных условиях, тоже спал чуть ли не на голом полу, готовил и первое, и второе, и третье в электрочайнике. Может быть, может быть! Но, как ни верти, такой «комфорт» – просто, гарантированное убийство для здоровья. Тем более, когда тебе – далеко за пятьдесят, да ещё со всеми поднакопившимися возрастными болячками…

Часу в десятом с МТЗ Ольгой пошли списывать просрочку. В тележках избыток всяких «Баунти», «Марсов» и «Сникерсов», шоколада всех сортов. Ну и остального тоже хватало. Я так прикинул, товара тысяч на десять – не меньше. То есть, и здесь, как и в «Купи!» в месяц на помойку выбрасывается не менее чем тысяч на триста целковых, а в год «лямов» на три-четыре. Во где дурдом-то!

Когда пересчитывали просрочку, я заметил, что Ольга отчего-то выглядит очень невесёлой. Оказывается, у неё проблемы с младшей сестрой. Девчонка учится в медучилище, и хотя уже «без пяти минут» медсестра (в определённом смысле реально входит в лекарскую корпорацию), никак не может излечиться от нежданно-негаданно свалившейся на неё хворобы. Года три назад на её теле появилась обширная экзема. Девушка обратилась за помощью к своим коллегам, однако те лишь развели руками – никто так и не смог определись, что это такое вообще. Сестра Ольги обследовалась в Москве, ездила по всяким бабкам, но толку – ноль.

Непонятная болячка с той поры разрослось уже вдесятеро, из-за чего бедолага уже давно потеряла всякую надежду на исцеление, на то, что у неё хоть когда-нибудь сложится личная жизнь. Её подружки почти все замужем, а она об этом даже уже и не мечтает. Недавно ей предложили дорогостоящее лечение. Правда, без стопроцентной гарантии того, что она будет здорова. Но, где бы взять денег?

– …Она мне уже как-то призналась, что хотела бы уйти из жизни, потому что не видит никакого смысла в своём существовании. – Ольга хмурится. – Поэтому, иной раз, боюсь оставлять её одну – как бы чего не сотворила!..

Да-а… Вот уж, действительно – не повезло, так не повезло. Продолжаем работу. За воротами терминала слышен шум мотора. Ольга оглядывается.

– Ой, товар привезли. Ну, всё, надо быстренько заканчивать и убирать вагонетку. Эдька её потом откатит.

Сбегается наш магазинный народ, девчата засучают рукава…

…Ну а сегодня утро началось со скандала. Даша везла банки с консервами для выкладки на витрину, и случайно задела какого-то облезлого мужичишку краем тележки за ногу. Причём, вскользь, не очень сильно. А он как разголосится:

– Что это тако-о-е?!! Что ты себе позволя-а-а-ешь?!! Людей травми-и-и-руешь! Причинила мне ушиб коленного суста-а-ва!

Я, так, повнимательнее присмотрелся в этому хмырю, и сразу же понял, что он, скорее всего, сам специально подставился, в надежде на компенсацию. Такой вот, брателло мультяшного зайца-симулянта. Наталья Павловна попробовала его урезонить, но он развопился ещё громче. Подошёл я. Говорю этому «страдальцу»:

– Чего верещишь? Ты же сам, специально подставил ногу! Я лично это видел. Будь мужиком, а не отбросом.

Он аж задёргался:

– Кто ты такой, чтобы меня оскорблять? Я сейчас полицию вызову!..

Чтобы позлить его, «на все тридцать два» улыбаюсь в ответ, и предлагаю:

– Вызывай! Это ещё лучше. А то я уже сам хотел вызвать. И, знаешь, что будет? Я им скажу, что ты из ничего устроил тут истерику, нарушив работу всей бригады кассиров, обозвал девушку непотребными словами, и делал ей непристойные, извращенческие предложения. Как тебе это? А девчонки мои слова подтвердят. Подтвердите же?

Кассирши сразу:

– Да, да, конечно, подтвердим! Мы всё слышали!

Облезлый позеленел от злости, слюнями брызжет:

– Отвечать будете за лжесвидетельство! У меня всё записано на диктофон!

Что, что, что? У тебя припрятан включенный диктофон? Ах ты, ничтожество позорное! Так, значит, это и в самом деле была твоя свинская подстава? Говорю ему:

– Ну, ты, мужик, вли-и-и-п! То есть, надо понимать так, что весь этот твой хай был способом надавить на кассира, чтобы что-то себе выбить, деньгами или товаром? А ты знаешь, что такие действия квалифицируются как мошенничество, и за это предусмотрена очень серьёзная статья УК? Теперь, сядешь, голубок! Ой, сядешь!

Он весь перекосился, бросил корзину с покупками на пол, заорал:

– Это не магазин, а бандитский притон какой-то! Жулики! Я на вас найду управу!

И моментально вымелся на улицу. Ну, а я – опять на своё место. Дашка идёт следом, у неё слёзы (довёл, урод, девчонку!).

– Петрович! Большущее спасибо! Честно говоря, я так растерялась, что уж сама хотела предложить ему денег, только бы отвязался, скотина…

Да, одной ей трудновато было бы справиться с такой редкостной тварью…

Сегодняшним же утром обнаружил, что монитор камер наблюдения завис. Шёл умываться – картинка была, скажем так, живая. Вернулся – замерла. И что же теперь делать? Может, не работают – ну и, бес бы с ним? Но, всё-таки, поговорил об этом с Ульевой. Она оценила случившееся как ЧП, пусть и не самое серьёзное. Созвонился со Шмагуном. Он дал «ЦУ» системник перезагрузить, назвал пароли. Теперь мы снова под надзором нашего «большого брата».

Сразу после обеда приехал Васин. Привёз мне аванс – пару тысяч на прокорм, и первый же его вопрос – о задержаниях. Тут, конечно, похвастать нечем. Васин поогорчался, порекомендовал быть активнее с задержаниями. Ушёл он к Ульевой, минут через пятнадцать идёт назад.

– Нина Анатольевна рассказала про сегодняшний инцидент. Это хорошо, что ты действуешь решительно, и работников магазина в обиду не даёшь. Но, всё-таки, помни, что главное для тебя – задержания!

Да, во сне я их уже вижу!

Уже стемнело, когда притащился всё тот же Олег, правда, не один, а с приятелем, которого аттестовал как участника второй чеченской. Ну и, как всегда, начал расписывать свои жизненные тяготы: вот, понимаешь, работал по-стахановски, не пил, а директор чего-то взъелся и выгнал… Теперь опять надо искать работу. А денег-то уже почти что и нет… Ну, выслушал я его. Уточняю:

– И чего ты от меня ждёшь?

– Да, нет, Петрович, я не просить взаймы. Я… Понимаешь, понять не могу: ну, отчего мне так не везёт?

Чтобы везло, надо свои мозги включать. Хотя бы, периодически. То, что ты не пил на работе – в жизни не поверю. Олег нехотя признаётся, что, если честно, то употребил всего пол-литра пива. Тогда, к чему вопросы? Или до тебя никак не может дойти, что и пол-литра хватает, чтобы потерять очень многое. И куда ты теперь? Он кивает в сторону приятеля.

– Да, вот, Витёк, дружбан, пообещал в свою организацию пристроить.

– А что за организация? Что за работа? – спрашиваю этого самого Витька.

Гляжу, а «дружбан» сразу как-то скукожился, и начал вешать лапшу про какую-то автобазу, где нужны слесаря…

– А ты – автослесарь? – смотрю на Олега.

– Нет! Я – слесарь-сантехник… Слышь, Витёк, а ты же, вроде, говорил, что у вас строительная фирма?

– Ну, да… Строительная… – начал тот водить руками. – У нас своя автобаза, там можно много чего найти насчёт работы.

Вижу, юлит чего-то этот друг, темнит. Видимо, поняв, что я в нём резко засомневался, Витёк потащил Олега к выходу:

– Пошли, пошли к соседям в «Забегай!», пивка там попьём!..

Ну, ушли они, я про них тут же и думать забыл. Да и когда о них думать, об этих пьяньчужках? Тут прискакали инкассаторы, тут опять считать просрочку… Вдруг часу в десятом снова приходит Олег. Морда унылая, вид несчастный, чуть не плачет. Что на сей раз?

– Петрович! Он сволочь, этот Витёк, а не друг! Сволочь и скотина!!! – Олег даже не говорит, а стонет. – Представляешь, вышли мы из магазина, он потащил меня в какой-то пивбар на Третьей Объездной. По пути увидел «Вкус». Говорит: «Тут, знаешь, какое классное пиво?! Давай сбегаю, куплю, а потом ко мне закатимся. Я тут рядом живу. Двух соседок моих позовём – девки-огонь!» По карманам пошарил – ой, я деньги дома забыл. Ну а у меня последняя тысяча. Он: «Ну, дай! Пива куплю, а сдачу всю тебе отдам». Попросил и мой телефон – я на него много хорошей музыки назаписывал, пока шли, слушали.

– И ты?

– Да, дал я ему… Вроде ж, другом назвался. А он, гад ползучий, взял, да как рванёт с места – только я его и видел! Погнался за ним, да только бестолку. Как сквозь землю провалился, урод!!! Петрович! Выручи! Даже на хлеб ничего нет.

– А где гарантия, что ты меня сейчас не лохотронишь?

– Ну, мне хотя бы полтишок, взять хлеба и кефира. А?

Ну, дал я ему полтинник, хотя, заранее было ясно, что с него взятки гладки.

Десятое января

Неужели уже десятое?!! Как в той военной песне: ещё немного, ещё чуть-чуть…

Вчера, девятого, этот же самый Олег заявился снова. Слегка «под балдой», но на ногах держался твёрдо. Даже притащил полтинник. Надо же! Рассказывал историю про своего деда-баяниста, как тот в молодости ночью шёл домой с гуляния из соседней деревни. Решив сократить дорогу, баянист двинулся мимо заброшенного кладбища. Глядит, а его догоняет девушка в белом подвенечном платье, с фатой, и просит сыграть на баяне. Дед сразу догадался, кто перед ним, поэтому не стал перечить и начал играть. Музицировать баянисту пришлось аж до первых петухов. Когда же наконец-то в деревне закричали петухи, и он уже еле двигал пальцами, его слушательница внезапно исчезла, как будто растаяла в воздухе. Рассказал он и о том, что устроился на очередную работу. Надолго ли?

А у меня вчера наконец-то случилось-таки задержание. Да! Было, было, было… Только не такое, какое хотелось бы. Задержал я троих парней – заподозрил, что один из них выносит банку «энергетика». Брыкаться они не стали, а тот, который мне показался подозрительным, сам начал сбрасывать куртку, показывая, что у него ничего нет. Ничего не поделаешь, пришлось извиниться. Что за невезуха? Тут что-то одно: или я никудышный охранник, или… Или я работаю слишком хорошо, и красть никто не рискует. Хотя, есть и третий вариант: когда я ехал на эту вахту, мне досталось место в тринадцатом вагоне. Уже тогда подумалось: кирдык моей удаче, хотя сейчас я и работаю в «Удаче» …

Часу в девятом с Вадимом опять списывали продукты – батоны, сладости, фрукты, сыры… Эдька наблюдает, смеётся:

– Сейчас смотрел – бабки к мусорке уже сбежались. Ща у них лафа настала полнейшая! Как бы не подрались…

Говорит, пару лет назад такое здесь как-то случилось. Он вывез вагонетку, и только её опорожнил, как налетел «десант» бабок, которые кинулись хватать колбасы и сыры. Одна из них оказалась порукастее прочих, и успела загрести себе почти всю колбасу, тогда как некоторым не досталось вообще. Они и решили её малость пограбить. Но она упёрлась – не дам! Ну, на этой почве и разгорелась рукопашная.

– …Ржал, как полоумный! – вспоминает Эдька. – Никогда бы не подумал, что старушенции так лихо и кулаками, и ногами могут махаться. Им бы в спецназе служить – любого Рэмбо загасили бы как щенка!

Перед обедом прибыли двое программистов – видимо, их прислали из-за недавнего происшествия с компьютером. Они проверяли работу камер и систем сигнализации. Оба такие важные, такие всезнающие! Затребовали дежурные журналы по всем этим делам, которые, оказывается, я должен был заполнять. Потом, когда они уехали, мне пришлось сидеть ещё часа два, и за все прошедшие дни расписывать, что всё работает нормально, что отказов техники не было. Показали они и особенности работы охранной сигнализации. К этой поре кое-что я уже и сам «допёр», но и они рассказали немало нового. В общем и целом, моей работой парни остались довольны, сказали, что об этом доложат по начальству.

После обеда в кармане неожиданно запиликал телефон. Слышу – голос незнакомый, акцент кавказский. Я сначала было подумал, что это Виталька прикалывается, но потом догадался, что это совсем другой человек. Спрашивает:

– Это Пэтровыч?

Подтверждаю, что это я и есть.. А кто спрашивает? Оказалось, это некий Махмуд Касымов. Ему сказали, что я скоро еду домой. Он хочет на это место, и уже на этих днях собирается приехать прямо в Стукачиху. Спрашиваю его: а с Васиным созванивался? Оказывается, он даже не знает, кто это такой. Мой телефон Махмуду дал Лёха Магомедов, но про Васина почему-то ничего не сказал. Вот уж никогда не подумал бы, что в эту «Удачу» кто-то может проситься сам! Звонит Виталька:

– Ну, что там у тебя? Ничего не слышно насчёт смены?

У него одно на уме… Сказал про кавказца, который мне только что позвонил. У бедного Витальки аж голос переменился:

– Алексей, а может, ко мне его пришлёшь?

– Да, сколько угодно! Но, он даже ещё не в «обойме» у Васина.

– Да, всё равно! Сбрось мне, если не жалко, его номер телефона!

Понятное дело, не жалко! Отправил эсэмэской. Кто знает? Вдруг, мужику и в самом деле повезёт? Хотя… Мне тоже везение не помешало бы! Не утерпел, и позвонил Васину. Он с Махмудом уже переговорил, и сразу же сказал, что новичка пошлёт в Кадухино сменить Азиза. Как оказалось, тот всё ещё там (о, «повезло»-то!). Бедный «сумоист» уже взмолился, и слёзно стал просить замену. Это и понятно – с таким пузом по этажам не набегаешься. Ну чего же мне тогда ждать? Васин заверил, что человека подберёт обязательно. Да уж хотя бы!

Неожиданно позвонил Шмагун. Поздоровавшись, он представился, хотя мог бы этого и не делать – его голос не спутаешь ни с чьим. Сначала главный «особист» стал допытываться, как у меня с задержаниями. Да, никак! Наши покупатели – исключительно честные люди. Он с эдакой многозначительностью:

– …Ну, это мы посмотрим во время тотальной инвентаризации! На днях мы её у вас проводим, так что она покажет полную картину, чего и на сколько разворовано. И тогда будем делать определённые выводы!

Занятный пассаж! И что же это он имеет в виду под «определёнными выводами»? Удержание из моей зарплаты сумм похищенного, или увольнение вообще, без копейки денег? Если судить по тем характеристикам, что дали на него ещё в Чихалово, то ждать можно всего, чего угодно. Ладно, посмотрим…

Шмагун продолжает толкать свой «спич»:

– …Так что, не расслабляйся. На твоём месте я, по меньшей мере, троих задержал бы к дню инвентаризации. Уловил, что я имею в виду? И, кстати, как там, были у вас компьютерщики? Делали хоть чего-нибудь?

Чую, что компьютерщики у него не в чести – уж с такой ехидцей поинтересовался. Но говорить о них что-то плохое не стал – нет ни нужды, ни желания.

– Да, были. Проверили все камеры наблюдения, настроили компьютер, протестировали охранную сигнализацию. Проверили журналы по контролю за работой электронных систем, подкорректировали правильность заполнения. Всё работает нормально.

Всё это ему излагаю, и по тому, как меняется его сопение в телефон, становится ясно: это ему, ну, очень не понравилось. Он недовольно кашлянул, «гэкнул», дал команду ловить крадунов, и отключился. Идёт МТЗ Ольга. Смеётся:

– Кто звонил-то, Петрович?

– Всеми нами обожаемый Шмагун…

– А-а-а… Это, наверное, он говорил про подготовку к тотальной инвентаризации?

– Вот-вот! Кстати, хотел бы услышать: а что это такое, и с чем его «едят»?

Оказывается, такая ревизия в «Топазе» проводится каждые три месяца (я, можно сказать, «счастливчик» – не всем охранникам выпадает эдакая «везуха»!). Проводится пересчёт ночью, после закрытия магазина. Привозят бригаду счётчиков, человек двенадцать, которых набирают в Москве из числа безработных. Иногда среди них попадаются такие образцы! На иного глянешь – примешь за бомжа. Поэтому за всеми глаз, да глаз нужен. В прошлом году, был случай, Лариска не успела выгрузить в раздевалке карманы пальто, а в одном из них лежало её портмоне. И, что же? Кто-то из счётчиков вытащил из него последние полторы тысячи, а до зарплаты было ещё два дня. Как она ревела от обиды – нашли, заразы, у кого украсть!

Понятное дело, в такую ночь – попробуй, усни! Особенно достаётся кассирам. Они с утра в этот день как выходят на работу, так там и остаются, и вместе со счётчиками не спят до следующего утра. Уже утром едут домой отсыпаться, а вместо них выходит другая смена. Охранник ночью несколько часов поспать может. В общем, для всего магазина – тотальный шмон, шухер и атас…

Тринадцатое января

Вот уж, действительно, несчастливое число! Хочешь в это верь, хочешь – нет. Впрочем, и вчерашнее, двенадцатое, было не счастливее. Все на нервах, все «на ушах», только и разговоров про инвентаризацию. Ульева с Вадимом и Ольгой с раннего утра начали пересчёт товаров – перебирают элитную «алкашку» в подсобке, рядом с директорским кабинетом, проверяют все заначки редких видов спиртного (ну, такого, которое берут нечасто, но всё равно спрашивают), дорогие деликатесы…

Просрочки сегодня было не очень много, поэтому мы с Ольгой пересчитали её быстро. Грузчик Валерка (сегодня опять его смена) вагонетку покатил одной левой – а чего напрягаться, если она наполовину пустая? Он её толкает и прикалывается:

– Эх, огорчили вы сегодня бабок и бомжей – что-то мало навыбраковывали!

Ну, я с ним для блезира дошёл до полпути, и вернулся назад – Нина, директорша, попросила помочь переставлять коробки с «алкашкой». Всё-таки, это работа для мужика, а не для женского пола. Так-то мне и здесь этого делать не положено. Но они ко мне, вроде бы, относятся по-людски, поэтому, по мере возможностей и времени, взялся помочь.

В торговом зале девчонки – все, кто свободен, тоже ведут пересчёт. Кто – консервы считает, кто – колбасы, кто – чай и кофе… Благо, их не заставили пересчитывать поштучно конфеты горошек. Запарка пошла не хилая. Все нервничают, все переживают, все волнуются. Даже покупатели прониклись – тоже озираются, тоже малость на взводе. Даже собаколюбы несколько дисциплинировались, и не наглели со своими барбосами – без особого напоминания привязывали их у входа.

В целом, день прошёл без особых приключений. Они начались с прибытием команды счётчиков, которые приехали часов в девять вечера. Вот уж, и в самом деле, «команда-ух»! Правильно наши девчонки сказали – натуральный зоопарк. В основном, народ, скажем так, «средне-вагонный», то есть, такой, что в вагоне электрички увидишь, и не обратишь внимания. Но были и образцы, на которые внимание обратишь поневоле.

Одна мадам в обтягивающем костюме, годами, скорее всего, за шестьдесят, которая, как видно, испробовала на себе все методики похудения, всё рисовалась и рисовалась перед своими коллегами мужского пола. Судя по коричневому колеру кожи, она большая любительница соляриев. Ну а судя по её манерам – ещё та донжуанка. Пацан там был лет двадцати, с наивно-удивлённым взглядом телёнка, которому предложили сосчитать звёзды Млечного пути. Какой из него счётчик? Он хоть на пальцах-то считать умеет?

Счётчиков запустили в помещение «Удачи» через грузовой терминал, и там же я провёл личный досмотр каждого. По карманам шарить не пришлось, а вот сумки проверил досконально. Причём, они сами настаивали на этом! Но раньше других приехал помощник Шмагуна, назвавшийся Дмитрием. Лет ему около тридцати, разговор у него грамотный, начитан. Наши кассирши сразу же зашушукались: это наш новый ККП! Вроде того, как пить дать, после инвентаризации он заступит на эту должность. Но Дмитрий сказал, что он и в самом деле заступает на такую должность, правда, не у нас, а в Зяблово, километрах в сорока от Стукачихи. А сюда пришлют кого-то другого.

Пока ждали прибытия счётчиков, мы с ним разговаривали «за жизнь». Я показал ему все минусы здешней внутренней географии магазина – два ряда колонн, уйма закоулков и неправильно установленные камеры. Он согласился, что – да, здесь вообще едва ли кого поймаешь, поэтому претензии к охраннику – не по делу. Наконец-то появился и Шмагун. Глянул я на него, и тут же сделал вывод: «браток» натуральный. Ему за сорок, сам он лоб, такой, здоровущий, на щеке шрам, прямо, копия Николы-Питерского из «Джентельменов удачи». Явно, биография у мужика чрезвычайно бурная.

И вот, главный ККП, только войдя в магазин (покупателей к этому времени мы уже выпроводили, двери уже на запоре), сразу двинул мне претензию: а почему это я одет не по дресс-коду? Я не согласился: как это – не по дресс-коду? Рубашка синяя, пусть и светлая, штаны чёрные, галстук чёрный. Васин претензий к такому «прикиду» не имеет. Что за вопросы? Шмагун сразу же отстал, но, по его фейсу было видно, что такой «отлуп» ему не очень-то пришёлся по душе. Похоже, ему было бы ближе, если бы я прогнулся и начал перед ним лебезить.

Прошёлся он по залу, и на каждом шагу, всем подряд – замечания, указания, претензии… Девки наши, гляжу, насупились. Но они-то и раньше знали, что с таким «добряком-весельчаком» не заскучаешь. А ещё я заметил, что он за мной начал плотно следить: с кем и о чём разговариваю, как реагирую на его претензии, и прочее. Чуть он отошёл, Марианна (хоть мы с ней и в несколько натянутых отношениях) у меня спрашивает:

– Это и есть Шмагун? Что-то он какой-то злой, нервный… Чую, до утра и нас доведёт до белого каления.

Ничего не поделаешь, есть такая профессия – всех подряд напрягать. Меня он уже напряг…

Нелли морщит нос:

– Что-то он какой-то мужланистый… Ему бы в руки нож, да в подворотню. Любой бы отдал свой кошелёк, даже не спрашивая, кто он, и чего хочет.

Не исключено. Так, может быть, его карьера ККП именно с этого и начиналась?

Вижу, он в нашу сторону бежит, как будто почуял, что о нём ведётся речь. Иду по торговому залу, смотрю за тем, как ведёт пересчёт бригада счётчиков. Грузчик Валерка (они оба с Эдькой сегодня тоже задействованы) выглядывает из-за стеллажей и спрашивает:

– Петрович, а кто из этих клоунов Шмагун? Не покажешь?

– Так, ты его только сейчас сам видел! Вон он, с директоршей о чём-то разговор завёл.

– Это, вон тот, что ли, с отметиной на морде? Я его другим представлял. Да-а-а… Реальный живоглот!

– Почему так считаешь?

– Да это у него на лбу написано! Нет, ты глянь, глянь, как он в нашу сторону чего-то зырит. Ты его, Петрович, остерегайся – видимо, какую-то подлянку задумал!

Пошёл я дальше, заглянул во все «аппендиксы», иду обратно к кассам. В той стороне маячат два ревизора из центрального офиса компании «Удача». Они приехали следом за Шмагуном на крутяцкой иномарке. Оба одеты в недешёвые костюмы, ходят важно, грудь вперёд. Как я заметил, перед ними и Шмагун, и наша Нина ходили на цыпочках: судя по всему, шишки они немалые. Рядом с ревизорами – двое ККП, приехавшие из соседних городов, то ли для обмена опытом, то ли в подмогу счётчикам, то ли для присмотра за этой «бандой батьки Махно». Прохожу мимо Марианны, она мне вполголоса говорит:

– Шмагун взял из отдела алкоголя три бутылки водки и для чего-то унёс в администраторскую!

Смекаю: началось! И тут же ко мне он сам откуда-то из-за угла резко так подруливает. По его ухмылке вижу, что настроен он, можно сказать, боевито. На физии так и написано: «Ну, я тебе сейчас устрою варфоломеевскую ночку!». Ага, думаю, значит, Валерка был прав – какую-то подлянку Шмагун и в самом деле заготовил.

А тот машет рукой в сторону «алкашки» и объявляет:

– Пройдём в тот отдел!

Подходит он к полке с водкой и ехидно так спрашивает:

– Ничего тут не замечаешь?

– Замечаю. Нет трёх бутылок водки «Снежинка».

Он, прямо, как прокурор в суде:

– Вот! Нет трёх бутылок водки, каждая стоимостью двести восемьдесят рублей. Итого, на сумму восемьсот сорок рублей. Что будем делать?

Смотрю на него, как на идиота.

– Отследить по видеозаписи, кто и когда мог их взять.

– Ну, пойдём, пойдём, посмотрим!..

Зашли в бытовой отсек, он перемотал запись и тычет пальцем в экран монитора:

Zurück 1 ...7 8910 11 ...16 Weiter

Секьюрити номер тринадцать, или Дневники «топтуна»

Andere haben auch gelesen:

Weitere Bücher von diesem Autor