Глава XXIII. Конверт
До отправки ловцов жемчуга и их семей из Сиднея на остров в Тасмановом море оставалось дней десять, когда Джейн наконец решила встретиться с Беном Смитом, другом приемного отца. Накануне ей приснился Лондон. Проснувшись в волнении посреди ночи, девушка долго лежала, представляя, как сойдет с парохода в Лондонском порту, возьмет кэб. Еще не доехав до дома Паэртонов, попросит остановить, чтобы немного пройтись пешком и подумать, что сказать приемным родителям при встрече. А собравшись с мыслями, поспешит на знакомую улицу. «Найду ли я ее! − испугалась Джейн, широко раскрыв глаза. − Ведь столько времени прошло! В этом городе все, наверное, изменилось».
Утомившись, девушка вновь уснула и во сне вновь и вновь бродила по столичным улицам, пока не разыскала квартал, в котором жила раньше. Чаще всего она проезжала по этим местам в кэбе вместе с приемными родителями или гувернанткой. Однажды, пригласив детей покататься по городу, Шарлотта Паэртон усадила рядом с собой сначала маленького Майкла, потом − Джейн. Экипаж тронулся в путь, день обещал множество приятных развлечений. Улыбающаяся девочка разглядывала прохожих, красивые дома, шикарные вывески. Приемная мать что-то рассказывала Майклу, а тот, вдруг перестав ее слушать, уцепился за руку Джейн и спросил неожиданно: «Ты меня никогда не оставишь, ведь правда?» И заулыбался, услышав в ответ уверенное «Никогда». От все этих воспоминаний девушка едва не проснулась снова, но желание доглядеть необычный сон оказалось сильнее. Видения продолжались. Приближаясь к знакомому дому, где их с Майклом когда-то приняли как родных, Джейн совсем оробела. Полюбовавшись издали его фасадом, она свернула за угол и, прислонившись к садовой решетке, отдышалась. Казалось бы, чего проще − подойти к массивной двери, тронуть шнурок колокольчика. «Маргарет! Открой молочнице!» − наверняка скажет миссис Паэртон. И добрая, немного неуклюжая Маргарет заторопится к парадному. Открыв дверь, она, конечно же, изумится при виде Джейн и, обняв ее, зальется горючими слезами. На звук ее рыданий в прихожую войдет приемная мать, всегда сдержанная и педантичная. Глава семьи отложит газету…
Девушка не сомневалась, что сердечность и участие этих родных для нее и Майкла людей будут гарантированы. «Но вправе ли я претендовать на их поддержку и стучаться в их дом? − думала Джейн. − Конечно же, нет! Уйдя из него, я сделала свой выбор, нанеся приемным родителям душевную травму. Майкл мог бы сгладить ее, но он тоже бросил Паэртонов. Мы предатели! И я ни за что не пришла бы сюда вообще, если бы…» Джейн вдруг поняла Майкла, который когда-то предпочел войти в этот милый дом через окно. Теперь она не сомневалась, что Майкл поступил так скорее не потому, что надеялся найти свое свидетельство о рождении. Это был всего лишь предлог, чтобы отправиться по знакомому адресу. Просто ему стало стыдно за свое предательство и в то же время хотелось увидеть приемных родителей хотя бы через замочную скважину.
− Мисс, вам плохо? − участливо спросил вдруг какой-то вороватый мальчишка. − Может, поискать для вас кэб? Это я мигом!
− Не надо! − решительно отказалась девушка. − Ты лучше, вот что… − на секунду она задумалась, оценивающе разглядывая беспризорника. − Сможешь выполнить одно мое поручение?
− Что за вопрос, мисс! − мальчишка понял, что начавшийся день обещает неплохие заработки.
− Видишь дом с желтым фасадом? Отнесешь туда вот это! − Девушка протянула мальчишке письмо, в котором благодарила мистера Паэртона за все сделанное им и его женой для нее и Майкла, а также за щедрость и открытие специального банковского счета. Просила по возможности простить ее и сводного брата за все причиненные беспокойства. И еще сообщала, что главная причина обращения к приемному отцу не деньги, а документы, проливающие свет на происхождение Майкла. «Что же касается денег, − писала Джейн, − клянусь воспользоваться ими только в самом крайнем случае».
Конверт исчез за пазухой у бродяжки, а Джейн между тем продолжала, обращаясь к нему:
− Обязательно дождешься ответа! Принесешь его мне и получишь фунт за работу.
Глаза оборванца заискрились.
− За такое вознаграждение хоть на край света, королева! − не сдержал восторгов мальчишка.
Через секунду его уже не было рядом с Джейн. Волнение девушки нарастало. Она была почти уверена, что, окажись в эту минуту рядом с ней случайный прохожий, он услышал бы, как бьется ее сердце. По понятиям Джейн, прошел целый век после того, как мальчишка улетел исполнять ее поручение. На самом деле он появился перед ней совсем скоро, доставая из-за пазухи другой запечатанный конверт.
− На словах мне ничего не передали? − с надеждой спросила девушка, забирая письмо.
− Вроде бы нет, − почесал за ухом посыльный. − Пожилой джентльмен расспросил, где вы находитесь, и хотел послать к вам служанку вместо меня. Но я его заверил, что вполне справлюсь сам. Тогда джентльмен взял с меня слово, что я передам конверт точно в руки. Он только сказал: «Храни их Бог!»
Джейн улыбнулась, не сомневаясь, что с этими словами Паэртон подарил оборванцу несколько монет, но последний факт мальчишка, конечно же, решил утаить, опасаясь, что тогда она не заплатит ему за данное поручение. Девушка отдала посыльному обещанное, а тот вдруг выхватил из ее рук заветное письмо и мгновенно исчез: словно растаял в воздухе.
Джейн в испуге проснулась, удивляясь тому, что ей приснилось. Все еще думая об этом, наскоро позавтракала и отправилась в порт в надежде повстречать там Бена Смита. К счастью, это удалось ей довольно быстро. Увидев девушку, старый друг ее приемного отца заметно обрадовался и сообщил, что Джейн не стоит отправляться в Лондон, так как Джеймс Паэртон уже находится в Австралии, куда прибыл пару недель назад. По словам Смита, он в курсе последних событий на острове и осведомлен об аресте повстанцев.
− Кстати, нам удалось узнать, что совсем недавно этих заключенных из Перта снова перевели в Сидней, так как в местной тюрьме случилось какое-то чрезвычайное происшествие, − сообщил Смит.
− Неужели! − воскликнула Джейн. − В такую новость трудно поверить.
− Но это так, мисс, − улыбнулся управляющий директор Сиднейским портом. − Ваш приемный отец пытается как-то смягчить ситуацию. Кстати, поездка мистера Роберта Бейли и его супруги на остров в Тасмановом море отменяется. Не сегодня завтра они получат соответствующий документ.
− Вы не перестаете меня удивлять, сэр, − произнесла девушка. − А где мне найти… − Джейн хотела сказать «отца», но не смогла.
Бен Смит понял ее без слов:
− Мистер Паэртон срочно уехал на некоторое время в Мельбурн, но совсем скоро он вернется, и тогда вы сможете увидеться. Если будет нужно, я пошлю за вами экипаж. Должен сообщить, что для семьи Бейли арендован дом, куда все вы можете перебраться хоть завтра. Сообщите только, когда организовать переезд, и все вопросы будут решены! Спешу выполнить еще одно поручение моего старого друга.
С этими словами Бен Смит протянул девушке конверт, точь-в-точь похожий на тот, который ей приснился.
− Что это? − спросила Джейн, заметно побледнев.
− Вероятно, какое-то важное письмо, − пожал плечами Смит.
В конверте письма не оказалось: только адрес банка, ключ от сейфа, в котором хранились документы Майкла, да номер счета на предъявителя. Девушка посетила банк в тот же день и, вернувшись домой (если каморку, которую они занимали, можно было называть домом), пересказала Роберту и Анне все новости. Последовали недоуменные вопросы отца. Ответив на некоторые из них, она уединилась, чтобы прочесть взятые из сейфа бумаги.
Глава XXIV. Свидание с Рени
В банковском сейфе оказалось три документа: нечто вроде свидетельства о рождении Майкла, выписка из приюта о передаче мальчика в семью мистера Паэртона и письмо последнего начальнику тюрьмы, в которой содержались заключенные с острова. Джейн начала с письма, адресованного некому Ричарду Эшперону. По своему тону это послание походило скорее на приказ, чем на прошение:
«Уважаемый Ричард, недавно в вашу тюрьму из Перта доставлены пятеро заключенных: Рени Бейли, Тим и Дик Пренстоны, Алис Эшби и некий Майкл, − писал Паэртон. − Все пятеро приговорены к расстрелу. На днях Вам передали приказ о помиловании одного из них по воле Королевы. В приказе отсутствует имя помилованного. Вам дано право выбора. Так впишите же то, которое назовет предъявительница этого письма с моей подписью и печатью! И еще. Разрешите предъявительнице письма три свидания с заключенными по ее выбору.
Вы можете быть спокойны за свою совесть. И не забывайте, что слишком многим мне обязаны».
Ниже следовали витиеватая роспись, печать в виде головы змеи и дата.
С бьющимся от волнения сердцем Джейн отложила письмо и взяла в руки выписку из приюта, которую Джеймс Паэртон получил при усыновлении Майкла. В ней указывался адрес этого заведения в Лондоне, куда поступил мальчик Майкл Лодж, примерно месячного возраста, мать которого считалась умершей, а местонахождение отца установлено не было. В выписке говорилось, что имя ребенку дано при поступлении в приют.
Вроде бы ничего интересного. Разве что теперь она знала настоящую фамилию Майкла, которая, как ни странно, показалась ей знакомой. «Лодж… − повторяла про себя Джейн. − Где я слышала эту фамилию?» И, не находя ответа, решила поговорить с отцом.
Свидетельство о рождении Майкла, видимо, переданное в приют вместе с ребенком из какой-то лечебницы или роддома, сильно пострадало от влаги (возможно, попало под дождь), поэтому Джейн не удалось разобрать ни адреса медицинского заведения, ни имен мальчика и его умершей матери. Зато хорошо читалась ее фамилия − Лодж, которую, как нетрудно было догадаться, и вписали в документ, выданный Джеймсу Паэртону при усыновлении ребенка. От имени и фамилии отца, осталась только начальная буква Р. Джейн разобрала с трудом, что мальчик появился на свет спустя почти год после ее рождения.
Перечитав все три документа по несколько раз, девушка аккуратно сложила бумаги и долго смотрела в окно, за которым спешили по своим делам обычные люди, чьи заботы были так далеки от тех, что легли на плечи Джейн. «Почему Паэртон не попросил начальника тюрьмы вписать имя Майкла в приказ о помиловании?» − думала она. И в самом деле, это было бы самым простым и логичным решением, которое, к тому же, избавило бы девушку от мучительного выбора. Ей было трудно предположить, что Паэртон поступил так, сильно обидевшись на приемного сына, хотя всегда его очень любил. «Но, возможно, так оно и есть: он обиделся, − рассуждала Джейн, пряча документы в любимую шкатулку. − Обиделся на нас обоих! Иначе я бы сейчас не оказалась перед необходимостью решать, кому остаться в живых, а кому быть расстрелянным». Она убрала шкатулку в стол и застыла у окна, скрестив руки. Ей вспомнились строчки из письма приемного отца, в котором тот рассказывал, как искал в Сиднее пропавшего Майкла, и мысль об обиде Паэртона показалась нелепой. В итоге Джейн решила, что он просто не верит, что заключенный, скрывающий свою фамилию, тот самый Майкл − его наследник. Скорее Паэртон убежден, что речь идет о совсем другом человеке. Придя к такому выводу, девушка мысленно поблагодарила приемного отца за все, что он делает для нее, ее родных и друзей.
Джейн решила пока ничего не говорить своим. Рано легла спать. И, засыпая, поняла, что не может сделать выбор, не увидевшись с заключенными. «Завтра же навещу Рени», − решила девушка. К полудню следующего дня ей удалось добиться встречи с Эпшероном, принявшим ее более чем неласково. Как и полагалось начальнику тюрьмы, он был суров и серьезен. С большим недоверием мистер Эпшерон взял из рук Джейн адресованное ему письмо. Девушка даже испугалась, что приказной тон Паэртона возымеет на начальника тюрьмы обратное действие. Она боялась, что ее попросят немедленно уйти прочь. Но Джейн ошиблась. Вензеля и печать Джеймса Паэртона для Эпшерона значили слишком многое.
Суровый взгляд начальника потеплел, Эпшерон стал снисходительнее. Он спросил, когда и с кем желает встретиться Джейн. Услышав ответ посетительницы, отдал необходимые распоряжения. А спустя четверть часа Джейн провели в комнату свиданий и велели подождать. Комната была немного больше той, в которой состоялась первая тюремная встреча Джейн с заключенными. Через окно полуподвального помещения проникал слабый солнечный свет. Окно было забрано толстой металлической решеткой. Зато решетка отсутствовала внутри комнаты и не делила ее надвое. Едва Джейн отметила для себя все это, послышался скрежет ключей в замке, и маленькая дверь, ведущая во внутренние помещения исправительного заведения, открылась. Наклонив голову, чтобы не задеть низкий косяк, в комнату вошел Рени. Она с трудом узнала в этом худом и бледном человеке в полосатой робе своего брата и наверняка бы свалилась со стула, если бы юноша не успел подхватить ее.
− Осторожно, осторожно! − повторял Рени с искренним восторгом, обнимая Джейн.
− Извини! − попыталась оправдаться она, придя в себя. − Меня испугала твоя одежда.
− Эта роба тебе не нравится?
− Угадал.
− Мне твое серое платье тоже не по нраву. Куда лучше розовый сарафанчик, который был на тебе в день прибытия на наш остров. Он тебе очень идет. Ты помнишь тот сарафанчик?
− Я помню белые гардении в вашем саду.
− Это и твой сад тоже.
− Верно, был и моим тоже. Правда, совсем не долго. А теперь тот сад ничей. Что же мы наделали!
− Каждый делал то, что должен. Вы уехали. Мы выполняли свой долг, защищая наш остров. Я считаю, что по-другому поступить не мог. И не будем больше касаться больной темы! Лучше скажи, где твое розовое платье!
− Рени, о чем ты спрашиваешь? Ведь мы столько не виделись, и у нас на все разговоры лишь полчаса!
− Я преклоняюсь перед тобой, дорогая. Как тебе удалось добиться этой встречи? Как родители? Надеюсь, они по-прежнему в Сиднее?
− Они, конечно, здесь! Любят тебя и надеются на чудо.
− Но чуда не случится.
− Все может быть.
− Ты такая загадочная!
Джейн многое хотела спросить у Рени, но мысли утекали, словно вода между пальцев.
− Как вы тут? − решилась она наконец.
Рени посмотрел на сестру пристально, как бы размышляя, стоит ли говорить правду, не окажется ли она слишком тяжела для хрупкой девушки.
− Пока мы живы. Это главное! Хотя, честно сказать, − замялся он, − нам несладко. И знаешь, кому здесь хуже всех?
Ответ для Джейн был слишком очевиден.
− Майкл − надежный и смелый человек, замечательный друг, − продолжил Рени. − Именно ему я обязан жизнью. Не исключено, что таким он стал после моего падения со скалы. Вы осуждали Майкла, даже ты отвернулась от него. Многие его поступки диктовало желание самоутвердиться, изменить мнение о себе. И небезуспешно. Но все-таки он остался сиротой, лишившейся главной опоры в жизни, которой была ты, Джейн…
− Я его навещу, − пообещала девушка, опустив голову. Рени только печально улыбнулся:
− Это непросто.
− Для меня просто. Расскажи мне об Алис и Тиме!
− Алис вспоминает о тебе. Ты все еще ее подруга. Если для тебя все просто, вытащи отсюда Алис!
− А ты? А близнецы?
− А Майкл?
− Майкл… − замялась Джейн. − Теперь я знаю о происхождении Майкла немного больше, чем раньше, хотя далеко не все. По документам он точно мне не брат. Но что-то в них не так, в этих документах.
− Ты скажешь ему?
− Не знаю. Скорее всего, нет. Хотя это зависит от…
− От чего?!
− От многого. Вы видитесь?
− На прогулках. Конвой не мешает нам разговаривать.
− Как считаешь, есть возможность подкупить стражу и организовать твой побег?
− Ты хочешь, чтобы я убежал, а они остались? Я на это не пойду. Думаю, Майкл тоже не согласится.
Джейн мучилась над тем, сказать или не сказать Рени правду. Наконец она решила солгать:
− Я не в силах помочь Алис, но могу вызволить отсюда Майкла и, возможно, тебя.
− Не стоит питать иллюзий, дорогая! − ласково, но твердо подытожил брат. − Я никуда не побегу и разделю учесть моих друзей. А вот Алис здесь не место. Ее держат в заключении по несправедливому приговору. Хотя, − замялся юноша, − вряд ли у тебя получится освободить Алис. Она очень упрямая и не покинет тюрьму без нас.
− Но я не могу допустить, чтобы мой брат, то есть ты, погиб!
− А Майкл?
− Опять Майкл! Пойми же ты, мне очень сложно решить, кого из вас вытащить из этих стен!
Джейн разрыдалась. Рени молчал, не зная, как ее успокоить. Он понял, какое бремя, легло на плечи девушки.
− Отец знает о твоем визите? − спросил он тихо. Джейн отрицательно покачала головой. − Подкупить охрану вряд ли получится. Скорее, это невозможно. Как невозможен и побег.
− У меня много денег.
− Дело не в деньгах. Людей для работы здесь отбирают очень строго. Заключенные со стажем говорят, что Сиднейская тюрьма по своим порядкам приравнивается к Тауэру.
− Так как же мне поступить?
Рени пожал плечами:
− Спаси того, кто тебе дороже! Если это действительно в твоей власти.
− Вы все мне очень дороги. То, что ты предлагаешь, для меня хуже любой муки. Очень трудный выбор!
− Я знаю. Прости, что мы вынуждаем тебя делать его. − Он помолчал, глядя на девушку, а потом продолжил: − Милая моя сестренка, я уже однажды смотрел смерти в лицо. Так что бояться мне ничего. И неважно, если ты решишь не в мою пользу. Все равно я тобой горжусь. А поскольку время нашего свидания заканчивается, давай попрощаемся на всякий случай!
Молодой человек знал, что его слова вряд ли послужат одобрением для Джейн, но других в тот момент не нашел. Он притянул взволнованную девушку к себе и поцеловал в мокрые от слез щеки. Затем направился к двери и постучал. Дверь сразу отворилась. Прежде чем сестра успела что-либо сказать, Рени удалился. Она тоже поспешила в коридор. В другом его конце мелькнула и растаяла во мраке фигура заключенного.
Оставалось еще два свидания. Джейн понимала, что теперь она должна встретиться с Майклом. Девушка хотела этой встречи и боялась ее.
Глава XXV. Муки совести
Оказавшись во второй раз в мрачноватой комнате, с окном, забранным толстой металлической решеткой, Джейн волновалась, как никогда в жизни. Накануне, готовясь к свиданию с Майклом, она не сомкнула глаз. Перед девушкой вдруг открылась очевидная истина: на самом деле у нее нет никакого выбора, и единственный человек, которого она может и должна спасти, − это Майкл. Именно этого хотел приемный отец, предоставляя возможности, в том числе и финансовые, которыми она теперь располагала. Джейн просто обязана рассказать Майклу все, что ей известно о его происхождении. Таким образом, увидев его, она выполнит обещание, данное себе самой. Хотя, конечно, вряд ли Майклу станет легче, если он будет знать фамилию своей матери. В ожидании Майкла она испытывала огромное чувство вины перед ним. У нее не оставалось сомнений в том, что их разговор будет трудным, а может быть, и вообще не получится.
Опасения Джейн оказались небезосновательными. Введенный в тюремную комнату свиданий юноша опустился на стул в двух шагах от Джейн с полным безразличием. Он едва взглянул на ту, что пришла его навестить. По крайней мере, так показалась Джейн. Но одного этого взгляда ей было достаточно, чтобы понять, что восторженная доверчивость, так свойственная Майклу в прошлом в общении с Джейн, навсегда ушла от него вместе с детством, оставшимся далеко позади. Как и Рени, Майкл вытянулся, став выше ростом, и похудел. На его бледных щеках Джейн заметила легкий пушок. Охранник вышел, и они остались одни. Заключенный, отвернувшись от девушки, минуту-другую смотрел на солнечный свет, пробивающийся из-за решетки на окне, а затем опустил голову и уставился в пол. Никогда не переставая быть старшей сестрой Майкла, Джейн истолковала это как его своеобразный SOS, призыв о помощи. «Как ты?» − тихо спросила девушка, чувствуя, что уверенность покидает ее. Майкл не ответил. «Я располагаю твоим свидетельством о рождении. Твоя настоящая фамилия, по-видимому, Лодж. По крайней мере, именно она значится в выписке из приюта, полученной Паэртонами при твоем усыновлении, а также в свидетельстве о рождении. Остается предположить, что ту же фамилию носит и твой отец. Но это неточно, потому что документ пострадал от влаги и плохо читается. От имени отца остался лишь инициал «Р», а его фамилию вообще не разобрать.
Юноша медленно поднял голову. Казалось, ее слова не произвели на него никакого впечатления.
− Спасибо, мисс! Вы очень любезны, − проговорил он, не отрывая взгляда от пола. − А теперь прощайте!
Джейн ждала чего угодно, но только не этого. В растерянности девушка встала со стула, желая приблизиться к Майклу. Однако он предупредил ее жестом, что так делать не стоит.
− Майкл, я не могу уйти, не сообщив тебе, что наш приемный отец открыл в Сиднейском банке специальный счет, положив на него крупную сумму денег, − несколько замявшись, сказала посетительница. − Этими средствами я могу воспользоваться для твоего освобождения.
− Не трудитесь, мисс! В этих стенах я не одинок. И пока здесь мои друзья, не намерен покидать их. А деньги… − помолчал юноша, − деньги оставьте себе. На приданое.
− Майкл, не будь таким жестоким! Прости меня, я действительно не раз обижала тебя. Твоя холодность делает мне больно, но я стерплю. Мне это по заслугам. Но наш приемный отец всегда любил тебя и любит по-прежнему.
− На этот счет не питайте особых иллюзий, мисс, − произнес Майкл после паузы. Джейн показалось, что ее признание все-таки тронуло его. − Паэртон уже давно утешился. Он взял себе еще одного мальчишку из приюта и, по-видимому, счастлив.
− Ты в этом уверен? − растерялась Джейн.
− Хотел сообщить вам об этом еще на острове, но вы не посчитали нужным выслушать меня. Когда наше судно пришвартовалось в Лондонском порту, я, как вы знаете, отправился в дом Паэртонов. Постучать в дверь у меня не хватило смелости, поэтому забрался через окно в кабинет приемного отца. Через полураскрытую дверь увидел в столовой маленького мальчика, которого Паэртоны называли сыном.
На самом деле миссис Шарлотта назвала ребенка Майклом. Однако, рассказывая о своем посещении дома приемных родителей, Майкл забыл об этом. Заканчивая последнюю фразу, он сделал глубокий вдох, чтобы набрать в легкие как можно больше воздуха, и не запнуться. Но все равно чуть запнулся. Что касается Джейн, то услышанное взволновало ее до глубины души.
− И все-таки не нам их судить, − грустно заключила девушка.
− Что правда, то правда, − отозвался Майкл. − Судить не нам. − Ведь мы осужденные.
…Так закончилась их встреча. Майкла увели. Джейн тоже пригласили к выходу. Она как сомнамбула шла по тюремным коридорам. Перед огорченной девушкой открывались и закрывались металлические двери, лязгали ключи в замочных скважинах, отодвигались тяжелые засовы. У самого выхода из тюрьмы Джейн вдруг остановил Эпшерон.
− Мисс Джейн, у вас есть три дня, чтобы назвать мне имя того, кто может быть освобожден, − напомнил начальник тюрьмы тихим голосом. − Иначе будет поздно.
− Я могу сделать это прямо сейчас? − неожиданно для себя самой спросила девушка.
− Почему бы и нет!
Эпшерон был самой любезностью. Проводив Джейн до дверей кабинета, строгий начальник предложил ей сесть за стол, вручил чистый лист бумаги и перо. А сам тут же занялся делами, видимо, полагая, что посетительнице надо подумать. Джейн, однако, думала недолго.
− Как здоровье Тима Пренстона? − спросила она.
− Юноша получил серьезное ранение. Шансов, что он выживет, было мало. Но заключенному была оказана своевременная медицинская помощь. И сейчас ему уже лучше, рана затягивается, − не без гордости ответил Эпшерон.
− Спасибо за хорошую новость!
Поблагодарив начальника тюрьмы, Джейн, взяла перо, опустила голову и, мысленно попросив прощения у бога, медленно, но твердо вывела на чистом листе: Тим Пренстон. Почему именно Тим, она и сама не знала. Еще меньше об этом был осведомлен сам Тим. Посетительница протянула бумагу Эпшерону с удивительной решимостью.
− Смею вам напомнить, сэр, что у меня осталось право на последнее свидание, − произнесла она без тени волнения. − Я отказываюсь от него в пользу моей мачехи. Надеюсь, что завтра утром вы разрешите ей попрощаться с Рени Бейли, ее сыном и моим братом по отцу.
Несколько озадаченный Эпшерон с любопытством взглянул, что за имя написала просительница, и, спрятав бумагу в стол, изобразил еще одну любезную улыбку:
− Разумеется, мисс. Как вам будет угодно. Жду вашу матушку завтра ровно в девять.