Дорога их жизни – 2. 1946—1952 гг

Пару минут воцарилась тишина, и никто не обращал внимание на Смита, который игрался с пуговицами на костюме, тайно фотографировал сделку. За алмазные камни Гриня получил опиум. Следующая встреча была назнача на 15-ое апреля 1950 года.

После ухода гостей, Гриня из кармана вынул два камня и сказал:

– Слухай, братуха, из этих камней один доля хозяина и одна-пятая часть дури, с одним камнем будет у бабы Любаши.

– Понятно, Гриня, – сказал Морж.

– Слухай, Немец, – к Mиро обратился Гриня, – видно, что у этого турка зуб на тебя.

– Он без зубов, и не может иметь зуб на меня, – сказал Миро, и они посмеялись.

– А без шуток, – уже серьезно спросил Гриня, – есть проблема?

– А если без шуток, – сказал Миро, – просто этот пес хотел стать смотрящим в лагере.

– Не понял, – возмутился Гриня.

– Он точно говорит, братуха, – сказал Морж и из кармана вынув записку, продолжил, – эта малявка братве и ждем ответа сходки, как с ним решить.

* * *

(Время 21 часов 39 минута 15-го марта 1950 года).

Мюнхен. В отдельном комнате ресторана «DerPschorr» на Луменштрассе, Виктор

Хенес ужинал с Алленом Даллесом и Рейнхардом Геленом. Им никто не мешал, и они нарисовали совместную программу действия против СССР и союзников.

– Мистер Картер, – сказал Даллес, – когда весной 1945 года у меня была встреча с генералом Вольвом, притом тоже был март месяц, – он немного замолк, выпил пару капель коньяка и продолжил, – он назвал Вашу фамилию, указывая на то, Вы отвечаете за финансовую сторону. Теперь я убедился в этом, и мы сработаем с Вами.

– Простите, мистер Даллес, – сказал Хенес, поднял бокал с коньяком, также выпил пару капель и продолжил, – а какую фамилию он назвал?

– Вы сын генерала Хенеса, мистер Картер, – спокойно сказал Даллес, – и которого

отравили красные в конце войны у Вас дома на Пиенценауэрштрассе. В газете была

написана, что он скончался от инфаркта, но…

– Вы правы, мистер Даллес, я сын моего отца, – сказал Хенес, – он был достойным сыном своего народа, вечная память ему.

– Давайте выпьем за генерала Хенеса, – предложил Гелен, и они хором выпили.

Некоторое время воцарилась тишина. Молчание нарушил Гелен;

– Уже поздно, давайте продолжим наш разговор завтра.

– Не возражаю, – сказал Даллес и поднял бокал.

– Картер, – к Хенесу обратился Гелен, – мы хотели сделать Вам приятный сюрприз. Дело в том, что Ваш дом переоформили на Вашу фамилию и завтра получите ордер.

– А на какую фамилию оформили, генерал, – сказал Хенес и ему показался он во сне.

– На Виктора Хенеса, уважаемый, – сказал Гелен.

* * *

(Время 6 часов 42 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Почти сорока минут назад проснувшись, друзья тихо разговаривали.

– Просто удивляюсь, брат, – сказал Старик, – как хозяин занимается этим, это ведь вышка.

– Если, он так открыто занимается, значит за ними стоят большие люди на верху, – сказал Миро, – притом, интересно то, что эти из-за кордона, и этот торговец алмазов разгуляют как у себя дома.

– И, что будем делать? – спросил Старик.

– Думаю, если Пух здесь, значит, наверно Дед послал, а это означает найдем способ информировать о ситуации в лагере, – спокойно сказал Старик.

* * *

(Время 8 часов 39 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В лазарете старшая сестра Лайма Вайкуле в кабинете у

себя заполняла анкеты больных, как к ней зашли два офицера. Одного она узнала, но

ни дала виду.

– Так встречаете дорогих гостей, Хильда, это я Павлов, – сказал один из них, кого узнала Лайма.

Но лайма не шевельнулась. Тогда, Павлов подошел к ней и обнял ее.

– Как Вы, Хильда, как дела? – спросил Павлов.

Немного позже придя в себя и понимая, что Павлов появился тут с хорошим намерением, Лайма сказала;

– Как может быть здесь хорошо, просто проталкиваем время в перед, а годы идут.

– Я понял, – сказал Павлов, немного подумав, продолжил, – а Вы виделись с Миро и Стариком?

– Зачем эти вопросы, товарищ Павлов, – насторожилась она.

– Просто они здесь, в лагере Хильда, – спокойно сказал Павлов.

У нее на глазах появились слезы, на лице радость о того, что ее любимый и сводный брат недалеко. Она не услышала слова Павлова, который увидев слезы на глазах у нее, начал успокаивать, а просто размышляла; «Боже, Вы услышали мои молитву, прошу Вас разрешите встретиться с ними. Пауль… Ганс…».

– Хильда, что с Вами, – побеспокоился Павлов.

– Все хорошо, товарищ Павлов, просто не ожидала, – успокоившись сказала она.

– А с какого времени в тут? – спросил Павлов.

– В лагере с 25-го февраля, – сказала Лайма, затем собрав мысли, продолжила, -а уже два дня, как из Москвы пришел приказ о моем реабилитировании и до поступления документов, мне на месяц устроили старшей медсестрой в лазарете.

– А где Вы живете, Хильда? – спросил Павлов.

– Пока тут, но начальник сказал, что могу найти в селе какой-то дом и поселится.

– Значит сделаем так, Вы на имя начальника напишите заявление и просите, чтобы помогли найти дом, а майор Карпов поможет.

– Хорошо, товарищ Павлов, – сказала Лайма.

– Я для Вас и моих друзей, просто Алексей, – сказал Павлов, – и все устаканится.

Павлов и Голиков, а это был он, ушли. Лайма попала в мир иллюзий; «Боже, прошу Вас, приблизите нашу встречу…».

* * *

(Время 9 часов 52 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Полковник Колосов с капитаном Саранцевым в своем кабинете выпивали водку с солеными огурцами и разговаривали;

– Ну, что могу быть спокойным, капитан? – спросил Колосов.

– Сделка прошла без проблем, – сказал Саранцев, – хотя, как рассказал Абай, там был Немец.

– Как это? – с удивленным видом спросил Колосов.

– Так решил, Мордак и я не возражал, думал Вы в курсе.

– Ну хорошо разберемся, – сказал Колосов, задумался и продолжил, – давай его ко мне

после обеда на прием.

Не успел Саранцев открыть рот, как дверь кабинета открылся и вошел дежурный

лагеря старший лейтенант Самохин.

– Товарищ полковник, разрешите, доложить.

– Слушаю, капитан, – недовольным тоном сказал Колосов.

– В лагере ЧП, товарищ полковник. В туалете барака №3, – продолжил свой доклад Самохин, – нашли повешенным Николая Шестакова, осужденного N-2367 по кличке Шестак.

– Как, когда? – спросил Колосов вскакивая с места.

– На смерть, нашли сегодня утром в 9.30, – сказал Самохин, – я лично проверил и

побежал доложить Вам.

– Копе… ец, – сам себе сказал Колосов, на миг подумал и обратился дежурному, – значит так, Самохин, кто знает об этом?

– Знает Абай со своими быками, а из наших я и Вы, – сказал Самохин.

– Самохин ничего не случилось и об этом случае нигде не регистрировать, пока эта комиссия из Москвы здесь, понял?

– Понял, товарищ полковник, – с испуганным голосом сказал Самохин.

– Будешь молчать, получишь премию в размере оклада, а теперь свободен.

Минута не прошла, как удалился Самохин, вдруг опять дверь кабинета открылся и зашли Павлов и члены комиссии. После того, как все устроились вокруг стола, Павлов с насмешкой спросил;

– Завтракаете товарищи, не мешаем?

– Хорошая водка, Московская, может по 50, – не обращая на насмешку Павлова, предложил Колосов.

– Нет, спасибо, товарищ полковник- сказал Павлов, – мы хотели сегодня с утра побеседовать с осужденными. Вот по этому списку, – Павлов из папки взял бумагу, передал Колосову и продолжил, – просьба отделить одну комнату, чтобы мы могли работать.

Колосов молча прошел по списку и обратился к Карпову;

– Товарищ майор на первом этаже возле каптёрки, комната отдыха годится или поищем другую?

– Эта комната годится, товарищ полковник, – сказал Карпов.

– Тогда прошу, – сказал Колосов, затем обратился к Павлову, – еще есть пожелания или вопросы, товарищ майор.

– Пока все, товарищ полковник.

* * *

(Время 10 часов 54 минута 16-го марта 1950 года).

Мюнхен. Такси остановилось у дома №35 на Пиенценауэрштрассе. Из него вышел Виктор Хенес, на минуту посмотрел по сторонам, с кармана вынул ключи, тяжело вздохнул и медленными шагами подошел к калитке, открыл, вошел во двор, затем поднялся по лестнице к двери дома, открыл и вошел. Документы и ключи он

получил в офисе и сразу решил обязательно сегодня заехать. Когда прошел по дому, он

почувствовал, что ничего не изменилось. Как ему сказали, после войны здесь жил как-то американский дипломат с семьей и выехал месяц назад. Виктор наконец решился и вошел в кабинет отца. Без изменений. Он сел на кресло отца и начал размышлять: «Ох, отец, зачем не поехал с ними? Мне больно и не могу себе простить. Интересно, Вы не

могли просто так уйти не простившись с нами».

Правая стена с низу до потолка были расставлены книжные шкафы и полки. Он

резко встал с кресла, подошел к крайнем от окна шкафу, открыл дверки и на второй

полке сверху нашел незаметную кнопку. Письменный стол отца двинулся на девяносто

градусов и на ним появился сейф. Он знал шифр и не мог забыть, так как цифры были

день и год рождения сына. Открыл сейф. Там были какие-то магнитофонные записи,

бумажная папка и два письма. Первое письмо было отца адресованное ему, а на второй он прочитал; «Виктору Хенесу от друзей».

Он открыл письмо отца и прочитал;

«Здравствуйте Виктор и мои родные- Изольда, Алоис, Инга!

Я чувствую, что мы больше не увидимся и поэтому прощаюсь с Вами. Пусть везде

удачасопутствует Вас.

Сын, после того как Изольда с детьми уехали, они наехали и требовали, чтобы я им сказал куда уехали. Они не отстанут, так, что вряд ли мне дадут покоя. Не переживай, я выдержу, только Вы не сдавайтесь. Ваш отец генерал Гельмут Хенес. 01.09.1943 год».

Ему стало плохо. Он молча плакал. Где-то минут сорок он неподвижно сидел и просто воспоминал те времена, как общался с отцом и как он учил его тем правилам, чтобы мог побеждать и не сдаваться.

Он шевелился, и открыл второй конверт. Там были два письма. Он открыл один из них и прочитал;

«Виктор! После того, как Штирьлиц помог Вашей семье отправиться в Швейцарию, мы просили его, чтобы он помог вывести Вашего отца из дома на безопасное место, но он не успел. Жаль. Его забрали в гестапо и там он скончался.

Не знаем, мы когда-нибудьувидимся или нет, но мы хотим, чтобы вместе отметили победу. Желаем удачи Вам и Вашей прекрасной семье. Хильда, Ганс, Пауль. 01.04.45».

После прочтения этого письма, он еще раз убедился в том, что отец не скончался от инфаркта. Он взялся за вторым письмом и прочитал;

«Виктор Хенес! По случайности в архивах Шелленберга, когда перевозили в горы, наткнулся на протоколы допроса и магнитофонные записи генерала Гельмута Хенеса. Подумал, может Вы захотели узнать, как погиб этот прославленный сын Германии. Ваш доброжелатель Отто фон Штирьлиц. 20.04.45».

Дверь постучали, он быстро папку с магнитофонными записями, письма положил обратно в сейф, там привел прежний порядок и вышел из кабинета. Открывая дверь, он узнал помощника генерала Гелена.

– Простите, мистер Картер, я заехал за Вами, – сказал помощник Гелена.

– Хорошо, Карл, проходите, я сейчас, – сказал Хенес.

– Спасибо, мистер Картер, я подожду в машине.

* * *

(Время 11 часов 23 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Почти час в комнате отдыха, Павлов и капитан Голиков

побеседовали с осужденными лагеря, которые приняли участия в драках, в связи с тем,

что много осужденные попали в лазарет, а некоторые в карцер. В основном никто

толком не выложил правду. А после того, как они переговорили с Мордаком и Абаем, стало ясно, что вряд ли узнают истину, что творится в лагере.

Минут десять они решили анализировать все разговоры, чтобы могли грамотно изложить в отчете. Вдруг дверь открылся, зашел дежурный лагеря и сказал;

– Дальше будете работать, или…

– Да, старший лейтенант, просите, – сказал Павлов.

Он вышел и через минуту вошел Старик. Павлов встал, сначала крепко закрыл дверь и повернувшись, обнял Старика, и сказал;

– Рад Вас видеть, дорогой Старик, как давно не встречались.

– Я тоже рад, – сказал Старик, – а Вы какими судьбами?

– У нас с Вами задание, – тихо начал Павлов, после того как они устроились возле стола, – здесь твориться, что-то непонятное и Москва беспокоится. Но об этом потом.

У меня хорошая новость для Вас, – продолжил Павлов, – в лазарете старшая сестра передает привет Вам и Миро.

– Какая сестра, – не понял Старик.

– Ладно, Старик, не паникуйте, – посмеялся Павлов, – в лазарете старшая сестра уже два дня как Ваша Хильда.

– Что…? – не поверил своим ушам Старик.

– Да, да, Старик, она там и я постараюсь, как ни будь устроить встречу с Вами.

– Алексей, а Вы можете сказать, почему мы здесь и за что? – успокоившись спросил Старик.

– Могу сказать одно, Старик, это не долго, – сказал Павлов, затем немного подумав, продолжил, – мы через три дня уедим. Здесь Вы можете полностью опираться только на заместителя начальника лагеря майора Карпова. Он из нашего управления и ученик деда. Сейчас Вы идите и передайте Миро, что с ним переговорю завтра.

– Хорошо, Алексей, – сказал Старик и попрощавшись, вышел.

* * *

(Время 11 часов 23 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В своем кабинете Колосов размышлял; «Что-то тучи собираются над головой. Мне не нравится, что отправили этих проверяющих и меня не сообщили. Может созвонится с ним? Не кстати этот труп и думаю выйдет на режу. Я не

должен ошибаться». Он встал прошелся по кабинету, подошел к окну, на пару минут посмотрел, затем вернулся, сел за столом, взял трубку и набрал номер дежурного;

– Слушаю, товарищ полковник, – отозвался Самохин.

– Как там проверяющие, товарищ старший лейтенант? – ласковым тоном спросил он.

– Они работают в комнате отдыха с осужденными, товарищ полковник.

– Значит так, Самохин, – сказал Колосов, – срочно ко мне проводи Мордака.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Минут через пятнадцать Колосов в своем кабинете разговаривал с Мордаком.

– Какие проблемы, начальник? – спросил Мордак.

– Большие, Василич, – сказал Колосов, из шкафа взял две рюмки с бутылкой и банку соленых огурчиков, выставил на стол. Налил рюмки и продолжил, – давай по одной, а то не дадут покоя.

Пару рюмок выпивая и закусывая огурчиками, Колосов убрал со стола, сел у себя на кресле и начал;

– Ну как, Василич, водка понравилась?

– Огурчики тоже, – улыбнулся Мордак.

– Это хорошо, Василич, – серьезный вид принял Колосов, – теперь посоветуй каким образом нам решать эти проблемы?

– Во-первых, этот труп, и как выйти чистым, чтобы не сгореть – тихо сказал Колосов, немного затих ожидая чего-то, но пока Мордак молчал и слушал его, он продолжил, – во-вторых эти Ваши разборки с турком. Эти москвичи не отстанут, пока не нароют.

– Если эти Ваши проблемы, начальник, – спокойно начал Мордак, то считайте, все они решим на уровне.

– А, как, Василич? – с глупым взглядом на него посмотрел Колосов.

– Шестака убил Абай, и есть люди, которые если Вам нужны, они подтвердят, – сказал Мордак, на минуту посмотрев на реакцию Колосова и продолжил, – он не мог простить его, так как Абай считал, что игру со мной проиграл по вине Шестака. Но если, хотите узнать правду, они с этой игрой, думали свалить меня, но они сами попали в яму.

– Василич, но как мы все свалим на Абая, и как дальше?

– Вы не беспокойтесь, начальник, – спокойно сказал Мордак, – решим. Этого Турка мы давно должны были убрать, но братва за пользу общего дела, терпели. Но сейчас он уже нам не нужен, так как он нарушил кодекс вора и сучился.

– А, как мы будем работать с этим Халилом, Василич? – еле-еле выговорил Колосов.

– Незаменимых не бывает, начальник, – сказал Мордак, своими суровыми глазами посмотрел на Колосова и продолжил, – у нас есть хорошая кандидатура.

– И кто он, Василич? – спросил Колосов.

– Осужденный N-1920 по кличке Немец, начальник, – сказал Мордак, почувствовав, как напрягся Колосов, но он не обращал на это, а продолжил, – Он умный и честный пацан. знает немецкий, турецкий и другие языки. Братва доверяют его, и я тоже.

– Но если… – не закончил фразу Колосов, так как зазвонилтелефон, и он брал трубку.

– Товарищ полковник, они там закончили, – это был дежурный по лагерю.

– Хорошо, Самохин, через пять минут заходите и проводите Василича, – сказал он и положил трубку.

– Начальник Вы не волнуйтесь, мы красиво решим эти проблемы, – сказал Мордак, из кармана вынул пакет и продолжил, – здесь 100000 рублей и алмаз весом больше карата.

– Ну харе, Василич, думаю Вы не подведете меня.

– Я сейчас приготовлю ребят, которые подтвердят виновность Абая, а Вы можете их

вызвать после обеда, – сказал Мордак.

– Договорились, – твердым голосом сказал Колосов, взял трубку и набрал дежурного.

– Слушаю, товарищ полковник.

– Заходите и проводите, Василича, Самохин, – сказал он и положил трубку.

Через минуту зашел Самохин;

– Разрешите, товарищ полковник?

– Значит так, Самохин, – спокойно сказал Колосов, – проводите Василича, а после этих Москвичам передайте, что на 14.00 у нас совещание.

* * *

(Время 13 часов 11 минута 16-го марта 1950 года).

Москва. Площадь Дзержинского. Генерал полковник Сафонов в своем кабинете проводил совещание с руководителями отделами разведки, контрразведки и БОП.

– Товарищи, от наших резидентов получены тревожные разведданные из разных из европейских стран, – начал Сафонов, – в Мюнхене, состоялось совместное совещание сотрудников ЦРУ и организации генерала Гелена. Там присутствовал Аллен Даллес и это означает, что они приготавливают совместную операцию. Какие мысли, товарищи, прошу.

– Разрешите, товарищ генерал полковник? – сказал полковник Миронов заместитель начальника управления разведки.

– Прошу, Мирон Иванич.

– Как сообщил резидент из Польши, там нестабильна обстановка в правительстве и мне кажется, что возможно и этот вопрос был обсужден.

– Интересная идея, товарищи, продолжайте серьезно заниматься этим вопросом.

И были другие темы, но в основном обсуждали тему о политической ситуации в Польше.

После совещания, Сафонов попросил Тихомирова остаться на чай. Когда адъютант на стол выставил горячий чайник со стаканами, блюда с малиновым вареньем и вышел, Сафонов встал, взял чайник, налил стаканы и сказал;

– От Павлова, есть новости?

– Есть, но скорее всего, он полный отчет отправит завтра, – сказал Тихоморов.

– А, как наш уважаемый профессор?

– На институт пришли два пригласительные и Заболотный, просит, чтобы он с ним

поехали на этот научный симпозиум.

– Хорошо, Владимир Константинович, подумаем, – сказал Сафонов.

* * *

(Время 13 часов 55 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В своем кабинете Колосов разговаривал с Саранцевым.

– Слушай, капитан, вроде, я уладил проблему, – тихо сказал он, – сейчас нет времени

рассказать. Просто без слов сделаешь так, как на совещании решим. Если у тебя будут

вопросы, вечером отвечу.

– Я Вас понял, товарищ полковник, – сказал Саранцев.

Вдруг дверь открылся и вошли члены комиссии. Все устроились вокруг большего стола возле окна и совещание началось.

– Товарищи, у нас ночью в лагере был убит осужденный, – сказал Колосов, немного

подумав, собрал мысли и замечая, как все внимательно смотрят на него, продолжил, —

сегодня с капитаном Саранцевым провели мероприятие и нашли виновников.

– Кого убили и за что? – спросил Павлов.

– Убит осужденный N-2367 по кличке Шестак, товарищ майор, – сказал Колосов, – а за что, выясним. Сейчас, комиссия после совещания должна подключатся к этому делу. Есть информация, кто убийца и свидетели. Капитан, – обратился он к Саранцеву, —

сейчас же оформить и посадить в карцер Марифата Абайшиоглы.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – сказал Саранцев и вышел выполнять приказ.

После ухода Саранцева, Колосов обратился к Павлову;

– Товарищ майор, после обеда, занимайтесь этим делом, чтобы могли отчет отправить в Москву.

– Понял, товарищ полковник, – сказал Павлов.

* * *

(Время 14 часов 43 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Миро и Старик вышли из столовой и направились в сторону курилки;

– Брат, заметил, что Абай со своими быками не были на обеде, – сказал Старик.

– Их закрыли, Корж шепнул, – сказал Миро.

– А, за что?

– Узнаем на сходке у Василича.

Дойдя до курилки, они приселись и продолжили разговор.

– Почему не спрашиваешь, какая была встреча с Пухом, брат?

– Во-первых не было времени спрашивать, а во-вторых, чего …, – посмеялся Миро.

– Но паршивец ты, брат, – также посмеялся Старик, – ну ладно слушай. Прекрасно встретились. – Старик немного затих, собрал мысли и посмотрев на голубые глаза Миро, продолжил, – она в лазарете.

– Кто в лазарете, – не понял Миро.

– Я знал, что моментом тупеешь, но не настолько, – посмеялся Старик, – уже как двое суток Хильда старшая сестра в лазарете.

– Как это, – не знал, как вести себя услышав слова Старика, – откуда узнал.

– Пух сказал, и наверно завтра встретимся с ней.

* * *

(Время 17 часов 33 минута 16-го марта 1950 года).

Москва. Площадь Дзержинского. В своем кабинете генерал полковник Сафонов с генералом майором Тихомировым анализировали полчаса назад полученный раппорт майора Павлова из спец лагеря №21-Ц/П-710932;

«Начальнику ГРУ СССР, генералу полковнику Б.И.Сафонову, совершенно секретно.

Исх. №11/37-ХСС/5—50, от «16» марта 1950 года.

В ходе проверки комиссией были выяснены;

1.Через спец лагерьво главе начальника лагеря полковника Колосова, вора в законе

по кличке Мордак и незнакомца по имени Халил осуществляется вывоз драгоценных

камней, ввоз наркотических средств в виде товарообмена в общей сумме до двеститысяча американских долларов. схема торговли.

2.Через МиС добиваемся выяснить роль Халила в этих сделках. Есть мнение его связь через заместителя начальника по службе безопасности капитана Саранцева на лесных братьев, действующие на Украине, и конечно, подозревают его как резидента ЦРУ или британских спецслужб.

3.В спец лагере произошло убийство Николая Шестакова, осужденного N-2367 по кличке Шестак. Есть подозреваемый- Марифат Абайшиоглы, осужденный M-2202, вор в законе по кличке Абай, посредник и гарант сделки.

4.Схема бесперебойной связи МХиС с центром организована. Шифр ЛТ-ВиМ».

Сафонов встал с места, из шкафа взял бутылку коньяка с двумя бокалами, налил и сказал;

– Ну, какие мысли, Владимир Константинович, – поднял один бокал и продолжил, – давайте по одной.

Тихомиров, также поднял бокал, и сказал;

– Борис Иваныч, я уверен на ребят, и они все сделают на уровне. Так, что выпьем за них и пожелаем удачи.

Они вместе осушили бокалы.

* * *

(Время 17 часов 56 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Старшая сестра лазарета Лайма Вайкуле уже собралась уходить домой к себе, как постучали дверь.

– Прошу, – крикнула она.

Дверь открылся и вошел Миро. Хильда на миг окаменела, но кинулась на объятие Миро и со слезами начала говорить;

– Любимый, как я ожидала этого момента, почему ты мучил и не…

– Дорогая моя, – с ярким чувством Миро высказал эти два слова и начал целовать ее. Ихные губы встретились и долго-долго не расстались.

Наконец то они успокоились и Миро сказал;

– Сейчас, ты пойдешь домой и жди нас поле 21.00.

– Хорошо, милый, – сказала Хильда, вытирая слезы счастья с глаз.

– А, не хочешь спрашивать, с кем приедем? – спросил Миро.

– Я знаю, – улыбнулась она.

* * *

(Информация к размышлению). Фредерик Жюлиа-Кюри (фр. Jean Frédéric Joliot-

Curie, родился 19 марта 1900 года, Париж) – французский физик и общественный деятель, один из основателей и лидеров всемирного Движения сторонников мира и Пагуошского движения учёных. Лауреат Нобелевской премии в области химии «за выполненный синтез новых радиоактивных элементов» (совместно с Ирен Жюлиа-Кюри, 1935).

* * *

(Время 18 часов 49 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В кубрике барака №5 собрались братва на сходку. Там же были Миро со Стариком.

– Братва, – начал Мордак, – в нашем кругу был крыса, который мутил воду, но у него не получился, – он немного затих, пару капель глотнул с кружки чифиря, и добавил, – благодаря наших братьев, а именно Сема, Немца, Старика, мы смогли на режу вывести

этого шакала и его подельников. Боясь, что Шестак собирается его выдать нам, он убивает его. Мы не будем его наказывать, так как мы не прокуроры и не менты.

– Вы дело говорите, Василич, – сказал один из братьев, по кличке Комод.

– У нас есть пару вопросов, – сказал Мордак, на миг собрал мысли и продолжил, – в связи с тем, что этого Абая закрыли, в бараке №3 нет смотрящего, какие мысли, братва?

– Есть предложение, – сказал смотрящий барака №4 по кличке Жека-Сухумский.

– Говори, Жека, – сказал Мордак.

– Корж, авторитетный пацан и братва думают, он может быть смотрящим.

Все единогласно подтвердили Коржа на смотрящего, а Бего на помощника. После

опять проговорил Мордак;

– Братва, хотел еще один вопрос затронуть. В наш круг вошли два достойных людей, которые своими действиями показали, что они из наших. Я им доверяю, – сказал Мордак и посмотрев сначала на Миро, затем на Старика продолжил, – что скажите братва?

– Если Вы сказали, Василич, значит они достойные и мы не возражаем, – сказал один из авторитетных братков по кличке Хмурый.

– Ну и хорошо, – сказал Мордак, – мы должны отметить этот день и поэтому Немец, я предупредил Сарванца. После ужина он даст пропуск. Сходите вечером до бабы Любы и берите один сверток того, пару бутылок белого и чая.

– Понятно, Василич, – спокойно сказал Миро.

* * *

(Информация к размышлению, продолжение истории). Фредерик Жолио-Кюри.

В 1910 году мальчика отдали учиться в лицей Лаканаль, провинциальную школу-интернат, но семь лет спустя после смерти отца он вернулся в Париж и стал студентом Эколь примэр сюперьер Лавуазье. Решив посвятить себя научной карьере, Жюлио в 1920 году поступил в Высшую школу физики и прикладной химии в Париже и через три года окончил её лучше всех в группе.

К. В. Пальмайер, представляя их от имени Шведской королевской академии наук, сказал: «Благодаря вашим открытиям впервые стало возможным искусственное превращение одного элемента в другой, до тех пор неизвестный. Результаты проведенных вами исследований имеют важнейшее сугубо научное значение. И кроме того, – продолжал Пальмайер, – физиологи, врачи и все страдающее человечество

надеются обрести благодаря вашим открытиям бесценные лекарственные препараты».

В 1937 году Фредерик Жюлио-Кюри, продолжая работать в Институте радия, одновременно занял должность профессора в Коллеж де Франс в Париже. Здесь он создал исследовательский центр ядерной физики и химии и основал лабораторию, где отделы физики, химии и биологии могли работать в тесном сотрудничестве. Кроме того, учёный контролировал строительство одного из первых во Франции циклотронов, в котором при проведении исследований в качестве источника альфа-частиц должны были использоваться радиоактивные элементы.

В 1939 году, вслед за открытием немецким химиком Отто Ганом возможности деления (расщепления) атома урана, он нашёл прямое физическое доказательство того, что такое деление носит взрывной характер. Признавая, что огромное количество энергии, высвобождаемой в процессе расщепления атома, может быть использовано в качестве источника энергии. Однако разразившаяся в это время Вторая мировая война и оккупация Франции германскими армиями заставили его прервать исследования. Подвергая себя значительному риску, Жюлио-Кюри сумел тайно переправить имевшуюся в его распоряжении тяжёлую воду в Англию, где она была использована английскими учёными в ходе предпринимавшийся ими усилий по разработке атомного оружия.

Оставаясь в Париже в период оккупации, он, несмотря на свои антифашистские взгляды и членство в Французской социалистической партии (с 1934 года), сохранил за собой посты в Институте радия и в Коллеж де Франс.

Будучи активным членом Движения Сопротивления, он возглавлял подпольную

организацию «Национальный фронт» и использовал возможности своей лаборатории

для изготовления взрывчатых веществ и радиоаппаратуры для борцов Сопротивления вплоть до 1944 года, когда ему самому пришлось скрываться. Подобно своему учителю Ланжевену, в самый разгар войны (в 1942 году) он становится членом Французской коммунистической партии. После освобождения Парижа Жюлио-Кюри был назначен директором Национального центра научных исследований, на него была возложена

ответственность за восстановление научного потенциала страны. В октябре 1945 года он убедил президента Шарля де Голля создать Комиссариат по атомной энергии Франции. Три года спустя он руководил пуском первого во Франции ядерного реактора.

Жюлио-Кюри является автором афоризмов «Правда путешествует без виз» и «Чем дальше эксперимент от теории, тем ближе он к Нобелевской премии».

* * *

(Время 21 часов 39 минута 16-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Старик с Павловым и Голиковым пили чай в зале, а Миро с Хильдой в соседней комнате обнявшись шепнули друг-другу словами;

– Скажи милый, что будет с нами?

– С нами будет хорошо, любимая.

Вдруг Старик крикнул;

– Миро, подойди пожалуйста.

Миро нежно поцеловал ее и пошел. Подойдя к ним и спросил;

– Ну, подошел и что?

– Здесь на чердаке радиостанция. Вот код шифровки и радиволны, – сказал Павлов, из

кармана вынул записку, отдал Миро и добавил, – в администрации лагеря, Вы можете опираться только на майора Карпова и с ним будет общаться в первый период только Старик, и это приказ Деда.

– Нет проблем, Степан, если это приказ Деда, – улыбнулся Миро.

* * *

Речь о том, как Хайнц провалил операцию,

и Мюнхенская встреча

Материализации атомных открытий гениальных физиков принимали участие не

только самые лучшие умы человечества, но и сотни тысяч обычных людей многих

стран мира. К атомным проектам причастны и лучшие разведчики мира. Атомные города Германии, Великобритании, США и СССР были похожи на средневековые

крепости для особо одаренных людей. Службы безопасности сделали все возможные и

невозможные, чтобы не допустить к атомным секретам иностранных разведчиков.

«Атомный шпионаж» был и остается предметом особого интереса американских и британских спецслужб, которые до сих пор пытаются установить имена всех тех, кто передавал советским разведчикам атомные секреты.

* * *

(Информация к размышлению). Жорж (Георгий) Абрамович Коваль – советский «атомный» разведчик в США (конспиративное имя «Дельмар») – родился 25 декабря 1913 года в городе Су-Сити (Айова, США) в еврейской семье, родители из города ТелеханыПинского уезда Минской губернии эмигрировали в США. Школу и два курса химического колледжа окончил в США. В 1932 году из-за экономического кризиса в США семья Ковалей решила вернуться в СССР. Семья Коваль была членоморганизации Ассоциация в Советском Союзе. С мая 1934 года вся семья прибыла во Владивосток и затем на постоянное жительство в Биробиджан (административный центр Еврейской автономной области в составе Хабаровского края). С 1934 по 1939 год учился в Московском химико-технологическом институте имени Д. И. Менделеева.