Глава 5
– Гражданин начальник, подставляй под биту чайник, – распевал Цент, постукивая ладонями по рулю, как по тамтаму. Автомобиль несся по трассе в направлении города, глотая колесами километры.
Владик был мрачен, и не разделял веселья спутника. Дело было в том, что он, невольно, разумеется, стал соучастником преступления, и когда все зомби будут уничтожены, а порядок снова наведен, история с убиением гаишника может выплыть наружу. Владик подумал о том, что будет лучше не ждать, когда в его дверь постучатся люди в форме, а самому все чистосердечно рассказать. Ведь он просто свидетель, притом свидетель, всей душой готовый сотрудничать со следствием и дать любые показания, в том числе и ложные, лишь бы изверга упрятали за решетку навсегда. Так он и решил поступить – как только их спасут, он первым делом попросит листок бумаги и ручку, и все обстоятельно, с подробностями, изложит. Одно только беспокоило Владика – существует ли в родной стране программа по защите свидетелей?
– Что такой грустный? – спросил Цент, дружески толкая Владика кулаком в плечо. Программист охнул, из глаз брызнули слезы боли. Неандерталец Цент всех мерил по своей непробиваемой мерке, не понимая, что у людей творческих и интеллигентных телесная организация утонченная, и подобные нежности могут кончиться гематомами, а то и переломами.
– Ничего, все хорошо, – ответил Владик.
– Я вот что сказать хотел, – произнес Цент. – Насчет того гаишника….
– Я никому ничего не расскажу! – быстро выпалил Владик, внезапно осознавший, что опасных свидетелей обычно устраняют до суда.
– Верю. Просто хотел предупредить: если вдруг ты кому-нибудь проболтаешься, хоть кому-нибудь, я тебя….
Напор ужаса превысил допустимый порог, и Владик потерял сознание.
– Эй, ты чего? – возмутился Цент. – Ты уснул? Вообще опух! Я его запугиваю, а он и слушать не хочет. Страх потерял? Помогу найти!
Дабы вернуть программиста в мир живых, Цент ухватил его за ухо и крутанул с такой силой, что чуть не оторвал Владику голову. Страдалец очнулся от невыносимой боли и зашелся истошным криком.
– Очень ты хилый и слабый, – заметил Цент, закуривая сигарету из трофейной пачки. – Это все потому, что спортом не занимался. Всему виной нездоровый образ жизни. Куришь?
– Нет.
– Плохо. Мужик должен курить. На-ка, держи сигарету.
Цент протянул Владику пачку, тот с ужасом уставился на нее и затряс головой.
– Нет-нет, я не могу. У меня легкие слабые.
– Вот и укрепишь их дымком. Давай, очкарик, не заставляй меня повторять тебе в челюсть.
Владик словно попал в детство, в то сомнительно счастливое время, когда мальчишки со двора поймали будущего программиста на пути из школы, силой затащили на стройку и заставили курить. Ох, и рвало тогда Владика! Это было одно из самых страшных воспоминаний в его жизни. До знакомства с Центом – самое страшное.
– Закуривай, – подбодрил его Цент. – А то мне с тобой стыдно в одной машине ехать.
Второй опыт приобщения к таинствам взрослой жизни оказался не лучше первого. Стоило Владику втянуть в себя дым, как глаза его полезли из орбит, а к горлу неудержимой волной рванулся кашель. Программист хрипел, кашлял и рыдал, извиваясь на пассажирском сиденье, Цент косился на него с некоторой долей беспокойства и держал руку на кобуре. Даже не верилось, что от сигаретного дыма человека может так корежить. Уж не превращается ли Владик в зомби? Ох, это было заманчивое предположение, и Цент только чудом сдержался, чтобы не пристрелить очкарика в качестве перестраховки.
На подступах к городу скорость движения снизилась, поскольку трасса была буквально завалена автомобилями. Цент с трудом лавировал между ними, то и дело замечая тут и там зловещее шевеление – это сограждане, превратившиеся в зомби, шли на шум двигателя. Владик сидел рядом и интенсивно потел. Пистолет, врученный ему Центом, совсем не придавал уверенности, поскольку пользоваться оружием программист не умел, и боялся, что скорее прострелит себе ногу, чем попадет в зомби. А вот Цент был спокоен и даже, как будто, весел. Если на пути следования автотранспортного средства появлялся живой мертвец, Цент, поддав газу, лихо сшибал его бампером, а когда замечал зомби на обочине, потчевал оного автоматной очередью. Впрочем, эффективность огнестрельного оружия была невысока. Получив порцию свинца, зомби падал, но почти сразу же вставал снова.
– Надо стрелять в голову, – подсказал Владик.
– Да? – заинтересовался Цент. – Откуда ты знаешь?
– В кино видел.
Заметив зомби на обочине, Цент притормозил, высунул ствол автомата в окно и дал очередь, целясь в голову. Попал отменно – помнили руки старые навыки. Мертвец рухнул на землю и остался лежать неподвижно.
– Работает, – произнес Цент, с невольным уважением косясь на очкарика. Наконец-то бесполезный балласт принес хоть какую-то пользу. Возможно, Владик не безнадежен.
– Ой! – пискнул программист, глядя в окно. Цент повернул голову, и увидел, как только что убитый по методу очкарика зомби бодренько встает на ноги. Автоматная очередь оставила от его головы в лучшем случае половину, но мертвец даже не обратил внимания на подобную мелочь.
– В голову, говоришь? – прорычал Цент, поворачивая к Владику перекошенное яростью лицо.
– В кино так было, – пропищал программист.
– В следующий раз думай, прежде чем открывать рот, – посоветовал Цент, трогаясь с места. – За базар и ответить недолго.
Цент уже стал лелеять надежду, что им удастся благополучно въехать в город и загрузиться провизией, но уже на окраинах концентрация живых мертвецов стала катастрофической. Привлеченные шумом двигателя и звучащими время от времени выстрелами, зомби сбежались, похоже, со всех окрестных районов. Увидев прямо по курсу огромную толпу мертвецов, Цент ударил по тормозам, включил заднюю, и поспешил отступить.
– Правильно, давай не поедем в город, – бормотал бледный Владик. – Надо найти безопасное место….
– Ты что, тормоз? – взорвался Цент, так что несчастный программист слегка описался. – Я жрать хочу! Мне еда нужна. Еда! А вся еда в городе.
– Но там же столько зомби. Мы не сможем прорваться.
– Сможем, – возразил Цент. – Они нас слышат, вот и идут на звук. Надо пробраться по-тихому. Без тачки.
Поняв, что Цент собрался идти за продуктами пешком, Владик едва не запятнал штаны репутацией. На автомобиле, по крайней мере, можно было легко оторваться от любой толпы мертвецов, но пешком…. Владик был неважным бегуном, он плохо бегал на короткие дистанции, и еще хуже на длинные. В прошлый раз спасся только чудом, умудрившись влезть на козырек заправки. Но чудо на то и чудо, что случается редко.
– Проберемся в город тайно, без шума, – озвучивал свой план Цент. – В городе найдем магазин с самой вкусной едой и крутую тачку с ключами. Загрузим еду в тачку, и на ней свалим в глубинку.
– А если они нас заметят? – спросил Владик.
– Убежим. Или спрячемся. Они тупые, сам же видел. В крайнем случае….
И Цент выразительно похлопал по железному боку автомата.
Машину бросили в поле, сами, низко пригнувшись, стали подбираться к спальным районам. Цент держал в руках автомат, второй был за спиной, в карманах лежали две запасные обоймы и пистолет. Остальные боеприпасы нес Владик, которому Цент сообщил прямо, что если тот потеряет патроны, то пойдет под трибунал.
Поле упиралось в ряд высоток, угнетающих своей однообразно безвкусной архитектурой. Новый микрорайон, заселенный совсем недавно, был возведен на месте старого скотомогильника, и обеспечивал жильем пониженной комфортности огромное количество людей. И эти люди сегодня, словно сговорившись, решили не пойти на работу.
Два героя не успели доползти до крайнего дома, как их заметили зомби, и тут же повалили из всех щелей. Живые мертвецы прыгали из окон седьмого-восьмого этажа, шлепались на землю, вставали и шли к своей добыче. Среди них выделялась одна юная особа неглиже, с божественной геометрией корпуса. Впечатление портил только трупный цвет кожи и красные глаза, ну и оскаленные зубы тоже не добавляли барышне привлекательности.
– Возьмем ее в плен? – предложил Цент, подмигивая Владику.
Программист приплясывал от нетерпения, ожидая команды к отступлению.
Цент опустошил два рожка, но никакого эффекта это не возымело. Пули попадали мертвецам в головы, в туловища, в конечности, но они все равно вставали и шли дальше. Автомат был неэффективен.
– Ладно, побежали, – скомандовал Цент. – Тут не пройти.
Вернувшись к машине, стали искать иной способ проникнуть в город. Пробовали еще дважды, и оба раза повторилась та же история – зомби замечали их заранее и шли навстречу большой голодной толпой. Цент больше не пытался убить мертвецов, хотя несколько выстрелов сделал, но чисто от досады. С каждой минутой его голод усиливался, и он с всевозрастающим интересом поглядывал на хилую тушку Владика. Конечно, для цивилизованного человека каннибализм не вариант, но Цент никогда и не страдал цивилизованностью. В своей практике ему приходилось вкушать разных живых существ, в том чисел собак, кошек и голубей. На персональной эволюционной лестнице Цента айтишник стоял на одной ступени с голубем, то есть был вполне пригоден в пищу в экстремальных условиях. Религиозный аспект тоже не слишком волновал Цента – в тюрьме он досконально изучил святое писание, и нигде не видел там запрета на поедание программистов. Одно лишь интересовало его – каков Владик на вкус? Судя по внешнему виду, так себе. Хотя, если подойти к делу творчески и не скупясь использовать приправы и соусы, Владик на вертеле будет очень даже недурен. А еще как вариант – айтишник в тесте под острым кетчупом.
– Очкарик, сколько ты весишь? – спросил Цент, когда они в очередной раз отступили под натиском зомби.
– Шестьдесят два килограмма, – ответил Владик, не ожидая никакого подвоха.
– Шестьдесят два, – задумчиво протянул Цент. – Минус кости, минус ливер…. Ну, килограмм десять мяса можно наскрести. Был бы казан да картошка, славный бы вышел супец. А с рисом так и вовсе плов. Очкарик, ты любишь плов? Я вот думаю, не сообразить ли.
Владик дернул ручку двери с твердым намерением выскочить из машины и бежать прочь. Кончено, Цент будет стрелять. Ну и пусть. Лучше умереть от пули или пойти на корм зомби, чем слушать такие кошмарные вещи. Но спастись бегством не удалось – Цент был готов и заблокировал двери.
– Не ешь меня, я еще пригожусь, – слезно взмолился Владик.
– Пока что ни разу не пригодился, – засомневался Цент. – Очкарик, не думай, что мне так уж хочется тебя есть. Чует мое сердце, что совсем ты невкусный. Но ведь выхода нет. Я голоден. Очень голоден. Вот если бы ты что-нибудь придумал и помог мне добраться до еды, тогда….
– Тогда ты меня не съешь?
– Ну, ты уж так далеко не забегай. Вначале принеси пользу. Да побыстрее. Видишь, темнеет. Если мы не найдем еды, то я не смогу гарантировать тебе безопасность. Кстати, там, в багажнике, шампуры лежат. Дело попахивает шашлычком!
Под угрозой потребления в пищу, Владик непроизвольно родил в муках гениальную идею – попытаться прорваться в город через территорию завода. Когда-то во времена тоталитаризма и красной диктатуры завод работал на полную мощность, что-то производил и обеспечивал делом несколько тысяч человек. С приходом лихих девяностых завод приватизировали, модернизировали и перепрофилировали: новые хозяева в кратчайшие сроки разрушили все цеха, собрали весь металл, сдали его в пункт приема и исчезли. С тех пор завод являл собой апокалипсическую декорацию, живописные руины зарастали деревами и кустарником, в полуразрушенных цехах часто собирались будущие студенты медицинских вузов и учились делать внутривенные инъекции. Цент тепло вспоминал этот завод – ему с братвой удалось вывезти оттуда два грузовика нержавейки. Идея Владика ему понравилась. На руинах завода люди были нечастными гостями, ну а несколько наркоманов это не такая большая проблема, как жители целого микрорайона.
– Вот видишь, можешь, когда хочешь, – похвалил программиста Цент. – Ты не безнадежен.
Вадик робко улыбнулся, хотя в душе ему хотелось рыдать навзрыд. Чем же он провинился перед провидением, что оно сосватало ему в спутники чудовищного плотоядного монстра из девяностых?
До территории завода добрались уже затемно. Цент шел первым, часто останавливаясь и прислушиваясь. Владик двигался за ним, через шаг наступая босыми ногами на что-нибудь болезнетворное, из-за чего с его уст то и дело срывались стоны боли. Когда это произошло в очередной раз, Цент повернулся к программисту, и сообщил, что собрался на шашлыки.
– Владик, не заставляй меня брать грех на душу, – убедительно попросил он. – Самому хочется так, что все руки расчесал, из последних сил держусь, а ты еще провоцируешь.
– Я больше не буду, – шепотом пообещал Владик.
– Я знаю, – кивнул Цент. – Еще один звук, и тебя больше не будет.
Некогда территорию завода окружал высокий бетонный забор, но времена свободы и счастья многое изменили к лучшему. Ныне забор в основном состоял из дырок разного калибра, а в одном месте пропал целый участок длиной в сто метров – некие предприимчивые люди выдернули плиты и увезли их в неизвестном направлении. Цент первым проник внутрь сквозь солидный пролом, Владик полез следом и тут же наступил босой ногой на острый край ржавой арматуры. Из глаз брызнули слезы, рот, едва приоткрывшийся для рождения крика, тут же был захлопнут, а для верности Владик зажал его ладонью. Он помнил угрозу Цента, и понимал, что такие типы, как изверг, слов на ветер не бросают. Расправа над гаишником, свидетелем которой стал Владик, окончательно убедила его, что он путешествует в компании зверского маньяка, ценящего чужую жизнь дешевле банки пива. Поэтому программист не издал ни звука, хотя боль была очень сильная, а когда он, склонившись, ощупал ступню, но почувствовал на пальцах кровь. Владику стало дурно – в рану могла попасть грязь, а вместе с ней инфекция. Он хотел сказать об этом Центу, но вовремя понял, что не получит в ответ ни сочувствия, ни помощи. В самом лучшем случае – только злорадство. Пришлось стиснуть зубы и терпеть.
Завод во мраке ночи был тих и ужасен. Огромные ворота в полуразрушенный цех напоминали врата в ад, притом врата служебные. К черному, затянутому тучами, небу поднималась высокая труба. Цент старался ступать неслышно, Владик тоже, но у него плохо получалось. Та арматура, которая попробовала на вкус его ступню, была лишь первой в бесконечной череде источников боли. Каждый шаг нес новые неприятные ощущения. Их рождали щебенка, сухие ветки и осколки стекла, которых было поразительно много. Изо всех сил Владик старался сохранять безмолвие, но иногда боль оказывалась такой неожиданной и сильной, что сквозь стиснутые зубы и сжатые губы наружу вырывался слабый, чуть слышный стон страдания.
– Очкарик, хочешь с локтя по зубам? – спросил Цент.
– Нет!
– Тогда захлопни варежку. Или этим займусь я.
Владик, разумеется, мог бы напомнить Центу, что это именно он лишил его обуви, но делать этого не стал. Ведь Цент это Цент, для него не существует понятия конструктивной критики, он все воспринимает как наезд на себя любимого и реагирует сообразно.
Каждый сгусток тьмы казался Владику монстром, в каждом шорохе он слышал звук шагов приближающегося зомби. Цент тоже дергался, но реже, поскольку у него был автомат и недурственный план отхода: если вурдалаки набросятся, он даст очередь по ногам очкарика, после чего убежит невредимый, пока мертвецы будут пожирать обездвиженного программиста. Владика в свой план он посвящать не стал, как чувствовал, что недалекий айтишник не поймет и не оценит всей его гениальности, а выслушивать очередную порцию нытья не хотелось.
До главных ворот добрались часа через полтора. У Владика на ступнях живого места не осталось, Цент оголодал настолько, что из его утробы неслось несмолкаемое урчание алчущих пищи кишок. Пленительный образ Владика на вертеле все чаще вставал перед глазами Цента. Добыча пропитания в городе, кишащем зомби, была опасным делом, а программист всегда под рукой, можно уединиться в роще на берегу реки, развести костерок, освежевать очкарика, насадить на лом и хорошенько пропечь.
В прежние времена, дня два назад, за воротами мертвого завода начиналась жизнь – там горели огни, мчались автомобили, по тротуарам текли полноводные реки человеческой субстанции. Ныне что по эту сторону ворот, что по ту царил мрак и зловещая тишина. Цент не знал, могут ли зомби видеть в темноте, и это его слегка беспокоило. Если их зрение не лучше человеческого, мрак ночи может послужить надежной маскировкой, если же нет, то у мертвецов появится дополнительное преимущество.
– Очкарик, знаешь этот район? – шепотом спросил Цент, когда они остановились возле здания проходной.
– Нет, – ответил Владик, и не соврал. Район возле завода пользовался дурной славой. Тут проживали те, кого можно было бы назвать рабочим классом, если бы в стране победившей демократии для них осталась хоть какая-то работа. Лишившись возможности выплавлять чугун и собирать трактора, рабочий класс стремительно деградировал, чему немало способствовали доступность спиртного, и масса свободного времени. К тому же в данном районе обитало много цыган, промышлявших гаданием на героиновой гуще. Не отличающийся повышенным чувством самосохранения чужак, рискнувший наведаться в эти палестины в темное время суток, гарантированно находил неприятности в виде сотрясения мозга и вывернутых карманов. И даже днем здесь был велик риск столкнуться с группой нетрезвых молодых людей в мятых спортивных костюмах, несостоявшихся сталеваров и токарей, которые могли вежливо попросить закурить или сразу, без прелюдий, отоварить в челюсть и отнять мобильник. Ясное дело, что Владик обходил этот криминальный район большим кругом. Цент тоже тут бывал редко – в районе заправляла враждебная группировка.
– Найдем магазин, влезем внутрь и затаимся до утра, – озвучил Цент свой план.
– Но ты же хотел найти машину и уехать….
– Ага, найдешь ее в такой темноте. Я думал, тут хотя бы фонари горят. Нет, выждем до утра, там видно будет.
Владик не стал возражать. Напротив, он всей душой желал Центу поскорее оказаться в продуктовом магазине, дабы изверг утолил свой голод и перестал вынашивать каннибальские планы по приготовлению шашлыка из человечины.
Чтобы выйти наружу, пришлось взобраться на крышу проходной, потому что дверь была заперта. Цент и Владик ползком подкрались к краю крыши и изучили оперативную обстановку. Та не радовала. Три неживых тела в спортивных костюмах топтались метрах в двадцати от проходной, еще пятерых Цент разглядел неподалеку. Скорее всего, зомби было больше, но их просто скрывала темнота. Прорваться, теоретически, можно, автомат их не убьет, но хотя бы задержит, но вот куда прорываться-то?
Цент отполз от края крыши, Владик последовал за ним.
– Вот что, – прошептал бывший рэкетир, – сейчас ловить нечего. Будем ждать до утра.
– Здесь? – ужаснулся Владик.
– Да. Я, наверное, посплю, устал немного, а ты бди. Только не как в прошлый раз, ясно?
– Я не сомкну глаз! – клятвенно заверил Владик.
– Уж постарайся, потому что второй раз сон на посту я тебе не прощу. Да, и еще одно. Я храплю во сне, так что если начну, ты толкай меня сразу, а то вурдалаки услышат. Понял?
– Да.
– Ну, очкарик, смотри, не оплошай. Если не оправдаешь моего к тебе высокого доверия, шашлык неизбежен.
Запугав программиста, Цент растянулся на поверхности крыши, сомкнул очи, обнял автомат как любимого плюшевого мишку, и почти сразу же уснул. Сон его был сладок, вот только кто-то из внешнего мира постоянно тормошил, дергал, доносился чей-то противный до тошноты голос. Цент отмахивался от надоеды, но тот не отставал, так и не дав досмотреть до конца ни одно сна, а они того стоили.
Проснулся Цент из-за того, что прямо в глаза ударили лучи утреннего солнца. Разомкнув очи, он обнаружил над собой голубое небо, а когда повернул голову, узрел картину, моментально слившую весь накопленный за ночь позитив. Потому что справа от него сидел серый от бессонницы Владик, моргал слипающимися глазами и рвал пасть зевотой. Под левым глазом программиста оформился обширный фонарь первой свежести, правое ухо было, почему-то, большим и красным.
– Доброе утро, – блеснул вежливостью Цент. – Что с лицом?
– Несчастный случай, – всхлипнул программист.
Владик не хотел говорить на эту тему. Ему до сих пор было тошно вспоминать, как он каждые пять минут толкал так и норовящего разразиться храпом Цента, а тот, не просыпаясь, отмахивался от будильника своими пудовыми кулаками. Помимо драчливого даже в спящем состоянии изверга, ночку скрасили зомби, которые ближе к утру вдруг, без какой-либо причины, начали выть хором. От этого звука Владик отсырел ниже ватерлинии.
– Что не заснул – молодец, – похвалил караульного Цент. – Учишься ответственности. Ну, давай посмотрим, что мы имеем.
При свете дня город уже не выглядел таким зловещим. Немного угнетала странная тишина, да еще живые мертвецы, что продолжали бродить кругами, временами натыкаясь друг на друга. Их было довольно много, но куда меньше, чем в спальных районах.
– Ага, вон и магазин! – обрадовался Цент, заметив пеструю витрину с нарисованной на ней огромной палкой колбасы. Расстояние до него было порядочное, метров двести. И бежать предстояло по открытой, хорошо просматриваемой местности. По которой, между прочим, бродили зомби в количестве десяти штук, не считая тех, что терлись неподалеку. Вариант открытого силового прорыва Цент не рассматривал, поскольку мертвецы не умирали от пуль. Требовался хитрый план. Он, в принципе, у бывшего рэкетира был. Первая фаза включала в себя удар ногой в костлявый зад программиста с последующим сбросом оного с крыши проходной. Зомби, завидев очкарика, начинали сафари, и тут запускалась вторая часть плана – Цент спокойно и без препятствий достигал магазина.
– Как же нам туда добраться? – недоумевал айтишник. Цент возгордился, ощутив огромное интеллектуальное превосходство над Владиком. Он сам ведь уже придумал план, и какой!
– Владик, пробил час превратиться из мальчика в мужчину, – торжественно провозгласил Цент. – Тебе поручается дело особой важности.
Несчастный программист еще ничего не знал о своем поручении, а ему уже стало дурно.
– Дело легкое, ты справишься, – убеждал его изверг. – Нужно отвлечь зомби. Они медленные, не догонят. Ты, главное, беги куда-нибудь в другую сторону от магазина, уводи их прочь, а уж я в долгу не останусь: сразу метнусь к прилавкам, отъемся и за себя и за тебя. За тебя съем самые вкусные куски, так и знай. Мне для тебя ничего не жалко.
Владику в очередной раз почудилось, что он либо спит и видит кошмар, либо умер и попал в ад. Ну не могли в этой ветви пространственно-временного континуума водиться такие люди, как Цент!
– Очкарик, не томи. Прыгай.
– Да как же это? – простонал страдалец. – Да они же меня съедят.
– На все воля божья.
– А может быть просто камень кинем, они пойдут на звук, а мы вдвоем побежим к магазину?
– Хм, интересный замысел, – невольно согласился Цент, хотя свой план нравился ему гораздо больше, поскольку в ходе его воплощения шансов выжить у Владика практически не было. – Ну, ладно, попробуй. Но если они не пойдут на звук, сразу прыгай и беги. Не могу уже терпеть, так сильно кушать хочется.
Владик спустился вниз на территорию завода и без труда отыскал несколько обломков силикатного кирпича. Имелось желание сбежать, Цент вряд ли станет стрелять ему вдогонку, побоится привлечь зомби, но не осмелился. Было страшно. С Центом страшно, а одному еще страшнее.
С камнями Владик вернулся на крышу. Цент сгорал от нетерпения, вид огромного полена нарисованной колбасы на витрине магазина рождал неудержимое слюнотечение.
– Ну, пробуй, – поторопил он. – Кидай только дальше, и вон в ту сторону.
– Я не очень далеко умею кидать, – признался Владик.
– Не умеешь кидать, будешь бегать. Решай.
Владик решил. Привстал на крыше, сделал могучий замах, и вдруг почувствовал, что опора уходит у него из-под ног. Понять, что происходит, уже не было времени, и когда его тело заскользило вниз, Владик не сдержался и завопил на всю округу. Вслед за этим раздался душераздирающий треск, и программист обнаружил, что по грудь провалился сквозь крышу внутрь проходной. Прогнившая кровля не выдержала его скудного веса.
Вопль Владика прекрасно слышали все зомби на районе. Для них это было любезное приглашение к столу. Только что вяло топчущиеся на месте, они бросились к зданию проходной, рыча и клацая зубами. Владик возрыдал и попытался вытащить себя из дыры, но не смог – мышцы рук, атрофировавшиеся за годы умственного труда и компьютерных игр, не смогли осилить даже незначительный вес его тела. В отчаянии Владик повернул голову к Центу (авось проснется в изверге хоть что-то человеческое, протянет руку помощи), и увидел смотрящее прямо на него дуло автомата. Мольбы о помощи застряли в глотке, когда Владик понял, что изверг им недоволен. Кончено, он мог бы объяснить, что не нарочно проломил своим телом крышу, ну а крик ужаса и вовсе лежал на совести рефлексов, но станет ли Цент вникать во все эти незначительные подробности? Едва ли.
– Не надо! – возрыдал Владик, пуская слезу в четыре ручья.
– Чего не надо? – возмутился Цент. – Хватайся за ствол, тормоз!
– Ты меня не убьешь? – не поверил своим ушам Владик, вцепившись руками в автомат.
– Убью, но позже. Я люблю свежее мясо, парное. Если убить сейчас, ты скоро завоняешь.
От этих разговоров Владик едва не разжал пальцы, но он прекрасно слышал, как орда зомби ломится в здание проходной. К счастью, мертвецам не хватило ума влезть на крышу. Пока не хватило.
Извлеченный из дыры Владик не остался без поощрения, и получил-таки леща-рекордсмена. Но Цент, кажется, и сам понимал, что программист ни в чем не виноват, в противном случае кара была бы куда суровее.
К тому времени, когда спасенный Владик сумел отойти от пережитого ужаса и нашел в себе силы чтобы подползти к краю крыши, вокруг проходной собралась первомайская демонстрация. Считать по головам не имело смысла, сбежалась сотня, не меньше. И толпа продолжала увеличиваться, потому что на зов своих тухлых собратьев подтягивались новые силы. Вся эта несвежая стая долбила кулаками в стену здания, таранила дверь, рычала и задирала головы. Сверху на них смотрели две порции пищи, одна с отвращением, вторая с ужасом. Дабы отвести душу, Цент переключился на огонь одиночными, и сделал несколько метких выстрелов.
– Они ведь не умрут, – напомнил Владик.
– А мне все равно приятно, – проворчал Цент. – Вот же зомби-апокалипсис, пес его дери! Покушаю я сегодня, или нет? Все из-за тебя, паразита. Говорил же – прыгай. Нет, он камешки решил покидать. Тебя бы самого кинуть.
– Может, они скоро уйдут? – высказал предположение Владик, хотя сам в него ничуть не верил. Цент оставил эту глупость без комментариев, вместо чего попотчевал программиста еще одним лещом.
Время шло, а зомби и не думали расходиться. Цент лежал на поверхности крыши и вслух рассуждал о пользе сырого мяса. Владик сидел рядом и тихо радовался, что природа наградила его столь ущербным телосложением. Будь он хоть немного мясистее, и Цент, возможно, не удержался бы перед соблазном набить брюхо представителем своего биологического вида.
– Все, не могу так больше! – решительно произнес Цент. – Сил моих нет. Никуда эти черти зубастые не денутся, а я без пищи жить не хочу и не буду.
Владик затрясся в рыданиях, ибо понял – час каннибализма пробил.
Однако Цент прополз мимо него и стал изучать заводской забор, что тянулся как раз в сторону магазина, и напротив него делал поворот на девяносто градусов. Рядом с забором возвышался столб, от него провода тянулись куда-то на крышу магазина.
– Рискнем? – спросил Цент.
Когда Владик понял, что замыслил изверг, у него внутри все оборвалось и настойчиво запросилось наружу.
– Я не смогу! – выпалил он. – Нет! Я не смогу!
– Очкарик, будь сильным. Силы тебе понадобятся, ведь ты пойдешь первым.
– Я?
– Кто-то же должен выяснить, можно пройти по забору или нет.
– Но у меня от высоты кружится голова.
– Не сгущай краски. Ты сможешь.
– Нет!
– Тогда я сброшу тебя с крыши, и тобой закусят зомби.
Для Владика отнюдь не стал открытием тот факт, что Цент является бесчеловечной свиньей, поправшей все принципы гуманизма и сходившей по нужде на права человека. Он уставился на забор, по которому ему предстояло пройти примерно сотню метров. Бетонные плиты, из которых тот состоял, были достаточно широки, если бы не ряд обстоятельств, усугубляющих ситуацию. Во-первых, Владик не кривил душой, когда говорил, что от высоты у него кружится голова. Во-вторых, с одной стороны забора неистовствовала толпа вечно голодных зомби. И, в-третьих, с другой стороны забора раскинулось нагромождение битого кирпича и кусков арматуры, даже удачное падение на которые нанесет серьезные травмы. Но самое худшее находилось за его спиной, и звалось Центом.
– Иди, очкарик, будь мужиком.
Владик так и не смог понять, каким образом самоубийственный акт акробатики сделает его мужиком. Он может легко сделать его инвалидом, и еще легче трупом, но мужиком…. Программист обернулся, теша гаснущую надежду, что Цент передумает. Но тот лишь передернул затвор автомата и произнес:
– Или вперед, или вниз. Выбирай.
Дрожащей ногой Владик ступил на торец плиты. Зомби, словно почуяв скорый завтрак, активизировались. Иные из них даже подпрыгивали, силясь ухватить добычу за ногу, и у них почти получалось. К счастью, тоталитарный коммунистический режим не экономил на бетоне, и плиты были достаточно высоки, чтобы не дать мертвецам дотянуться до лакомства. Что, впрочем, не гарантировало, что лакомство само не упадет им в зубы.
Владик шел медленно, расставив руки, согнув ноги и стараясь не смотреть вниз. Внизу было страшно. Казалось, ад разверзся и из его глубин на свет божий вылезли жуткие демоны. Вместе с ними вылез и главный начальник преисподней, известный так же как Цент.
– Очкарик, хорошо идешь, но медленно, – подал голос Люцифер. – Поднажми.
Тут Владик потерял равновесие и зашатался из стороны в сторону, визжа от ужаса.
– Держись, не падай! – подбодрил его Цент.
Владику и самому не хотелось. Он кое-как поймал равновесие, и продолжил свой нелегкий путь. Когда первопроходец преодолел две плиты, на забор ступил Цент. Шел спокойно, без суеты, равновесие сохранял без труда. Зомби, тянущие к нему руки и скалящие зубы, немного нервировали, но Цент старался не обращать на них внимания. Все его мысли были заняты предстоящей трапезой. Пускай магазин побережется, его ждет разгром и опустошение!