Она даже не понимала, что сейчас находится в полной зависимости от генерала Шарифа Камаля. Как комсомолка и гражданка Советского Союза, воспитанная на патриотических книгах и фильмах, Вера совершенно серьезно считала, что любое поползновение на ее честь немедленно будет прервано, то ли появлением бравых советских солдат, то ли самолетов, то ли самого Олега Леонидовича с аквалангом. Недаром же она сообщила куда надо, где находится.
Шариф был рад спокойствию Веры. Он все больше и больше, сам того не понимая, попадал под обаяние этой девчонки, которая вроде и ничего не делала, чтобы понравится ему. А наоборот, вела себя очень естественно, в отличие от жеманных арабских красавиц, стремящихся в последнее время покорить его одинокое сердце. Но он знал, с каким интересом смотрит она на него своими серыми глазами, когда думает, что он ее не видит.
В тоже время Шариф, как мужчина опытный, боялся раньше времени вспугнуть Веру, до того, как она к нему привыкнет и влюбится. Если бы Вера была египтянкой или из Западной Европы, он бы и не сомневался ни на минуту, что так и будет. Но кто знает, что на уме советской программистки и комсомолки. Дело даже не в молодости Веры, были у него интрижки и с более молодыми женщинами, но у нее другой взгляд на жизнь, другие ценности, которые он еще не понял. Надо до конца в них разобраться. Лучше лишний раз слетать в Бейрут, и там развлечься с многочисленными красавицами, чем поторопиться и потерять расположение Веры.
Между тем Вере казалось, что она находится в каком-нибудь кино. Вечер был восхитителен, было нежарко, дул несильный прохладный ветерок, корабль не торопясь плыл по реке, которую видно не было, слышен был только плеск волн. Луна и звезды висели в черном бездонном небе как фонарики, огни с берега, перемешиваясь со светом Луны, отражались в воде. На их корабле играла какая-то медленная тягучая мелодия, так, наверно, звучала музыка в сказках «Тысяча и одна ночь», казалось, нега Востока раскинула свое покрывало над Нилом.
Напротив Веры сидел очень интересный мужчина, который и подарил ей этот вечер. Египтянин, гораздо старше ее, но приятный, хорошо воспитанный, умный, влиятельный и богатый. Тут Вера, как советский человек, сама себя одернула, причем тут богатство, даже если у Шарифа ничего не было бы за душой, она бы с ним все равно бы общалась и узнавала много нового. Взять хотя его познания в английском языке, она уже от него многому научилась.
Но в глубине души она отлично понимала, что именно его влияние и богатство позволило ей остаться в Египте и находиться сейчас на пароходике под названием «Слава».
Так, пытаясь понять друг друга, поедая какие-то безумно вкусные восточные блюда и попивая французское шампанское, они плыли по реке. Разговаривали на нейтральные темы, пока Шариф не поинтересовался о семье Веры.
Сначала Вера рассказывала о бабушке, маме, сестре, чем они занимаются, где живут. Затем Шариф поинтересовался про ее отца. Узнав, что Вера его практически не помнит, так как он пропал в самом начале войны, почему-то заинтересовался и стал задавать про него много вопросов – где и в каких войсках он служил, в каком звании находился. Вера, как могла, отвечала на его вопросы. Похоже, факт, что она дочь кадрового военного, вступившего в бой в первые часы войны, возвысил ее в глазах генерала.
После этого Шариф рассказал о том, что тоже участвовал в боевых действиях против фашистов в составе английских королевских военно-воздушных сил в Греции и Италии, но никогда во время войны не встречался с русскими. С американцами и французами приходилось встречаться в ходе совместных операций, а вот с русскими нет. Когда он был в Италии, советские войска дрались с немцами на Балканах и английские летчики, переведенные оттуда, рассказывали, что это самые храбрые солдаты, которых они видели.
Наступила ночь, количество плавающих по реке кораблей и лодок изрядно уменьшилось. Шариф поинтересовался у Веры, не надоело ли ей кататься по Нилу и не хочет ли она сходить в один из Дансинг-клубов немного потанцевать. Оркестр там, кроме всего прочего, играет новомодный американский твист, что делает это место очень модным.
Вере было хорошо и просто так плыть по Нилу на этом отличном пароходике. Однако она честно сказала Шарифу, что никогда не была в танцевальном клубе и с удовольствием сходит посмотреть такое заведение, и вдруг, неизвестно для чего добавила – только ненадолго. Надо возвращаться домой, не то на охране подумают непонятно чего.
Генерал ее внимательно выслушал и переспросил, что она понимает под понятием «непонятно чего», чем вогнал Веру в краску. Пришлось, путаясь в английских выражениях, объяснять, что это означает. Шариф Камаль внимательно выслушал свою спутницу и понятно кивнул. После чего предложил перенести посещение танцев на завтра, так как идти туда на полчаса нет смысла. После чего без всякой иронии поинтересовался, во сколько ей удобно возвращаться домой. Чем даже разозлил Веру, которой вдруг показалось, что с ней обращаются как с маленькой девочкой, а не как с взрослой женщиной, поэтому она с вызовом ответила:
– Anytime, but not today (В любое время, но только не сегодня)-
Генерал понятно кивнул и, как показалась Вере, незаметно ухмыльнулся в свои усы, предложил причалить к берегу через полчасика, поближе к месту, где находится Верин дом, а там на машине до него минут пятнадцать. Пришлось согласиться с предложением Шарифа.
Вера встала из-за стола, подошла к борту и облокотившись на него, стала смотреть на воду и огни берега. Вера была зла на себя, зачем она сказала своему спутнику, что ей надо домой. Домой ей совершенно не хотелось. Кто ее дернул за язык сказать такое? Она же мечтала посмотреть настоящий танцевальный клуб, да еще с таким спутником, с которым, теперь она точно знала, ей гораздо приятнее проводить время, чем со своими сверстниками.
–Ну, вот Белова, попала ты под влияние капитализма, в лице генерала Шарифа Камаля, – подумала про себя Вера.
Между тем освещение палубы, где стоял их стол, внезапно выключили. Палуба освещалась только огнями с берега и огромной южной луной, отчего вода внезапно стала светлее, и все вокруг приобрело какой-то волшебный оттенок. Выключили и музыку, стало слышно журчание воды за бортом, далекие сигналы кораблей на реке и монотонный шум огромного города вокруг Нила.
Шариф Камаль встал рядом с Верой и то же молча смотрел на воду. Тут Вера подумала, что согласилась бы всю жизнь вот так плыть по Нилу в компании генерала и сама смутилась своим мыслям. Вера не имела ничего против того, чтобы он обнял ее и поцеловал крепко, крепко. Разница в возрасте и положении для нее исчезла. Сейчас этот респектабельный мужчина, генерал и египтянин, был просто ее парнем.
Шариф Камаль, с учетом своего опыта общения с женщинами, понимал романтические мысли Веры и отлично видел, что сегодняшней прогулкой покорил ее сердце. При посещении Дансинг клуба он собирался перейти к действию по дальнейшему обольщению своей сероглазой спутницы. Но ее наивная информация о том, что ей надо вернуться домой не совсем поздно, не то охрана подумает о ней плохо, заставила Шарифа изменить планы и еще раз подумать о загадочной душе советской девушки.
При этом Шариф постарался не потерять завоеванные в сердце или душе Веры позиции. Стоя рядом с Верой, он стал на английском языке не торопясь декларировать, как, бы не обращаясь к ней, один из сонетов Шекспира. Он и сам не помнил его номера, но еще со времен своей молодости знал, что он отлично действует на романтичных особ женского пола. Правда, он не знал, какую романтику предпочитает советская молодежь, но решил попробовать.
Когда Шариф дошел до слов: «…не знаю я, как шествуют богини, но милая ступает по земле», он почувствовал, как Вера внезапно ласково прижалась к нему боком и почему-то шепотом сказала, что это и один из ее любимых стихов, а затем:
– Do not be offended by me, today I really need to come back early (не обижайся на меня, мне сегодня правда надо вернуться пораньше)– правда, зачем ей надо вернуться пораньше, Вера и сама не знала. Шариф ничего не ответил, только утвердительно кивнул.
После этого они, молча доплыли до причала, где их ждала машина. Капитан, провожая их на пирсе, всем своим видом показывал, как он счастлив, что генерал Шариф Камаль со своей спутницей прокатились именно на его корабле. Вера тоже была счастлива. Шариф был доволен отличным настроением своей спутницы и тем, что она явно привязывается к нему.
В последнее время для Шарифа Камаля стало радостью общение с Верой. Не видя ее, он начинал скучать по ее серым глазам. Находясь по делам в Европе, он каждый день думал об этой советской девчонке. Именно как о девчонке. Вера как будто не понимала, или делала вид, что не понимала, чего мужчина хочет от женщины. Наверно, это советское воспитание или холодный климат виноват, но несмотря на вполне взрослый, уж тем более по меркам Востока, возраст, Вера вела себя совершенно по-другому, чем женщины в его окружении, как-то естественно, без обычного женского кокетства. Относясь к нему как к старшему, более опытному и мудрому товарищу, который не обидит, а даже при необходимости защитит. Мысль, что таким может быть холодный расчет, чтобы привязать его к себе, Шариф отбросил сразу.
Такая роль Шарифа совсем не устраивала. Он видел будущее Веры в его холостяцком доме, в постели вместе с ним, правда, в качестве кого он еще не определил, но скорее всего, жены.
Шариф, как всегда, довез Веру прямо до проходной, открыл ей дверцу машины. При расставании напомнил о завтрашнем походе в танцевальный клуб и уточнил, что заедет за ней поздно, часов в одиннадцать вечера и если она пойдет туда с ним, то домой придет гораздо позднее, чем сейчас. Получив в ответ согласие, убедился, что Веру встретили на проходной, только после этого уехал.
Глава 10. Танцы и первый поцелуй.
Весь следующий день Веру никто не беспокоил. Как будто она была одна во всем многоэтажном доме. На работу идти не надо, соседки по комнате нет. За время пребывания в Египте Вера уже забыла, что значит быть одной. Все время приходилось быть с кем то, что дома, что на работе. А тут на тебе, второй день она ничего не делает, только лежит, ест и читает.
Уже часам к пяти Вера не знала, чем себя занять, даже любимые книги из библиотеки не читались. Она вспомнила, что не сказала Ольге Петровне о своем посещении танцевального клуба, и не спросила, что туда одеть. Кроме того, хорошо было бы купить французские духи, вечером она будет танцевать с Шарифом, надо его удивить.
Ольга Петровна взяла трубку быстро, внимательно выслушала Веру, посоветовала, что надеть. Услышав вопрос про духи, задумалась. Сказала, что настоящие французские духи в Египте стоят очень дорого, а покупать подделку для спутницы генерала недостойно. Конечно, при желании Веры они смогут съездить в хороший магазин и купить там духи. Займет это немного времени.
Узнав примерную цену таких духов, Вера даже заколебалась, стоит ли их покупать. Но как говорится, охота хуже неволи. Неужели она не достойна флакончика духов! Но тут вопрос приобретения уперся в финансы. Вера даже не знала, у кого она может получить заработанную валюту. Пришлось ждать еще какое-то время, пока Ольга Петровна выясняла все подробности и искала в посольстве куратора группы по пуско-наладке ЭВМ. Через час выяснилось, что духи купить не получится. Денег нет. Контракт на сдачу ЭВМ закрыт. Все валютные средства Веры Ивановны Беловой, как и остальных членов бригады, переведены во Внешэкономбанк в Советский Союз, и получить их можно только в Москве, а новый контракт на гарантийное обслуживание машины действует только с завтрашнего дня.
Пришлось Вере отправиться в танцклуб без запаха французских духов. Чего не скажешь о ее спутнике, который благоухал тем же самым одеколоном, что и вчера. Шариф заехал за Верой почти в одиннадцать часов вечера. Посадив свою спутницу в машину и сев рядом, с озорной улыбкой поинтересовался, во сколько ей сегодня надо домой. На что Вера, тоже с улыбкой, ответила, что главное до начала завтрашнего рабочего дня.
Оба были довольны, что встретились снова. Шариф Камаль рассказал Вере, что они едут в самый модный сейчас в Каире клуб. Он работает совсем недавно, но посетителей там уже много. Хозяин клуба американец привез с собой отличный оркестр. В клубе танцуют новомодный твист, хали – гали, стролл и другие американские и европейские танцы. Есть профессиональные танцоры, которые зажигают публику, раскрепощают ее. Заведение посещают люди всех возрастов, всем интересно посмотреть на кусочек современной Америки в центре арабского мира.
Дансинг клуб, так называлось заведение, куда Вера прибыла с Шарифом ближе к полуночи, как он и говорил, оказался кусочком Европы или Америки. Во всяком случае, именно так она себе представляла заграничные места для танцев.
Большой зал с блестящим полом, весь обвешанный светящимися картинами музыкальных инструментов и надписями к ним на английском языке типа «я люблю музыку» или «о, этот сумасшедший ритм». Место, где танцевали пары, освещалось многочисленными разноцветными прожекторами, в глубине на эстраде играл оркестр, состоящий из одних негров. По стенам стояли симпатичные диванчики, на которых сидели женщины в красивых платья, их кавалеры стояли рядом.
Генерала с Верой провели через весь зал к двери около эстрады. За дверью находился еще один зал, отделанный в классическом стиле американских баров, полутемный, с ярко освещенной стойкой с огромным количеством бутылок. Все столы, кроме одного, стоящего в самом темном месте, были заняты. Именно за этот стул их и посадили.
– Вера, тут американская кухня, хочешь попробовать их бургеров, картошки фри, сладкой кукурузы и запить все это пивом? – спросил Шариф свою спутницу.
– Я не люблю пиво, оно горькое. Лучше лимонад. Сейчас уже поздно, есть мне не хочется. – ответила Вера.
–Хорошо, сейчас закажем что-нибудь не горькое. – Ответил генерал и махнул рукой в сторону барной стойки.
Почти сразу к их столику подошел негр – официант и что-то сказал по арабски Шарифу. Тот переспросил и сразу перешел на английский язык. Как поняла Вера официант был англоязычным и говорил по-арабски довольно плохо. Разговор зашел о коктейлях, представленных в баре. Вере заказали коктейль под названием Пино Колада, и лимонад под названием Спрайт. Себе Шариф заказал по-простому – джин с тоником и виски. Причем без закуски.
Коктейль оказался очень вкусным, а Шариф Камаль, как всегда, очень милым собеседником. Они отлично провели этот вечер. Танцевали, в том числе и новомодный твист, который Вере очень понравился. Оркестр играл отлично, песни были ритмичны или романтичны, как того требовал танец. Немногие из них Вера слышала здесь в Египте. Ей и ее соседке Марине нравился один из американских исполнителей, Элвис Пресли, поэтому она отправила сестре его пластинку, но в основном музыка была незнакомая.
Цветовое сопровождение музыки тоже очаровало. Публика была приветливая, многие знали Шарифа и раскланивались с ним и его спутницей. Если собрать вместе все впечатления от танцев в одно слово, то тут можно было сказать только одно «превосходно». Она не чувствовала себя чужой на этом «празднике жизни», как говорил один ее любимый литературный персонаж.
Шариф был уже почти свой парень, и в танце она старалась не удаляться от него, а наоборот, быть поближе. Ей были приятны его руки, лежащие у нее на талии. Ей нравилось, как он танцует, как смотрит на нее, его шутки.
Было пять часов утра, когда автомобиль генерала Шарифа Камаля подъехал к дому советских специалистов. Вера, выйдя из машины, в порыве нахлынувших на нее чувств, подпрыгнув, обняла генерала за шею и внезапно поцеловала, правда, вместо губ попала куда-то в нос, но это было неважно, оба все поняли. Рассмеявшись, Вера отпустила своего парня, помахала ему рукой и побежала в проходную. Ей никогда не было так хорошо, как этим ранним утром в Каире.
Глава 11. Что такое свобода для советского человека в капиталистической стране.
Проснулась Вера от стука в дверь. Причем стучали наверно давно и откровенно громко. Будильник на тумбочке показывал час дня, за окном, как всегда, светило солнце. Крикнув, что сейчас откроет, Вера накинула халат и едва протерев глаза, пошла открывать дверь.
– Ну и спать ты здорова, Вера – услышала она, едва открыв дверь, и внезапно оказалась в крепких объятиях Сашки Лунина. От неожиданности Вера даже не попыталась уклониться от такого явного проявления чувств, и только когда Сашка зажал ей губы тугим страстным поцелуем, она нашла в себе силы вырваться из его рук.
– Саша, не слишком ли ты торопишься, полгода прошло, как мы не виделись и писем друг другу со словами любви и вопросами о личной жизни особенно не писали – только и смогла сказать Вера.
– Причем тут письма, мы же современные люди и я знал, что у тебя все хорошо и незачем тебя беспокоить, просто я за эти полгода очень по тебе соскучился – ответил Лунин и в подтверждение своих слов опять попытался поцеловать Веру.
– Да погоди ты целоваться, дай мне хоть проснуться и привести себя в порядок. Вы когда прилетели? – Сменила тему разговора Вера.
Вера уже пришла в себя и теперь, как девушка умная, думала, как поступить со своим другом дальше. События стали развивались слишком бурно. Саша, похоже, уже решил, что сама судьба помогает им и хочет соединить приятное с полезным – загранкомандировку с обустройством личной жизни. Некоторое время назад и она сама тоже бы так решила. Отличная бы получилась пара, обеспеченная вперед на долгие годы, конечно, по советским понятиям, с хорошим карьерным ростом, но сейчас ситуация изменилась в корне.
И причиной был генерал Шариф Камаль. Обычно в выборе между молодым и приятным, но небогатым молодым человеком, и не очень молодым, но чертовски приятным и богатым принцем, побеждает принц, даже в сердце советской девушки.
– Мы приехали с аэропорта полчаса назад, только расположились, как Мещериков послал меня за тобой. Сейчас будет обед и первое производственное совещание бригады, так сказать, в полном составе. Поделишься с коллегами своими впечатлениями об опыте работы с египтянами – пришлось сменить тему разговора Лунину.
– Ну вот видишь, мне надо торопиться, скажи Мещерикову, что я приду через десять минут. Оденусь, приведу себя в порядок и буду в столовой – ответила Вера. И видя недовольное выражение лица своего друга, добавила – а мы с тобой потом пообщаемся, расскажешь мне последние новости из Пензы, а я расскажу тебе про Египет, где нам предстоит прожить целый год.
Собиралась она гораздо дольше десяти минут, поэтому, когда вошла в столовую, вся бригада гарантийного обслуживания ЭВМ Урал во главе с Иваном Сергеевичем Мещериковым и куратором этой самой бригады от посольства Советского Союза в Египте были в сборе, ждали только ее. И судя по всему, довольно давно.
Увидев суровый вид своих коллег по бригаде, Вера даже заробела. Посмотрев на Мещерикова, она поняла, что опоздать на совещание в капиталистической стране, где советские люди должны быть эталоном точности и исполнительности, это верх беспечности.
Поэтому Вера тут же извинилась за свое опоздание, не подумав, сообщила, что только что проснулась. Чем вызвала удивленный гул своих новых коллег. Сказать так в обеденное время. В общем, знакомство с новой бригадой не заладилось. Усевшись под недовольные взгляды советских специалистов на свободный стул рядом с Луниным, Вера обратилась в само внимание.
Тут же взял слово куратор от посольства, который первым делом сообщил, что рабочие места для бригады оборудованы в этом здании. При выявлении неисправности ЭВМ и по вызову заказчика специалисты должны в установленные нормативами время восстановить работоспособность машины. Езды на автомобиле до здания Генерального Штаба, где функционирует ЭВМ, минут пятнадцать. Для проведения регламентных работ, будет установлено специальное время, в которое всех будут доставлять в машинный зал.
Потом вновь прибывшим советским гражданам объяснили, что они находятся на территории капиталистического государства и следует быть предельно внимательным, опасаться провокаций. Все переговоры с египетскими специалистами только через Мещерикова или куратора из посольства. За территорию здания без сопровождающих из посольства выходить нельзя, в целях их же безопасности. За нарушение режима сразу отправят назад в Союз. Все необходимое для жизни и работы будет им представлено здесь. И так далее, что Вера уже слышала с пуско-наладочной бригадой.
В общем, собрание прошло на должном уровне. Все поняли, что до них хотели донести. Вера вспомнила, как сама приехал сюда полгода назад, как внимательно слушала этого человека и волновалась, как бы ни поддаться на какую-нибудь провокацию. Какую провокацию конкретно, она и сама не знала. Поэтому она хорошо понимала своих новых коллег.
После окончания собрания и праздничного обеда, бригаде были выставлены две бутылки Советского шампанского, Мещериков позвал куратора в свой кабинет, где еще пару суток назад сидел Карпухин, обсудить кое какие организационные вопросы. Вера осталась со своими новыми коллегами отвечать на вопросы о жизни в Египте, а точнее, что и где можно купить и сколько это стоит.
Мещериков вернулся в столовую минут через двадцать и пригласил Белову в свой кабинет, где ее ожидал и куратор их бригады, который довел до Ивана Сергеевича и Веры следующую информацию:
Белова с сегодняшнего дня фактически работает в посольстве Советского Союза со всеми вытекающими отсюда последствиями и в ближайшее время переедет жить на территорию посольства. В составе гарантийной бригады она будет только числиться, и получать заработную плату. Вот приказ посла Советского Союза о прикомандировании Веры Ивановны Беловой к аппарату военного атташе Советского Союза в Объединенной Арабской Республике, с которым Мещериков и Белова должны ознакомиться под роспись, что и было сделано.
Больше никакой информации, кроме обтекающей формулировки «со всеми последствиями» до Ивана Сергеевича доведено не было. Чем будет заниматься Вера, и где будет находиться в свое свободное время, его не должно интересовать. После чего, куратор договорился с Мещериковым о посещении завтра всей бригадой машинного зала, где стояла ЭВМ, которую они приехали обслуживать, распрощался с Беловой как со старой знакомой и отбыл по своим делам.
Оставшись вдвоем с Верой в кабинете, Иван Сергеевич удивленно посмотрел на свою сотрудницу, которую знал с того времени, как она пришла на завод после института, ценил за прилежность и тягу к знаниям и поинтересовался:
– Может, объяснишь, что это все значит. Мне Карпухин говорил, что тебя попросили оставить египтяне, как специалиста экстра-класса. Я, зная твою квалификацию, даже обрадовался. Хотел сделать тебя фактически своим заместителем. У меня проблем меньше будет. А тут выясняется, что ты работаешь с нашими военными и к бригаде не имеешь никакого отношения. Как это тебя угораздило, они обычно не берут в свою компанию случайных лиц. Поделись опытом. Да, мне твоя мать передала для тебя письмо, сейчас отдам. Там, как я понял, все соскучились по тебе.
Вере, почему-то стало неудобно перед Иваном Сергеевичем, который всегда хорошо к ней относился, и она пояснила, что по просьбе заказчика будет работать вместе с египетскими программистами в качестве консультанта непосредственно в здании Генерального Штаба. Так уж получилось, она и сама этого не желала. Наверно это будет лучше и бригаде, их не будут по каждой мелочи дергать. Потом поговорили про последние пензенские новости, Вера рассказала свои впечатления от жизни в Египте, естественно, не упоминая Шарифа Камаля. Расстались они хорошими друзьями.
Самое большое испытание – это приехать в чужую экзотическую страну из провинциального города Советского Союза и не иметь возможность выйти на улицу этой страны. Ты все время живешь в закрытом пространстве. Смотришь на страну через окно экскурсионного автобуса. С местным населением общаешься только через своего сопровождающего, да и то в магазинах. Пока привыкнешь к своему рабочему месту и комнате, в которой ты живешь, проходит довольно много времени. А если учесть, что все это время ты общаешься с одними и теми же людьми, можно понять, почему в загранкомандировках платят хорошие деньги.
Гарантийная бригада во главе с Мещериковым, приехав в Каир из декабрьской зимней Пензы, через такую же морозную Москву, еще была в состоянии возбуждения. Температура воздуха в двадцать пять градусов в полдень казалась жарою. Проехав по незнакомому, огромному, шумному восточному городу от аэропорта до дома советских специалистов, они верили, что впереди все будет прекрасно. Сотрудники еще не понимали, как это муторно сидеть вечерами в духоте дома и искать себе занятия. А жара – это пятьдесят градусов в тени, когда асфальт становится мягким и от стен домов пышет жаром как от печки.
Через все это Вера прошла, но у пуско-наладочной бригады была одна отрада – каждый день их возили в помещение Генерального Штаба, где в машинном зале работали кондиционеры и обратно уже вечером, когда жара спадала. К тому же была живая работа, скучать было некогда. У гарантийной бригады такой работы не было. Можно было просидеть, изучая надоевшую документацию пару недель, для того чтобы устранить в течение нескольких часов возникшую неисправность ЭВМ. Поэтому Вера была довольна, что будет каждый день заниматься в прохладе любимой работой.
Вернувшись после разговора с Мещериковым в свою комнату, Вера не смогла даже десять минут побыть одна. Только она прочитала письмо из дома, как пришел Сашка Лунин, который, видимо, не хотел расставаться с ней даже на короткое время. Пришлось развлекать его разговорами про жизнь советских специалистов в Египте и отбиваться от объятий и поцелуев. Напоминая, что в течение полугода он никоим образом своих чувств не проявлял. В конце концов Сашка обиделся на такое неприступное поведение своей, как он считал, девушки, и ушел к себе в комнату, которую делил со специалистом по центральному процессору ЭВМ Урал. А Вера стала ждать приезда Шарифа.