«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1

Инструмент влияния

«Союзники решили воспользоваться происходящим в Сибири противобольшевицким движением и использовать на месте чехословацкие войска, создав на Волге против германо-большевицких войск новый фронт, который мог бы произвести диверсию и притянуть часть немецких сил, освободившихся после Брест-Литовского договора. Отсюда – посылка Англией и Францией военных и гражданских миссий в Сибирь. Во главе антибольшевицкого правительства в Омске стоял тогда адмирал Колчак», – так объясняет П. Жильяр появление союзнических миссий в Сибири.

Однако, читая это, мы должны учитывать, что писал это не просто швейцарец, долгие годы находившийся на службе Царской Семье, но человек, с февраля 1919 г. официально состоявший в штате французской разведки. То есть, исходя из этого, человек не совсем свободный в своих суждениях.

Мало что проясняют и слова Екатеринбургского консула Томаса Престона из его интервью 1972 г. лондонскому журналу «The Spectator»: «У меня были инструкции от правительства Его Величества поддерживать чехов и Сибирскую Армию, поскольку их следовало использовать в качестве ядра наступающей Союзной интервенции в России». Против кого? С какой целью?

Ну да дипломату язык дан для того, чтобы скрывать свои мысли, не так ли?

В чем же, однако, заключалась главная нужда союзников?

Растянувшийся в 1918 г. через всю Россию, включая Поволжье, Урал и Сибирь, чехо-словацкий корпус превратился в руках «союзников» в мощный рычаг влияния. Сначала на Советы. Позднее – на Белые правительства. Но всегда в своих собственных интересах.

Обладая необходимыми контактами как с большевиками, так и с их разнообразными противниками, сами «союзники» были ни за красных, ни за белых. Они были на своей стороне.

Осуществить это они могли благодаря детальной информированности, используя как внедренную во все российские политические спектры агентуру влияния, так и мобильные спец-группы хорошо обученных профессионалов, чье своевременное вмешательство было в состоянии скорректировать ситуацию в нужном для руководившего ими центра направлении.

В условиях, когда, по мнению «союзников», между большевиками и немцами (вне зависимости, как всё было на самом деле) была возможна сделка с вероятной передачей германской стороне Царской Семьи (пусть и без Государя), находившийся как раз рядом с местом Ее содержания чехо-словацкий корпус приобретал для них особое значение. Опираясь на него, можно было контролировать ситуацию.

Целью, таким образом, было держать под контролем (не допускать освобождения) Царскую Семью, воспрепятствовав тем самым – из опасения восстановления Самодержавной Монархии – свободному Ее контакту с Русским народом. В крайнем же случае, допускалась даже ликвидация Семьи. Тут был, конечно, для них соблазн. И немалый. Но и опасность!.. Хотя бы, скажем, огласки…

Союзники тут работали рука об руку. С одной стороны, заигрывая с большевиками, с другой – контролируя и сдерживая противостоявшие им силы. С третьей (самой важной для них) – направляя чехов.

«Поцелуй Иуды». Австрийская медаль. 1915 г.

Французское посольство для связи с корпусом направило из Москвы сотрудников своей миссии майора Альфонса Гине и лейтенанта Пьера Паскаля. С Дальнего Востока для связи с чехами выехал американский разведчик майор Хомер Слаутер. С той же целью из Вологды через фронт перешел британский агент капитан Чарльз Кенелм Дигби-Джонс. (О них мы уже упоминали.) «Я находился в связи с чехами и с Сибирской Армией через курьера», – подтверждал Екатеринбургский консул Престон.

Это синхронное прибытие в Екатеринбург, в самый канун цареубийства, агентуры не может не обратить на себя внимание. Неожиданный общий интерес в конце июня – начале июля именно к контактам с командованием чехо-словацкого корпуса, уже выступившего против Советской власти 25 мая, вызывает большие сомнения. Уж не прикрытие ли это совершенно иных целей?..

Что касается самого корпуса, то об особенностях этого детища Ставки (в период главнокомандования Великого Князя Николая Николаевича), против которого выступала Императрица Александра Феодоровна, мы подробно писали в главе «Братья-Враги» седьмой книги нашего «расследования» о Царском Друге «Милые, дорогие, не отчаивайтесь» (2013).

Эту и другие книги серии "Григорий Распутин: расследование", как все вместе, так и по отдельности, можно получить по почте, заказав их наложенным платежом по телефону 8-985-426-97-86

Для того, чтобы докопаться до корней всей этой истории, следует обратить внимание на одну из ключевых фигур: политического лидера чехов Томаша Гаррига Масарика (1850–1937), депутата австро-венгерского рейхсрата. (Хотя никаким чехом он не был: отец его – словак, мать – немка. Сильное влияние оказала на него жена – американка гугенотсткого происхождения, по вероисповеданию униатка. Ее фамилию – Гарриг – он использовал как второе свое имя.)

Пренебрежительное отношение к России и ко всему истинно русскому для этого поклонника англо-американской культуры было характерным издавна. Весьма показательны его «мысли» о Ф.М. Достоевском, высказанные им в трехтомнике «Россия и Европа» (1907–1913), запрещенном русской цензурой. Верно понимая Достоевского как ключевую фигуру для понимания России, «всечеловечность» Федора Михайловича Масарик трактовал как «русский шовинизм и империализм», называл писателя «апологетом войны». В произведениях Достоевского он видел «отражение тяжелой нравственной болезни Царского режима и вместе с ним всего русского народа».

Таков был этот человек, во многом определявший в 1918 г. линию поведения чехов-легионеров в России.

До поры до времени он, однако, умело прикрывал сокровенные свои мысли. Бежавший с началом войны из Праги, Масарик в декабре 1914 г. в Риме развивал перед русским послом идеи «чешского вице-королевства под Державой Государя Императора», подчеркивая при этом «выгоды такового решения для чешских интересов, особенно в смысле таможенного объединения с Россией».

При этом сам Масарик находился в тесной связи с британским истеблишментом, а заодно, как мы увидим далее, и разведкой.

Некоторые подробности его биографии позволяют понять, что первую скрипку в Русской драме 1917–1920 гг. играла не Франция или США (при всём большом их вкладе в общее дело), а Великобритания, что вполне закономерно, учитывая огромный опыт в такого рода делах и глубинную близость (имея в виду, прежде всего, Монархический строй и Династическую реальность).

В апреле 1915 г. Масарик представил министру иностранных дел Великобритании сэру Эдуарду Грею свой меморандум «Независимая Богемия» с приложением карты «Независимых соединенных штатов Богемии». «Для Богемии и для балканских славян, – говорилось в документе, – самое существенное – это дружба России. Богемские политики считают, что Константинополь и проливы должны принадлежать только России. Богемия проектируется, как монархическое государство; богемская республика находит защиту только у немногих радикальных политиков. Вопрос Династии мог бы быть решен двумя способами. Или союзники могли бы дать одного из своих Принцев, или могла бы быть заключена персональная уния между Богемией и Сербией. Русская Династия, всё равно в какой форме, была бы особенно популярна». (Ближайшее будущее покажет, что то были не более чем слова безпринципного безчестного политика.)

Томаш Гарриг Масарик

13 февраля 1916 г. в Париже был создан Чехо-Словацкий национальный совет (ЧНС) – прообраз правительства будущего государства, главной задачей которого было подчинение себе всех чешских воинских частей, действовавших на стороне Антанты как на Западном, так и на Восточном фронтах. Председателем его был избран Томаш Масарик, заместителями – Йозеф Дюрих и Милан Штефаник, генеральным секретарем – Эдвард Бенеш. (Двое последних – масоны высоких степеней.) Руководители Совета продвигали идею коренного изменения политической географии Средней Европы – в частности, расчленения Австро-Венгрии и создания самостоятельных чехо-словацкого и югославского государств – и предпринимали активнейшие усилия для получения согласия и содействия стран Антанты (в первую очередь, Франции и России) и США в формировании самостоятельной добровольческой чехо-словацкой армии.

Накануне своего решающего приезда в Россию весной 1917 г. (уже после переворота) у Т. Масарика в Лондоне, где он тогда находился, произошла важная встреча, о которой он довольно скупо пишет в своих воспоминаниях: «Я устроил всё необходимое в Лондоне и, между прочим, переговорил еще о положении в России с лордом Мильнером, который как раз вернулся из своей официальной миссии в России».

Это «благословение» полученное от одного из самых важных членов Военного кабинета Ллойд-Джорджа, дорогого стоит. Именно ему, как главе британской делегации на проходившей во второй половине января – начале февраля 1917 г. в Петрограде конференции союзников, Правительством Его Королевского Величества были предоставлены особые полномочия для предъявления ультиматума Императору Николаю II.

Во время одной из январских встреч с Государем лорд Мильнер передал Ему записку с предложением, «не считаясь с официальными традициями», назначить на высшие государственные посты деятелей оппозиции. В противном случае, сообщала британская пресса, у Царского правительства могут возникнуть серьезные затруднения с поставками необходимых для ведения боевых действий военных материалов.

«В некоторых кругах, – разъяснял требования авторов ультиматума в своих “Военных мемуарах” Ллойд-Джордж – существовали радужные надежды на то, что союзная конференция может привести к какому-либо соглашению, которое поможет выслать Николая и Его Жену из России и возложить управление страной на регента».

Лорд Альфред Мильнер (1854–1925) в довершение всего был одним из руководителей Великой национальной ложи Англии, получив также известность и как сионист

Давление это, как известно, не оказало никакого влияния на Государя. И в дело пошел 21 миллион рублей, полученный, по данным генерала Свиты ЕИВ А.А. Гулевича, лордом Мильнером от банкиров на организацию русской смуты.

Впоследствии, уже после переворота в России, один из британских парламентариев, выступая на заседании, объявил, что лорд Мильнер специально послан был в Петроград для подготовки революции, уничтожившей там Самодержавие. Подтверждение этому мы находим и у генерала Мориса Жанена, писавшего, что революция в Петрограде «руководилась англичанами, и конкретно лордом Мильнером и сэром Бьюкененом».

Таким образом, в Россию Томаш Масарик заявился с уже прочищенными мозгами и твердым заданием. Здесь он провел целый год – с мая 1917 г. по апрель 1918-го.

«…В 1915 году Масарик, – комментирует его мемуары “Мiровая революция” генерал К.В. Сахаров, – русофил, монархист, возлагает все надежды на “братьев русских”, заискивает перед Россией и перед Династией. А в 1917 году, после революции, он заявляет, что “он царизм и его неспособность давно разгадал и осудил”. Книга Масарика полна затаенной ненависти против России, против русских и всего русского; пренебрежение, хула и ложь на наше отечество брызжут почти с каждой страницы, точно ядовитая слюна змеи».

По словам Константина Вячеславовича из его книги «Чешские легионы в Сибири: чешское предательство» (Берлин. 1930), по приезде в Россию Масарик связался прежде всего со всеми «вождями» февралистами, после чего «поступил всецело в распоряжение французской военной миссии в России». Сам Масарик называл чехо-словацкий корпус «автономной армией, но в то же время и составной частью французской армии», поскольку тот «зависел в денежном отношении от Франции и от Антанты».

И действительно, как известно, 16 декабря 1917 г. президент Франции Р. Пуанкарэ подписал декрет о создании подчиненного ЧНС «Чешско-Словацкого войска во Франции».

Масарик среди легионеров в России

7 марта 1918 года из Москвы, через Владивосток, Масарик выехал в Америку. Ехал он под именем английского доктора Томаса Марсдона в сопровождении Мюриэл Пэджет (1876–1938) – агента британской разведки, одной из руководительниц Англо-русского госпиталя в Петрограде, размещавшегося во дворце Великого Князя Дмитрия Павловича, служившем местом встречи и обсуждения планов убийства Г.Е. Распутина.

17 апреля Мюриэл Пэджет и «доктор Марсдон» благополучно прибыли в Токио, 7 мая они уже были в Торонто, откуда выехали в США. Англичанке предстоял долгий путь в Лондон, где 9 июля Король Георг V удостоил ее только что учрежденного Ордена Британской Империи. Теперь ее имя предварялось словом «леди»¹⁸.

Превратившемуся же из «английского врача» в чешского политика» Масарику предстояли ответственные переговоры.

В США у него были давние и надежные связи. Дело было, понятно, не только в жене-американке. Они определялись его тесными контактами с Чарльзом Крейном (1858–1939)^[8] – промышленником, мультимиллионером, дипломатом, ближайшим советником по русским делам президента Вудро Вильсона.

«…Чарльз Крейн, друг и соратник Вудро Вильсона, – пишет в книге “Уолл-стрит и большевицкая революция” профессор Энтони Саттон, – сыграл известную роль в “первой” российской революции и ездил в Россию в середине 1917 года в компании с американским коммунистом Линкольном Стеффенсом, который был в контакте с Вудро Вильсоном и с Троцким. Последний, в свою очередь, имел паспорт, выданный по указанию президента Вильсона… […]

Леди Мюриэл Эвелин Вернон Пэджет (1876–1938)

…Хотя Крейн и не занимал официального поста, его сын Ричард был доверенным помощником государственного секретаря Роберта Лансинга […]…Письма Стеффенса подтверждают, что Крейн рассматривал период правления Керенского лишь как первый шаг в развитии революции».

Участие Чарльза Крейна в чехословацких делах во многом проистекало из его личных отношений с Томашем Масариком.

Чарльз Ричард Крейн

Сын Масарика Ян (1886–1948) жил в США в семье Крейнов. В конце концов, он женился на дочери промышленника Фрэнсис Крейн Лизерби.

Старший сын промышленника Ричард Теллер Крейн (1882–1938) – дипломат, секретарь госсекретаря США Роберта Лансинга, в 1919–1922 гг. занимал пост чрезвычайного и полномочного посла в Праге.

Другой сын Чарльза Крейна – Джон стал с 1922 г. личным секретарем Президента Масарика.

Лев Троцкий. Почтовая открытка 1918 г. 27 марта 1917 г. сразу же после переворота Чарльз Крейн отправился в Россию на трансатлантическом лайнере «Kristi-aniafjord» вместе с Троцким

Однако прежде, чем достичь власти, Масарику-отцу предстояло совершить немало грязных дел.

«…В мае 1918 года, – пишет в своей книге американская исследовательница Шэй МакНил, – чехи под руководством Томаша Масарика […] были более тесно связаны с судьбой Романовых, чем это описывается в условной истории».

В качестве связного между Масариком и легионом, с одной стороны, и американским правительством, с другой, выступали Чарльз Крейн и чешский агент Эммануэль Воска (1875–1960), создатель шпионской организации, работавшей в США, России, Европе.

Не были обойдены и англичане.

По личному поручению Масарика, Воска вел переговоры с главой британской разведки в США Уильямом Вайзмэном.

Таким образом, британские, американские, французские и чешские тайные агенты в «Царском деле» работали сообща.

Наградой за услуги стало возникновение Чехо-Словакии.

Призом – русское золото и награбленное легионерами по пути следования эшелонов имущество, погруженное в дальневосточных портах на предоставленные «союзниками» корабли, чтобы было на чем строить одну из созданных в Версале уродливых республик, народам которой ужиться между собой так и не удалось.

Масарик в Сан-Франциско. 1918 г.

Инструкциям, полученным весной 1917 г. в Лондоне от влиятельнейшего лорда Мильнера (как мы уже писали, масона и сиониста «в одном флаконе»), Томаш Масарик следовал всю свою жизнь, завещая это послушание своим политическим и кровным наследникам.

Ричард Телер Крейн

И действительно, в его книгах и выступлениях можно обнаружить антинемецкие, антивенгерские и антирусинские мотивы (о России уже и речи нет), однако вы не найдете там ни одного неполиткоректного высказывания о евреях; нет там также и критики масонов. Более того, биографы Масарика пишут, что наиболее активно он выступал с разоблачениями «мифов» о «злой силе вольных каменщиков» и о, конечно же, ритуальных убийствах.

Что касается самого Томаша Масарика, то его членство в какой-либо ложе обычно отрицают. Говорят, что он ниспроверг всех идолов, чтобы стать идолом самому. Отец-основатель Первой республики (или как его еще именовали, «Президент-Освободитель») был в своем государстве кем-то вроде некоронованного монарха, имея полуофициальное прозвище «Батюшка» (Tatfcek). Но вот что интересно: значительный вклад в формирование «масариковского мифа» внёс масон Карел Чапек, автор многотомных «Бесед с Т.Г. Масариком». Сын президента, Ян Масарик, также был весьма известным вольным каменщиком. Преемником же «Батюшки» был его ближайший сподвижник и также масон Эдвард Бенеш (1884–1948).

Масарик встречается с легионерами в Америке. 1918 г.

Всю свою жизнь сын первого президента, Ян Масарик был тесно связан с Англией и США. В Америке он завершил свое образование. В 1924 г., продолжив семейную традицию, он, как мы уже упоминали, женился на дочери известного американского промышленника и дипломата масона Чарльза Ричарда Крейна, спонсировавшего чешского художника Альфонса Муху, также вольного каменщика.

Тело Яна Масарика

Что касается Яна Масарика, то в 1919–1922 гг. он был поверенным в делах Чехо-Словакии в США, с 1925 г. – послом в Великобритании. Там же в Лондоне в 1940 г. он занял пост министра иностранных дел в правительстве в изгнании, а с 1945 г. и до смерти уже на родине^[9].

Еще один пункт лондонской инструкции лорда Мильнера и, одновременно, завет Томаша Масарика – сионизм.

Находясь во время Великой войны в эмиграции, будущий президент Чехо-Словакии сошелся со многими еврейскими лидерами Европы и Америки. Придя к власти, Масарик не только уравнял евреев в правах с другими гражданами, но и обезпечил им статус особой национальной группы, позволивший им безпрепятственно осуществлять на территории страны свои традиции. В благодарность в 1930 г. евреи посадили в Палестине лес имени Масарика, а в 1938 г. основали поселение Кфар-Масарик. Его именем названа также площадь в центре Тель-Авива.

Масарик с сыном, внуком и дочерьми Анной и Ольгой. 1935 г.

И еще одно, думается, не случайное, созвучие. Ставшая неофициальным чешским гимном симфоническая поэма композитора Бедржиха Сметаны «Влтава» (цикл «Моя Родина» 1874–1879 гг.) полностью совпадает с национальным гимном «государства Израиль». В официальной справке говорится, что стихи этого еврейского гимна «Атиква» написал выходец из Галиции, а музыку – его соплеменник из Бессарабии. Последняя, с одной стороны, повторяет народную молдавскую песню «Повозка с волом», а, с другой, – «Влтаву» чешского композитора Б. Сметаны. Словом, как и во многом ином, ничего своего, всё заёмное. Племя ловких имитаторов. О чем в свое время и писал Рихард Вагнер.

На этой аллегорической картинке, нарисованной легионером, в лучах американской статути Свободы даны портреты тех, кому Чехо-Словакия была обязана «свободой и самостоятельностью», в том числе американский президент Вильсон и французский маршал Фош

Возвратимся, однако, в «наши палестины».

К весне 1918 г. численность чехо-словацкого корпуса составляла до 40 тысяч человек. В июне-сентябре 1918 г. чехо-словацкий национальный совет был признан правительствами Франции, Великобритании, США и Японии в качестве официального представителя будущего государства. В соответствии с этим 14 октября он был преобразован в т. н. Временное чехо-словацкое правительство в Париже, прекратив свое существование в связи с созданием 14 ноября первого правительства Чехо-Словацкой Республики. 29 октября Национальный комитет в Праге провозгласил создание независимой Чехо-Словакии. 1 февраля 1919 г. Чешско-словацкий корпус, торивший себе путь по железной дороге на Дальний Восток, был переименован в Чехо-Словацкую армию в России.

Масарик среди евреев-талмудистов во время своей поездки в Палестину. 1927 г.

Враждебность чехов к Советской власти, открыто исповедовавших антирусскую идеологию, носила не принципиальный, а скорее, шкурный характер. Тот же Эдвард Бенеш проговаривался, что «Масарик с самого начала поставил себя против русской антибольшевицкой акции, вследствие чего и чехи-легионеры всегда были против русских и уже в июне 1918 года взяли путь на Францию».

Влчек. Могилы погибших чехов в Екатеринбурге

Подобные задачи исполнял впоследствии и американский экспедиционный корпус в Сибири. Изучивший инструкции американскому командованию президента Вильсона, профессор Й. Энтони Саттон пришел к выводу: «Соединенные Штаты захватили Транссибирскую магистраль и удерживали ее (от японцев. – С.Ф.) до тех пор, пока Советы не окрепли настолько, чтобы ее контролировать […] Имеются данные Госдепартамента, что большевикам поставлялось оружие и снаряжение […] Советы были так благодарны за американскую помощь революции, что в 1920 году, когда последние американские войска уходили из Владивостока, большевики устроили им дружеские проводы».

Радола Гайда / Рудольф Гейдль

Всё это кажется странным лишь на первый, самый поверхностный взгляд. Неслучайность этого подтвердила история. Как пишет современный немецкий историк Эрнст Нольте: «…Несмотря на Архипелаг ГУЛАГ, Советский Союз внутренне (был) ближе западному мiрy… чем национал-социализм с его Освенцимом».

В связи со сказанным нами ранее (о линии Масарик – «союзники» и, в первую очередь, Великобритания) более понятными становятся некоторые действия одного из руководителей выступления корпуса – генерала Гайды^[10] и подчиненных ему чехов.

Вспомним противодействие следствию по цареубийству, которое оказывал Гайда, заняв в октябре 1918 г. Ипатьевский дом для своего штаба и долгое время наотрез отказываясь уходить оттуда, допуская в то же время осматривать место преступления лицам по собственному произволу.

В разгар гражданской войны в Иркутске в типографии на улице Большой на японской бумаге печатали необычные почтовые марки с надписью «Чехо-словацкое войско на Руси». На одной из них была изображена траурная урна на фоне местной Князе-Владимiрской церкви, на другой – бронепоезд «Орлик», а на третьей – силуэт чешского легионера с винтовкой наперевес. Немногие из этих марок использовались по их прямому назначению. Большинство предприимчивые чехи вывезли на родину, организовав их продажу коллекционерам

Или его игру в поддавки с красными, когда в начале мая 1919 г. Гайда проигнорировал прямой приказ Верховного Правителя оказать помощь терпящей поражение Западной армии, обернувшееся ее разгромом и падением всего Восточного фронта.

А подготовленный эсерами мятеж во Владивостоке 17 ноября 1919 г., который лично возглавил Гайда, явившись посреди вооруженной толпы в генеральской шинели без погон?

Легионеры маршируют по Владивостоку. 1919 г.

Главный начальник Приамурского края генерал-лейтенант Н.Н. Розанов (тот самый знакомый следователя Н.А. Соколова, дававший ему рекомендацию осенью 1918 г.) отстранился от противодействия мятежу, который подавила учебная инструкторская рота с острова Русский. Сами владивостокцы также не поддержали бунт.

Не подчинился генерал Розанов и другому приказу адмирала А.В. Колчака, выпустив Гайду и других задержанных бунтарей из города. По словам министра Г.К. Гинса: «…Розанов успел окончательно подорвать престиж омской власти на Дальнем Востоке. Сумбурный, нечистоплотный, пускавшийся на все, чтобы укрепить свою власть…»

Правнука именно этого человека, американца, занятого розысками на Урале «могилы Великого Князя Михаила Александровича», а заодно помогающего организации генетической экспертизы «екатеринбургских останков» специалистами из US Army, пиарит сегодня главред РНЛ Анатолий Степанов¹⁹.

Генерал-лейтенант Н.Н. Розанов среди японских и чехо-словацких военных. Владивосток. 1919 г.

Закончилось же всё тем, чем завершается любое заигрывание и полумеры в таких грозных обстоятельствах: 15 января 1920 г. чехи, с санкции главнокомандующего союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке, «генерала без чести» Мориса Жанена, адмирала А.В. Колчака передали эсеро-меньшевицкому Политцентру. Выдали на расправу, в обмен на возможность проехать на Дальний Восток со 180 вагонами награбленного на Волге, Урале и в Сибири имущества.

Что же касается Гайды, то в 1926 г., уже на родине, против него, занимавшего тогда пост первого заместителя начальника Главного штаба, было выдвинуто обвинение в шпионаже в пользу Советского Союза.