Любовная дуэль

Кондитерский роман

 
Ты звала меня конфеткой, мармеладиком, душкой.
Любовь расцветала в кондитерском знойном романе.
Я темнел шоколадом рядом с твоею подушкой
И растворялся сахаром в страсти тонком стакане.
 
 
Ты любила меня, как француженки – круассаны.
О наслажденье тяжело говорить без стесненья.
Потеряв шального клиента, грустили путаны.
Я готовил из пылких объятий морс и варенье.
 
 
Ночью не было приторно, липко и неприятно,
Хоть слипались печеньями, пропитанными грогом…
Извращенья в постели по форме очень занятны.
Мы съели друг друга – это стало райским итогом.
 

Душевная боль

 
Боль пилит меня циркулярной пилою,
Кромсает дрожащую плоть на куски.
В наивных попытках добиться покоя
Качаюсь на пятках, встаю на мыски.
 
 
Сверлит меня боль, словно злой стоматолог.
Я маюсь в бессоннице каждую ночь,
Надеюсь, знакомый маститый нарколог
Способен в ближайшее время помочь.
 
 
Боль чёрной дырою зияет в желудке.
Шаром раздувается, душу жуёт.
Собрался намедни сходить к проститутке,
Но секс меня платный давно не влечёт.
 
 
По рёбрам молотит боксёр-боль стабильно,
Стараясь укрыться, таюсь по углам.
Дрожь бродит волнами, потею обильно,
В глазах помутненье, в ушах звон и гам.
 
 
Боль рвёт на куски меня, будто граната,
Саднит, заставляет сгибаться кольцом.
Хоть в бедах любви оба мы виноваты,
Похоже, моим это станет концом.
 
 
Боль жадно проглотит меня – биомассу.
Останутся счёт депозитный, тетрадь…
Всплакнёшь,
 погрустишь,
 посетишь в банке кассу.
Допишешь, что я не успел срифмовать?
 

Офисный роман

 
У неё в выходные – семейный уют,
Нет стремленья звонить, сообщенья писать.
 Ну а в нём возбуждённо нейроны снуют,
 Томный голос желая услышать опять.
 
 
У неё после пятницы – дом, суета,
Дети, спорт, магазины, смешное кино.
 У него – понедельника ждать маета,
 Представлять милый лик, молча глядя в окно.
 
 
В настроенье её – успокоенность, лень.
У него же – нервозность и мелкая дрожь.
 Воскресенье – тягучий, бездарнейший день,
 А суббота – заброшенный ломаный грош.
 
 
Он её обожает, Мадонной зовёт,
Песнопенья возносит, мольбы и хвалу,
 Через час объявляет любовный бойкот,
 Сеет зёрна раздора, крамолу, хулу.
 
 
Из угла в угол мечется – раненый зверь,
Неврастеник, – бурчит монологи под нос,
 В раздраженье пинает закрытую дверь,
 Собирает немытых стаканов поднос.
 
 
Для неё выходные – малиновый цвет.
Для него – сокрушенье и траурный марш…
 Понедельник с утра принесёт паритет,
 Перекрутит их в будничный офисный фарш.
 

Влюблённый киборг

 
Спал ночами я, мирно сопя,
Ощущая – во мне дремлет сила.
Ты мне в мозг микросхему вживила,
Пульт в красивых руках теребя.
 
 
С той поры управляешь ты мной,
Глупой куклой, в любое мгновенье.
Рычажок на себя – я в смятенье,
Бросив всё, лечу пулей шальной.
 
 
Надоел мой взъерошенный вид,
Предстоящая встреча противна,
Между нами сомнений плотина,
От стихов и признаний тошнит —
 
 
Ты обратно сдвигаешь рычаг.
Я под действием импульсов в дали
Уношусь, нажимая педали.
Твой спокойно пылает очаг.
 
 
Я зависимый стал наркоман
От твоих искромётных желаний,
Пребываю в плену ожиданий
Погрузиться в блаженный туман
 
 
И предаться объятьям хмельным.
Автоматам предписана ласка.
Электронов и страсти закваска
Меня делает очень смешным.
 
 
Я – влюблённый андроид, модель
С микросхемой внутри, не мозгами,
Пышным бюстом ведомый, ногами,
Вожделенной командой: «В постель!»
 

Любовное поражение

 
Гулкое эхо звенящих твоих каблуков
Дробью двухсот барабанов курочит мне темя.
Я паникую под натиском шпилек-штыков
И ретируюсь, забыв про пространство и время.
 
 
Стоит заслышать заливистый смех за спиной,
Сразу стараюсь пропасть на глазах ротозеев,
Ловко смешаться в метро с разношёрстной толпой,
Скорчив гримасу, исчезнуть в компании геев.
 
 
В плитку вжимаюсь, в обои без всяких проблем,
При появленье твоём покрываюсь узором,
Я мимикрирую под обстановку, затем
Прочь убегаю, вокруг озираясь с позором.
 
 
В душной курилке могу раствориться в дыму,
Джинном в бутылку залезть, появиться обратно,
Лишь бы не видеть тебя. Я в интимном плену,
Чтоб излечиться, веду себя неадекватно.
 
 
Боль расставанья пульсирует остро в груди.
Запах знакомых духов – едкий газ в душегубке.
Разум настырно твердит: «Перестань, не чуди!», —
Похолодев, обмираю при шелесте юбки.
 
 
Я проникаю за стены, взмываю без крыл,
Вмиг провалиться способен сквозь твёрдую землю…
Медленно тлею тобой, до конца не остыл
И поражений в любви никогда не приемлю.
 

Мираж любви

Возрождение

 
Ты выйдешь молча – я сразу глохну,
 Не слышу больше привычных звуков,
 Мечусь в расстройстве, скулю и сохну
 Под канонаду сердечных стуков.
 
 
Ты убегаешь – мгновенно слепну,
 Брожу на ощупь, углы сшибая.
 Мир остывает подобно пеплу,
 Чернее, чем темнота любая.
 
 
Ты уезжаешь – я растворяюсь
 В клубах разлуки, словно виденье…
 С тобою рядом лишь возрождаюсь,
 Плоть обретая и вдохновенье!
 

На закате разлуки

 
Когда ты однажды уйдёшь,
 фатально раскиснут дороги,
Со мною останется только
 навязчивый привкус беды.
Я стану страдать, обивать
 чужие кривые пороги,
Повсюду настырно искать
 хмельных ароматов следы.
 
 
Когда ты устанешь нести
 меня – тяжкий крест свой нательный,
Из ладанки вытащишь фото
 и прядку волнистых волос,
Не трону в алькове кровать,
 храня смутный абрис постельный,
Создам из торосов белья
 влюблённости скромный погост.
 
 
Когда отыграет оркестр
 победные марши бравурно,
Затихнет взрывное стаккато
 изящных твоих каблуков,
Смирюсь грустно с эхом глухим,
 пусть слух ублажает ажурно,
В безмолвье печально волнует
 стуком вечерних шагов.
 
 
Когда в отношениях брешь
 пробьют обвинений лавины,
Обрушатся башни надежды,
 симпатии рухнут валы,
Заботливый шёлковый страж,
 я буду лелеять руины,
Фантом фееричной любви
 искать среди стылой золы.
 
 
Когда отпылают зарницы
 алым закатом разлуки
И сумерки ноющей боли
 накроют обугленный мир,
Я стану бить стёкла, скулить,
 неметь от удушливой скуки,
Портрет твой к груди прижимать,
 мой непревзойдённый кумир.
 

Опустошение

 
Их несло кривое лихо
 То в объятья, то вразнос.
По ночам общались тихо,
 Днями ссорились всерьёз.
 
 
От упрёков до лобзаний,
 С колких слов до чутких фраз,
В лабиринте испытаний
 Заблуждаясь много раз,
 
 
Расходились с мукой, с болью,
 Сильно резало глаза,
Посыпали раны солью,
 Отпускали тормоза.
 
 
В зеве мрачного туннеля
 Унизительной борьбы,
Позабыв про Гименея,
 Убегая от судьбы,
 
 
Страсть они на части рвали
 Без наркоза, впопыхах,
Наплевали на морали,
 Поборов животный страх,
 
 
Обессилев, расставались,
 Позабыв приличье, стыд…
Души тряпками болтались
 В струпьях горестных обид.
 

Выбор

 
Мне надо расстаться с навязчивым прошлым,
Не думая, будет ли толк от руин.
Хромая судьба станет садом заросшим —
Иль зоной коварной борьбы среди мин.
 
 
Я память сожгу без малейшей поблажки,
Путь странствий посыплю седою золой,
Сменю на тряпьё козырные рубашки,
Суть жизни постигну, душевный покой.
 
 
Возможно, напротив, скоплю бриллиантов,
Богато украшу построенный дом,
Забуду, что вышел из нищих вагантов,
Заполню подвалы элитным вином.
 
 
Расчёты и планы смешны, одномерны,
Когда понимаю – тебя рядом нет…
Бутылки пусты, торжества эфемерны,
Не туз я бубновый – помятый валет.
 

Конец связи

 
Эсэмэсок пятнадцать примерно назад
Ты была деликатна, приветлива, стильна,
А обмен сообщеньями – милый обряд —
Выходил восхитительно любвеобильно.
 
 
Цепь и-мейлов пропала с недавних тех пор,
Когда стала придирчива ты и тосклива.
Пуст мой ящик входящих – жестокий укор,
Хоть немая отверженность несправедлива.
 
 
Не звонишь. Это роскошь, забытая блажь.
В злом эфире безмолвие дольше и глуше…
Я из писем любовных составил коллаж
В виде сердца, погибшего рыбой на суше.
 

Двадцать лет спустя

 
Мне было за тридцать, ей – сорок четыре.
Слепили эмоций нас яркие всплески.
Мы так развлекались порою – в квартире
С карнизов срывались дождём занавески.
 
 
Мне уже пятьдесят, ей десяток седьмой,
Годы мчатся стремниной по горной реке.
Внуки выросли. Мы примирились с судьбой…
Перекрашена спальня, и шторы не те.