Глава 37
Два дня спустя Ангела бросила машину на стоянке мотеля в пригороде Канзас-Сити и уверенным шагом направилась по пустынному шоссе, прочь от ближайших построек. Она прекрасно знала, куда и зачем ей идти, несмотря на то, что в этих краях ей довелось оказаться впервые. До намеченной встречи оставалось около трех часов, и всю дорогу до пункта назначения она задумала потратить на размышления и любование красотой природы этой замечательной планеты.
Интересно, что думают ангелы перед лицом великого жребия? Нет, вовсе не то, что обычные люди на краешке своей жизни. Не столько о пережитом, об ошибках прошлого и о делах, оставленных на половине пути, но о настоящем и, главное, о будущем. Мудрым было также насладиться возможностью ощутить, вкусить, вдохнуть частицу этой невероятной силы, дарующей жизнь каждому существу, каждому робкому деревцу, каждой мелкой мушке и хлебному колоску. Столько над головой планет и такие забавные формы обретает жизнь на каждой из них. Да что там формы! Как скучны эти огромные глыбы, плывущие в космической пустоте. Но как становятся они прекрасны, если заразить их этой невероятной силы болезнью.
Она шла по пустынной дороге на самой границе рассвета, когда солнце еще только-только пересекало горизонт. Некогда сильный ветер, как обычно в это время суток, несколько умерил свой пыл и теперь нежно обвевал ее опьяняющими ароматами с полей. Пахло смоченными росой дикими травами и цветением. Сюда же вплелись нотки коровьих отходов с фермы и испарения небольшого болотца со стоячей водой. Как жаль, что всю эту палитру портили смердящие черные пятна выгоревших полянок. Сигаретные окурки, брошенные из окон автомобилей, нередко продолжали свое разрушительное действо.
Как же хочется вкусить запах полыни, подумала Ангела, вспомнив свое детство еще в далекой России. Она часто срывала соцветия с торчащего из-под сугроба стебля и прикладывала их к своему носу, сжав в кулачке. Лето с тобой даже зимой. Так научила ее мать, а ее – ее мать. По крайней мере, так она слышала эту историю. Но на этот раз до России она так и не добралась. А тем более ей не удалось встретиться со своей родной матерью.
Хотя для нее мать имела совсем другое значение. Может быть, средство? Да, именно средство, чтобы явиться на этот свет и выполнить свою миссию. Из Лондона она прямым рейсом вылетела обратно в Нью-Йорк и, не покидая аэропорта, села на борт до Канзас-Сити. Там она сняла номер в шикарном отеле в ожидании предстоящей встречи. Одной из самых важных в ее жизни. Разумеется, она солгала Марку, но это была неизбежная ложь, только ради него самого.
Вслед за этими мыслями в голове мелькали тысячи, миллионы, миллиарды других, сменявших друг друга за доли секунды. Что приготовила мне судьба, пройдет ли все удачно и насколько это важно и неважно? А если я проиграю, что тогда? Какие миры меня ждут, какие планеты я увижу, какие задания мне предстоят впереди? Каким невероятным существом я буду в следующий раз и как будут выглядеть мои новые родители? Веселы ли они будут или скучны, богаты или бедны? Чему, интересно, меня будут учить и чем баловать? Скрипка оказалась мне по душе. Рояль тоже был великолепен. Жаль, если доведется обучаться игре на какой-нибудь заурядной штуковине, со звуком чавкающей трясины. Это интересно и одновременно неважно, все будет так, как будет, и никто не в силах это изменить.
Но что же Марк? Победим ли мы на этот раз? Ох уж этот пресловутый человеческий разум, не подвластный ни богам, ни демонам. Дай ему свободу, и он изобретет рабство. Посреди своего истинного пути он может развернуться в любую другую сторону, даже против течения, даже в направлении источника боли, к упадку и разложению. И никакими силами уж не остановишь. Все в руках Злого Рока, и вовсе не нам вносить коррективы. Сколько еще тысяч раз повторять пройденное?
Как бы то ни было, я выполнила свою миссию. Я показала брошенному на обочину существу самое теплое, самое заветное место в этом мире внутри самой потерянной души, где хочется оставаться каждый миг своей жизни. Я научила, я смогла, я добилась своего. Я посеяла зерна добра и света. Я поила их любовью, и теперь мой ростки вскоре зацветут, даже приумножаться. Пусть через тернии, пусть через боль и страдания, но я уверена, он прочувствовал, каково это – жить в любви, что значит быть по настоящему любимым кем-то. Как разливать свою душу до границ бесконечности. Теперь он знает цену теплоты человеческих отношений и, безусловно, вернет и приумножит их, что бы в будущем с ним ни случилось.
Да, это только начало его пути. Да, сейчас он в целом не знает, к чему именно стоит стремиться. Но все же, едва прислушавшись к своей разгоряченной душе, он поймет, что ему делать. Он сумеет осознать, с какой мучительной тоской ожидает его действий каждая живая душа на этой земле, в этом прекрасном мире, во всей великой вселенной.
Я уверена в главном. Именно в нем повержен наш самый коварный враг, и теперь, как бы он ни старался, как бы ни пытался свести избранника с его пути предназначения, он потерпит самое унизительное поражение.
***
Ангела свернула с шоссе и долго шла по проселочной дороге, проходя поле за полем. В конце концов ее путь протянулся между полуразрушенными постройками времен Дикого Запада, но какого-либо интереса из-за сильной обветшалости они не вызывали. Все поселения вокруг, включая и это, занимались добычей песка, гранита и прочего материала для строительства большого и шумного мегаполиса, расположенного милях в пятнадцати отсюда. После закрытия карьеров и шахт городки оказались ненужными и брошенными на произвол судьбы.
В конце своего пути Ангела остановилась перед зданием, похожим на церковь и выглядевшим наравне с другими руинами более-менее годным, но только чтобы укрыться от дождя. Размяв спину, она осмотрелась. Это была действительно старая деревянная церквушка, любовно построенная прихожанами из местного городка. На немногочисленных окнах здания лишь рамы без стекол, а входная арка и вовсе без двери. Хотя все проемы и были предусмотрительно заколочены, но веселая залетная молодежь оказалась еще большей разрушительной силой, чем время и природные осадки.
Внутри все выглядело гораздо печальнее, чем снаружи. Вдоль длинного пролета были грудами свалены полуистлевшие деревянные лавки, а посреди них росли одинокие деревья, тянувшие свои ветви к зияющей дыре в обвалившейся по центру крыше. Вместо пола – земля, вперемежку с гнилыми половыми досками, кусками крыши и кое-какой зеленью. Ничего особенного внутри, в общем-то, не было, кроме одинокой человеческой фигуры, стоящей перед алтарем с заложенными назад руками. Несмотря на то, что Ангела дала о себе знать, громыхая истлевшими досками под ногами, фигура так и осталась стоять спиной к входной двери.
– Доброго утречка, демон, – поприветствовала Ангела и, вытащив из кармана опасную бритву, ловко раскрыла ее.
– И вам утро доброе, милый небесный ангел, – ответил демон, не оборачиваясь. – Ну, оружие же нельзя, есть же уговор, – мягко проворчал он.
– Это не оружие. Это так, немножко усложнить задачу и подкрепить успех, – ответила она и принялась срезать лезвием тут же скрученные левой рукой волосы.
– Ой зря! А мне твои волосы очень нравились.
– Жаль, я не могу насладиться твоим негодованием. Не умею, – отозвалась она.
– А впрочем, как тебе будет угодно, – согласился демон. – Как будет угодно…
***
Было бы громадной ошибкой считать Ангелу обычной милой и хрупкой девушкой. Хотя с виду она и была такой. Обладая человеческим обликом, она все же являлась существом совсем другого рода, другого предназначения, существом, способным свое тело использовать на полную мощь. Каждое мышечное волокно, каждая клеточка, каждое нервное окончание ее организма могли работать словно единая согласованная машина, будто автомат на полную отдачу. Вкупе со сверхбыстрым разумом, подключенным к бесконечному числу информационных линий всей вселенной, она по щелчку мысли становилась адской машиной для убийства, уничтожения, разрушения. Да всем чем угодно.
Во многих уже прожитых до этого жизнях в этом и других мирах она с эффектом падающего с высоты птичьего полета бензовоза врезалась в орду врагов и без сожаления и жалости оставляла на их месте гору расчлененных тел. Ее предназначение – быть ангелом-хранителем для особых людей и существ, а если потребуется, для отъявленных негодяев. Приказы сверху она выполняла без тени сомнения и, выражаясь человеческим языком, «клиенты» счастливо проживали свою судьбу под ее стальными крыльями. Благодаря именно ей, пули в ужасе облетали ее подопечного. Хотел того или нет, но каждый избранник сквозь череду невероятных для разума обстоятельств и приключений доводил свою миссию до финальной развязки.
Но в этом мире ее путь пересек не простой смертный, и даже не целая их толпа. На сей раз у нее встреча с похожим на нее существом, но уже из враждебной монополии. Ох уж это вечное противостояние. Они были примерно равными по уму и боевым навыкам, но отличались по силовым возможностям их человеческих тел. Она с виду тоненькая девушка, он атлетически развитый мужчина. Но все же это было не так уж и важно, ибо не мускулы здесь играли главенствующую роль.
Сейчас они оба находились в предвкушении новых событий, новых побед и новых заданий. Сомнений или сожалений ни у кого из них не было. Вера в победу, важность цели – для них жалкие пустяки. И все потому, что два этих существа отдадутся делу на все сто процентов. На все сто тысяч процентов по человеческим меркам. Лишь тот, кто лишен боли, кто лишен веры, а наделен подлинным знанием, выполнит свой долг без раздумий и сожалений.
В этой миссии они влияли на «клиента», внушали, воодушевляли, но сами не имели права участвовать. Проклятый договор! Приходилось соглашаться друг с другом, даже идти на взаимные уступки, чтобы соблюсти равенство, чтобы не разбить свои ожидания и прогнозы в пух и прах. Но что-то пошло не так, и сегодня победа одного была победой целой стороны света. Судьба есть у всех, даже у богов, хотят они того или нет. Только лишь случайность, лишь Злой Рок по-настоящему, в последнее мгновение решает судьбы мира, указывает, кто прав, кто виноват и кому вселенная благоволит на сей раз.
Над алтарем криво висело старое распятие в человеческий рост, выполненное с большой искусностью. Видимо, им и любовался Мамона, хотя как может любоваться чем-то всезнающее, пережившее тысячи жизней существо. На лице у распятого зияла улыбка от уха до уха, выдававшая себя более светлым тоном дерева. Видимо, кто-то выцарапал ее каким-то острым предметом, не особо при этом выказывая мастерство.
– Знаешь, что меня приводит в уныние здесь? – спросил демон и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Хотя мы можем создавать красивые идеи и даже произведения искусства, ввергающие миллиарды существ в душевное исступление, но нам не дано этим насладиться. И даже нет ни единой возможности получить подлинное упоение от нашего мастерства. Потому это теряет всяческий смысл. Мы не можем обманывать себя, в полной мере чувствовать эмоции, ошибаться и радоваться как щенки, кормить свое «Эго», наконец. Да черт возьми, хотя бы иметь его. Для нас нет ничего важного и неважного, потому что мы знаем истинную цену иллюзиям. Остается лишь наше дело и Злой Рок. Я уверен, сам творец больше не наслаждается своими произведениями, потому как слишком много неизвестных уже определены в его великом уравнении.
– Зря жалуешься! Просто ты выбрал не ту сторону, – оборвала его дифирамбы Ангела. – У нашей стороны есть возможность наслаждаться прелестями жизни и делать небольшие отступления.
– Выполняя свое предназначение! Поэтому вы и слабее, что заняты самообманом. Какова цена страданий за призрачную иллюзию? Неужели страх потерять все? И знаешь, нам бы не пришлось с тобой здесь находиться, если бы ты не нарушила правила.
– Просто я хотела закрепить свою победу, – равнодушно ответила она.
– Но наш подопечный пока не выглядит яростным сторонником добра. А уж тем более, надеждой и опорой всего человечества, – усмехнулся демон.
– Либо ты не смог разглядеть этого, – усмехнулась в ответ она.
– Это мы победили, мать твою, как всегда побеждаем в душе любого человеческого существа. Ты уже потеряла хладнокровие, потому и делаешь ставку на Злой Рок.
– Дальше нет смысла растягивать спор, которому принадлежит бесконечность времен, – обозначила она конец болтовне.
– Ну что же, тогда приступим, – согласился демон, наконец развернувшись к ней лицом и одновременно сбрасывая с плеч кожаную куртку.
***
Тело было найдено в сгоревшей дотла церкви на следующее утро. Было проведено множество экспертиз, но ни одна из них не могла определить, чей это был труп и как он оказался здесь. Конечности были сильно подпорчены огнем, а в некоторых местах – до состояния углей. Челюстной рентген ничего бы толкового не поведал, ввиду все того же состояния жертвы. Заявлений о пропаже людей в данной местности также не поступало. Лишь найденный на пустой стоянке автомобиль с просроченной арендой косвенно указал на имя жертвы. Ею оказалась молодая девушка, двадцати восьми лет, с постоянной регистрацией в штате Нью-Йорк.
В любом другом случае к этому происшествию быстро бы иссяк интерес. Не так уж и редко женщин насилуют и убивают. Но жертва была широко известна в музыкальных кругах. Кроме того, то, что было найдено внутри нее после вскрытия, ввергло в ужас местных следователей, патологоанатомов и в особенности журналистов, разленившихся от довольно ровного течения их местной службы.
Содержимое желудка после изучения жертвы явило миру огромное количество фрагментов человеческих тел. Боже, из такой хрупкой девушки-пианистки. Разложенные в ряд на двух медицинских столах со стеклянной поверхностью, они предстали в виде самого омерзительного и тошнотворного натюрморта в жизни упомянутых свидетелей.
Вот список фрагментов, описанных после извлечения из тела жертвы:
1. Три пальца, в т.ч. три фаланги большого пальца, по четыре фаланги указательного и среднего левой руки, не принадлежащих жертве.
2. Один указательный палец – четыре фаланги правой руки, не принадлежащие жертве.
3. Обширные кожные и мышечные покровы рук, элементы костных тканей рук, не принадлежащие жертве.
4. Часть фаланги пальца (самой жертвы, как позже было установлено).
5. Кожные и мышечные покровы тела, в том числе в районе предположительно правого соска, также не принадлежащие жертве.
6. Костная часть ребра и мелкие осколки костных тканей, не принадлежащие жертве.
7. Обширные кожные покровы с волосяной части головы общей площадью около десяти квадратных дюймов. Волосы черного цвета, мужские, личность жертвы пока не установлена.
8. Фрагменты верхней челюсти, в том числе верхняя губа, левой щеки, костная и мышечная ткань верхней челюсти с 5, 6, 7, 8-м зубом, не принадлежащие жертве.
9. Множество других небольших фрагментов кожно-мышечных тканей, принадлежность которых на данном этапе установить не удалось.
10. Большое количество клочков одежды, предположительно шелк и брючная ткань, производителя установить пока не удалось.
Часть фракций оказались настолько крупных размеров, что следователи и патологоанатомы пришли к заключению о невозможности проглотить их по воле самой жертвы. Да и следы переваривания также не имели места быть. Исходя из этих и других улик, первоначальной версией уголовного дела стало внесение их в желудок девушки насильственным путем. Сами фрагменты, как было установлено, принадлежали мужчине, около 30 лет, брюнету, атлетически развитому и погибшему незадолго до летального исхода первой жертвы. Личность мужчины по отпечаткам пальцев идентифицировать не удалось. Мало того, отпечатков не оказалось в базах данных Европы, что лишний раз заставило следователей почесать голову.
Дальнейшее изучение улик выявило прочие омерзительные обстоятельства гибели девушки. Как выяснилось, конечности были отделены насильственным путем и разбросаны по углам сгоревшей церкви, еще при жизни жертвы. Кости черепа были просто превращены в песок от невероятного количества ударов чем-то тяжелым, словно кто-то методично, раз за разом пытался разбить что-то доподлинно ему ненавистное.
Одна рука была найдена почти нетронутой огнем. На ее предплечье зиял открытый перелом. Также обнаружилась открытая рана, по форме напоминавшая укус. Отсутствующая фаланга на пальце позже была найдена в желудке самой жертвы. Но самое страшное, что произошло с этой рукой, – это то, каким образом ее отделили. Она была выломана, выкручена и вырвана из тела, судя по обилию висящих кусков кожных и мышечных тканей, тянувшихся за разрывом. С нее, как было установлено, долго стекала еще живая кровь.
В итоге это дело завело следователей в серьезный тупик. Какая причина вызвала, в конце концов, такое зверство? Ритуальное убийство, истязание над любовницей ревнивого ухажера, или это игры безумного маньяка? Но нас, свидетелей этой истории, хоть немного, но успокоит то знание, что и ее противнику отнюдь не даром далась та миссия, на какую он был сослан.
Глава 38
В ту минуту, когда Марку позвонил детектив K., он уже пару дней как проклинал себя, подозревая, что Ангела попала в серьезную переделку. Не столько потому, что она резко прервала звонки, но из-за непрерывных телефонных наездов ее приемной матери. По десять раз на дню она рисовала картины в самых мрачных тонах, сопровождая их жутким плачем.
Из разговора с детективом стало ясно, что он успел сообщить о возможной трагедии ее приемным родителям и после длительной и неприятной беседы, прерывавшейся несколько раз, сумел выудить у приемного отца номера телефонов и прочие данные близкого окружения Ангелы.
Марк и сам не мог поверить себе, что выдержал такой удар и довел беседу до конца, четко ответив на все вопросы детектива. И даже сам вызвался появиться на месте, хотя он поначалу не в полной мере верил в эту ошеломительную весть. Уж слишком немыслимые обстоятельства ему довелось услышать. Пока жила еще надежда, что они ошиблись, что с кем-то перепутали ее. Такое случалось, и не раз, когда однофамильцы становились причиной ужасающей неразберихи. И что, черт возьми, ей было делать в Канзасе? Да это просто смешно! Нет уж, они точно ошиблись, убедил себя Марк.
Сразу же после разговора с детективом он позвонил приемной матери Ангелы, но трубку подняла одна из их многочисленных приемышей. Марк представился и просил позвать для разговора кого-то из взрослых. Но, видимо, собеседник по своей душевной доброте не очень-то желал передавать трубку. Кроме того, на заднем фоне слышался отчаянный вой убитой горем женщины. Марк отложил телефон. Уверенность в счастливой развязке уже не была столь твердой, а дело, похоже, действительно принимало чудовищный оборот.
***
На следующий вечер Марк прибыл в Канзас-Сити. Там он встретился с детективом К. и ответил на тысячи его вопросов. Кроме того, нарисовал карту примет Ангелы, включая родинки, родимые пятна, и сдал биоматериал. В просьбе увидеть ее останки ему категорически отказали. За пару часов до Марка детективу уже удалось пережить встречу с ее приемным отцом, после чего последний, получив очередной шок, удалился обратно в родной штат, опасаясь надолго оставлять жену.
Сам детектив оказался ничем не примечательным пятидесятилетним мужчиной с седой шевелюрой и украшенным вечными морщинками лбом. На его носу болтались докторские очки, сквозь которые он никогда не глядел, только поверх. Во время беседы он все время что-то записывал в свой блокнот, притом не в то время и месте, где опрашиваемый отвечал на вопрос. Будто он долго обдумывал полученную информацию и много времени спустя записывал какое-то свое заключение.
Но ярче всего в нем выдавалось невероятное спокойствие, когда он упоминал даже о сведениях страшных и бессердечных. Любой уважающий себя удав мог бы позавидовать его выдержке. Но привычка ежедневно видеть куски разбросанной по полу человеческой плоти в лужах крови здесь не имела места. Как выяснилось, у детектива в прошлом серьезные неприятности с сердцем, чуть не отправившие его на раннюю пенсию. И он после того будто ножом вырезал эту глупую нужду переживать негативные эмоции и вообще какое-либо беспокойство.
Увы, последние надежды были разрушены. Все-таки жертвой оказалась Ангела, его будущая жена. Марк не помнил, как добрался до Нью-Йорка, и даже не потому, что хорошо нагрузился. Алкоголь его толком не брал, лишь страшно раскалывалась голова. Оказавшись дома в полной тишине и полумраке, он снова ощутил те самые забытые чувства, с которыми было давно и счастливо распрощался. Черное одиночество, бездонная безысходность, непобедимая подлая судьба-злодейка и госпожа бессмысленность всего сущего снова смотрели на него, восседая на своих ретивых конях. И снова тишина! Как же хотелось в клочки разорвать эту проклятую тишину воплем отчаяния. Ад на земле, и он внутри каждой человеческой черепушки, заслуженно ли вы оказались в его клешнях или нет – спросите себя сами. Но от него не сбежишь, не укроешься, и, чтобы ты ни делал, как бы ни пытался облегчить муки, легче от этого точно не станет.