Крылья ангела для мамы. Рассказы

Без прикрас

Я не стану вам плакаться и говорить, что виноваты все вокруг меня, но только не я. Просто я расскажу вам, как всё было на самом деле, без прикрас. Ну а вы решайте сами, кто есть кто в моей истории и почему всё это произошло именно со мной. Начну я, пожалуй, свой рассказ с того самого вечера, когда я встретил в троллейбусе своего старого знакомого Виталика Иванова. С ним мы учились в юности в одном профессиональном училище на сварщиков. После окончания училища больше мы с Виталиком не встречались, хоть и жили в одном городе. Так бывает.

Одет Виталик был с иголочки. Видимо, зарабатывал хорошо. Вышли мы на остановке, поболтали минут десять, и пригласил он меня на свой день рождения. Правда, день рождения у него вчера был, ну а что бы нам не отметить такое событие ещё разок. Назвал он мне свой адрес, я пообещал не опаздывать.

Подарок Виталику я не стал покупать, а взял хороший букет для его жены. Пришёл я вовремя. Виталик усадил меня за шикарный стол, видимо, собранный именно для меня. Хоть и немного было блюд, но вкуснейшие. Одну бутылочку уговорили, вторую достал товарищ. Жена его ушла спать, и остались мы вдвоём.

– Шикарно живёшь, – улыбаюсь я.

– Не жалуюсь, – наливает товарищ дорогой коньяк в мою рюмку.

– Надеюсь, не секрет, где ты работаешь?

– Секрет, – закусывает Виталик.

Через час нас развезло, и тут началось.

– Ты, Колян, мне не завидуй, – заплетается язык у Виталика, – деньги – это зло. Деньги меняют душу человека, и не в лучшую сторону. Нет денег – спишь спокойно. Есть деньги – совсем не спишь а всё думаешь, куда их выгодно вложить. Я вот завтра думаю свои в банк к другу положить… Очень выгодно.

– И много? – вырвалось у меня.

– Много, – соглашается Виталик, – ты столько не видел. Хочешь покажу?

– А ты что, дома, что ли, их держишь?

– Ну конечно, – поднимается Виталик из-за стола, – мне бояться в моем городе некого. Уважаемых людей знаю.

Виталик принёс из спальни дипломат, водрузил его на стол возле меня и раскрыл.

– Видал?

У меня закружилась голова. Дипломат был заполнен баксами. Доверху заполнен. Это сколько же здесь? Да тут не на одну жизнь хватит. Можно до конца дней греть брюхо на пляже и поедать экзотические фрукты. Вот это да-а. Ну Виталик даёт. Столько не заработать. Видимо, он действительно в каком-то сомнительном бизнесе.

– Видал? – закрывает Виталик дипломат и ставит его возле своих ног.

– Обалдеть, – выдохнул я.

– И не подумай, что это у меня последние, – криво улыбнулся товарищ.

– Я и не думаю, – чувствую я, как поднимается у меня давление. – Молодец.

– А ты чего красный такой? – смотрит на меня товарищ.

– Давление, видимо, поднялось при виде таких денег, – поднимаюсь я из-за стола. – Пойду я.

– Да куда ты пойдешь ночью, – улыбается товарищ, – оставайся у меня до утра! Вон на диванчик ложись.

– Да неудобно, – пробую я отказаться.

– Перестань. Мы же не чужие люди. Ложись давай, отдыхай, – пошатываясь, уходит Виталик. – Я тоже пойду. Спать. Спать…

Я выключил свет и включил ночник. Прилёг на диван. Хорошо, что подушечки маленькие были. Удобно устроился. Хороший мужик Виталик. Не стал ночью пьяного выгонять. Да и голова разболелась. Действительно, отдохну здесь до утра. И тут меня передёрнуло… Под столом я увидел дипломат… Дипломат с баксами…

Теперь мне было совсем не до сна. Я не мог оторвать глаз от дипломата. В нём находилось всё и сразу, что нужно человеку. Дом, машина, сытая жизнь. Возможно, и власть. И, что немаловажно, только руку протяни – и ты богат. Ну, возможно, придётся уехать из страны… А что меня здесь держит? Жены и детей нет. Живу в однокомнатной хрущёвке. Работа так себе. Сегодня есть, а завтра нет. Нищеброд, одним словом… И вдруг сразу столько денег… «Конечно, меня будут искать… Только вряд ли найдут. Виталик поди и фамилии моей не помнит. А как же дружба? Какая там дружба. Тысячу лет его не видел. Доверие? А пусть своими деньжищами не трясёт возле моего носа. Тут любой сломается. Да и не последние это у него, сам говорил. Дипломатом больше, дипломатом меньше. Нужно только решиться. Взять дипломат и тихонько слинять отсюда. Затаиться на какое-то время в укромном месте. Да чего там таиться, я и в своей квартире отсижусь. Кто меня знает? Соседи меня видели последний раз месяц назад. Я же мышка… Неприметная серая мышка. Да и не будет он в полицию обращаться. Не заработал ведь он столько денег. Ну, решайся. Протяни руку и ты богат. Совесть? Да ну её, эту совесть… Плюнь и разотри. Бери дипломат и беги отсюда».

Так я и сделал. На цыпочках подошёл к дипломату, сунул его в пакет из-под цветов и так же тихо вышел из квартиры, прикрыв осторожно за собой дверь. Как же стучало моё сердце… Мне казалось, что этот стук разбудит хозяев, но всё обошлось. Так же без проблем я добрался до своего жилища. Правда, пешком пришлось идти около часа.

Просидел я в своей квартире около недели, не включая свет и телевизор вечерами и выглядывая то и дело в окно: не идут ли за мной. К счастью, всё было спокойно, и жизнь города текла своим чередом.

Мои припасы продуктов как-то быстро закончились, и последние двое суток я сидел на воде из-под крана. Но ведь главное, что дипломат у меня, в который я то и дело заглядывал. Ну а еда… Да всё у меня будет, надо только потерпеть. Схожу вечером в дальний магазин, где меня не знают, и куплю припасов на неделю… Кстати. Денег у меня совсем не было. Последние рубли я отдал за цветы для жены Виталика. Но… но есть баксы. Надо их обменять, и будет на что жить. Ничего… Всё наладится, и я заживу. Я богач…

Я дождался, когда за окном стемнеет, вытащил из дипломата двести долларов и пошёл в сберкассу обменивать. Всё вокруг было тихо и спокойно.

Что-то долго девушка возится. Проверяет баксы… Щупает. На меня как-то подозрительно посмотрела. Чего она так долго? Опять разглядывает доллары. Надо улыбнуться. Что-то не получается у меня с улыбкой.

– Минуточку, – поднялась девушка и пошла.

Куда она пошла? А паспорт зачем мой с собой забрала? Нет, здесь что-то не так. А может, меня в розыск объявили? Да нет, не может быть. Виталик ведь не дурак. Его в первую очередь посадят. Столько не заработать честным трудом. А вон и девушка… А паспорт где? Надо бежать… Бежать, пока не…

И я побежал.

– А ну стоять! – услышал я позади грозный мужской окрик.

«Ага, сейчас, – подумал я, – нашли дурака».

Что же всё-таки не так?

Только минут через десять я остановился, задыхаясь от быстрого бега. Ну всё, я попал. Чувствую, что попал. Но куда попал? В чём вообще дело? Теперь домой нельзя. У них мой паспорт с пропиской. Может, они уже дверь ломают. Надо сходить издали посмотреть. Может, я, конечно, нагнетаю обстановку? У страха глаза велики.

Не успел я присесть на лавочку у соседнего дома, что находился напротив моего, как увидел подъезжающую к моему подъезду полицейскую машину. Ну вот и всё… Побыл богатым несколько дней. Значит, Виталик всё же накатал на меня заяву. Поэтому они мной заинтересовались. И сдались мне эти баксы. Жил ведь спокойно. Может, пойти покаяться, пока не поздно. Некуда ведь мне бежать. Куда без денег. Всё равно поймают… Вон свет в моём окне зажёгся. Надо сдаваться, пока не поздно.

Я уже хотел подняться и пойти сдаваться, как увидел на скамейке справа от себя местную газету с фотографией Виталика. Меня кинуло в жар. Такого я ну никак не ожидал. В статье говорилось, что Виталик никакой не богач, а работает на киностудии, и дипломат с долларами, которые были фальшивыми, он приготовил для съёмки какого-то сериала. Утром он должен был передать реквизит организаторам фильма, но его украли. Украл его одноклассник Николай Снегирёв… то есть я. Снегирёва уже ищут, и как минимум его ждёт уголовное дело за воровство.

На меня будто ведро ледяной воды вылили. Ведь теперь на мне ещё и сбыт фальшивых долларов. Вот это дела… Вот это я попал. Это сколько же теперь мне светит? Вся жизнь насмарку. Вот ведь Виталик негодяй… Не похвастай он тогда этими баксами, и всё сейчас было бы спокойно в моей жизни. Ну не сдержался я тогда… Ну кто же не хочет стать вот так сразу богатым? А я всё думал, чего это он так разгильдяйски к деньгам относится… Вдруг забыл дипломат под столом… Были бы настоящими, не оставил бы.

Из моего подъезда вышел полицейский с дипломатом в руках, сел в машину и уехал. В моих окнах продолжал гореть свет, значит, полиция осталась в квартире. Что же делать? Куда мне теперь без копейки в кармане? К Славке надо зайти, он тоже с нами учился в одной группе, он тут недалеко живёт. Может, даст немного денег на первое время, да и перекусить бы чего не мешало. Нет, я в тюрьму не хочу.

Дверь открыл сам Славик.

– Колян? – округлил он глаза. – Ты чего здесь? Тебя же ищут. Ты зачем Виталика ограбил?

– Да не хотел я, – говорю я полушёпотом, – получилось так. А к тебе что, полиция приходила?

– Виталик приходил, спрашивал, где ты живёшь, но я сказал, что ты переехал и нового адреса я не знаю.

– Спасибо, – выдохнул я, – только полиция уже у меня в квартире. Залетел я. Хотел баксы обменять… Я ведь не знал, что они фальшивые. Что теперь делать, даже не знаю.

– Да уж, – округлил ещё больше глаза Славик, – это уже точно на зону отправят. Что же ты так лоханулся-то? Всё равно бы нашли… И с настоящими никуда бы ты не сбежал.

– Да я уже думал об этом. Слушай, ты не выручишь немного деньгами? Мне бы на первое время. Я обязательно верну…

– Ага, – криво улыбнулся Славка, – вернёшь через сто лет. Теперь твоё будущее неясно. Вот что ты будешь теперь делать? Где прятаться будешь? У тебя ни связей, ни знакомых, которые могли бы помочь. В подвале, что ли, жить будешь? Всё равно поймают.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю. – На зону идти? Не смогу я там. Не выдержу.

– Все так говорят, – усмехнулся Славка, – в общем, много я тебе не дам, но…

Внизу хлопнула дверь подъезда. Я глянул сквозь перила и обомлел.

– Полиция, – выдохнул я.

Дверь Славки захлопнулась, и я молнией оказался этажом выше.

Как только полиция ушла от Славки, я вновь позвонил в его квартиру. Больше Славка дверь не открывал…

Не буду утомлять вас описанием своих дальнейших мытарств. Расскажу вкратце. Из своего городка я выбрался где пешком, где на попутках. Недели через две я оказался в большом городе за тысячу километров от своего, где и осел. Жил я среди мне подобных на железнодорожном вокзале. Жил долгих семь лет. Поначалу соратники не принимали меня, и я неоднократно был битым, но, видимо, пожалели и приняли в свою компанию. Приплачивал я одному лейтенанту, и полиция меня не трогала до сегодняшнего дня. Руководство у них поменялось, и моего лейтенантика отправили служить в другое место. Так я оказался в обезьяннике, где и нахожусь в настоящее время. Сняли у меня отпечатки пальцев для выяснения личности… Ну, думаю, личность мою не составит труда установить, если я нахожусь в розыске… Тот лейтенантик говорил, что меня ищут.

Да, собственно, я и не переживаю. Я даже рад, что изменится моя жизнь. Устал я. Лучше бы я отсидел и жил бы теперь сытым и в тепле. Может, язвы на руках теперь вылечат. Сердечко в последнее время беспокоить стало. Нет уж, лучше отсидеть. Не протяну я долго на вольных хлебах.

Я вот всё думаю… Не встреть я тогда Виталика, как бы я жил? Женился бы, наверно, детишки уже были бы. Эх, судьба моя горемычная… И всё же негодяй Виталик. Вот зачем он своими баксами перед носом моим вертел? Не смог я устоять, увидев такие деньжищи.

А вы бы смогли пересилить тягу сразу стать богатыми? Нет, друзья… Не смогли бы, если бы вам выпал такой шанс… Вам просто повезло не увидеть столько денег… Мне часто снится, как я открываю дипломат и провожу рукой по прохладным купюрам… Что-то сердце опять схватило… Жжёт в груди…

– Начальник, нача…

Ванильная булочка, или Как я в прошлом побывал

Мне тут сказали, что вчера мой друг Славка с севера вернулся. Лет пятнадцать мы с ним не виделись. А когда-то были не разлей вода. Познакомились мы с ним, когда в училище учились на сварщиков, так с тех пор и дружили. А тут как он свою бабку схоронил, которая его воспитывала, так собрался и уехал. Сдал свою квартиру молодой семье и уехал куда-то на север. Родителей у него не было: отравились суррогатом, когда он ещё совсем малой был. Так что теперь его ничего не держало. Сказал, что напишет, но писем я от него так и не дождался. Так что решил я его проведать.

Аккурат в том районе, где живёт Славка, открылась новая хлебопекарня. Говорят, что булочки там ванильные необыкновенно вкусные. По особой рецептуре пекут. Нигде таких больше нет. Вот я и решил: куплю булочек на пробу и к Славке зайду заодно.

Как решил, так и сделал. Купил три ванильные булочки и пошёл к Славке. Дверь в Славкину квартиру я не узнал. Во-первых, у него железная стояла и красивый мелодичный звонок. А тут ни звонка, ни железной двери. Обычная обшарпанная деревянная дверь. «Ну мало ли что могло произойти за пятнадцать лет, – подумал я. – Здесь ведь всё это время люди жили».

Постучал я погромче по двери, мол, свои. Открывает мальчуган лет шести, грязный, сопливый. Смотрит на меня измученным, уставшим взглядом. Под глазами нездоровые синяки. Я, конечно, удивился.

– Я к дяде Славе, – говорю я мальчугану.

Мальчишка отошёл, пропуская меня в квартиру. Я вошёл и прикрыл за собой дверь.

– Мне дядю Славу, – повторил я.

– Я Слава, – отвечает мальчишка и поглядывает на мой пакет с ванильными булочками.

– Мне большого Славу, – разглядывая квартиру, спрашиваю я.

– А больше Слав нет, только я, – отвечает мальчуган, а сам глаз не спускает с моего пакета.

Я смотрел на Славкину квартиру и не узнавал её. Замусоленные рваные обои. Грязища кругом, будто её не убирали несколько лет. Кое-какая мебель старая. Два стула, один из которых поломан. Бутылки пустые валяются. А почему полы деревянные? Где линолеум? Вот и сдавай квартиру. Во устряпали. Ну и жильцы попались. Не повезло Славке.

– А где твои родители? – спрашиваю я маленького Славку.

– В магазин ушли, – отвечает он, не отрывая взгляда от пакета, в котором лежали булочки.

– Давно?

– Вчера.

Я был потрясён ответом мальчугана.

– Как вчера? А ты как же? Ты, наверно, голодный? – спрашиваю я, проходя на кухню.

– Голодный, – отвечает Славка.

На кухне не было ни холодильника, ни телевизора, которые Славка оставлял молодой семье. «Ну точно алкаши попались», – подумал я.

Я достал из своего пакета ванильную булочку и протянул мальчику. С какой же жадностью он её ел. Лучше бы я этого не видел. У меня защемило сердце.

Я не успел закрыть пакет, а булочки уже не было. Я достал ещё две булочки. Пацан подбежал к крану с водой. Он кусал булочку и запивал сырой водой прямо из-под крана. Кусал и запивал.

– Ну и сволочи твои родители, – вырвалось у меня, – попадись они мне.

А булочки тем временем были съедены. Где же Славка? Куда он мог пойти?

Я подождал большого Славку ещё минут двадцать, всё это время беседуя с мальчишкой. Мальчишка оказался разговорчивым и всё мне выложил про своих родителей. Бывало, что они и по нескольку дней не приходили, оставляя мальчонку одного.

– Ты пока посиди один, – говорю я маленькому Славке, – я до соседей дойду. Идти мне надо.

Поворачиваюсь к мальчишке, а тот уже спит, свернувшись калачиком.

– Ах, беда, беда, – вздохнул я, направляясь к выходу.

Ни один сосед по площадке не открыл, сколько я ни стучал. Я решил, что схожу куплю ещё три булочки и вернусь. Может, родители мальчугана уже придут. А не придут – я на второй этаж поднимусь, может, соседи чем мальчонке помогут. Славка-то жил на первом.

Я осторожно прикрыл дверь и вышел из подъезда. Постоял немного, выглядывая алкашей, вдруг мамаша или папаша мальчика где-то рядом. Нет, никого не видно.

Сходил я за булочками, возвращаюсь, а мой друг Славка у окна стоит. Улыбается и рукой мне машет. Ну наконец-то. Вернулся. Сейчас я о мальчугане спрошу.

Захожу я в подъезд, подхожу к Славкиной квартире и…

Я лишился дара речи. Я превратился в деревянного истукана. Дверь-то у Славки железная.

Улыбающийся Славка открыл дверь и втащил меня в квартиру.

– Ну чего ты как не родной! – кричит во весь голос.

Славка обнимает меня, хлопает по плечу, а я стою в шоке, разглядываю квартиру и ничего не понимаю. Обычная Славкина квартира. Как он её оставил, когда уезжал, в таком же состоянии она и находится. Та же мебель. Тот же холодильник на кухне и телевизор. А мальчишки нет…

– О-о, – протянул Славка, – никак у тебя булочки ванильные в пакете. Мои любимые.

– Да, купил в вашей новой хлебопекарне, – отвечаю я, – только вот попробовать всё никак не получается.

– А это мы сейчас исправим, – смеётся Славка, – сейчас только чайник поставлю.

– Знаешь, – говорит Славка, включая газ, – ванильные булочки – это моя слабость. С детства я их люблю. Случай со мной один приключился, когда я совсем ещё маленьким был.

– Что за случай? – спрашиваю.

Славка мне рассказал, как однажды, когда родители, как всегда, пьянствовали и он остался дома один, к нему зашёл незнакомец и накормил его необыкновенными ванильными булочками. Такими вкусными, что Славка на всю жизнь их запомнил и полюбил. Сколько он потом ни искал их по магазинам, когда вырос, так и не смог найти. Именно тех, которые принёс незнакомец.

– А у этих вкус очень похож, – откусив от моей булочки, говорит Славка, – ну прямо один в один.

Я слушал Славку и не верил своим ушам. Неужели я час назад побывал в прошлом и накормил булочками ещё маленького Славку? Ну такого просто не может быть. У меня голова пошла кругом.

– А ты что-нибудь ещё запомнил? – спрашиваю я Славку.

– Почти ничего, – отвечает он, – только вкус булочек… И, пожалуй, ещё…

– Что?

– Пожалуй, ещё рюкзачок на незнакомце. Знаешь, сейчас носят такие, маленькие. Мода такая пошла. Синего цвета вроде он был… Больше с тех пор я такие не видел.

– Такой? – повернулся я спиной к Славке, показывая свой синий рюкзачок, который я всегда носил с собой.

– Такой, – протянул Славка, вглядываясь в мои глаза. – Ты хочешь сказать, что…

– Да, – тихо сказал я, – похоже, что это был я.

– Но ведь это произошло тридцать лет назад, – бледнеет Славка.

– Час назад, Слава. Час назад.

Роднулечки

Бабушка Глаша вот уже три десятилетия живёт в своей деревне совсем одна. Был у неё муж Иван, да как вышел он из дому тридцать лет назад, так и сгинул. Никто его больше не видел. Уж где только ни искали Ивана, всё без толку. Испарился будто. Следы его сапог на пыльной дороге вели на край деревни, да там и обрывались. Поплакала бабушка Глаша, погоревала, да делать нечего, надо жить дальше. Так с тех пор и живёт одна. Родственники давно померли, а детей у неё не было. Хотя нет… Не совсем она одна на белом свете. Ошибочка вышла.

Живёт с бабушкой Глашей корова, Зорькой кличут. Такая она старая, корова-то, что до калитки дойти не может. Пощиплет травку, что во дворе найдет, да и обратно в сарай свой. А сарай в своё время Иван срубил на сто лет наперёд. Добротный сарай, зимой тёплый. Вот, видимо, корова и не спешит помирать. А может, оттого она не помирает, что бабушка Глаша её об этом просит. Подойдёт старушка под вечер к Зорьке своей, обнимет и шепчет ей на ухо:

– Ты уж погоди помирать, родная. Совсем я одна тогда останусь. Поживи ещё. Дай сначала я помру.

А корова смотрит на старушку и головой кивает. Головой кивает, а из глаз слёзы капают на пол, Иваном сложенный.

Вот так и жили они себе потихоньку, две роднулечки. Жители деревни вспомнить даже однажды пытались, когда у бабушки Глаши Зорька появилась. Да разве люди могут вспомнить, когда старушка сама вспомнить не могла. Очень давно. Очень.

Снится старушке однажды сон. Подходит к ней коровушка её и говорит человеческим голосом:

– Ждёт тебя Иван твой у старого колодца, что на краю деревни, ждёт. Ждёт уж тридцать лет как. Сходи, найди место, где колодец стоял когда-то. Не найдёшь – у людей спроси.

– Помню я место то, помню, – отвечает ей старушка, – а что же он сам-то не придёт за столько лет?

– Не может он. Не пускают силы его, о которых ты и не догадываешься.

Проснулась бабушка Глаша среди ночи, пот холодный со лба вытерла. «Что за сон такой чудный, – думает, – неужто правда об Иване-то? Ведь люди часто говорили, что вроде как призрака видели у колодца вечерами. Потому и засыпали колодец старый».

Еле дождалась старушка утра, а как светать стало, пошла к коровушке своей. Подошла, обняла за шею и шепчет на ухо:

– Доброе утро, роднулечка. Дождалась-таки меня, не померла ещё. Вот и хорошо. Вот и спасибо. Приснилась ты мне сегодня. Сказала мне во сне, что Ваня меня ждёт у колодца старого.

Закивала корова. Глазами водит, вроде сказать чего-то хочет.

– Неужто правда это? – отпустила старушка корову.

А та кивает, не останавливаясь.

– Тридцать лет ждёт меня? – задрожал голос старушки.

Кивает Зорька.

– Так надо пойти к Ванечке, хоть повидаться, пока не померла.

Кивает корова, на бабушку Глашу смотрит. А та вроде и плачет, да слёз не видно. Без слёз старушка плачет. Высохли слёзы от старости.

Стала ходить бабушка Глаша на край деревни к колодцу засыпанному. Утром, как проснётся, идёт, да и вечером, перед тем как спать лечь. Бывало даже, что люди её назад приводили. Туда уйдёт, а назад идти уже сил нет. Старость, чего уж там, люди понимали. Только одного они понять не могли: чего старушка каждый день к колодцу ходит. Чего ей там делать-то? Может, с головой у неё чего сделалось. Сами-то жители старались обойти то место стороной. Спросили её как-то, а она:

– Ванечку своего жду, прийти должен.

– Ну точно, бабушка головой тронулась, – шепчутся жители деревни.

А старушка не унимается, на окраину деревни даже в дождь идёт. Стоит на окраине деревни, пока ноги держат, и вдаль смотрит, Ванечку своего ждёт. И вот однажды…

Солнышко уже скрылось за горизонтом, и бабушка Глаша решила до дома своего пойти, пока глаза дорогу видят. Повернулась, чтобы пойти, и на тебе, перед глазами поплыло всё, и воздух зелёным стал. «Вот и всё, – подумала старушка, – видно, помирать мне на этом самом месте. Видно, время моё пришло». Зажмурилась старушка, помирать собралась.

– Здравствуй, Глаша, – услышала она до боли знакомый голос. Голос Ванечки своего любимого.

Открыла старушка глаза, а воздух перед ней шевелится, будто студень, а в воздухе том Ванечка стоит. Да не тот Ванечка, которого она видела перед исчезновением молодым, а постаревший. Будто прожил он тридцать лет в мире другом.

– Ванечка мой любимый, – схватилась старушка за сердце, – муженёк мой милый. Неужто правда это, что мне Зорька во сне сказала? Неужто ждал ты меня на этом месте тридцать лет?

– Ждал, Глашенька, ждал, – улыбается Иван, – все тридцать лет приходил в надежде, что люди меня разглядят и тебе расскажут. Только вот люди разбегались, меня заметив, а после и вовсе стали стороной обходить. Вот и рассказал я тебе о себе через сон.

– Так ведь люди думали, что привидение тута, – задыхается от счастья старушка. – А что же до меня ты не дошёл?

– Не могу выйти из этого мира. Случайно зашёл тридцать лет назад, а выйти уже не могу. Не пускает меня обратно.

– А что за мир-то такой? Не страшно тебе там?

– Не страшно, – улыбнулся Иван, – без тебя плохо. Скучаю. Все тридцать лет скучаю. А так мой мир почти не отличается от того, в котором мы с тобой жили. Та же деревня, только люди совсем незнакомые её построили. Я поначалу-то удивлялся, как могли совершенно другие люди построить копии наших домов. А потом свыкся. Хорошо жители деревни меня приняли, построиться помогли. В нашем-то доме семья жила. Вот и стал я строить себе жилище, а люди мне помогали как могли. Да прямо за твоим домом и стал строить.

– Ой, господи, – выпучила от удивления глаза старушка. – Так ведь за моим домом семья Никитиных дом строить начала, аккурат после твоего исчезновения. Так и живут в нём. Чудеса!

– Вот и я в нём живу. Только в своём мире я его сам строил.

Старушка время от времени тёрла глаза свои. Уж больно сказочной ей казалась встреча с Иваном.

– Ой, Ванечка, уж не мерещится ли мне всё это? Может, мне всё это кажется, и нет тебя здесь? Могу ли я тебя обнять? Очень хочется тебя обнять, – шепчет старушка.

– Конечно, можешь, милая, – потекла слеза по щеке Ивана, – только назад уже не вернёшься. Нет хода назад.

– Так ведь меня ничего здесь не держит. Хоть последние свои дни вместе доживём. Ой! – вскрикнула бабушка Глаша. – Дура я старая. Совсем память отшибло. Роднульку-то свою. Зорька ведь у меня здесь. На кого же я Зорьку-то оставлю. А коровке моей можно к тебе?

– Не можно, а нужно, – оживился Иван, – а я уж думал, что не решишься ты. Не захочешь свой привычный мир оставлять. Ведь в моём мире ты никого не знаешь.

– Да пошто они мне, – впервые улыбнулась старушка, – ты же рядом будешь.

– А если вдруг помру? – выдохнул Иван.

– Ты помрёшь? – ткнула в свои бока кулачки старушка. – Со мной не помрёшь. Со мной даже Зорька помирать боится. Кстати, ты не помнишь, когда у нас Зорька появилась?

– Так лет за десять до моего исчезновения.

– Вот видишь, – крякнула старушка, – разве коровы живут столько? Вот и ты не мечтай поперёд меня. Пока я не помру, даже и не мечтайте с Зорькой-то. Ну так ты дождись нас. Не исчезай.

– Дождусь, конечно, – засиял от счастья Иван, – узнаю свою Глашу. Узнаю.

После того самого вечера никто из жителей деревни бабушку Глашу и её роднульку, корову Зорьку, не видел. Поискали её несколько дней возле деревни, далеко-то она не могла уйти, да и прекратили поиски. Слух по деревне прошёл, что заманил её к себе призрак, которого возле колодца часто видели. Только вот куда корова старушки подевалась, не совсем понятно.