«Вот везет же некоторым?! А мне – никогда! Сколько времени играю и никогда больше сотни за вечер не выигрывал!»
Ему в голову не приходило, что некоторые, а в том числе и Хохриков, выигрывали потому, что имели в игре выдержку, вовремя останавливались, вовремя уезжали из клуба домой.
«Нет, уж видно счастье особенное для игры должно быть… не иначе! А, может, у Хохрикова талисман какой есть?»
И чем больше думал Левшин о Хохрикове, тем больше убеждался, что трактирщик владеет талисманом для игры. Припомнились Владимиру Аркадьевичу достоверные слухи, когда кусок веревки от повешенного, или платок, смоченный в крови застрелившегося, или лапка мыши, пойманной в алтаре, – доставляли обладателям этих талисманов колоссальное счастье в игре.
«Где бы достать такой талисман? – с тоской думал Левшин. – Поиграл бы только неделю или две… наиграл бы десяток тысяч… бросил бы навсегда игру и занялся бы торговлей!»
В кабинет вошла Анна Власьевна в темном кашемировом платье. Вяло посмотрела на мужа и села на кончик дивана.
– У обедни была… – сказала она, – Хорошо поют у Зосима и Савватия! А ты что же чай-то пить не идешь? – вдруг спросила она молчавшего мужа.
Тот выдержал паузу. Вздохнул.
– Сейчас иду!
Помялся и спросил, тупо глядя в окно:
– Много у нас… в кассе-то… денег?
Анна Власьевна потупилась.
– Денег-то?.. Да наберется с сотню!
– Только-то?
Левшин обернулся к жене и стоял перед ней с поднятыми бровями. Он был уверен, что сотни-то две у жены на платежи отложены…
Анна Власьевна покраснела, подняла голову и, вдруг, заговорила быстро, с ненавистью глядя на мужа:
– А откуда им быть больше-то?! Ты разве что даешь?.. Как помпа сосешь из кассы-то, убивец ты этакий! – залилась она неожиданно слезами. – Не сегодня-завтра в петлю надо лезть, с собой решать… вот как Мирошка-сапожник сделал! Вот что!