Глава 5
Неподдающийся
…У каждого утра – свой особенный запах.
Когда Семён был дошколёнком, его утро пахло пирогами, парным молоком и горячим хлебом, который в раскалённой русской печи пекла "баба Наталья", матушка его бабушки Варвары. Бабушка Наталья откровенно недолюбливала свою старшую дщерь; та, в свои очередь называла её "мамка", очевидно, за крутой нрав и твердый, неуступчивый характер.
К тому моменту, когда Сёмка начал осознавать себя как отдельного человека; как личность, обе были уже бабушками, а Сёмка – старшим внуком и старшим правнуком, соответственно.
Бабушка Варвара в Семёне не чаяла души; и чувство это было взаимным.
Бабушка Наталья обожала Сёмкину мать примерно также, как бабушка Варвара любила Семёна, то есть очень и очень сильно. Не было такой жертвы, на которую не пошла бы Вахонина Наталья Ивановна ради своей любимой внучки Людмилы – Сёмкиной матери.
Не было....
…Хлеб в деревне пекли не каждый день, а по мере надобности.
Потребность эта обычно возникала один – два раза в неделю, иногда – чаще.
Бывали периоды, когда хлеб пекли каждый день. Все зависело от того, с какой скоростью семьей съедался хлеб.... Круглые булки домашней выпечки почему-то никогда не черствели и могли храниться довольно долго.
Выпечка свежего хлеба в деревне – это всегда немножечко праздник.
Праздник одной семьи.
Бабушка накануне заводила тесто в большом и круглом деревянном чане со смешным названием "квашня".
Широкое деревянное ведро вмещало примерно двадцать литров воды; впрочем, это был просто объем кадушки; столько воды в него никогда не наливали.
Когда в доме заканчивался хлеб, бабушка Наталья засыпала в "квашню" большое ведро пшеничной муки, добавляла дрожжи и воду, долго – с перерывами на отдых – перемешивала тягучую массу длинной деревянной "мешалкой"…
"Мешалка" была похожа на небольшое весло. Сёмке, который с печи из-за занавески любил наблюдать, как "баба Наталья" замешивает тесто, грезилось, что бабушка долго куда-то гребет на невидимой лодке....
Закончив, она ставила тяжелую ёмкость в теплое место, где-нибудь возле русской печи, закрывала её сверху куском чистой и светлой материи.
К утру тесто "подходило".
Рано-рано утром, пока все еще спали, бабушка Наталья растапливала печь, терпеливо ждала, когда прогреется сводчатое пространство русской печи, с помощью деревянной лопаты с длинный черешком аккуратно перемещала внутрь печи жестяной поддон или, реже – два, с ровными круглыми "каплями" теста белого цвета.
На каждый поддон помещалось по шесть караваев хлеба....
Из остатков дрожжевого теста бабушка Наталья пекла пироги – для всей семьи.
Пироги были разными.
С картошкой, с капустой, с луком и яйцом, с малиной или смородиной, с черёмухой, с опятами или другими грибами; но самыми вкусными были пироги с калиной.
Маленький – дошколенок – Сёмка зимой, как правило, спал на печи.
Бабушка накидывала на печь матрац и одеяла, и горячая русская печь грела, но не обжигала тщедушное тело пятилетнего мальчишки.
Сёмка просыпался со вторыми петухами от негромкого шеборшания деревянной лопаты о металл поддона; ноздри щекотал умопомрачительный запах пирогов и свежего хлеба.
Он шустро скатывался с печки вниз, топал босыми ногами по холодному полу прямиком к бабушке Наталье.
– Замерзнешь! – строго говорила бабушка. – Брысь обратно на печку! Вот тебе пирожок! – Сёмка быстро хватал горячий – огромный золотистый – пирог, шустро забирался обратно на печь....
…Когда Семён начал профессионально заниматься бегом, у его утра вновь появился свой, особенный запах. Он ставал в шесть утра, надевал теплый костюм, поверх костюма накидывал еще один – тонкий, ветрозащитный. Напяливал на голову теплую (двойную) шапочку, втискивался в теплые варежки: к утренней тренировке готов!
Выходил на улицу, сразу начинал бежать....
Ранее утро легкоатлета-средневика зимой пахло свежевыпавшим снегом, дымом многочисленных колыванских кочегарок, солярочным выхлопом одинокого трактора, пробивающего дорогу через выпавший за ночь снег; летом ветерок раннего утра приносил откуда-то с далеких полей запах сырых лугов, болот и аромат влажного утреннего тумана, поднявшегося от реки Чаус…
…В большом городе у утра, как правило, нет какого-то своего, особенного запаха, присущего отдаленной деревне или, например, воинской казарме. Во всяком случае, Семён Аркадьевич его не замечал.
Но после того, как педагог подал заявление об увольнении, у его утра неожиданно появился запах.
Нельзя сказать, что этот запах был приятным; скорее наоборот.
Это был запах аммиака. Большой серый кот, подобранный супругой Семёна Аркадьевича зимой, на улице, с обмороженными лапами и переломанными ребрами, ходил "на горшок", что есть – в большой коричневый лоток, наполненный кошачьим наполнителем – аккурат под утро. К тому моменту, когда на прикроватной тумбочке возле уха педагога начинал пиликать старый и надёжный телефон, в силу сложившейся многолетней привычки используемый Семёном в качестве будильника, серый британец успевал сделать все свои "дела" и поскольку животное было довольно старым, как сказал в ветеринарной поликлинике "доктор Айболит" – Илья Николаевич – лет десяти – двенадцати, сила запаха вполне соответствовала возрасту кота.
Британец жил в коттедже Семёна Аркадьевича уже около девяти месяцев, давно освоился, с удовольствием гонял по этажам дома других представителей кошачьего племени – кота Мурзика и кошку Мусю, однако Семён Аркадьевич ранее не замечал, что аммиак кошачьей мочи может так сильно влиять на утренний запах его жилища.
Очевидно, с изменением внутреннего состояния педагога изменилось и его восприятие окружающей реальность.
Например, повысилась чувствительность к резким и неприятным запахом.
И это было даже забавно…
Проблема решалась, несомненно, очень просто – с технической стороны, разумеется. Но была и морально-этическая сторона "проблемы" – чтобы дом не провонял кошачьими экскрементами, кому-то из семьи нужно было каждое утро вычищать лотки "британца".
Первой мыслью Семёна было – свалить уборку "ароматного" утреннего лотка на жену. В конце концом это именно она притащила с улицы в дом престарелого "британца". Серый "хулиган" отличался скверных характером, шипел на хозяина дома, иногда норовил зацепить большими когтями, венчающим большие серые лапы; иной раз
это ему удавалось.
Реакция у "старика" была намного лучше, чем у возрастного преподавателя физкультуры; а когти у него были очень острыми. Признавал же котяра в своем новом обиталище только одного человека – супругу Семёна Аркадьевича.
Все решила случайность, крохотная деталь.
Протирая от пыли свадебный альбом, Семён нечаянно раскрыл его на первой странице, с единственной фотографией. Он и Ирина обменивались кольцами на свадебной церемонии. Супруга была в белом платье и фате, он – в новом, намеренно купленном для свадьбы – дефицитном – классическом мужском костюме красивого тёмно-серого цвета. Костюм тот был куплен в свадебном салоне, "по талону", а сам "талон" – яркая открытка -приглашение до сих пор хранился в архиве семьи как важная реликвия из их молодости; периода, когда и семьи-то ещё не было.
Семён посмотрел на фотографию и с иронией поинтересовался у самого себя: – "Как ты думаешь, если бы ты в тот день сказал своей невесте, что через тридцать пять лет она подберёт кота, который будет очень аммиачно ходить в лоток, а ты будешь требовать от неё, чтобы она лично убирала кошачьи "дела" за своим "британцем", потому что ты брезгуешь, она пошла бы за тебя замуж?
В конце концов я всегда выполнял в доме самую грязную и самую тяжелую работу. – думал Семён Аркадьевич. – Всё время, пока в доме живут кошки и коты, убирал за ними, не обращая внимания ни на запахи, ни на содержимое… С какой стати что-то должно измениться сейчас? Только потому, что у кого-то сильно обострилось обоняние?" – Педагог хмыкнул. Для него ответ был очевиден.....
…Аммиачное утро сменил запах школьного спортзала. Энергичная и пробивная директор в прошедшем году нашла-таки денег на дорогущий ремонт зала. В спортзале поменяли пол, покрыли его лаком, побелили стены, оборудовали новые раздевали, "кандейку" и помещения для хранения инвентаря, повесили новые щиты из тонкого и ломкого китайского пластика, поменяли электропроводку и световые приборы.
Спортзал стал настоящим произведением строительного искусства.
И он, разумеется, очень нравился Семёну Аркадьевичу. Шесть лет назад, когда педагог впервые перешагнул его порог, о подобном зале он даже и не мечтал.
После ремонта прошло всего несколько месяцев и в спортивном помещении, особенно по утрам, всё ещё витал тонкий запах ремонта – лака, прежде всего.
Заниматься в таком зале детям было в удовольствие.
И не только детям....
…Семён Аркадьевич открыл раздевалки для очередного класса, прошел в свой "кабинет" – крохотную "кандейку" в которой он переодевался и хранил кое-какой инвентарь. Здесь же стоял стол, на котором он заполнял журналы, и чайник, без которого педагог уже не представлял себе работу.
В кабинетик физрука заглянул Кирилл Фурсов. Он открыл дверь, заслонил собой весь проем. Педагог посмотрел на него снизу вверх, встретился глазами.
– Вы правда уходите? – лицо центрового и капитана баскетбольной команды выражало искреннюю печаль.
– Правда! – выдохнул Семён.
– А что случилось?
Педагог кратко рассказал.
Кирилл помрачнел еще сильнее. Он хорошо знал характер своего наставника и понимал, что просто так тренер своими заявления разбрасываться не станет.
– А как мы без Вас? – разочарованию двухметрового центрового не было предела. Семён отвернулся, пожал плечами.
Кирилл растворился за дверью....
Фурсов Кирилл был его самым любимым учеником.
И пожалуй – самым выстраданным.
Кирилл был классическим типом упрямого мальчишки, на которого смело можно прицеплять бейдж с надписью "Неподдающийся".
Он вообще в школе такой – не уговариваемый и не убеждаемый – был один.
История восхождения к вершинам спортивного мастерства паренька по имени Кирилл с запоминающейся и хорошо известной каждому советскому человеку фамилией "Фурсов" началась в пятом классе.
Класс, в котором учился большой и неуклюжий мальчик по имени Кирилл обозначался литерой "Б". Сложно было сказать, чем руководствовались педагоги и директор школы, "разбрасывая" учеников после окончания начальной школы по трем классам, но то, что в этом алгоритме не было спортивной составляющей, Семён Аркадьевич убедился очень скоро.
Почти всех хулиганов, плохо ладящих со школьной дисциплиной, собрали в пятом "В". Оставшихся – более-менее нормальных обучающихся в плане усердия и дисциплины – распределили примерно поровну между двумя другими школьными коллективами.
Самая строгая и требовательная классная руководитель досталась, естественно, пятому "А".
Кириллу и его одноклассникам повезло больше – пятый "Б" определили пожалуй, самому тихому и скромному педагогу школы, учителю рисования, ой – изобразительного искусства, конечно же, – Шаминой Наталье Владимировне. Всё, что положено делать классному руководителю, она выполняла просто и тихо, без крика и надрыва.... Дети учились хорошо, дисциплину нарушали крайне редко. Класс Натальи Владимировны быстро стал самым спокойным классом своего потока.
Физическую культуру Кирилл Фурсов не любил. Огромный, медлительный, спокойный, отчасти даже – меланхоличный, он приходил на уроки физической культуры и выполнял ровно столько, сколько требовал от него преподаватель. И ни на йоту больше!
Хотя его потенциал как игрока для Семёна Аркадьевича был очевиден. Кирилл был рожден для баскетбола. Во-первых, Фурсов очень быстро рос. Как в высоту, так и в ширину. Во-вторых, он был левша, а для баскетболиста это несомненное преимущество. Ну, а в-третьих, он был очень неглуп, с самого начала обучения "читал игру" настолько зрело, что, казалось, он вечерами с фонариком под одеялом читает учебники по теории игры в баскетбол, как когда-то сам Семён читал свой любимый журнал "Наука и жизнь".
Мать тогда установила всем детям строгий режим: отбой в девять, ноль, ноль, и не секундой позже. Спать так рано, как правило, не хотелось и Сёмка приспособился обходить запреты родительницы, спрятав под подушку толстый ежемесячник и блестящий "китайский" фонарик с двумя круглыми батарейками…
Но все попытки Семёна соединить несоединимое – баскетбол и Кирилла, проваливались, едва начавшись.
Все просьбы физрука прийти на тренировку по баскетболу пятиклассник Фурсов просто "игнорил". К его чести, он не лгал, не изворачивался, не обещал приходить. Просто отвечал: "Мне это не интересно"! – И уходил, давая понять, что разговор на эту тему для него закончен.
Семен Аркадьевич, с позиции своего огромного педагогического и житейского опыта понимая, насколько ценным может быть обретение Фурсова для школы как игрока, начинал тихо закипать..... Он уходил в свою "каморку папы Карло", тихо материл упрямого пятиклассника.
В очередной раз "выпустив пар", Семён Аркадьевич решил, что "проблему Фурсова" с наскока не взять; чтобы парень полюбил баскетбол, придется прибегнуть к проверенной временем методике.
Методика эта называлась спортизацией, рассчитана была на несколько лет и состояла из множества последовательных шагов, или – этапов.
Первый, ключевой этап – урок физической культуры.
Преподаватели в институте, а потом – старшие коллеги Семёна Аркадьевича прямо-таки "вдалбливали" в голову молодого человека важную мысль, доводя её до аксиомы: урок – важнейшая часть, ключевой элемент физического воспитания ребенка.
Не тренировки, не соревнования, а именно урок.
К стыду Семёна Аркадьевича, ему потребовался не один год, чтобы понять и принять это постулат как должное.
Уроки физической культуры – разные.
Новый федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС) определили, что в основной школе должно быть всего три типа уроков физкультуры: уроки с образовательно-познавательной направленностью, уроки с образовательно-обучающей направленностью и уроки с образовательно-тренировочной направленностью.
Семёну Аркадьевичу всегда было тесно в рамках спущенных сверху директив. Лично для себя он решил, что не будет большого отступления от ФГОС, если предписанные Министерством типы уроков он слегка переформатирует....
В соответствии со спортивной наукой, например.
Суть его "корректировки" была в том, что большинство уроков физической он проводил как тренировки.
Разумеется, не во всех классах, а только там, где это было возможно и допустимо с точки зрения уровня физической подготовленности конкретного школьного коллектива.
Одной "гребенки" для всех не было.
Первый урок в неделю – это полноценная 45-минутная тренировка силовой направленности. В первой части урока ученики совершают пробежку в равномерном темпе, прогревают мышцы и разгоняют кровь по сосудам. После разминки – основная часть урока. Прыжки – много прыжков – через скакалку, через гимнастическую скамейку; на одной ноге, на двух ногах.... После небольшого отдыха – укрепление мышц, спины, брюшного пресса, рук....
Второй урок в неделю – обучающий. И снова это 45-минутная тренировка с хорошей разминкой и последующим обучением, либо совершенствованием ранее полученных навыков.
Третий урок в неделю – игровой. После небольшой, но интенсивной разминки – двухсторонние игры по полчаса и более....
Кириллу Фурсову волей-неволей, но пришлось научиться играть в баскетбол на уроках. Он прыгал как все, отрабатывал дриблинг, броски и передачи, как все, и на третьем, субботнем уроке снова, как все, играл в баскетбол с одноклассниками.
Нельзя сказать, что ему было очень интересно возиться с мячом в окружении мелких по сравнению с ним школяров, но первый шаг к игре в баскетбол – вынужденно, разумеется, под хитрым "давлением" Семёна Аркадьевича – он всё же сделал.
"Успех" всегда нужно закреплять. Ибо если успех не закреплен, то это уже и не успех, а так – приятная случайность.
"Закреплять" Семён Аркадьевич умел как никто другой.
То, что урок физической культуры – основной элемент физического воспитания обучающихся, вовсе не означает, что другими "элементами" можно пренебрегать.
Второй "монеткой" в "копилку" спортизации были соревнования.
Традиционное первенство школы по баскетболу среди учеников пятых и шестых классов. По младшей группе, так сказать.
Потому что была еще и старшая группа, в которой играли седьмые и восьмые классы.
С самыми маленькими было очень интересно.
Для большинства – да что там для большинства – практически для всех учеников школы Семёна Аркадьевича – это были первые в жизни состязания по баскетболу.
Ажиотаж всегда был сумасшедший.
На игры приходили родители, браться сестры, ну и конечно – классные руководители – куда ж без них?
Пять команд – три пятых и два шестых класса – играли по круговой системе. Пятый "В", который практически в полном составе ходил на тренировки по баскетболу "вынесли" своих сверстников и серьезно "зарубились" с обоими шестыми классами.
Шестиклассники были очень сильные, многие из ходили на бокс; через три года именно они сотворят сенсацию местного масштаба – впервые в истории школы выиграют на районных соревнованиях по волейболу призовое – третье – место.
Но в решающем матче турнира на первенство школы не без помощи главного судьи соревнований – Семёна Аркадьевича, который в спорных ситуациях несколько раз "свистнул" в пользу своих любимцев из пятого "В" – пятиклассники вырвали победу, обыграв шестой класс с разницей в одно очко.
На игры пятого "Б" также приходили родители, тихонько вздыхала на краешке скамейки классная руководитель Наталья Владимировна....
Не помогло.
Класс Кирилла Фурсова занял последнее место.
Первая неудача еще раз "убедила" Кирилла, что баскетбол – это "не его" и за сборную школы самый высокий пятиклассник школы играть категорически отказался.
Через год повторилось примерно то же самое.
Но была уже небольшое отличие. Шестиклассник Фурсов играл против своих сверстников и мальчишек годом младше.
Класс Кирилла опять проиграл сверстникам, но легко одолел тех, кто был на год младше. Шестой "Б" стал бронзовым призером первенства школы по баскетболу. Семён Аркадьевич лично вручил медаль ученику, который уже догнал его по росту, задал вопрос про участие Кирилла в играх за школу.
Фурсов снова отказался....
Перелом наступил только через год, когда Фурсов перешел в седьмой класс.
В седьмом Кирилл уже на голову возвышался над всеми остальными учениками, смотрел сверху вниз он и на учителей физической культуры....
Играть за школу он категорически отказывался по-прежнему....
Семёну Аркадьевичу пришлось применить "запрещенный прием".
– Ну, коль ты не хочешь помочь своим товарищам в играх на мемориале Леонида Ивановича Гагарина ты, как все обычные ученики, будешь сдавать нормативы!
– Какие нормативы?
– А такие, которые прописаны в ФГОС и в рабочей программе. Вот, можешь ознакомиться! – он протянул Кириллу заранее приготовленный лист, на котором были отпечатаны нормативы для учеников седьмого и восьмого класса. Фурсов углубился в чтение....
– Ого! – вырвалось у него. – Кросс. Подтягивание. Бег на шестьдесят метров! Прыжки в длину.... Да я же ничего не выполню из этого списка!
– Не выполнишь! – охотно согласился с огромным семиклассником Семён Аркадьевич. – Но я могу сделать для тебя послабление....
– Какое? – глаза ученика блеснули надеждой.
– Если ты будешь выступать за сборную школу по баскетболу, я зачту тебе нормативы "автоматом", как центровому.
– А что, так можно?
– Конечно, можно! Так все физруки делают! – Семён Аркадьевич даже бровью не повел. – В других школах большим парням – таким как ты – очень сложно сдать эти нормативы. Очень! Но тем, кто играет за школу в баскетбол или волейбол, – тем учителя ставят пятерки за четверть и за год.
– А другого способа получить пятерку по физкультуре нет?
Семёну было жалко смотреть на огромного, но неискушенного Кирилла, но он держался. "Сейчас или никогда"! – думал он. – "Если в этом году мне не удастся затащить Фурсова на баскетбол, в восьмом это будет сделать очень сложно, а в девятом – просто невозможно"! – он сглотнул слюну и отрицательно помотал головой. Голос выдал был его "с потрохами".
Кирилл промолчал, ушел очень расстроенный. Учился Фурсов без троек; дома за учебу с него строго спрашивали и тройка по физкультуре могла бы стать для него огромным разочарованием.
На следующей перемене Кирилл вернулся.
– Я согласен выступать за сборную школу! – выпалил он. – Но не из-за Ваших требований, а из-за ребят! – он обвел глазами парней, обступивших его и физрука. – Когда игра?
– Турнир начинается через месяц! Сразу после новогодних каникул. Но тебе, чтобы не подвести своих товарищей, было бы неплохо походить на тренировки по баскетболу!
– К Вам я не пойду! – отрезал Фурсов. – В районе есть другие тренеры?
– Разумеется, есть! Можешь походить к Сан Санычу Усачеву, в восемьдесят седьмую школу. Он отличный тренер. Более квалифицированный, чем я. И человек очень хороший. В школе у них очень хороший коллектив. Егор Кудрин к ним уже второй год ездит! Если будешь ходить к нему, я договорюсь!
– Буду!
Ездил на тренировки Кирилл недолго: уроки во вторую смену часто совпадали с тренировками у Александра Александровича, а пропуски тренер не любил. Семён Аркадьевич нашел ему другого тренера, еще лучше....
Ярослава Вадимовича Цоя.
Тренера чемпионов Сибирского федерального округа.
Но и ездить приходилось дальше. Фурсов прозанимался у лучшего тренера СФО несколько недель, после чего снова подошел к своему школьному учителю.
– Можно, я буду ходить с нашими ребятами? – глядя куда-то в сторону, негромко спросил он.
– Можно! – спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном, ответил Семен Аркадьевич. В его душе бушевала буря самых разных эмоций, но он внешне оставался спокойным.
"Наконец-то! Свершилось! Два года я потратил на то, чтобы затащить тебя на баскетбол! Теперь, голубчик, ты у меня станешь не просто хорошим центровым, ты станешь лучшим игроком школы! Я сделаю все, чтобы ты не просто полюбил баскетбол, но и научился побеждать!" – кричала его душа. Однако Семён крепко залепил свои уста. На его лице не дрогнул ни один мускул, словно он играл решающую раздачу в покере и на ривере ему "доехала" двойка, превратившая жалкий сет из двоек в железобетонное каре. – Начало – в восемнадцать, ноль, ноль! Успеешь?
– У нас уроки до восемнадцати десяти.
– Ничего страшного. Опоздаете с пацанами на десять минут.
– Мне некуда оставить форму!
– Это вообще не проблема. Форму можешь оставить в моем кабинете! Вон, положи на шкаф, там её никто не тронет!
…На тренировках Кирилл трудился больше всех.
Два потерянных года нужно было наверстывать. Тренировки у лучших тренеров Новосибирска, разумеется, сделали свое дело, но все равно – работы было еще непочатый край.
И Кирилл работал.
Отрабатывал дриблинг, "ставил" бросок, учился сложным проходам с поворотом на триста шестьдесят градусов.
Медленно, но неуклонно уходила медлительность и вальяжность, свойственная всем крупным и тяжелый подросткам, находящимся в стадии интенсивного роста, появлялась сложная пространственная координация, "заточенная" именно под игру на "втором этаже"....
… В сложившемся коллективе Кирилла приняли не сразу. Характер у Фурсова был независимым, на замечания товарищей он реагировал с запозданием…
Семёну Аркадьевичу пришлось применить весь свой дипломатический талант, чтобы сгладить углы между лидерами команды и новичком сборной школы, коим, по сути, и был Кирилл.
Передачи в нападении ему, естественно, никто не давал.
Подростки, привыкшие играть "без большого", в атаке на помощь высокорослого центрового не рассчитывали. Получив или перехватив мяч, они мгновенно переходили от защиты к нападению, "разрывая" соперника виртуозными скоростными проходами, быстрыми передачами и выходами "один в ноль" на корзину.
Особенно хорошо это получалось у Никиты Старовойтова – чемпиона района по бегу....
…Высокий и грузный Кирилл пока еще медленно бежал в нападение; в защиту также возвращался неспешно. В своих первых играх он выглядел как чужеродный элемент, лишнее звено в отлаженном механизме атаки и защиты сборной школы.
– Семен Аркадьевич! Посадите Кирилла! – требовали у педагога Никита Старовойтов, Никита Щербатюк и Ваня Шутов – признанные лидеры команды. Семён Аркадьевич не шел на поводу разгоряченных напряженной игрой мальчишек, но когда ситуация на площадке грозила "закипанием" Кирилл сам просился на замену.
Всё изменилось буквально за пару матчей.
Фурсов, наконец, почувствовал игру, понял свое место на площадке.
Он перестал жаться в угол своей трехсекундной зоны, переместился в ее центр.... Атаки соперника разбивались об него как об скалу.
Вынуждая оппонентов бросать в корзину с неудобный позиций, через его широченные и высоченные руки, Фурсов первым успевал к отскочившему от кольца мячу, без раздумий – как это требовал от него тренер – передавал мяч ближайшему разыгрывающему.
Которым, как правило был Никита Старовойтов или Ваня Шутов.
Команда впервые победила с большой разницей в счете....
– Кирилл сильно прибавил нам в защите! – при всех, после игры, похвалил центрового Семен Аркадьевич. – Хорошо снимал. Вовремя отдавал передачи.... Молодец!
Парнишки заулыбались, подошли к Кириллу, поздравили его с удачной игрой....
…Теперь нужно было научить играть Фурсова в нападении.
Передачи ему по-прежнему не давали, и Семен Аркадьевич придумал "ход". Он объяснил начинающему центровому, "бурлящему" из-за того, что паса в нападении для него нет, что так и будет – по крайней мере, еще какое-то время. Поэтому ему, чтобы приносить команде пользу не только в обороне, нужно смелее идти на щит соперника, ловить отскочившие мячи. Затем, по ситуации, если позволяет обстановка, после короткого – буквально в один удар – дриблинга выполнять проход к щиту в два шага, или, поймав мячик вверху, немедленно, "на втором этаже" атаковать кольцо.
– И нужно отрабатывать штрафные броски!
– Зачем?
– Скоро сам поймешь!
Кирилл, как исполнительный ученик, в точности выполнил наставления тренера на первой же игре.
Заработал шесть очков. Записал в свой актив восемь подборов и два перехвата: не очень сильные нападающие соперника дважды пытались сделать пас поверх рук двухметрового центрового.
Забивать Кириллу очень понравилось....
…К восьмому классу Фурсов сильно окреп. Его растущее тело начало приобретать правильные контуры – игрока в баскетбол, разумеется.
Но были и сложности.
Кириллу порой не хватало боевого духа. Если Никита Старовойтов, Саня Гольцман или Ваня Шутов готовы были "намотать кишки" соперника в борьбе за победу в матче, то большой и меланхоличный нападающий нет-нет, да и погружался "в себя", как говорят в таких случаях – "выпадал" из борьбы.
Нестабильность в играх, естественно, была замечена другими мальчиками из школьного баскетбольного коллектива. Авторитет Фурсова начал стремительно падать. Ему демонстративно не давали передачу, даже если он находился под чужой корзиной один, без опеки.
Семён Аркадьевич осип, требуя от "сборников" делиться мячом с Кириллом; его слушались, конечно, однако передач в нападении было так мало, что впору было говорить, что центровой вновь сидит на хроническом "голодном пайке".
Самое неприятное в этой ситуации было то, что Фурсов перестал расти как игрок. К чему это может привести на этот раз, Семён Аркадьевич даже думать боялся....
Хорошенько "пораскинув мозгами", педагог пришел к выводу, что для обретения уверенности Кирилла нужно поместить в комфортную для него обстановку, то есть туда, где он будет безусловным лидерам. А заодно покажет своим недоброжелателем, "где раки зимуют".
Такой микросредой для Фурсова могло стать только первенство школы по баскетболу....
А оно в текущем учебном году уже состоялось.
Для исполнения задуманного Семёну пришлось ждать полгода.
....Осенью, когда вновь заморосил ключий и холодный дождь, изредка переходящий в липкий крупнокалиберный снег, Семён Аркадьевич уже в октябре, без традиционной шестимесячной "раскачки" организовал первенство школы по баскетболы. Причем первыми его начинали "старшие" – ученики седьмых и восьмых классов. На недоуменные вопросы учеников – а почему нынче не так, как в прошлом году, Семён Аркадьевич объяснял, что "мелкие" еще не готовы к первенству школы, а "старшим" нужно срочно набирать форму, поскольку не за горами первенство района по баскетболу, а игровой практики после лета у всех – с гулькин нос.
Сработало.
В "кандейку" потянулись физорги с листочками-заявками.
Команд набралось шесть: три седьмых и три восьмых.
…Кирилл за лето стал еще больше. И – неожиданно прибавил в технике ведения мяча. Серьезно прибавил. Для своей огромной фигуры он вел мяч просто замечательно.
– А мне дедушка помогал! – пояснил Фурсов на вопрос педагога о причинах его неожиданного улучшения отдельных компонентов игры в баскетбол. – Каждый день со мной занимался. Он у меня бывший баскетболист. Как и моя тётя. Она мастер спорта по баскетболу – он назвал фамилию. Семён Аркадьевич порылся в своей памяти и вспомнил, что – да, действительно, такая девушка играла за команды мастеров в конце девяностых – начале нулевых.
– А что же ты раньше об этом не сказал?
– Ну.... Я думал, что Вы тогда меня будете заставлять играть в баскетбол еще сильнее!
Семён Аркадьевич сжал губы, отвернулся, отдавая должное решению подростка.
Умение промолчать, когда нужно – редкий дар даже у взрослых.....
Кирилл оказался даже умнее, чем о нем думал учитель физкультуры.
Но не умнее хитрого и искушенного педагога....
…Фурсов царил на баскетбольной площадке. Здесь, со своим ростом и "дедушкиными" тренировками в играх против семиклассников он был даже лидер, он был – Бог.
Обыгрывал дриблингом всю команду противника так, словно это были неподвижные манекены. Проходил на кольцо в два шага чуть ли не с середины небольшого школьного зала, набирал при этом девяносто процентов очков своей команды.
А в играх с "параллелями" едва не случилось спортивное чудо.
Помощь Кириллу пришла откуда не ждали.
Раха Сайгафронов, один из лидеров сборной школы и восьмого "В" неожиданно попросил разрешить ему играть за класс Фурсова.
– Играй! – к великому неудовольствию Старовойтова и Шутова, разрешил педагог. – Но с условием: обратной дороги нет! Если сыграешь хотя бы одну секунду в игре за восьмой "Б", за свой класс больше играть не сможешь! Каждый игрок играет только за одну команду!
Раха моментально согласился. Видимо, конфликт в классе был нешуточным....