Этот период официальные энциклопедии называют «Революцией Разума», и уделяют ему на удивление мало внимания. Говорится только о том, что были спровоцированы глобальные экономические и политические кризисы, которые привели к резкому падению уровня жизни повсеместно на Марсе и Фаэтоне, а затем – ко множеству мелких военных конфликтов. Точное число жертв этой революции не называется, но даже приблизительные оценки впечатляют: от десятков до сотен миллионов. Причем основной причиной таких страшных показателей безапелляционно объявляется «инертность и косность старых государственных систем, выпестовавших коррумпированную и неэффективную экономику».

Со временем сторонникам Земли удалось создать альтернативную систему управления и, с помощью финансовой помощи метрополии, обеспечить выход из кризиса обновленных сообществ людей, к тому моменту уже полностью разделявших земные идеи и ценности.

А дальше стало по-настоящему интересно.

Правительство Объединенного Человечества не посчитало нужным скрывать факт существования Тайных Троп. Более того, на государственном уровне тут была создана система по отбору талантливых детей для подготовки будущих ходоков. Тут Тоня не очень поняла – этих детей толи с рождения воспитывали в особых интернатах, толи зачинали специально для рождения в этих организациях, по специальным генетическим показателям. Для них же вывели специальную породу больших кошек, взяв за основу геном пумы. Решив разобраться с этим позже, Тоня сосредоточилась на главном: Тропах.

Такой организованный подход позволил наладить постоянный торговый обмен с дружественными мирами через тропы. Торговали, в основном, конечно информацией и технологиями – но были и исключения: некоторые сверхценные вещества и минералы, совершенно незаменимые в биологии и медицине, которые никак не удавалось воспроизвести на месте, даже методом атомного синтеза.

В торговле участвовали – тут у Тони окончательно на лоб глаза полезли – не только человеческие миры, но и целые сообщества живых разумных существ, которые с человеком ничего общего не имели! Разумные жидкости и камни, колонии кораллов с планет-океанов, членистоногие создания, чей обмен веществ основан на кремнии.

Нашлась и статья по Оракула. Когда-то он был ведущим ученым, одним из создателей плана «Солнечного счастья». А теперь был главным куратором системы подготовки ходоков и диспетчером междумировой торговли. Тот факт, что ему должно было быть несколько сотен лет, не объяснялся в статье никак. «Может, у них тут люди живут по пятьсот лет?» – Решила Тоня, и уже написала запрос, чтобы проверить свою догадку, но в этот момент раздался сигнал: приятная мелодичная трель. Кто-то ждал возле дверей ее каюты.

– Оракул почтил вас приглашением на обед, – прогудел громила в жестком скафандре, плавающий в коридоре у входа в ее каюту.

– Минуту, я переоденусь, – ответила Тоня, выключая терминал.

Громила остался висеть в проеме, блокируя дверь.

Театрально закатив глаза, Тоня расправила прикрепленное к полке-кровати полотенце, спряталась за ним, как за ширмой, скинула предоставленный хозяевами махровый халатик, и снова натянула свои джинсы с кроссовками и майку. Рюкзак она тоже решила взять с собой. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то в ее отсутствие решил бы полазить, например, в ее смартфоне, даже разряженном.

– Так вот, значит, почему Тима оказался похож на Диму! – Андрей говорил громко и возбужденно; его голос Тоня услышала за пару поворотов до того, как они оказались в обеденном зале: большом овальном помещении, залитом белым светом, в центре которого плавала конструкция, усеянная разноцветными пластиковыми контейнерами.

– Конечно, – согласился Оракул, – тропы подбирают ближайшее подобие по неосознанному запросу ходока. Точная наводка требует определенной сноровки, а учиться вам было просто негде, – он пожал плечами, и тут обратил внимание на Тоню, которая вплыла в обеденный зал в сопровождении громилы-охранника, – о-о-о, дорогая, подплывай ближе! Тебе помогли разобраться с душем?

Тоня вспыхнула, но нашла в себе силы дружелюбно улыбнуться и кивнуть.

– К тому же, я примерно представлял себе, где вы можете появиться, – продолжал Оракул, обращаясь к Андрею, – и послал Тиму навстречу. Дело в том, что я давно искал встречи с вами. И особенно с Димой. Как жаль, что мы разминулись. Его помощь могла бы быть неоценимой.

– Подождите, – снова вмешался Андрей, сжимая в руке нечто вроде резиновой груши ярко-фиолетового цвета. Из «груши» торчала соломинка, – но тогда мы можем снова попытаться! И найти Димку!

– Разумеется, – Оракул расплылся в улыбке, – мы обязательно найдем его, хотя с ходоками все не так просто, как с обычными людьми. Но теперь вы будете под защитой Тимы и Месси. А еще я бы хотел показать вам, почему ты, Тоня и Дима так важны для нас. Но полно об этом! Надо хорошенько подкрепиться. Тоня, попробуй этот суп, он великолепен, – Оракул достал из конструкции один из контейнеров, как-то хитро его повернул, что-то щелкнуло, из него показалась короткая и толстая трубка; в воздухе поплыл приятный пряный аромат.

Тоня оттолкнулась от охранника, но немного не рассчитала, и чуть не врезалась в Оракула. Когда казалось, что столкновение будет неизбежным, какая-то мягкая сила подхватила ее, и плавно затормозила аккурат на расстоянии вытянутой руки. Она смущенно улыбнулась, пробормотала: «Извините», и приняла угощение.

– Ничего. Сноровка приходит со временем. Ты отлично держишься, дорогая! – Снова улыбнулся Оракул.

– Честно признаться, поначалу я подумал, что тропы ведут в параллельные миры. Ну, там, разные варианты реальности, где живут наши двойники: – сказал Андрей, сделав глоток из своей «груши».

– Вселенная достаточно большая, чтобы в ней появлялись очень похожие миры. И люди, – вздохнул Оракул.

– Верно, – кивнул Андрей, – по теории вероятности, в бесконечной вселенной должно существовать бесконечное количество меня. И вас, – он вдруг осекся, и стал серьезным, – и Димок…

– Наша Вселенная – по сути, машина по производству информации. И действительно, потенциально она бесконечна. Но есть один нюанс.

При слове «нюанс» Тоня набрала было воздуха в грудь, чтобы вмешаться, но осеклась, наткнувшись на серьезный и осуждающий взгляд Андрея.

– О нем мало кто задумывается – кроме ходоков и теоретических физиков, – продолжал Оракул, – но он играет огромную роль в конструкции нашего мироздания. Я говорю об измерении времени. Ты уже понял, Андрей? Ты очень сообразителен для уровня вашего мира.

– Но ведь тропы, как я понял, лежат вне пределов нашей вселенной. Это позволяет обходить релятивистские ограничения, – ответил он.

– Это не ограничения, – рассмеялся Оракул, – не верно их так воспринимать. Это конструкция, дизайн нашей вселенной. Измерение времени – это как распорки, на которых покоится наше восприятие реальности. Именно оно позволяет производить информацию. А конструкцию никакие тропы изменить не в состоянии. Проведи мысленный эксперимент. Пикосекунда после Большого Взрыва. Была ли Вселенная бесконечна тогда?

– Пожалуй, нет… – ошарашенно пробормотал Андрей.

– А чем принципиально пикосекунда отличается от миллиарда лет? – Улыбнулся Оракул, – и тем не менее, потенциально Вселенная бесконечна. Вот только в какую бы точку Вселенной ходок бы ни отправился по тропам – возраст Вселенной для него в каждой локации должен быть одним и тем же. Поэтому и в нашей системе, и в вашем мире – как бы далеко они ни находились – Вселенная будет одинаково стара. Все ходоки это знают интуитивно, неосознанно. Ты ведь понимаешь, почему это именно так?

– Разница в скорости… – Пробормотал Андрей.

– Совершенно верно! – Просиял Оракул, – хотя на тропах для ходоков времени нет; более того – тропы способны обращать биологическое старение ходока вспять, но вдруг если ходок выйдет за пределы своей временной сферы, он никогда не найдет дорогу домой. Просто потому, что все родственные ему миры исчезнут за пару минут субъективного времени.

– Ребят, мне как-то уже не по себе. Страшно как-то… – Поежилась Тоня.

– Это действительно страшно, – кивнул Оракул, – страшная тайна нашей Вселенной. Именно поэтому наша Вселенная, в моменте, доступном на тропах, достаточно большая, чтобы породить несколько десятков очень похожих миров, вроде нашей с вами Земли. Но она не бесконечна. И очень хрупка. Поэтому нам очень нужна ваша помощь, чтобы разобраться в одном древнем деле…

Силы тяготения было достаточно, чтобы стоять на ногах, но комфортно передвигаться было совершенно невозможно. Приходилось держаться за натянутые поперек пещеры специальные тросы.

– В нашей системе у Марса целых два спутника – Фобос и Деймос – но они значительно меньше этой луны, – Андрей продолжал без умолка трещать. Он продолжал донимать Оракула расспросами все время перелета до Фобоса. А летели они больше восьми часов. Тоню это порядком раздражало – за хаотичным потоком информации, которую он выдавал на-гора, невозможно было сосредоточится на собственных мыслях.

– И сам Марс меньше почти на тридцать процентов, – терпеливо кивнул Оракул, – мы почти уверены, что два с половиной миллиарда лет назад нашей системе каким-то образом удалось избежать ужасной катастрофы, которая уничтожила жизнь на Марсе у вас. И полностью разрушила Фаэтон. Собственно, мы предполагаем, виновником катастрофы должен был стать планетоид, естественный спутник нашего Марса.

– Я сначала подумала, что это Землю видно со станции, – вмешалась Тоня, чтобы хоть как-то перебить трескотню Андрея.

– Ну что ты, дорогая. Рисунок материков совсем не похож. Да и оттенок морей и атмосферы иной.

– Но это нифига не наш Марс, – улыбнулась Тоня, – это точно.

– Он бы стал точно таким же, как ваш Марс, – Оракул грустно покачал головой, – если бы неведомое нечто не остановило падение планетоида, на котором мы сейчас находимся.

– Это место, – Тоня обвела ладонью пещеру, – как-то связано с тем, что произошло?

Оракул улыбнулся.

– Мы полагаем, что да. Больше того, мы думаем, это связано с вами. И вашим Димой.

Андрей проглотил очередной вопрос, для которого уже набрал в легкие воздух.

– Вы погуляйте пока, – продолжал Оракул, – осмотритесь. Поговорим потом, мы никуда не торопимся.

Тоня, аккуратно перебирая трос, двинулась вглубь пещеры. Было достаточно светло – обилие светильников почти не оставляло теней, давая возможность разглядеть подземелье в мельчайших деталях.

Первое, что бросалось в глаза – это огромная разница между двумя частями пещеры. Как будто два совершенно разных помещения, только примерно совпадающих по размеру, шлепком склеили между собой, хорошенько обмазав стыки клеем-магмой. Прямо вдоль «линии стыка» действительно виднелись застывшие потоки расплава, и каменные капли, свисающие с потолка.

Правая часть пещеры состояла из светлого песчаника; в камне кое-где торчали похожие на кусты ржавые куски железа. Тоня подошла к одному из них и, отпустив трос, хотела потрогать ближайший «куст».

– Подожди! – Вмешался Тима; они вместе с Месси неизменно сопровождали ребят и Оракула, – эти штуки очень хрупкие. Их едва зафиксировали, чтобы не разрушались от движения воздуха, когда помещение герметизировали для исследований. Прикосновение руки они точно не выдержат.

– А что это? Удалось выяснить? – Спросила Тоня, убирая руку, и добавила, приметив что-то на песчанике, возле куста, – и гляди – тут фигня какая-то валяется. На насекомых похоже. Их тоже нельзя трогать?

– Есть некоторые предположения, – Тима пожал плечами, – но точно мы пока сказать не можем. Эти «мушки» точно как-то связаны с «кустами». Внутри «кустов» есть что-то вроде колоний. Но они, скорее, механизмы, чем организмы. Возможно, какие-то боты, способные формировать сложные конструкции.

– Как давно они здесь?

– Чуть больше двух с половиной миллиарда лет, – уверенно ответил Тима.

Тоня хотела еще спросить о том, как получилось, что они сохранились так долго, но крик Андрея с противоположной части пещеры перебил ее:

– Ребята, идите сюда! – Андрей возбужденно подпрыгивал возле огромной глыбы темно-серой породы, покрытой узором ржавых полос, в котором смутно угадывались контуры каких-то механизмов, – чтоб мне лопнуть, если это не паровоз! Глядите, тут и остатки путей есть!

Тоня почувствовала смутное беспокойство еще до того, как подошла к Андрею – достаточно было перешагнуть через оплавленную границу между двумя сегментами пещеры. Что-то шевельнулось в подсознании.

Наверно, дело было в масштабе. Совпадали расстояния между отмеченными археологическими вешками глыбами и контурами на полу пещеры. Ее разум все еще никак не мог поверить в открывающуюся картину, а обоняние уже услужливо напоминало о намертво запечатленной в подсознании вони горелой шерсти, запахе логова.

На ватных ногах, кое-как перебирая вдруг окоченевшими ладонями трос, она двинулась в сторону от паровоза – туда, где должна была быть сторожка охранника.

Груда коровьих костей была на месте – отмечена археологическими вешками, и частично препарирована из застывшей глины. Остатки разрушенной кирпичной кладки, и еще один частично препарированный скелет, напоминающий медвежий. А на полу, в ярком пятне фонаря, за двойным ограждением – отчетливый след кошачьей лапы в камне.

Закат

Управляющая крупнейшей телекоммуникационной компании Китая, одного из мировых лидеров рынка, не была настолько важной персоной, чтобы удостаивать ее тайной встречей в условленном месте. Они говорили в резиденции Лина, в кабинете пентхауса, чьи окна выходили на пролив Виктории.

– Нам нужно что-то по-настоящему забойное, – убеждала Вань И, – после того, как вы сделали технологию пять джи доступной повсеместно, они никого не щадят. Идет война, и мы можем проиграть.

– Война – это обычное состояние мира, – улыбнулся Лин, – выживает сильнейший. К тому же, мы уже дали вам преимущество почти в целый год. Кто виноват, что вы так тянули с тестированием и внедрением?

– Мы не тянули. Вам это прекрасно известно, какой потребовался скачок в элементной базе, какая перестройка производственных мощностей, – напористо продолжала Вань, – и потом… мы ведь отплатили вам сполна, не так ли? Наше сотрудничество всегда было взаимовыгодным. Во всяком случае, теперь ваше положение куда прочнее, чем тогда, когда у амеров был реальный шанс на полное господство.

– Закат сегодня великолепен, – Лин демонстративно отвлекся от переговоров, и указал за окно. Там, левее бухты, заходящий шар Солнца красиво подсвечивал каскад мостов, ведущий к аэропорту. Если присмотреться, в небе можно было увидеть светящиеся красным, точно нагретая проволока, трос фуникулера.

Вань задохнулась, словно с разбега нырнула в неожиданно холодную воду.

– Вы лишились корней, – прошептала она, – забыли свой народ… вы перестали быть тем, кем были рождены.

– Ваши яркие эмоции недостойны вашего высокого положения, дорогая, – спокойно возразил Лин, – это в вас слишком много Запада; вы ведете дела точно так же, как презираемые вами амеры. Потому что вы учились у них.

– Закат хорош, – Вань смогла взять себя в руки, встала из-за стола, и подошла к стеклу, настолько чистому, что только отсутствие ветра мешало поверить, что между ней и пропастью в несколько сотен метров ничего нет.

– Не кипятитесь, – Лин последовал ее примеру, и встал рядом, – следующий год будет глубоко кризисным. Используйте время, чтобы перегруппироваться. Сейчас не время для внедрения новинок. Да и притормозить надо – мы слишком активно торгуем в последнее время. Цены и издержки растут.

– Глубоко? – Насторожилась Вань, – наши прогнозы предполагают лишь стагнацию. Монетарные власти легко справятся с ней.

– Я нечасто раздаю советы, дорогая, – вздохнул Лин, – но прислушайтесь к этому. Установите более доверительные отношения с Пекином. Вы слишком самостоятельны. Вам перестали доверять, и делиться самой свежей информацией.

На этом аудиенция была закончена.

Оставшись наедине, Лин с удивлением понял, что эти несколько минут дались ему не так уж просто; он ждал доклада из центра Балтики, с одной из яхт сообщества. Тень никогда не врет, и сейчас ставки были как никогда высоки. Смогла ли Сюй справиться? Она очень хороша, одна из пятерых во всем мире, кто владеет техникой восстановления Юань Ци. Но, может, все-таки стоило полететь лично? Тень не простит провала…

Тихий перелив мелодии, написанной пентатоникой. Лин позволил себе облегченно улыбнуться.

На экране появилось лицо Сюй. Она держалась хорошо, хотя от наметанного глаза Лина не ускользнули ни новые морщинки, ни легкие тени под глазами.

– Благодарю за науку, учитель, – начала она, следуя традиции, – феникс принес изумрудную печать.

– Лотос цветет под Луной, – Лин решил не скупиться на комплименты, – жаба ждет сырости.

Сюй улыбнулась одними уголками губ, медленно моргнула, и прервала связь.

Лин собрался выходить из кабинета, но в последний момент ощутил невозможное. Он замер, прислушиваясь к собственным чувствам. Сомнений не осталось.

Пришла Тень.

Всего через пару дней после предыдущего визита. Еще до заката Солнца. Вне оговоренной территории.

Он, стараясь ступать как можно тише, вернулся на свое место. Повернулся к окну. Чуть скрипнуло соседнее кресло.

– Сомнений больше не осталось: он – альфа и омега, – как всегда без предисловий, сказала Тень.

– Я заметил, что ты любишь Грецию, – позволил себе отступление Лин, стараясь выиграть время, чтобы собраться с мыслями, – скажи, там были свои Оракулы? И свои ходоки? Они бывали на тропах?

Повисла долгая пауза; из соседнего кресла доносились странные булькающие звуки. Лин не сразу понял, что Тень смеялась.

– А ты хорош, – сказала она, наконец, – дерзок и хорош. Любимейший из оракулов. Ответ тебе известен – им хватало собственной Ойкумены.

– Зачем было спасать его такой ценой, если теперь придется его убить? – Лин решил, что прямой вопрос в данном случае – лучшая тактика.

– Убить? – Искренне удивилась Тень, – что ты. Сейчас его жизнь – это единственное, что удерживает Вселенную на волосок от небытия. Если он умрет – у нас не останется никаких шансов все исправить. Даже игры со временем могут не дать нужного результата.

– Как же быть, если все дороги ведут в Рим?

– Ты ведь знаешь, что любую загадку можно решить минимум двумя способами, – вздохнула Тень, – извини, но я не буду облегчать тебе задачу. Таков Путь. Оба ответа ищи в твоем прошлом. Вспомни пруд Лотосов, и Ту, Которую Невозможно Забыть. Любой ответ меня устроит. Только не затягивай с решением. Эпидемии уже не избежать, но прорыв с троп еще можно остановить. У вас есть все шансы жить дальше.

Мимолетное дыхание, последний луч заката, движение глаза – и Тень исчезла.

Лин тяжелой ладонью нащупал панель интеркома, нажал кнопку.

– Слушаю, шеф, – голос секретаря звучал по-деловому собрано, несмотря на поздний час.

– Вертолет в Чек Лап Кок. Самолет до Саньмина.

– Принято, шеф.

Он так надеялся никогда не возвращаться к своему прошлому. Прошлое, как и великие знания – это всегда боль.

Но не судьба.

Мадейра

Санек сидел в цветастых бермудах на корме, и читал какую-то толстенную книгу. Прошедшая неделя повлияла на него совершенно волшебным образом: теперь он походил не на крутого вояку со стальным взглядом, закаленного в боях, а на мускулистого и загорелого пляжного плейбоя, охочего до тугих кошельков пожилых дамочек.

Таня подумала об этом, и тут же устыдилась своих мыслей. «Батюшки, да я же ревную», – рискнула признаться она сама себе. «Ну и ладно, пускай остается с этой уродиной. На тропах есть мужики и получше». Она отвернулась, и поглядела в широченный иллюминатор, размышляя о тактике соблазнения красивого молодого принца, у которого яхта – в два раза больше этой. За иллюминатором росла зеленая громада острова.

Вошла Джессика; она подошла к Сане, наклонилась и как-бы невзначай чмокнула его в щеку. Тот улыбнулся, и отложил книгу.

«Они уже даже и не скрываются!» – Вспыхнула Таня. Принц на огромной яхте рассеялся паром в кондиционированном воздухе каюты.

Вошел Коля с Димой. Барс воротником растекся на шее у хозяина, и лениво помахивал пушистым хвостом.

– Спасибо за оперативность, ребята, – сказала Джессика, присаживаясь на краешек роскошной белой софы, – морская часть нашего путешествия подходит к концу. Могу всех поздравить – утром пришли анализы – мы все чисты, и можем свободно передвигаться по миру, не рискуя никого заразить.

– Звучит многообещающе, – осклабился солдат.

– Однако путешествие еще далеко не закончено, – улыбнулась в ответ Джессика, – мы разработали план. Если все пойдет хорошо, мы скоро окажемся дома.

– У вас дома, – не преминул уточнить Коля.

– У нас дома, – продолжая мягко улыбаться, возразила Джессика, – даже если случится невероятное, и ты захочешь вернуться в свой город, к отцу и мачехе – ты не перестанешь быть ходоком, Дима. А наш дом навсегда останется для тебя настоящим домом и защитой. Но, чтобы принять решение, ты должен познакомится с нашим Оракулом. Это касается и вас, ребята. Боюсь, из вашего мира новости неутешительные. Вы потеряли не только своего Императора, но и Оракула вашего мира.

– Мы будем с вами, если вы остановите это. Или хотя бы попытаетесь, – в голосе Санька слышалась сталь.

Таня с удовлетворением отметила, что солдат никуда не девался, а маска плейбоя – это не более, чем маска.

– Мы будем бороться за свой мир, – кивнула Джессика, – будьте уверены. Что касается нашего плана. На берегу нас ждут документы, и безопасный ночлег. Но туда надо еще добраться. Швартоваться нельзя – а то оставим следы в государственных базах данных, их сложно скрыть.

– Ура-а-а, будем нырять! – Вмешалась Таня; Дима и Барс грустно переглянулись – им занятия по дайвингу давались тяжелее, чем остальным. Кот просто ненавидел свой прозрачный контейнер, который не давал никакой возможности двигаться самостоятельно. Ему совершенно не нравилось ощущение беспомощности.

– Будем, – Джессика пожала плечами, – не зря же потели на тренировках. Но беспокоиться не о чем – под водой нас ждут наши люди, и скоростные электроскутеры. Они доставят нас к дайверской площадке. Оттуда до ночлега можно добраться пешком – или на фуникулере. А утром рейсовым самолетом в Лиссабон. Дальше по обстановке.

Добрались они и правда легко и быстро. Если бы не беспокойство за Барса, Дима бы даже заскучал: вода и вода кругом. Мутноватая, потому что волнение небольшое наверху. Поинтереснее стало только непосредственно перед высадкой на берег: прямо по курсу из мути вдруг вынырнула вертикальная скала, вся в наростах ракушек, кораллов и водорослей. И рыб там было много, одна причудливее другой. Почему-то вдруг в голову пришла мысль об акулах, но внушительного вида подводные ружья у сопровождающих успокаивали.

«Вот бы понырять тут спокойно, в свое удовольствие! – Размечтался Дима, – рыбку вкусную половить. Что скажешь, Барс?»

«Рыбка – это хорошо, – ответил кот, – но ныряй без меня, ладно? А еще лучше вообще не ныряй. Не доверяю я этим аквалангам».

«Не, без тебя не интересно, – ответил Дима, – тогда уж с удочкой лучше. Или спиннингом, а?»

«Вот это дело!» – одобрил Барс.

Они поднялись на поверхность по железным ступеням – скобам, вбитым прямо в скалу, и оказались на небольшой скальной площадке, которую то и дело накрывали волны. Справа виднелся небольшой пляж, покрытый мелкой черной галькой. За пляжем в гору шла узкая дорожка-серпантин. У самого ее подножия расположилось небольшое кафе, сделанное из беленых деревянных брусьев, с открытой площадкой, защищенной от солнца широкими зонтиками. Кое-где на белых лежаках загорали люди.

Площадка упиралась в огромную слоистую скалу, которая нависала над морем и частью пляжа, грозя в любую секунду обрушиться, как показалось Диме. Он поспешил открыть контейнер, чтобы вытащить кота; затем посадил его на законное место у себя на плечах.

На поверхность выбралась Джессика и жестом, чтобы не перекрикивать шум моря, указала в сторону небольшой сторожки, притулившейся там, где пляж упирался в скалу. В той стороне висел растянутый на скале баннер c надписью на английском: «Diving center».

Вшестером, они двинулись туда. Сопровождавшая их вооруженная охрана осталась под водой.

В сторожке они сняли дайверскую экипировку, аккуратно развесив акваланги на специальных креплениях, и переоделись в «гражданскую» одежду, заботливо припасенную для них в шкафчиках.

Санек обеспокоенно наблюдал за Колей. Тот старался не подавать вида, но было заметно: воспоминания никуда не делись. Прошлое зашевелилось скользкой рыбиной на дне почти пересохшего пруда. Виной всему – черный пляж, да скала, сложенная из слоистой магмы… тот, другой остров был очень похож на этот.

Скала – кусок отколовшегося магматического поля на щитовом вулкане. Много тысячелетий его подтачивала река, что брала начала в ледниках, на самой вершине – там, где дремала кальдера.

Тогда солдат впервые нарушил строжайших приказ. Из миссий нельзя забирать «зайцев», ни при каких обстоятельствах. Поэтому даже когда его оправдали, он тщательно скрывал происхождение Коли, чтобы другим неповадно было; но тогда ему повезло – после миссии руководство управления согласилось с тем, что у парня огромный потенциал ходока. Несколько месяцев взаперти, когда, казалось, мало что было способно вернуть его к нормальной жизни – его сердце растопил крошечный котенок… лишь после этого он стал настоящим новым подданным Росской империи. Получил свое первое имя, и стал Колей.

Только Санек, да пара высших чинов в Управлении, знали о том, из какого ада пришел этот парень.

Теперь, выходит, только они вдвоем разделяли эту тайну. Те чины давно погибли.

Коля чуть дольше, чем было необходимо, возился со шнуровкой кроссовок. И глаза его блестели чуть сильнее, чем обычно.

«Ты как?» – Санек не смог удержаться от беззвучного вопроса; если он сам сейчас все это чувствует, если картины прошлого встают, как живые – те же звуки, тот же запах – что же сейчас переживает он?

«Нормально, – ответил Коля, и постарался улыбнуться, – ты ведь здесь».

Его миссия не имела никакого отношения к судьбе безымянного парнишки, у которого даже имени не было. Только буквенно-числовое обозначение.

Так было проще всем. Живые химические бомбы – они не должны были напоминать людей. Некоторых специально рожали на продажу, чтобы прокормить остальных. Их держали отдельно, в пещерах и на задних дворах. Как скот. Чтобы не разбирать, где чей, и не привязываться.

Но он каким-то образом чувствовал свою маму. Всегда радовался, когда она приходила на кормежку. Он до сих пор помнил эти моменты. Даже смог убедить себя, что она задерживалась чуть дольше, когда приходила его очередь. Один раз погладила его по голове – ласково так, как нормальных детей. Он помнил этот раз. До сих пор.

Учебка показалась пареньку, который тогда еще не был Колей, настоящим раем. Их учили разным интересностям: как читать карты, как находить дорогу в темноте, как определять цели. Кормили досыта, впервые в жизни. Говорили, как важна их миссия, и что их жизни дорого стоят, поэтому они нужны хорошим людям. А после успешного выполнения миссии, их ждет второе рождение, уже полноправными детьми, которых смогут любить родители. Вот только учеба закончилась слишком уж быстро.

– Ну что, пешком или на фуникулере прокатимся?

Джессика была неотразима в легком светлом платье, подчёркивающим ее идеальную фигуру.

– Пешком! – Отозвался солдат.

– На фуникулере! – Одновременно с ним сказал Дима, и тут же добавил, – Барс тоже за фуникулер!

– Фуникулер, – Коля поднял руку.

– Меняю решение, – чуть натянуто улыбнулся Санек, – я тоже за фуникулер.

Джессика посмотрела на него, потом на Колю. Снова на него.

«Ну и чуйка у этой дамочки», – сказал Санек беззвучно.

«Она просто хорошо тебя изучила», – улыбнулся Коля.

«Подрастешь – не будешь таким ханжой», – в тон ему ответил солдат.

– Тогда поехали, – кивнула Джессика, – билеты продаются там, возле ресторана. Пойду куплю. Ждите меня на стартовой площадке.

Там, на адском острове, фуникулера не было. Его разрушили еще до начала штурма. Санек хотел выйти с тропы как можно ближе к цели, но так получилось, что он оказался на тропинке, в районе разрушенных домов, над этой скалой. Обороняющиеся активно использовали биологическое оружие. Настолько массированно, что он не мог рассчитывать на свой модифицированный иммунитет, и носил защиту. Разведка гарантировала, что ни один из штаммов не опасен для кошачьих. В том мире их истребили. У них не осталось своих ходоков.

Весь кошмар, который творился в том мире, люди сделали сами. Там не было прорывов с троп, не падали метеориты, не случались эпидемии. Люди просто вошли во вкус войны.

– Глядите-ка! – Дима ткнул палец в стекло кабинки фуникулера, указывая на скалу, – эта штука похожа на теленка. Как будто он лежит на боку, и тянется губами к воде, чтобы напиться.

– Ага, – ответил Коля, приглядевшись, – а во-он так черная – это рана у него на горле, из которой вытекает кровь. Поэтому он и упал на бок.

Джессика удивленно вскинула брови, но промолчала, продолжая любоваться видом.

– Да ну тебя, – махнула рукой Таня, – как скажешь что-нибудь… ой, а что это там? Как будто человек с раскинутыми руками. Такая мелкая фигурка на самом краю, видите?

– Это – статуя Христа, – пояснила Джессика, – очень похожая, только в несколько раз больше, есть в Рио-де-Жанейро. Португальцы до сих пор достаточно религиозны, знаете ли.

На адском острове статуи Христа не было; даже ее развалин. В том мире добрые религии надолго не задерживались.

Его цель находилась, по данным разведки, в тоннеле, проложенном через кальдеру. Он был каким-то низшим чином на объекте, и жить ему оставалось не больше суток. По их прогнозам, очередной штурм должен был завершиться полным успехом атакующих. А пленных тут брать не принято.

Торговля на тропах процветала благодаря информации, потому что товарная логистика была просто невозможна. Ценились технологии, статистика, математические модели. Но ценнее всего были те, кто был в состоянии эту информацию производить. Ученые, но не только; фантазеры, раздвигающие границы восприятия реальности, ценились не меньше – художники, писатели, режиссеры.

Конечно, траффик живых ценностей был предельно жестко регламентирован, и четко контролировался. Иначе междумировое сотрудничество скатилось бы к масштабному киднепингу. Однако изредка выпадала возможность получить кого-то по-настоящему ценного. Как в этот раз, им просто повезло. Мир, который добровольно лишил себя доступа к тропам, и убил своего Оракула, не выявил их разведывательную сеть до эвакуации.