Микстура сладких слов

Переписанная история

 
Пора переписывать нашу историю,
Разбавив упрямые факты враньём,
Выдумывать яркую фантасмагорию,
Кормить ею сплетниц и ночью, и днём.
 
 
Все письма сжигать в исступлённой агонии,
Хотя электронные плохо горят,
Стирать фотографии в той директории,
Где собран событий задорный отряд.
 
 
Ты хлоркою дел можешь выбелить в памяти
Последний медово-хмельной поцелуй.
Исчезнут мгновенья волшебные в замети,
Тепло от объятий. В сердцах наколдуй
 
 
Забвение полное, бурю пустынную,
Чтоб имя забыл моё каждый нейрон…
Я сам заглушил тебя – песню интимную, —
Сломав пополам наших душ камертон.
 

Ты останешься

 
Представляю, что мир будет здравствовать вечно,
Станут явью желанья, сплетённые с ним,
И стараюсь не думать, что жизнь скоротечна,
Отдана в ощущенья влюблённым двоим.
 
 
Возрождаюсь с тобою и вновь погибаю,
Разругавшись серьёзно, целую в бреду.
Утопаю в любви, интерес воскрешаю,
К завершенью в восторженных чувствах бреду.
 
 
Часть прошедшего блекла, другая бедова.
Подгадать бы финал на излёте мечты…
Благосклонна судьба, иногда бестолкова.
Пусть я первым уйду, но останешься ты.
 

Белый дым

 
Я стану обязательно умней,
Наполнюсь грузом опыта до края,
Просуществую скромно, не страдая,
Напитки выбирая похмельней.
 
 
В грядущем толстый скаредный набоб,
Наверно, облысею очень быстро.
Добьюсь успешно должности министра.
В шарпейных складках мой предстанет лоб.
 
 
Дополнят образ крупные очки,
Моднейший тонкий галстук красно-синий,
Растает чёткость прежде стройных линий,
Появятся давления скачки.
 
 
Предусмотрев расходы наперёд,
Спланирую семейный тихий отдых.
В когорте стариков седобородых
Покину мир беззлобно в свой черёд.
 
 
Для искушений недоступный, я
Индифферентен буду с женским полом,
Не обернётся лёгкий флирт проколом,
Сомненья не изгложут зря меня.
 
 
Побрезговал, твой шарм не оценил,
Спустил взаимность, словно за рулеткой,
С шикарной шоколадною конфеткой
Не проявил в постели должный пыл.
 
 
Исчезнет рой назойливых обид,
Смирюсь с судьбой страдальчески убогой.
Ты будешь вспоминаться недотрогой,
Отмучает преследующий стыд,
 
 
Что расставанье было впопыхах,
А вёл себя кретински осторожно.
Не возбудится в сумерках тревожно
Частящий пульс, утопленный в стихах.
 
 
Я стану, разумеется, мудрей.
Коварный бес в ребро не постучится,
Грудная клетка сломана. Жар-птица —
Ты в круге, где изящнее, теплей,
 
 
Носима нежно на руках другим —
Любовь необходима в грубой жизни…
Я одиноко продвигаюсь к тризне,
Твой образ пропадает – белый дым.
 

Ведьма моя

 
Я слагать могу басни в стихах,
Издаваться, печататься в прозе,
Размышлять о далёких мирах,
Рыться вилами в свежем навозе.
 
 
Перемешаны хобби и труд:
Сочиняю, ворочая камни,
Восхищая, сонеты цветут,
Ремонтирую старые ставни.
 
 
Но трудней всего в жизни с тобой:
Секс сменяет вульгарная ссора.
Я подавлен жестокой судьбой —
От восторга мечусь до позора.
 
 
Временами я – раненый зверь:
Посмотрела ты молча и хмуро,
Подбоченясь, захлопнула дверь,
Заклинания шепчешь понуро.
 
 
Если ты улыбаешься мне,
Блещут праздник и залпы салюта.
Разгораюсь гирляндой во тьме,
В пропасть прыгаю без парашюта.
 
 
Распаляешь интригами страсть,
Полнокровную жгучую ревность,
То готова в объятья упасть,
То свою проявляешь зловредность.
 
 
Нет спокойствия мне на земле,
Завестись ты способна стервозно.
Промелькнула в ночи на метле…
Очевидно – проблема серьёзна!
 

Архив

 
Я сдаю ощущенья в архив,
Отправляю увядшие чувства.
Можно их получить, запросив,
Вспомнить дерзкие юные буйства.
 
 
Осязанья покоятся там,
Упакованы ровно по полкам,
По эпохам, событьям, годам,
Все помечены маркером с толком.
 
 
Обожаю обширный спецхран —
Он способен вернуть впечатленья,
Словно бабушкин пыльный чулан,
Воскрешает былые мгновенья.
 
 
Прожитое – сыпучий песок,
Что скрепляет настырная память.
Держит цепко – не нужен замок,
Благотворная клейкая камедь.
 
 
Есть в хранилище скрытая дверь,
Не притронулся к ней я ни разу.
Прикоснуться опасно, поверь,
Будто тайна скрывает заразу.
 
 
В том запаснике всё о тебе:
С фотографий красуешься старых,
Неподвластны коварной судьбе,
Дремлют письма в пометках лукавых.
 
 
Игнорирую дальнюю дверь —
Мрачный ящик коварной Пандоры.
В нём я – брошенный раненый зверь,
Безнадёжно лишённый опоры.
 
 
Там твой запах, с кислинкою вкус,
Многочисленных связей победность,
Мой дебютный жестокий искус,
Щёк небритых слезливая бледность.
 
 
Ощущения прячу в тайник,
Так не хочется к ним возвращаться,
Много лет раболепно привык
Пресмыкаться, просить, извиняться.
 
 
Кладовая набита с лихвой,
Бьют эмоции бурные в стены…
Надо вытравить злой кислотой
Тень твоей смертоносной измены.
 

Суть жизни

 
Окончен роман. Разломан он и раскурочен.
Чувства с уличной пылью свалены в грязный кювет.
Расстались смиренно, без ядовитых пощёчин,
Впору при встрече скромно бросить друг другу: «Привет!»
 
 
Преданность пошло заляпана ханжеской краской.
Покрыл обожанье претензий надуманных слой.
Дыры в приязни затёрты цементной замазкой.
Хочется выть в ночи, гудеть безотрадной трубой.
 
 
Разбиты сердца, планиды в мельчайших осколках.
Обидная фраза – струится пурпурная кровь.
Переговоры построены на недомолвках.
Тревога, хандра слегка дёргает правую бровь.
 
 
Сгорели химеры. На пепелище пустынно.
Не видно стремлений, не слышно возвышенных слов.
Смешаны грустные мысли с золою рутинно.
Взаимность былая – обугленный жалкий остов.
 
 
Верность пылится с обрывком верёвки на шее,
Подёрнуты плесенью благопристойные дни.
Воспоминанья болтаются дрябло на рее.
Нервирует помощь знакомых, друзей и родни.
 
 
Лимфа сочится, порезы души не зажили,
Фантомные боли предательски давят на грудь…
Я утопил клад любви в повседневности иле,
С трудом убеждаю себя, что познал жизни суть.
 

Прощание с друзьями

 
Мы быстро стали взрослыми людьми,
Не видимся в осиротевшем парке.
Заботы разнородные семьи,
Служебные проблемы и запарки
 
 
Нас захватили мёртвою петлёй.
Любой диагноз – неблагоприятный.
На дачах нудно возимся с землёй,
Имеем скидки и проезд бесплатный.
 
 
О юном братстве думать недосуг,
Припоминать безоблачное время.
Привычных будней торопливый круг
Несёт тревог стесняющее бремя.
 
 
Забыты преферанс и домино,
Скрипим, но покупаем тренажёры.
Диван сменил театры и кино,
Вес набираем, сонные обжоры.
 
 
Живём мы рядом, вроде в двух шагах,
Но память стёрла молодые лица,
На встречу не летим на всех парах,
Желанья нет под вечер созвониться.
 
 
Есть ощущенье, что в живых один
Остался я на острове тоскливом…
Друзья ушли, стирает едкий дым
Их силуэты в небе сиротливом.
 

Июльское пекло

Коромысло Луны

 
Всегда будь предельно стоек,
Ловя хмельную весну.
Дописывать жизнь не стоит,
Зачёркивать ни к чему.
 
 
Прервать отношенья – глупо,
Вернуть непросто потом.
Цветут влечения скупо
Под одиноким зонтом.
 
 
Любовь отталкивать страшно,
Возможно – последний шанс.
Пусть в спальне лазурной страстно
Эрота пестрит пасьянс.
 
 
Конец торопить нет смысла,
Успеем в Лету нырнуть.
Худой Луны коромысло
Зовёт в долгожданный путь.
 
 
Ладья – юноликий месяц —
Ныряет, всплывает вновь,
Светила мерцают, свесясь,
В ночи будоражат кровь.
 

Знойный протуберанец

 
В небе солнце ехидное щурится,
Гладя ласково протуберанец.
Духотою наполнены улицы,
С тополей летит пух-оборванец.
 
 
Отошла желтизна одуванчиков —
С их головок парят парашюты.
Люди пьют из бумажных стаканчиков,
Жадно ищут у речки приюта.
 
 
Облака бегут овцами ватными,
Ветром-пастырем дружно гонимы.
Эмпирей манит красками знатными.
О прохладе мечтания мнимы.
 
 
Перегрелись дороги, а марево,
Над размякшим асфальтом маяча,
Производит иллюзию варева,
Силуэты автобусов пряча.
 
 
Город стонет, утробно распаренный,
Покрасневший и больше похожий
На пирог, летним днём пережаренный,
Начинённый толпою прохожих.
 
 
Полысела трава изумрудная,
Разбросались деревья листвою,
Пекло, словно развратница блудная,
Окружает себя наготою.
 
 
Мы вальяжно лежим обнажённые,
На щеках расцветает румянец.
Ты – светило моё утомлённое,
Я – твой жаждущий протуберанец.
 

Беглянка

 
Солнце бьётся в оранжевом нимбе,
Будто обруч, вращает его
В баснословном причудливом ритме,
Дребезжит и блестит оттого,
 
 
Что гуляет июльская плазма,
Бурно всплески эмоций плодя.
Я в соку, не дошёл до маразма,
Несравненную алчу тебя.
 
 
Ускользнула под утро ты тайно,
Не приняв мою пылкую страсть.
Необутой умчалась нахально,
Чтобы тут же бесследно пропасть.
 
 
Солнце бесится, хлещет лучами,
Город взят им в крутой оборот.
Скудный скарб у меня за плечами,
Ест глаза надоедливый пот.
 
 
Я ищу тебя, жар проклинаю,
Тополиный исследую пух.
В детектива настырно играю,
Нюх использую, зренье и слух.
 
 
Лето маревом ставит препоны,
Накаляет асфальт и кирпич.
Я, презрев все людские законы,
Стал ловцом, ты – желанная дичь.
 
 
Изнываю от душного зноя,
Ослабевший без капли дождя,
Ночью с псами бездомными вою,
У метро карауля тебя.
 
 
Небо выцвело, тучи пропали,
От жары разбрелись облака.
Но меня сгубит пекло едва ли,
Я добьюсь тебя наверняка.
 
 
Осень выплеснет луж эпопею,
Ливни с градом рекой захлестнут…
Ты вернёшься, продрогнув. Согрею,
Хотя ждать – утомительный труд.
 

Летняя сессия

 
Лето готовит из городов яичницы,
На дорогах машины жарятся и скворчат.
С книгами на скамейках сидят отличницы,
Сессия, времени нет написать слово в чат.
 
 
Светило – жёлтая газовая конфорка,
Горит и варит белые дома вкрутую.
У травы в садах высохла мягкая чёлка,
Озеленение парков идёт впустую.
 
 
Я мечтаю вольготно, без учебных забот,
Забыв об экзаменах, пресных занятиях,
Одежды отринуть и, словно яйцо пашот,
Томиться в твоих, моё солнце, объятиях.