Провушка рассмеялся…
– Ничего и никому здесь!.. Все там… в ресторане!.. Поняли?.. Идете вы, наконец, в ресторан, или нет?!
Мастиф почесал в затылке…
– В ресторан?.. В хороший?.. – он посмотрел на свой заштопанный локоть, – а того… не спустят с хорошей… покрытой коврами… лестницы?!.
– Пусть попробуют! – гордо кинул Пров: – они тогда узнают, с кем имеют дело!.. Да, наконец, мы же в общем зале и сидеть не станем – пройдем прямо в кабинет!..
Тогда еще, на Тверском бульваре, был ресторан Саврасенкова… Туда и направилась вся компания…
III
Кабинет заняли самый шикарный. Пров потребовал распорядителя, и, совместно с Анатолием – проявившим большие способности и в этой отрасли, заказал великолепный обед, также и все напитки, начиная с водки и кончая шампанским.
Мастиф был в хорошем настроении. Он гоготал на весь кабинет, пока Провушка с Анатолием переговаривались с распорядителем шутил с женщинами, рассматривал сервировку на столе…
– Совсем сцена из «Принца и нищего»!.. Вчера – в грязи… сегодня – ем на золоте!.. Хорошие ложки! – взял он одну из ложек со стола: – 84 пробы!.. Вы знаете, друзья мои: у меня всегда была склонность к собиранию каких-либо коллекций!.. Не начать ли мое коллекционерство с этих именно ложек?!.
Когда сели за стол, Провушка попросил внимания…
– Господа!.. – начал было он, но сейчас же поправился: – друзья мои дорогие!.. То, что случилось на этих днях со мной, рассказывается только в сказках, да и то – для детей младшего возраста!..
– Да ты прямо… по существу! – нетерпеливо воскликнул Анатолий. – К чему это предисловие?..
– А то выпить хочется! – добавил Мастиф…
– И… кушать! – заявила Нюрка…
– Хорошо, я буду очень краток! – продолжал Провушка. – Итак: мы с вами, друзья мои, знакомы третий год… И эти три года вы знали обо мне только то, что зовут меня Провом, что учусь я в путейском училище… Знали также, что фамилия у меня самая ординарная, от которой нельзя было ожидать никаких превращена и метаморфоз!..
– Короче! – попросил Казимир.
– У меня, до сего дня, не было отца… По документам, я значился рожденным от девицы Сидоровой, а отчество мне было дано по крестному отцу – Васильевич!
– Пров Васильевич! – мечтательно протянула Аннушка. – Как красиво!
– Матери своей я тоже не помню, – она умерла, когда мне было три года… Воспитывал меня заштатный протоиерей, живущий в Можайске, он же мне высылал до сего времени по четвертному билету в месяц… И вот, четыре дня назад, я был вызван телеграммой в Можайск, к своему приемному отцу и тот рассказал мне, кто был моим настоящим отцом!.. Он рассказал, что я усыновлен им, и что все состояние, после его смерти, перешло ко мне!..
Возбужденный, с горящими глазами, он перевел дух и продолжал:
– Друзья мои!.. Вы видите перед собой не Прова Васильевича Сидорова, а… – выдержал паузу и добавил торжественно: – а… графа Прова Александровича Шелгунова!..
Все слушали с разинутыми ртами. Так действительно было фантастично все то, о чем Провушка рассказывал…
– Мой покойный отец оставил мне состояние, в имениях, заводах и деньгах, которое оценивается в… десять миллионов рублей!..
Он сел и залпом выпил стакан вина.
Наступило неловкое молчание. Вползло что-то нехорошее в этот кабинет, и связало всех по рукам и по ногам, лишило сразу свободы действий…
И Мастиф, и Анатолий, да и Казимир почувствовали вдруг открывшуюся пропасть между ними и Провушкой…