Миала могла лишь отдаленно представить себе, какую боль испытал на себе страж в тот момент. Единственное, что мог сделать армис в той ситуации – это вырубить своего носителя напрочь. А может, это сработал природный предохранитель, который дарит спасительный обморок в такие страшные моменты.
С тех пор Аэс в сознание не возвращался, но тот момент был не за горами – едва организм осознает себя в безопасности, он вновь запустит все свои системы на полную мощность. Это требуется для наиболее оптимального ремонта поврежденных модулей… черт. Она уже думать начала, как робот. Но, когда пациент находится в сознании, он действительно начинает выздоравливать быстрее. А скорость – это сейчас всё.
«Низкий уровень КФ17. Нестабильные концентрации АТФ. Организм изможден. Биохимические средства стимуляции отсутствуют. Настоятельно рекомендуется отдых в форме сна, продолжительностью не менее шести часов».
Это активировался доспех Миалы. Несмотря на то, что она пробила у начальства право «на поспать» для личного состава, сама она ни разу этим правилом не воспользовалась, даже когда Полковник разогнал их по койкам в приказном порядке. Тогда ей не спалось. Нельзя было.
Сумрак стремительно накрывал и без того затуманенный разум девушки. Последняя мысль в нем угасала со скоростью искорки на ветру: «И сейчас нельзя… спать».
Искра потухла.
А на внутреннем экране армиса в ленте показаний пациента проскочили две красные строчки. Не дождавшись ответных мер от оператора, автоматика госпиталя отреагировала, согласно прописанному регламенту.
***
Прошла неделя с того момента, как они переселились на базу-2. За это время было сделано очень многое: зачищена прилегающая территория от зверья и случайных ботов; модернизирована система обороны базы; получены пополнение в количестве 2-х бойцов и 4-х инженеров; разработаны и внедрены новые виды вооружения. Особенно это актуально стало после того, как Аэс вышел из госпиталя.
Ввиду того, что Миала не увидела критических изменений в процессе выздоровления, некоторые нервные каналы все-таки срослись не так, как положено. Из-за этого страж получил некоторые ограничения в передвижениях. Он вообще двигать ногами не мог. Точнее, мог, но как паралитик – дергаясь и не контролируя ход ноги.
Плюсом в ситуации было то, что Аэс все же жизнь сохранил, и внутреннее здоровье свое поправил на все сто процентов (несмотря на паралич). Во всем остальном же были сплошные минусы: уровень морали самого опытного бойца отряда был не на высоте, тоже самое касалось и самого опытного медика отряда. Её уровень вообще находился ниже плинтуса. Невероятное напряжение последних недель и вытекающая из всего этого усталость все-таки смогли нанести свой удар.
Аэса теперь можно было использовать лишь как неподвижную турель. Да и то – с сильно ограниченным сектором обстрела. Именно эту проблему сейчас решал совет отряда, в который входили все.
– Итак, вы знаете, по какому вопросу мы все здесь собрались. Вас сейчас вновь стало двенадцать. Плюс я. Хотя должно быть куда больше – почти месяц мы уже здесь, а до сих пор не то, что не зачистили клетку – мы даже в ней не доминируем. Враг оказался опасен. Сейчас может статься, что он уже и силен. Силен и опасен, так что нам сейчас требуются все резервы, какие только есть – каждая возможность должна быть использована в борьбе с врагом! Каждый должен отдать всего себя в этой подготовке, а после того, как отдаст – отдать ещё столько же! И это я говорю не тем пятерым, кто встречал вас здесь, на базе. Я говорю это вам, новобранцы. Потому что «старичкам» эти напутствия не нужны – они знают про стоимость здешней жизни без всяких слов. Уже не один ипкис под ними умер от изнеможения, а эти пятеро продолжают двигаться, работать, убивать.
Борза взял паузу, чтобы обвести насторожившихся новичков суровым взглядом лидера стаи. Новички прониклись. Глядя на то, что сотворили люди, находясь под постоянным прессом атак и тотальной нехватки ресурсов, они понимали, что Полковник произносил не пустые слова. Что он не зря сотрясал воздух в том пафосном фонтане, который излился на них только что. И не только это прибило новичков. Контрольным выстрелом их добила сама база, на которую судьба сподобила их приземлить.
Честно говоря, ни один из новобранцев таких военных баз никогда не видел: повсюду не было и намека на какой-то военный порядок, ту прямоугольно-перпендикулярную красоту в бело-зеленых тонах, маниакальная тяга к которой присуща людям из любой армии и флота. База больше походила на гнездо. Гнездо каких-нибудь безобразно-противных и гадких тварей.
Но очень опасных тварей.
На внешних стенах базы нередко можно было увидеть разобранные скелеты киберплантов, а то и целые скелеты этих гигантских животных. Сквозь глазницы черепов были просунуты жерла плазмометов; позвоночные хребты выполняли роль огневого рубежа, за которыми очень удобно было прятаться и вести огонь в положении сидя или лежа; спутанные кольца останков змеев возлежали сейчас на контрольной полосе за стенами. Стянутые прочной проволокой вдоль и поперек, они представляли собой неказистую, но очень эффективную преграду для тех, кто имеет лапы и копыта. Да и для пресмыкающихся это тоже было препятствием: хотя они и могли проползать между костяных петель и колец, многочисленные крючки-зацепы, которыми те были снабжены по всей длине, неизбежно цеплялись за шершавые спины чудовищ и путали их еще больше. В результате, в костях прибавлялось петель. Живых петель.
Но самое большое впечатление на новичков произвел внешний вид самих защитников базы. Они были дикарями. Больше ничего на ум не приходило, когда глядишь на этих явно нецивилизованных людей.
Поверх армиса у каждого были налеплены пластинки и чешуйки с убитых ими животных. Сами же доспехи не имели той глянцевитости, к которой привыкли люди и фейны там, за пределами Триеры. А за пределами Триеры любой военнослужащий был надраен не то, что до блеска – до квазарного сияния он был надраен. Здесь же местные бойцы были перемазаны сомнительного вида субстанциями, обвешаны кусочками плоти, внутренностей и прочего фарша, который они, скорее всего, собирали прямо с поля боя ведрами.
А во время последней схватки один из новобранцев видел, как Глит, напялив себе на шлем только что оторванную голову какого-то инсектоида, прямо на четвереньках рванул в сторону толпы прорвавшихся «сородичей», добежал до нее и метнул связку термических гранат в самую гущу кимпов. При этом, в процессе всего этого он непрерывно визжал, верещал и улюлюкал. Не нужно было сомневаться, что до последнего момента те тараканы считали его своим в доску.
Одним словом, группа-1, которая встречала группу-2 у Колыбели, пугала последнюю до чертиков. Однако и группа-2 смогла заставить икнуть ветеранов: едва из капсулы выбрался последний новобранец, как белый глаз одной из лож вдруг вновь поменялся на красный, что знаменовало начало процесса создания тела. Спустя двенадцать часов из двенадцатой капсулы вышел очередной боец. На базу к шести ветеранам прибыло семь новобранцев. С чем это было связано, никто внятно объяснить не мог. Да никому и не хотелось – семь так семь. Не пять же.
– Схватки со зверьем ужесточаются, к нам уже лезут твари с десятым уровнем. Все чаще и чаще. Мы, вшестером, за эти недели выросли на три уровня в среднем, однако всегда даем достойный отпор тем тварям. И, хотя по заверениям более опытных товарищей, такие нападения должны были стать более редкими, здесь этого не произошло – звери лезут каждый день. И нам все равно не хватает опытных бойцов. Вы – бойцы неопытные, чтобы вы там о себе ни возомнили. Последнее нападение, я так понял, вам многое объяснило.
Борза перевел красноречивый взгляд на парочку, сидящих в мутно-белых доспехах новорожденных. Те буквально десять минут назад вылезли из капсул, умудрившись помереть в первом же своем бою, когда, получив в руки оружие и, возомнив себя Богами Всех Войн, ринулись в бестолковую атаку. Где им божественные головы и откусили.
– Мы тоже поначалу думали, что попали в учебно-тренировочный лагерь ясельного типа. И, несмотря на то, что этот ярус так и называется – «ясли» – ничего детского здесь нет. Очень быстро нам подрезали наши куриные крылья. И не только крылья…
Повисло тягостное молчание. Причем, самым тягостным оно ощущалось именно на «ветеранской» стороне. Те вспоминали моменты, о которых помнить не хотелось бы. Но помнить надо было.
Борза, решив, что драматизма было напущено вполне достаточно, передал слово Миале.
– Два дня назад страж Аэс получил серьезную травму, приведшую к его частичному параличу. Вследствие этого он не может выполнять огромный спектр боевых действий. А нам это очень надо – вы пока слишком молодые и слабые, невзирая на ваш 4-й уровень. Поэтому, извините, но пока все держится на нас. Тем не менее, без Аэса мы очень слабы. Его навыки часто выручали нас в практически безнадежных ситуациях. И доказательством тому являются всего одна смерть, которую мы допустили на этой неделе. Да и та была не напрасной. Сейчас же перед нами стоит задача вернуть Аэсу подвижность и сделать его максимально эффективным в плане ведения войны. Я его не долечила – мне его и исправлять. Три дня назад нас обнаружил наш главный враг – Тактик. Его скауты были обнаружены в полукилометре от периметра. Нам стоило большого труда уничтожить ту разведгруппу, но разговор сейчас не об этом.
Было видно, что Миала чувствует себя не в своей тарелке, и это несмотря на то, что речь ее по экспрессивности почти не уступала полковничьей. Однако на ключевом моменте милая Миала все же запнулась, собираясь с мыслями. Наконец, собравшись, она выдохнула:
– Разговор сейчас о том, чтобы поймать живого лапохвата, уровня не выше шестого. Именно живого и именно лапохвата, так как другие кандидаты мне неизвестны.
– Но… зачем, Миала?! Зачем так себя подвергать? Ну, этому… риску неоправданному…
– Оправданному! Оправданному, Муфлон, оправданному! Вы, когда взяли все зерна и нужные модули из того бота-разведчика, обратили внимание на его процессорную группу? А я – обратила!
Полковник хмурил брови и молчал, хотя по всему его виду можно было с уверенностью сказать, что ему очень горит вставить свое веское слово. Но Борза сдерживался. Медик, прежде чем выступить с предложением на людях, сперва поговорила с ним, и он знал, о чем пойдет речь дальше.
– Его процессор был не таким, каким мы привыкли его видеть у других роботов! – задыхаясь, выкрикнула Миала. – А у него он был модифицированный. К нему крепился фрагмент от другого модуля. Именно по этой причине наши армисы и посчитали процессоры этих скаутов поврежденными и непригодными. А они пригодны! Да еще как пригодны – я до сих пор в себя прийти не могу.
– Ну что там такого великолепного, не томи давай, выкладывай. Мне еще на работу идти, – Глит был, как всегда, нетерпелив и нетактичен, даром, что сам разведчик. Да к тому же, эльф… Но Триера меняла не только людей.
– Тактик применил технологию слияния. Слияния живой и неживой материи. Грубо, малоэффективно, но применил. Однако и такой грубости вполне достаточно для очень плохих последствий для нас.
– И что в этом удивительного?
– Вне Триеры – ничего. В Триере такое возможно лишь на ярусе «кора», и частично – в старшей «мантии», да и то, если повезет. Здесь же нет таких возможностей. Тактик физически не мог спаять две противоположные технологии: кибернетическую и биологическую.
– Но ведь киберпланты, это же…
– Киберпланты рождаются в гнездах сразу мутантами! Это мы их так называем, «киберплантами», потому что они похожи на киберплантов. На самом деле в их тела ничего никогда не имплантировалось, и вы это прекрасно знаете. Они выросли живыми роботами сразу и в одном теле. Тем они и уникальны, что к своим телам они могут применять модификации обеих технологий: биологической и кибернетической. Из живого мяса они могут выращивать рога, щупальца и прочую жуть, а на свою металлическую базу они могут генерировать и устанавливать даже пушки. Причем, прямо из металлической части своего тела. Слава богу, пока мы таких не встречали, но обязательно встретим, не сомневайтесь. У них даже пограничные клетки выполнены наполовину живыми, наполовину кремниевыми. Ну, или из другого элемента. Как робот смог присоединить живой модуль «Церебро» к неживому процессору, я поняла только вчера вечером. Но, так как я изучала лишь «Церебро» лапохвата, то нам нужен именно лапохват. И живой. Ну, или не сильно мертвый. В смысле, недавно умерший… то есть.
– Да поняли мы, Миала, поняли. Найти собаку, догнать собаку, схватить собаку, принести собаку. Аэс точно встанет на ноги?
– Нет.
– Как это??! А зачем же мы тогда это чертов сафари должны устраивать?
– На свои ноги Аэс встанет только после своей смерти. До этого момента он будет бегать на чужих. Коста, тебе слово.
Миала устало махнула рукой в сторону механика-электротехника и проч. Та также, не теряя времени коротко доложила:
– На данный момент в мастерской уже смонтирована база для шагохода, в который мы Аэса и поместим. Когда мы с Миалой закончим с модулем «Церебро», Аэс будет напрямую подключен к бортовой системе шагохода и сможет выполнять некоторые боевые функции. Со временем мы надеемся модифицировать машину до уровня отличного оружия. Может даже, превосходного.
– Если этот план удастся, – наконец вмешался командир, – то в такие машины мы посадим половину отряда. А то и весь отряд. Подобная технология используется только в старшей Мантии и на Коре, поэтому, если мы освоим ее уже здесь, у нас появится огромное преимущество перед роботами и зверями. Технология подобная, да не совсем. Мы собираемся слить человека и машину воедино.
Люди угрюмо смотрели на Полковника. Угрюмо-то угрюмо, но только угрюмость эта была разной: у Косты, Миалы, Глита и Муфлона в глазах уже бесновался несчастный лапохват, которого они хватают за все его шесть ног и тащат в мастерскую на вивисекцию. Молодняк же просто ошарашено припухал от всего свалившегося на них за эти два дня. Еще бы не припухнуть! Эти безумцы на полном серьезе обсуждают применение такой технологии, как «Слияние»! Страшной и запрещенной во внешнем мире технологии. Ветераны при этом нисколько не возмущались таким положением дел, но Борза видел, что новобранцы находились на грани мятежного возмущения. И Полковник вновь обратился именно к ним:
– Выдам вам секрет нашей выживаемости здесь: мы использовали все, что могли, всё, что валялось под ногами и до чего могли дотянуться руки. И используем до сих пор, ничем не брезгуя и не воротя нос. Не в нашем положении это – нос воротить. И даже тогда, когда этот нос смотрит в противоположную Уставу сторону… Самые правильные уже давно покинули эту «клетку». Самые заученные – ещё раньше. Остались только те балбесы, которые давно подтёрлись устаревшими догмами Армии и Флота. То есть, мы. И мы постоянно ищем пути для улучшения оружия, оборудования, самих себя. Я призываю вас к тому же – не думать, что вы и так уже лучшие и совершенные. Не думать, что здесь есть вещи, которые использовать ни в коем случае нельзя, табу, и все такое прочее. Потому что это далеко не так. Никогда не останавливайтесь на пути развития и улучшения самого себя и своего тела! Всегда ищите пути и способы сделать себя совершеннее, пусть даже при этом вы будете выглядеть, как несвежая отрыжка свинорыла. Особенно это актуально сейчас, когда нас вновь стало больше. Шансы умереть окончательно у нас только повысились…
Полковник подошел к столу, достал из доспеха какую-то металлическую эмблему, и кинул ее на поверхность. Закончив вращение, эмблема из латуни уставилась на новичков своим одним-единственным глазом. С семью ресницами:
– Эта планета не любит, когда нас – тринадцать…
***
Шагоход, или как нарекла его Коста «Бипод экзоскелетный, дипольный», неуверенно покачиваясь, выбрался, наконец, из ангара на свет божий. Рассеянный, надо сказать, свет.
Аэс, который сейчас находился внутри «диполя», тоже не выглядел особо уверенным, хотя всем своим видом показывал обратное. Тем не менее, его выдавали следы, оставленные им после первых же шагов шагохода: в стене ангара зияла дыра, а возле ворот валялся искореженный мощным ударом неуклюжей ноги токарный станок.
– Ну же, смелей, Аэс! Возьми себя в руки… или в ноги! Ты же показывал отличные результаты в симуляции?
– В симуляции все было по-другому, Коста… Извини за гараж, дорогая…
– Ангар! Это – мой ангар!
– …ангар, да… и за него извини тоже… Но вот в твоей симуляции все было намного проще, чем здесь, Констанца. Поле там было… уф-ф! Вот: поле, дорога, холмики-впадинки там всякие… О, выбрался, наконец… и никаких тебе тесных будок, в которых даже не повернуться толком.
– Задачей симуляции было не по холмико-впадинкам тебя покатать, а оценить степень приживания.
– Ты там как, кстати? Прижился? – вклинилась в диалог Миала, которая находилась здесь по долгу службы. Еще, по долгу службы, здесь присутствовал и сам Полковник, но он пока не вклинивался.
– Прижился. К телу привыкаю. Ну, в смысле, к этому… Как его там? К «биподу эк-зо-скелетному…». Кстати, Кос, а почему он дипольный-то? Это ж, вроде как чисто теоретическая фигня?
– Потому что изначально он должен был быть «биполярным», потом я увидела, что приставка «би-» уже присутствует в названии и посчитала, что это будет уже немного лиш… ой, да не приставай по пустякам! Тебе не понять муки творца, так что не выделывайся, и сиди там молча!
– Но диполь-то тут при чем?!
– При том! У тебя продублированная система управления двумя одинаковыми по мощности разумами, но разными по сути интеллектами. Причем, не у него, а именно у тебя, так как теперь вы с ним – одно целое. Плюс армис еще…
– Так это уже «трипольный» биподик-то получается.
– Не получается! Армис больше на тебя ориентирован, а тот волколак, который внутри самого костюма находится, он сам по себе. Он только действует в твоих интересах, сам при этом особо тебе не подчиняется.
– Нормально! И зачем мне эта пертрц… петур… пертурбация – чёрт! – нужна?!
– Аэс, не идет тебе это – извилинами шевелить. Шевели лучше булками – всё полезнее будет. На крайняк, скажи слово «петрушка», оно тоже подойдет, но впредь избавь меня от своих потуг сравняться с нами в уровнях научной подготовки. Я даже не буду спрашивать тебя, знаешь ли ты вообще значение этого слова? Хотя применил ты его, на удивление, уместно. Отвечаю: данная пертурбация является основой технологии «Слияние», благодаря которой ты сейчас ходишь, как будто на своих двоих. И она же является тем самым слабым местом, из-за которого эта технология строжайше запрещена. Благодаря разделению разумов, которое ты так красиво обозвал, достигается бесконфликтное взаимопроникновение…
– Всё, я тебя не слушаю! Скажи проще: благодаря этому всё работает, но из-за него же всё может и накрыться, так?
– В общем виде, да. Но, раз уж ты использовал слово «пертурбация», то я подумала, что тебе нужна более развернутая справка по этому вопросу, чтобы, значит, поумнеть еще больше, и использовать слова еще лучше. Честно, темпами своей эволюции ты меня приятно удивляешь, солдафон.
Аэс обиженно запыхтел в динамиках шлема и ответил лишь презрительным молчанием, которое, впрочем, тоже было расценено Костой как заявку на то, что он хочет «сойти за умного». Что она в эфир и озвучила.
– Боевые системы – к бою! – в ответ взрыкнул Аэс и развернул все свое вооружение в соответствующее положение. Все бросились врассыпную, но не потому что Аэс, предположительно, сошел с ума, а потому, что на утрамбованный грунт площадки перед ангаром легла стремительно увеличивающаяся тень летящей опасности. Тень была раскоряченной, хищной и явно кровожадной, поэтому Аэс незамедлительно открыл огонь по ее источнику…
Когда нежный перезвон последней упавшей гильзы стих, вся команда повылезала из своих укрытий, которых они достигли меньше, чем за секунду, и стала возвращаться на исходную позицию. Попутно каждый суровый воин убирал выхваченное за ту же секунду оружие. А в воздухе на месте летящего агрессора опадал прахом хищный черный цветок. Курчавенький такой цветок брокколи, так как он действительно состоял из праха, то есть – обыкновенной пыли.
– Метко стреляешь, – вновь взяла слово техник. – Только орать так больше не надо. Достаточно просто подумать, и костюм развернется в боевую позицию. По крайней мере, в теории должно быть так.
– Чё это было-то хоть? Кого я убил?
– Надежду… надежду ты убил, ненадежный ты наш.
– Коста, прекрати. Ты не мог знать, Аэс, но это был кусок обыкновенной земли, который отвалился от «потолка» нашей локации. Уже два дня как падают. Ни разу о таком не слышал, поэтому ничего нового тебе не скажу.
Борза, наконец, взял свое слово, и тут же отдал его обратно. После напутствия новичков в новую жизнь, полковник стал очень лаконичным. Говорил кратко, по делу и редко. Поэтому за него продолжила Миала:
– Не совсем обыкновенной. Мы так поняли, что отваливаются они от самой Мантии, так как состав этих кусков почвы значительно отличается от состава нашей. Это, кстати, идет нам в «плюс», так как в нем есть довольно редкие элементы, которые позволяют нам делать довольно интересные вещи. По-моему, и в твоем биподе есть парочка таких элементов, не так ли, Кос?
– Так. По сути, я не до конца была уверена, что мы доведем это дело… до конца. Была не уверена, потому как вся надежда была только на адекватность модуля «Церебро» от лапохвата. Стабилизировать-то его было нечем. Двое суток голову ломала, как эту проблему решить, пока то самое решение не свалилось мне буквально на «поломанную» голову. В первом же куске упавшего грунта и нашлось некоторое количество того элемента, из которого я нужный стабилизатор и состряпала. Так что считай себя счастливчиком. Советую своего цыпленка так и назвать.
Даже сквозь тонированное стекло костюма, и сквозь такое же стекло шлема было видно, как Аэс удивлен. Потом стало видно, как он думает, а после – как он принимает окончательное решение:
– «Счастливчик» – так «Счастливчик». Так и назову. Тем более, что муки творца мне все равно не понять.
Первое боевое применение костюма случилось в этот же день. Точнее, вечер: едва выйдя за пределы периметра с целью обязательной ежедневной вылазки, отряд вместе с Аэсом увидели стремительно приближающихся ларгов(8). А позади них бежало стадо тараканов(7). Они, конечно, больше походили на муравьев с жесткими надкрыльями, но, так как подсознательно люди ненавидели тараканов больше, то именно поэтому на них бежало стадо тараканов.
В принципе, у биосов хватало времени и для того чтобы вернуться под защиту турелей, и для того, чтобы вообще скрыться за стенами базы. Да и вылазка эта была за сутки уже второй, так что рисковать серьезных причин не было. Но они решили принять этот бой. Во-первых, боевой опыт нужен всегда; во-вторых – базе всегда нужны ресурсы, цельные агрегаты и модули, да и прочие запчасти, которые есть только у киберплантов. Ну и в-третьих, с ними был Аэс. Даже полтора Аэса, если верить путанным объяснениям этой заумной парочки – медику и технику. Полтора Аэса нужно было испытать.
Испытания прошли на «ура»: фактически являясь передвижной турелью среднего класса, бипод с легкостью выполнил все возложенные на него задачи. Спаренный крупнокалиберный пулемет на левой руке без труда вскрывал хитиновые тела таракашек, а импульсная пушка на руке правой относительно быстро расправлялась с прыгучими ларгами. И, как обычно, те очень быстро поняли бесперспективность своих атак, бодро развернулись прямо в прыжке и унеслись обратно в свои техно-биологические логова. Как и всегда. Тараканы же предпочли геройскую смерть позорному бегству. Тоже, как и всегда.
Однако без потерь все же не обошлось. Один из новичков потерял в бою с инсектоидом руку, которую его враг моментально сожрал, прямо вместе с частью армиса. Второму бойцу досталось хитиновой пикой прямо в живот, отчего воин потерял целостность, равновесие, мужество и полкилограмма ужина. Коготь повредил также и позвоночный столб, и теперь о продолжении вылазки не могло быть и речи – медик заявил, что это – надолго, и она возвращается с раненым на базу, а без медика группа была если не обречена, то уж точно проклята. Второго медика у них так и не появилось, хотя необходимость в нем была. Так что Миала обладала полномочиями в командовании не ниже самого Борзы. Она была полноправным начальником медицинской службы, кто бы там что ни думал об этой, ставшей давно не нужной, профессии. Отряд вернулся.
Уже сидя в столовой на втором ужине, актив отряда постановил, что войску, основанному на «Слиянии», быть. Тем более, что инвалидов в группе прибавилось, а выращивать руки-головы-хребты времени не было: если Тактик их обнаружил, значит, что не сегодня-завтра грянет гром.