Маяк

Вдруг одно из привидений что-то сказало другому, а тот ответил. Я ничего не понял из того, о чем они говорили. Я свой-то язык знал не очень хорошо, а тем более какой-то другой был для меня неведом. Но одно было ясно, они не обращали внимания на меня.

Я как будто попал в чужое воспоминание. Я не раз слышал истории о том, что каждое место хранит свои воспоминания, но был скептиком и не верил, пока сам не оказался в подобной ситуации. Казалось, само это место хочет мне что-то рассказать. Все, что я видел здесь, было иллюзией, но правдоподобной. Я поднялся на ноги и вместе с другими смотрел в открытую дверь.

Вдруг, сзади меня раздался голос. От неожиданности я чуть не выронил топор. Обернувшись, я увидел входящего сюда кудрявого мужчину с небольшой бородкой. Он о чем-то спросил тех двоих, и пошел в открытую дверь. Я потихонечку проследовал за ним, стал спускаться вниз. Оттуда уже различалось не только крики женщины, но и какие-то другие слова, также неведомые мне. Спустившись вниз, я увидел, как в свете факелов стоят пять человек, помимо того, кто только что зашел сюда. Они стоят полукругом у кровати, на которой была кандалами прикована девушка. Она была вся без одежды, и с большим животом. Я подошел ближе, наблюдая происходящее. Один из людей стоял на коленях у ног кровати. Одет он был в мешковину и читал какую-то молитву, или что-то подобное нараспев:

– Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах!..

– Айэ шуа! Айэ нга! – подхватывали люди, стоящие в полукруге.

Девушка, лежащая на кровати, изгибалась всем телом. На ее лице был изображен как страх, так и жуткая боль.

– Нга Айах! – пропел человек в мешковине, разведя руки в стороны, поднимаясь с пола.

Девушка закричала еще сильнее. То, что было в ее животе, как будто бы вторило голосу человека, зашевелившись в нем. И только сейчас я смог разглядеть странную маску на лице этого человека, спрятанную под капюшоном. Она была в форме головы жука, напоминала больше таракана.

Закончив читать молитву или заклинание, девушка перестала корчиться и рухнула на постель. Красная жидкость побежала у нее между ног. Но никто не стремился ей помочь, все стояли и смотрели на ее муки, как и я, оцепеневший от страха. Я не мог даже пошевелиться, но продолжал смотреть на нечестивый ритуал.

Девушка вновь истошно закричала, и вновь изогнулась, подняв живот вверх, в котором кто-то шевелился. Человек в мешковине достал из рукава нож. Это был тот самый нож, сделанный из кости и с черепом на наконечнике. Он провел рукой по его лезвию и произнес:

– Шэангнеа саэх нагх таэхр зинхаэл Айа шуах!

Замахнувшись, он вонзил нож в живот девушке, распаров его. Тело упало на кровать, окропляя кровью простыню. Человек запустил руку, отодвигая кожу. Девушка истошно закричала от боли. Затем он сжал руку и дернул назад, вытаскивая наружу небольшой мешочек с частью внутренностей. Девушка задрыгалась в конвульсиях, выдавливая из себя остатки крика с клокотанием. Все уставились на комок.

Я уже готов был отключиться от увиденного. Но что-то держало меня здесь, в этом месте, чтобы я увидел все. Я лишь тяжело дышал, пытаясь выпутаться из паралича, но мое тело не слушалось меня.

Человек с маской жука на лице стал аккуратно надрезать мешочек, высвобождая то, что было там. Извлекши на свет, он поднял это над своей головой, и все в унисон произнесли:

– Айэ шуа! Айэ нга! Нга Айах! Айэ шуа! Айэ нга! Нга Айах!

В руках он держал личинку с лицом младенца. Она зашевелилась, издав крик и писк одновременно, а затем смолкла. Человек опустил ее, продолжая смотреть на нее. Новорожденный младенец не подавал признаков жизни. Он умер. Человек посмотрел на всех окружающих, произнес им что-то, отдал кудрявому человеку труп, и удалился. Четыре человека проследовали следом за ним, оставив того наедине с трупом младенца.

Кудрявый мужчина, по всей видимости, не был вместе с остальными. Он подошел к кроватке, положил туда личинку младенца, затем опустился перед кроватью на колени. Он взял за руку мертвую девушку, сжал ее в руках, и заплакал. Хоть я и не знал всей истории, но даже мне стало жалко его. Он действительно плакал над мертвым телом. Затем он накрыл ее покрывалом. Он расстегнул верх рубашки, вытащив из-за ворота крестик, вместе с ключом. Он положил ключ в колыбельку, закрыв ее белым полотном. Он рукой прикоснулся к кресту, и что-то сказал на своем языке, перекрестившись.

В этот момент подвижность вернулась ко мне. Я рухнул на пол, перед спинкой кровати, и все то, что было съедено мной на ужин, вмиг вырвалось наружу. Я жадно глотал воздух, пытаясь прийти в себя. Я только что стал свидетелем страшного ритуала, который никому бы не пожелал видеть. Но я видел его.

Все сразу, в округе, стемнело. Лишь тусклый свет лампы, лежащей на боку, освещала комнату передо мной. Все вернулось на свои места. Комната вновь постарела, на кровати, вместо девушки, лежал усохший скелет, лишь кроватка стояла накрытой и качалась. Под небольшим полотном кто-то шевелился, издавая странные звуки. Я подошел к кроватке, вытянул руку, и не решался снять покрывало. Не мешкая, я резко сдернул покрывало. В кроватке качалась засушенная личинка с детским лицом. Как только я поднял фонарь выше, над колыбелью, она открыла свои черные глаза, зашипев, исказив на лице гримасу, оскалив черные зубы. Машинально, другой рукой я выхватил с пояса нож, и быстро вонзил в личинку. Та зашевелилась, зашипела. Через мгновенье она закрыла глаза, издала крик младенца, и перестала шевелиться.

Я выдернул нож из нее, потрогал ее рукой. Неужели опять разум играет со мной? Она была давно вся засохшая и просто не могла шевелиться. Накинув на нее покрывало, я чуть сдвинул ее, найдя под телом крестик и небольшой ключ. Я догадывался, что он мог открыть. И необходимо было это проверить. Я покинул комнату, вернувшись в подвал. Хорошо, хоть даже через это видение дверь была открыта, и все вернулось на свои места. Я взял сундук со стола, и отправился в маяк.

Уже начинало светать. Я завел механизм по пути, снова зашел под купол. Поставив сундук на пол, я сел на сооруженную подушку. Я вставил ключ в щеколду. Он идеально вошел в нее. Сделав несколько оборотов, я открыл сундук. Подняв крышку, я увидел лежащую там маленькую книжечку и связку динамита. Повезло мне, что он не сработал от того, как я пытался открыть сундук.

Взяв в руки книгу, я открыл ее.

День 22: день.

Я совершенно не понял, что было написано в этой книге от руки. Я не был лингвистом, и не знал, на каком языке здесь написано, но одно было понятным, что это дневник человека. Одно хотя бы мне было понятным, дневник датируется 1523-1524 годом от Рождества Христова. Ему чуть больше трехсот лет, и он неплохо сохранился для сегодняшнего дня. Я листал страницу за страницей в надежде понять его смысл, как и зарисовок. Даже по картинкам мне было этого мало. Я также видел зарисованные письмена из пещеры, вероятно, здесь был перевод их, но я не мог прочитать. Также видел зарисованную маску человека в капюшоне, да и много других мелочей описывалось в этом дневнике. Я пролистал его до конца.

«Как жаль, что я не знаю другого языка» – подумал я.

Солнце уже стало подниматься над горизонтом. Я потушил пламя на фитиле. Механизм все еще продолжал возить зеркало по кругу. Я бы улегся отдохнуть здесь, в маяке, но пол был холодным. Потому, как бы я не хотел возвращаться к хижине, мне все же пришлось вернуться. Я запер за собой дверь на засов, закрыл окно, вновь разложил капкан в проходе, и лишь тогда лег в кровать. Спать мне не очень хотелось, но все же я был вымотан. Пригревшись, я закрыл глаза, погрузившись в сон.

Во сне я увидел кудрявого человека. Он молчаливо стоял передо мной, с книгой в руках. Я видел, как он открывает дневник, переворачивая страницу за страницей, на которых начинают проявляться чернила, образующие слова. Я знал, что я не могу их понять, но голос человека стал звучать в моей голове, давая мне понять о том, что было написано. Все картинки как будто бы ожили у меня в голове, рассказывая историю того, кто писал дневник:

«Мы прибыли сюда, на этот остров, 25 июля 1523 года, на корабле «Роус Мари». Проплывая в темноте мимо рифов, мы повредили борт, и корабль затонул. Я с женой, дочерью и малюткой, плыли в Англию, чтобы начать новую жизнь. И нам пришлось покинуть корабль, высадившись на этот остров, вместе с капитаном судна и несколькими матросами.

Нас сразу встретили местные жители на пляже. Они встретили нас гостеприимно, выделив нам дом и разрешив остаться у них, пока не будет проплывать следующий корабль…

…Остров был не большой. Здесь проживало несколько семей, в домах. Все, что всем необходимо было, растилось на огородах, или же добывалось в море. Местные жители знали толк в этом деле…

…Прошло пара месяцев. Мы постоянно смотрели на горизонт, но ни одного корабля не проходило. Старейшина рассказал нам о том, что до материка несколько дней пути. Капитан попросил меня соорудить лодку. Старейшина разрешил нам использовать пару деревьев из небольшой рощицы с камнем в центре. Однако люди сюда не ходили почему-то, хотя роща была чудесная. Я работал плотником и архитектором, потому, в течение недели, полностью собрал лодку, на коей и отправились капитан с матросом к материку…

…С того момента прошло еще пару месяцев. Никакого корабля так и не пришло. Добрался ли капитан до материка или нет, это уже неизвестно. Я попросил старейшину выделить еще пару деревьев, но он отказался, мотивируя тем, что это священная роща, а он и так был добр к нам. Злоупотреблять гостеприимством нам как-то не хотелось. Потому остается только ждать…

…Так прошло, в общем, пол года. Люди здесь были очень интересные и странные. Как только я заговаривал о заколоченной церкви, они все или чего-то опасались, или же просто переводили тему. Что они недоговаривают? Старейшина предупредил меня, чтобы я туда не входил, что церковь стара, и вдруг она обвалится на меня, а ведь у меня семья. Но я не дурак. Даже отсюда видно, что церковь в хорошем состоянии. Однако они что-то скрывают…

…Похоже, ничего плохого здесь нет. Все это мои предрассудки. Моя дочь подружилась с местными девчушками. Они почти одного возраста. Им всем по пятнадцать лет, как и моей дочери. Сегодня они убежали на поле среди деревьев, делать венки. А недавно, один парень, сын кузнеца, подарил ей зеленый кристалл на цепочке. Небольшая безделушка, но интересная. Кристалл сияет в темноте зеленым светом. Да и моя жена здесь чувствует себя хорошо…

…Сегодня ночью раздался крик моей дочери. Я проснулся, выбежал на улицу и увидел, как она бежит, без одежды, через поле, от рощи с деревьями к дому. Она была перемазанной кровью. Как только мы привели ее в порядок, она ничего нам не рассказала. Старейшина сослался на зверей. Но какие звери могли быть здесь и так напугать ее?..

… Она ничего не рассказывает, что произошло там, да и не говорит вообще. Просто сидит у окна, смотря куда-то вдаль. Что же такого она там увидела, что ее так напугало? Сколько помню, она никогда не была такой, какая сейчас…

… Моей дочери с каждым днем становится все хуже. Старейшина убедил меня перенести ее в подвал церкви. Там ее и расположили…

…Меня не пускают к дочери. Говорят, что она очень больна. Но как можно не пускать ее родителей туда? Что на самом деле творится здесь?..

…Теперь я понял все. В ту самую ночь, меня чем-то опоили. Я не только видел, как издеваются над моей дочерью в подвале, но и не мог ничего сделать. Эти проклятые культисты. Они поклоняются какому-то нечеловеческому божеству. Он очень мерзкий, и живет в колодце, внутри церкви. Та тварь, появившаяся из моей дочери. Да простит меня Господь за эту мерзость. Я держал ее в руках, там, в подвале… Они опоили меня… В церкви, я принес в жертву своего ребенка, которому не было даже и года… Я сбросил его в колодец, слушая его стихающие крики. Это до конца жизни будет преследовать меня, также как и то, что я пролил кровь своей жены. Я видел, как тварь выходит из колодца, протягивая мерзкие, тонкие руки ко мне, и как община кланяется ей, надев маски, похожие на головы насекомых. Я не мог ничего поделать. Но мой друг с корабля, матрос, что пропал неделю назад, вернулся. Распахнув дверь церкви, он бросил в тварь из колодца бутылку с зажигательной смесью, немного опалив меня. Боль привела меня в чувства. Тварь заметалась, зацепив пламенем свисающие знамена с символом, а затем скрылась в колодце. Несколько жителей воспламенились тоже, горючая жидкость попала на их балахоны. Это и дало мне некоторое время, чтобы вместе с ним побежать к берегу. Мы не оборачивались назад. Земля трещала под нашими ногами, грохот бури и ветер разразился сзади нас, как будто бы сам Бог пожелал уничтожить всю эту мерзость.

А когда все стихло, мы вновь поднялись по тропе наверх. Остров, что был огромен, погрузился на дно морское, оставив лишь несколько холмов, утес и рощицу с деревьями. Остались лишь несколько каменных домов, напоминающих о том, что здесь что-то было…

… Я так и не смог похоронить свою дочь и жену с маленьким ребенком. Нас подобрал через месяц корабль. Пока мы были на острове, еды хватало нам с другом сполна….

… После того, как я пришел на материк, я еще несколько раз возвращался на этот остров, чтобы почтить память своей дочери, и построить маяк, в ее память. Чтобы никто больше не мог заблудиться на море…».

После того, как во сне маяк ослепил меня своим светом, я сразу открыл глаза. Я резко поднялся, убрал капкан, и сразу же вышел из хижины. Я стал осматривать округу, представляя себе то, что этот остров, действительно, был куда больше, как во сне. Я отчетливо видел все дома и церковь, не смотря на то, что там не было ничего. Неужели здесь поселение? Я подошел к обрыву, смотря вглубь вод. Но если там что-то и было, вода давно уничтожила все следы. Там, внизу, были лишь обточенные водой скалы. Мне в голову сразу пришел облик того суеверного матроса, которого я видел, как только пришел сюда. Неужели остров действительно проклят? И сейчас, это проклятие, обрушивается на меня, показывая свою силу.

Но одного я понять не мог. Я сразу бросился в подвал. Дверь в потаенную комнату была закрыта, и я начал дергать за рычаг, который открывал ее. Однако мои усилия не увенчались успехом, крючок не опускался. Тогда я взял лом, попробовав открыть им. Я подковырнул крючок, и он просто упал на пол. Все именно так и было. Я оторвал его от ржавого гвоздя, который был вбит в дерево вместе с ним. Думая, что я делаю что-то не так, я попробовал другие крючки. Но все они были просто прибиты к деревянной опоре. Тогда я подошел к тому месту, где был потайной проход. Я ощупал все в стене подле стола, но так и не нашел никаких следов того, что здесь была дверь. Я пару раз стукнул по гранитной кладке, отбив лишь куски камня со штукатуркой. Но никакого входа в другое помещение здесь не оказалось.

Удрученный этим, я вышел из подвала, сел на землю подле дверей, и засмеялся. Мне казалось, что я уже потихонечку схожу с ума. Что все в округе – это всего лишь плод моего воображения. И что как только за мной прибудут, то обнаружат совсем невменяемого человека, которому будет только одна дорога. Я стал отгонять эти мысли от себя сразу. Тем более скоро близился конец моей вахты.

Я встал, пошел в хижину, заварил себе чаю. Сев за стол, я задумался о том, что если это не мое воображение, тогда что же хотят показать мне видения и призраки?

День 26: ночь.

Те несколько дней выдались для меня относительно спокойными. Хотя я не перестал от этого спускаться на ночь в хижину. Я все также опасался того, что те твари придут за мной. Сегодня целый день был шторм на море, перешедший в ночь. Весь день лил дождь. Я почти не покидал хижины, а вечером, как и обычно, я был наверху маяка. Я сидел, смотря на капли воды, растекающиеся по куполу.

Через какое-то время дождь прекратился. Я вышел из купола, чтобы очередной раз завести механизм, пока снова не пошел дождь. Холодный ветер пронизывал сильно. Он стал раздувать на небе тучи. Со стороны сухих деревьев стал проясняться тонкий месяц, прорываясь сквозь тучи багровым сиянием. Сегодня он был не такой, как я видел его обычно. Он был намного больше, и был весь красный. Он был в точности над той частью острова. Там же я увидел маленькие отблески света, как будто там разжигались огни. Они и привлекли мое внимание. Вдруг, в дверь внизу кто-то стал стучать.

Взяв топор в руки, я стал потихонечку спускаться по лестнице. Стук в дверь был не очень сильный, но напористый. Я остановился у двери, прислушиваясь.

– Пожалуйста… Впустите меня… – раздался мужской голос, вперемешку с кашлем. – Помогите…

Я открыл засов, дверь распахнулась, и мне на руки упал человек, задыхаясь и кашляя. Я затащил его внутрь, расположив у бочек. Одет он был довольно солидно: рубашка, пиджак, да и штаны явно были не дешевыми, не говоря о ботинках. Он держался за живот рукой, зажимая рану. Сквозь пальцы просачивалась кровь, падая капельками на пол. Он весь был бледным. Я решил броситься в хижину, за той аптечкой, которая была у меня. Но человек остановил меня, схватив за руку.

– Они сказали, что мы пройдем венчание в красивом месте, а затем отправимся на материк. Но это все чушь! Зря мы их послушали. – сказал человек, тяжело дыша и немного подкашливая. – Я не знаю, куда они поволокли Элизабет, но найди ее. Она совсем одна!

Человек полез рукой к ремню, отстегнул кобуру с привязанными к нему пистолю и мешочками с порохом и ядрами.

– Одного из них я подстрелил еще на берегу… Но он все же ранил меня… Вот… Держи… Он прост в обращении. Засыпаешь порох, кладешь ядро, утрамбовываешь и стреляешь…

Я сделал все так, как сказал мужчина.

– Да, правильно… Прошу… Помоги Элизабет…

Он закашлялся, потом сделал глубокий вдох, уставившись вверх. Его руки опустились, и он больше не шевелился.

Только этого мне не хватало. Тут и так происходила всякая чертовщина, так теперь еще передо мной лежал мертвый мужчина. Я посмотрел в сторону рощи. Оттуда, действительно, исходил свет, такой же багровый, как и месяц, висевший над ней. Я в темноте пошел к роще.

Подойдя достаточно ближе, моему слуху стали доноситься странные слова, повторяемые раз за разом. Они чем-то были похожи на те, что я слышал тогда, в подвале. Я проскользнул между засохшими кустами, затаившись между ними. Свет факелов был красным, вся площадь была озарена ими, но не доставал до того места, где был я. Потому никто не смог заметить того, как я подошел.    На момент показалось, что даже сама роща отзывалась на голос тех, кто стоял в полукруге, своими скрипучими ветвями и столбами. Как будто бы она вторила их голосам.

Я наблюдал за тем, как в полукруге у каменной плиты стояло семь человек, читая нараспев какие-то слова. Один из них стоял спиной ко мне с распростертыми вверх руками. С противоположной стороны, из темноты, на свет вышли еще два человека, волоча за собой белокурую девушку в богато украшенном платье. Она пыталась вырываться, но была связана по рукам и ногам. Также ее рот был завязан.

– Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! – разрезали воздух голоса людей, сливаясь в унисон.

Даже мне показалось, что эти слова звучат и у меня в разуме. Я готов был выхватить пистолет, и, может быть, помочь, но я не мог противостоять словам. Я как будто тоже слышал их зов, заставивший меня просто наблюдать.

Люди подошли к каменной плите, бросив девушку на нее, разошлись по сторонам. Человек с распростертыми руками посмотрел на нее. Он подошел к ней, вытащил из-за пазухи кинжал, разрезал ей путы. Затем выставил руку, как бы подзывая еще двоих из полукруга. И они подошли. Белокурая девушка смотрела на них с испугом, пыталась закричать, но кляп во рту мешал. Она пыталась сопротивляться, за что и получила пару хороших оплеух. Она заплакала. Двое подошедших людей в балахонах связали ей руки веревками и уложили спиной на каменную плиту. Они чуть отошли, не давая возможности ей сомкнуть руки. Человек с кинжалом обернулся и, в свете багровых факелов, я увидел на нем маску насекомого, торчащую из-под капюшона. Девушка тяжело дышала, лежа на камне, пытаясь высвободиться, но ей просто не давали. Тогда человек перевернул кинжал в руке, стал им разрезать одежду на девушке. Она испуганно стонала, извивалась, но тот продолжал разрезать одежду. Затем он сдернул платье, чулки, разрезал корсет, оставив ее полностью без одежды. Он провел рукой по изгибам ее тела, смотря на ее попытки вырваться и слезы на лице.

Затем он указал в сторону другого человека, и тот поднес ему бутылек с краской и кистью. Взяв их из рук, он стал чертить на теле девушки знаки и символы. Закончив, он откинул бутылек с кистью в сторону, поднялся с камня, встав у изголовья девушки. Она извивалась на камне, но была крепко сдерживаема по рукам. Человек в маске вновь развел руки, подняв над собой. Песнопение прекратилось.

– Нгах туах шуагх уэх! Нгах шту ранграх штэ! Таургх!

– Таургх! – стали вторить его словам те, кто стоял в полукруге.

В этот момент я услышал знакомый стрекот крыльев. И из тени, в свете багровых факелов, вышел человек в балахоне, со скрытым лицом под капюшоном. Он был гораздо выше всех, кто стоял на этой поляне. Человек в маске жука склонился перед ним, как и все остальные. Одним за другим, они склонились перед ним, продолжая повторять слова. Он подошел со стороны ног девушки, остановившись. Девушка на миг перестала рыдать и извиваться, сомкнув ноги, она уставилась на этого человека. Они смотрели друг на друга. Затем человек в маске сделал пас рукой. Тишина воцарилась на поляне.

– Нгаа шуа! Нга руаа тахурэне зах! – произнес человек в маске жука.

Тот, кто стоял у ног девушки, стал разворачивать балахон, показывая истинную свою природу. Такой мерзости я никогда не видал в своей жизни. Оно было похоже на таракана, только ростом больше, чем человек, имело пару крыльев, две пары заднегрудных ног с шипами и пару передних. На голове было деформированное человеческое лицо, больше похожее на маску, сквозь которые проходили антенны. Ими же оно и начало обследовать тело девушки, которая в страхе пыталась кричать сквозь кляп и еще сильнее вырываться. Оно развело ей ноги, нависнув над ней. Я никогда в своей жизни не видел подобной мерзости. Оно начало сношаться с ней, прямо на камне, без всякого стыда и милосердия. Девушка визжала и кричала под ним.

Собрав в себе последние силы, или же, может быть, слова перестали действовать на мой разум, я поднялся из кустов, выставив пистоль вперед, наблюдая за всей этой богопротивной мерзостью. Мои руки дрожали. Я никогда не держал в руках оружия, но сейчас должен был положить этому конец. Наведя пистоль на человека в маске жука, я зажмурился, сделав всего один выстрел.