– Резонно!
Вошла Кира и подошла к большому экрану.
– Где Борцов?
– Я здесь, – Михаил вошел в офис.
– Опаздываете! Итак, симптомы аргироза обнаружены у всех. Сейчас игроков обследуют. Изъятые шлемы, – Кира оглядела кучу, – в наличии. Эксперт может приступать к осмотру, – Кира кивнула одному из полицейских, – будешь вести видеопротокол.
Михаил уже вертел в руках один из шлемов.
– Комментируйте все, что делаете и особенно что собираетесь сделать, – приказала Кира Михаилу.
– Собираюсь оторвать подшлемник, но еще не понял, как он крепится.
– Размышления комментировать не нужно.
– На вас не угодишь.
Михаил достаточно быстро разобрался с подшлемником, осмотрел внутренности, сказал, что видит пластины, прикрученные шурупами в области висков и две в затылочной, по-видимому. Они не име5ли значения для ведения игры, если только не прикрывали что-то. Михаил вывернул шурупы у одной пластины, снял ее и неожиданно воскликнул:
– Канторов! Ах ты, гаденыш!
– В чем дело? – заинтересовалась Кира. Все нависли на Михаилом, стараясь разглядеть, что он там увидел.
Михаил, подняв шлем так, чтобы его все видели, показал пальцем на что-то, похожее на металлическую снежинку. – Это магнитный индуктор для экспериментов по трансмутации!
– А причем Канторов? – Кира бегала пальцами по планшету, на экране которого появилась фотография Канторова и его анкетные данные.
– Этот дизайн индуктора слесарил Канторов. Вот же тварь, вор! Вообще ни на что не способен сам!
– Спокойнее! – приказала Кира, – что-то выяснилось?
– Да конечно выяснилось! Если облучать мозг трансмутационным индуктором, будет идти трансмутация! Это же элементарная логическая связь! – Михаил не мог успокоиться.
– Я поняла. Выдыхайте. Как трансмутация влияет на результат игры?
– Элементарно, Кира! Как я раньше не догадался, дурак!
– Я не дура – мне не понятно, а миелофон для чтения мыслей вы еще не изобрели? Хотя, – Кира посмотрела на Михаила, – вам, инженерам, нужно лишь поставить задачу и дать финансирования. Так что там с игрой? Мне что писать в рапорте?
– Пишите. Черт! Это не пишите. Ладно, пишите. При трансмутации выделяется энергия, что и повышает энергетику мозга.
– Я говорил, допинг, – констатировал невысокий полицейский.
– Будем выяснять, откуда у обычных игроков высокотехнологичные шлемы, – Кира застучала ноготками по экрану планшета.
– Я свободен? Мне нужно позвонить.
Михаил вышел коридор и набрал номер Канторова.
– Я знал, что ты мне позвонишь, – Канторов улыбался на весь экран.
– Я одного не пойму, – без предисловия начал Михаил, – как ты узнал, что трансмутатор повышает энергетику мозга?
Канторов рассмеялся:
– Не поверишь! Потому что мне было начхать на тебя, на работу, вообще на все, что там творилось.
– В это я как раз поверю.
– Так включи свои мозги, ты же инженер – реши задачку, – Канторов изобразил натужную задумчивость. – Дано – обыкновенный слесарь. Получить – гениального маркетолога.
– Я психиатрические задачи не решаю, не учился.
– Вот именно, одержимый бездарь! Ты же одержим, в тебе кипят страсти к работе! Поэтому ты и не заметил, ха-ха-ха, как становился совсем чуть-чуть одержимее, когда включал прибор. А я заметил! И удивился! А с чего начинается наука? Правильно – с удивления! Удивился я, значит, и стал изучать.
– Наверное, впервые в жизни.
– Ага! Чего это меня поработать возбуждает? Ни с того, ни с сего. Ты щелк включателем – я возбудился. Щелк обратно – охладел. Однако, подумал я. И на следующий день уволился.
– А чего же прибор не прихватил?
– Зачем? Я его этими самыми ручками монтировал, а ручки все помнят.
– Гений, – сыронизировал Михаил.
– А-то! Ты всю жизнь мозги себе выкручиваешь, и что? А я один раз мозги включил и смотри – где я! Как же не гений – натурально гений.
– И зачем же я, бездарь, гению понадобился?
– А я теперь стал одержимым богатством своим, которое тебе и не снилось. Но разленился, зажрался, не включаются уже мозги. Художник, как говорится, должен быть голодным. Ты, кстати, есть хочешь? Приглашаю! Как хочешь. Короче так. Я пока с этой дрянью разбирался, приобрел себе немножко серебра в кубышке. Совсем немножко – пятьдесят миллиграммов. – На лице Михаила непроизвольно проступило выражения сочувствия. – Но если бы ты знал, какой это кайф, ты бы мне не сочувствовал, а завидовал! Рассказать? – и не дожидаясь согласия, начал говорить быстрее. – Возбуждение! Все больше и больше. Охватывает тебя всего. Начинаешь чувствовать себя по-настоящему живым! – Глянул на Михаила. – А, тебе не понять, просто поверь. Вдруг понимаешь, чего хочешь. И прешь к цели несмотря ни на что. Тебя уже не остановить!
– Твое словоблудие и раньше было не остановить. Что изменилось-то?
– А! – засмеялся Канторов. – Не веришь?! Мне девок каждый день привозят. Я их дрючу, аж шерсть летит! Так за них же платить нужно! Второй раз никакая ни за какие деньги не соглашается, а следующие хотят больше и больше. По экспоненте, блин! Нельзя мне быть бедным. Еще бы миллиграммов тридцать и сгорел бы. Но я же гений, а гении не горят.
– Рукописи не горят, – вставил Михаил.
– Вот ты все знаешь. Поэтому сделаешь наоборот. Серебришко из пятидесяти превратишь в полмиллиграмма. Всего-то в сто раз. Тебе – раз плюнуть.
– А если нет?
– Ну, зачем ты так? Хорошо же говорили. Разве я тебе чем угрожал?
– Мне звонят, нужно ответить.
Михаил отключил связь, но успел заметить, как лицо Канторова из приветливого мгновенно превратилось в мертвячинное.
Вернувшись в офис, Михаил застал бурное обсуждение.
– Думайте! – приказывала Кира. – За что еще можно зацепиться?
– Какие-то проблемы? – поинтересовался Михаил.
– Проблема в том, что вы как эксперт нам бесполезны!
– Как эксперт, я вам все объяснил. Все же ясно!
– Это просто замечательно, что все ясно. А конкретно что-то практическое можете нам дать?
– Могу еще добавить, записывайте. В шлемы встроено устройство с положительной обратной связью. Оно облучает мозг пульсирующим магнитным полем, а датчики, спектрографируют продукты трансмутации. Чем больше выход, тем сильнее сигнал на трансмутатор, излучение которого растет по экспоненте, коэффициент которой регулируется самим мозгом. Идеальный нейроинтерфейс! Игрок просто чувствует и подстраивает свою ментальную деятельность под то, что именно дает большую энергетику. Записали?
– Если все так, как вы рассказали, то это катастрофа.
– Что не так?
– Я правильно понимаю, что если в шлем положить, например, шарик с физраствором, то трансмутация не пойдет?
– Правильно. Конечно не пойдет, кто же ее будет регулировать?
– А жаль! Как доказать, что именно это ваше устройство убивает игроков? Чтобы провести следственный эксперимент, нужно, получается, чью-то голову в шлем вложить. Может вашу?!
В офисе наступила тишина.
– Может, и мою!
Кира покрутила рукой у головы и обреченно махнула.
Михаил вышел в ночную улицу. Отошел подальше и набрал номер.
– Федор Афанасьевич? Это Борцов Михаил Валерьевич. Спасибо, что узнали. Мне нужна помощь.
***
– Что ты натворила! – полковник юстиции сидел за столом и сжимал кулаки, а капитан юстиции Огнёва стояла посреди кабинета по стойке смирно. – Где теперь его искать?
– Уже ищем, отправили на дом, на работу, разослали ориентировку.
– Почему Борцов был без конвоя, я тебя спрашиваю? Как можно было оставить без надзора подозреваемого!
– Свидетеля.
– Что ты мне втираешь, – полковник показал Кире планшет. – Черным по белому – подозреваемый!
Кира решительно подошла к полковнику, быстрыми пальцами полистала страницы на планшете:
– Свидетеля. Вот! Отправляла документы на изменение статуса Борцова еще позавчера.
– Ну и что, что отправляла! Я их еще не смотрел. У меня таких заявлений… ты не одна у меня.
– Это потому, что вы тормозите внедрение искусственного интеллекта по обработке документации. В других отделах давно уже все оперативно. А у нас планшеты как записные книжки и в интернет выходить.
Полковник положил планшет перед собой и открыл файл:
– На, смотри! Отдел в планах стоит. Когда внедрят, тогда и будем работать по-новому, а сейчас без фантазий, и чтобы я не лез в документы, на словах, самую суть.
– Мы проверили заявление Михаила…
– Кого?
– Михаила Валерьевича Борцова о том, что пропали его биометрические данные. Данные действительно были удалены. Вот справка из биометрической комиссии.
– Для того чтобы скрыться с преступным умыслом – самое то. Ты же докладывала, что он пытался скрыться.
– Мы отследили по камерам маршрут его движения. Он шел пешком от Московских ворот до Петроградской. Если был преступный умысел, то зачем? И главное – он сам заявил. Получается, что его намеренно поставили в безвыходное положение.
– Какое безвыходное? Дела на час.
– Вообще-то, на день. Если рассуждать логически, то злоумышленники знали, что у них мало времени и нужно было воспользоваться ситуацией быстро. Из известных нам в тот день было два контакта. С лейтенантом Савиным и водителем машины, на которой Борцов, как мы изначально предполагали, пытался скрыться. Водитель официально не работает, но в его связях есть Канторов. Канторов, по утверждению Борцова, учавствовал в изготовлении как раз той версии устройства, которцю обнаружили в игровых шлемах. Выходит, Михаил Борцов не пытался скрыться, а, возможно, был похищен.
– Спасла, значит, его!
– И не напрасно. Свое звание эксперта он полностью оправдывает. Следствие пошло по перспективному пути.
– Считаешь, не нужно за ним гоняться?
– Если версия верна, то его поиски необходимы, чтобы пресечь возможное преступление против личности.
– Считаешь, нужно за ним гоняться?
– Он вероятная жертва.
– О как ты за него! Горой.
– К чему это вы?
– Знаю я вас, нутром чую. Смотри у меня!
– Куда смотреть?
– Точнее не смотри!
– Вы меня запутали.
– Запутали ее! Только о том и думаете, как отхватить инженера. А что! Умные, дисциплинированные, ответственные, на обеспечении опять-таки.
– Вообще об этом не думала.
– Не думала! Дура, которая откажется от такой партии. Думаешь, что если его спасешь, то он тебя заметит, выделит из всех?
– Я подхожу к своим обязанностям профессионально.
– Очень на это надеюсь. И как только вы их отличаете?
– По выражению глаз.
Полковник вытаращился на Киру и потряс кулаком, показывая, как он ударил бы.
– Мне тебя отстранить что ли?
– За что?
– За пристрастное отношение к подозреваемому.
– Свидетелю. То есть, нет, жертве.
– Свободна!
***
Михаил с щетиной в несколько дней брел по Невскому в сторону Адмиралтейства. Солнце как раз осветило адмиралтейский шпиль. Дойдя до Адмиралтейства, развернулся и побрел обратно.
Пройдя мост через Мойку, он заметил, как возле ворот со львом маневром из левого ряда припарковался кадиллак. Михаил подался левее, чтобы оказаться у поребрика, когда пройдет ворота. Расчет оказался верным. Как только он поравнялся с кадиллаком, из него выскочили два здоровяка и молча подхватив Михаила под руки и ловко усадили на заднее сиденье. Михаил попытался сопротивляться и получил тычок под ребра.
***
– Как он себя вел? – спросил Канторов у здоровяка, который высаживал Михаила.
– Спокойный как кролик. Больной наверно. Выглядит не очень.
Канторов расплылся в улыбке.
– Здравствуйте, здравствуйте, Михаил Валерьевич!
– Где я?
– У меня в гостях! Здесь я живу, здесь же и лаборатория. Наконец я выполню свое обещание показать вам ее и познакомить с сотрудниками, – Канторов покрутил глазами и хихикнул. – Да отпустите вы его уже! Проходим, смотрим под ноги. У вас какой-то болезненный вид.
– Гриппую.
– А я думаю, куда вы пропали? Дома нет. В больнице лечились?
Михаил неопределенно махнул рукой:
– Показывайте, я в порядке.
Все спустились по лестничному пролету и оказались в просторном помещении, заставленном оборудованием, компьютерами и стеллажами. Вдоль одной стены стеллаж был заполнен игровыми шлемами.
– Вот знакомьтесь, – Канторов засмеялся. – Нет, неправильно. Представляю вам. Опять не то. Ну, короче, со встречей!
Михаил оглядел людей в зеленых халатах.