И только один генерал Суходольский все реже и реже ходил по своему кабинету, и не так часто сходились седые брови над светящимися теперь лаской глазами…
И вот, в один вечер, он сказал вошедшему адъютанту:
– А у меня, Павел Васильевич, радость!
Адъютант почтительно выдержал паузу…
– Коля окончил кавалерийское и произведен в корнеты! Да-с, батюшка; в корнеты! – продолжал генерал, и в голосе его дрогнули очень нежные нотки. – Прислал свой портрет! Я сейчас покажу!
Юношеским бегом направился к письменному столу, открыл один из ящиков и подал карточку адъютанту.
– Ну, не гусар ли?!. А?.. Что вы скажете?
– Так точно, ваше пр-ство!.. Настоящий гусар! – искренно воскликнул адъютант.
Генерал был растроган. Он взял карточку и вдруг, неожиданно для адъютанта, а может быть, и для себя, стремительно поцеловал ее… Затем смутился, виновато поднял глаза на стоявшего перед ним офицера и сконфуженно начал:
– Не скрою: люблю!.. Больше жизни люблю вот эту мордочку! Ведь, единственный он у меня… понимаете: единственный!.. Может быть, и не к лицу мне, старому вояке, все это говорить… не гусарские это слова, но каюсь: люблю!
Усадил адъютанта, а сам стал ходить по кабинету и говорить о сыне. Говорил, что никого у него не осталось на свете после смерти жены, кроме этого мальчика, и что тяжело он страдал, будучи вынужден воспитывать сына на стороне… И вот, когда женится адъютант, и как пойдут у него самого дети, тогда поймет он, что значит иметь только одного ребенка!..
– Вот вы все, небось, часто за моей спиной говорили: «а о чем, мол, думает все этот старый дурак?!». А думал я, батенька мой, все о нем же, о моем сыне, потому что казалось мне все время, что он и болен, и то-то с ним, и то!.. Все дни и ночи чувствовал себя, как на угольях!..
Генерал замолчал и, слегка склонив голову, задумался. Был хороший летний вечер. Окна кабинета были открыты, и с полей несло свежескошенным сеном. И вдруг генерал быстро заходил, жестикулируя, с вдохновением изливая перед адъютантом свою душу… А тот сидел почтительно, не перебивая, и думал о том, что как не похож этот человек на того, который еще сегодня утром разносил эскадронных командиров на полковом учении… Не было у «того» ни пылавшего лица, ни тех слез, которые улавливались сейчас в голосе…