– «Разность между одним и другим (…), конечно, может быть превеликая, но из того не следует заключить, чтоб разум не мог найти в них ничего общего (А. С. Шишков)».
– …
– «Река, разделившаяся на многие рукава, не перестаёт быть тою же рекою». «Как бы новейший (…) не отошёл далеко от первобытного своего образа, однако следы его остаются в нём приметными и не изгладившимися. При старании можно до них добраться (А. С. Шишков)».
– Позвольте… Как же добираться, если его уже перекраивали? Боюсь, ничего не получится. Одно дело, когда всё в первозданном виде, и совсем другое, когда отрезано, отброшено, забыто…
– «Забытое не престает иногда существовать в происшедших от него ветвях. Новое обыкновенно производится из старого, изменённое остаётся не изменившимся в корне. Зри в корень! В корне понятие никогда не переменяется (А. С. Шишков)».
– Кстати, о корнях… Что бы Вы сказали о наших корнях, о наших предках?
–«Грубые или непросвещённые люди в древности, размышлявшие о составлении слов, были великого разума». «Человек глубоко умствовал и рассуждал при составлении слов. Всякое слово имеет своё начало, т. е. мысль, по которой оно так названо. Сам рассудок подтверждает это, ибо человек, будучи существом, одарённым разумом, не мог представлявшимся ему новым предметам давать имена как-нибудь, без всякого размышления. Нет! Он давал их по соображению с теми, имена которых были ему уже известны. Вот почему всякое слово заключает в себе и коренную мысль, от коей получило оно своё название (А. С. Шишков)».
–Я тоже думаю, древние не были примитивными. Молоко всегда было молоком, люди – людьми. Просто другая культура, другая закваска. Я всё пытаюсь постичь тайну имени нашей Галактики. Что общего у неё с молоком? И почему она «Путь»?
– «Познание всякой вещи почерпается из познания начал её». «Многие совсем не сходные между собой вещи могут коренное значение иметь одинаковым. Человек не иначе даёт название вещи, как по какому-нибудь примеченному в ней свойству или качеству. Например, о словах «берег», «блюдо» не трудно при глаголах «берегу», «блюду» догадаться, что берега реки берегут, хранят в себе воду, а блюдо подобным же образом блюдёт или хранит накладенную в него пищу (А. С. Шишков)».
– До «берега» я добралась. Действительно, это было не так уж трудно. Но дальше… «Млечный Путь». Боюсь, там может быть очень глубоко. Там может быть такая глубина!!!
– «До некоторых слов легко можно добираться, а до других нет…» «Но устрашаться трудов, ведущих к открытию света в знаках, выражающих наши мысли, есть неосновательная боязнь, любящая больше мрак, нежели просвещение (А. С. Шишков)».
–Разве можно меня упрекнуть? Я стремлюсь к свету и всеми силами пытаюсь подражать светилам! Но мои силы так малы… Где уж мне просвещать, делая всё ясным и понятным. Знать, не судьба мне быть светилом. Я скорее светильник. Или, ещё точнее, маленький, тусклый фонарик. Я не в силах разогнать мрак. Всё, что могу: лишь подсветить немного тому, кто, подобно мне, ищет путь во тьме. Я не могу видеть далеко вперёд, о многих вещах имею весьма смутное представление. Мой пыл едва тлеет и каждый миг грозит угаснуть совсем. Я дилетант, и этим всё сказано. Всё- всё против меня. Меня поддерживает всего одна фраза. Однажды она встретилась мне на пути и теперь всякий раз, когда я уже готова сдаться и в бессилии опустить руки, она вновь и вновь шепчет мне: «Не бойся делать то, чего не умеешь. Помни: дилетант построил Ковчег, профессионалы строили Титаник».
«Дилетант построил Ковчег».
«Дилетант построил Ковчег».
И я принимаюсь за работу… Млечный Путь, сумею ли познать твою тайну?
Вдруг, сквозь завесу непонимания прорывается знакомый глас:
– «Это очень просто: кто знает имена, тот знает и вещи.
– А может быть в этом же состоит и постижение вещей; кто постигнет имена, тот постигнет и то, чему принадлежат эти имена. Или исследовать и постигать вещи нужно иным каким способом?
– Ну конечно, это способ исследования и постижения вещей (отрывок из Диалога Платона «Кратил»).
«Постижение— познавание, прозрение, уяснение, осмысление, овладевание, проникновение, освоение (словарь)».
Млечный Путь, я знаю твои имена! Ты— «Дорога Богов», ты— река молока, несущая жизнь, ты— «мост, ведущий в райские кущи». Я иду по этому пути… далеко ли, близко ли; долго ли, коротко ли… Я иду по млечному пути… Вижу корни, они дают буйную поросль… И меня повсюду встречают и направляют крылатые создания— крылатые выражения!
По ходу возникает закономерный вопрос: куда? Куда катится мир? Куда движется материя? Куда впадают молочные реки? Куда несётся весь этот бурный, стремительный поток? Куда, куда несусь я, подхваченная теченьем???
Так это – не секрет: от начала— к концу. Все пророки, все предсказатели в один голос твердят: «Когда-нибудь миру придёт конец», «сколько веревочке не виться, а конец будет». Мир ветшает, тому есть верные приметы. Любая материя, какой бы прочной она ни была, со временем приходит в негодность и рвется.
Ну и ну! Надеюсь, это всего лишь одна из версий развития событий. На чём у нас основывается искусство предсказания? На приметах? К чёрту приметы!!!
Лучше обратимся к учёным, повернёмся лицом к науке. Что же наука? Странно, но она не противоречит. Уж в чём, в чём, а в этом вопросе и наука, и искусство проявляют поразительное единодушие. «Да, да!» – вторят пророкам учёные мужи. Множество чёрных дыр то тут, то там с пугающей частотой открывается во Вселенной. Наверно трудно представить, но когда-нибудь и здесь вот этого всего, что привычно видит глаз, не будет. Здесь будет просто дыра— дают они неутешительный прогноз. Конец будет! Как пить дать будет! Они сумели рассмотреть – наука сейчас многое может! – они воочию увидели: Громадная Чёрная Дыра уже открыла свою пасть, грозя всё и вся втянуть в свою ненасытную утробу. А вот… есть ли свет в конце тёмного туннеля, это, увы, науке доподлинно неизвестно.
Силюсь представить (но не могу!) последний, трагический акт конца света и всей истории человечества. А природа— все словно сговорились! – уже сама рисует мрачную картину за окном: догорающий свет в кровавых отблесках заката… И наплывающую тьму… И… если бы не электрический свет в соседских окнах, можно было бы подумать, что развязка близка.
Но нет! Раз есть электрический свет, значит это ещё не конец света! Электрический свет, в случае чего, исчезнет первым. Он всегда предательски исчезает при любых природных катаклизмах. Тоже вот— верная примета.
Однако нужно что-то делать, что-то решать…
– Да что ты можешь решить?! Какие умы(!) бились над этой задачей… Хорошо. Что предлагаешь? Твой алгоритм действий? Починить мир? То есть собрать воедино ветхую, расползающуюся во все стороны со скоростью света, материю… связать какими-то эфемерными нитями… Ржу, не могу!!! Ну да ладно, принимается. Ну и каким образом собираешься связывать эти жалкие останки, эти «рога и копыта»?
– Что-нибудь придумаем. Сейчас на темнеющем небе зажгутся звёзды и… Древние ведь как-то связывали. Почему не можем мы?
– А тебе не страшно? «Ум не всегда ограждает нас от заблуждений, он часто сам временным безумиям своим удивляется (А. С. Шишков)». Оглянись назад! В прошлое человечества… Ты увидишь жуткие картины! Видишь? Видишь? Разве тебя не предупреждали, как опасны и неверны те образины, которых способно начертить во тьме неведения человеческое воображение? Помни: не-вер-ны! И очень опасны! Они потому и были отвергнуты, что были неверны… В чём опасность этих неверных созданий? Понимаешь… как бы это сказать… все эти черты и чёрточки— не к ночи будь помянуты! – они могут… Да, это в их силах— придать любой картине, даже Картине Мира, законченный вид.
– Скорее! Скорее! Поставить на всём этом крест!
– Да! Да! Да! Это верное решение! Именно так и решаются подобные задачи… Задача решена! Мир спасён! А ты не парься. Знаешь, кто спас мир? Кому по силам оказалась такая задача?
–Спаситель. Тот, что принёс меч. Признаться, раньше я как-то… не очень понимала, от чего нужно было спасать мир. Вроде жили люди, не тужили. Но теперь, кажется, до меня начинает доходить, какая опасность тогда нависла над миром и кто спас положение, совершив, казалось бы, невозможное.
Кстати, он не стал починять раздираемый противоречиями мир. Он из старого, негодного мира создал новый мир, перечеркнул всю прежнюю историю, чтобы начать новую…
Вот я и приблизилась к той опасной черте, преступить которую— значит погибнуть. Один неверный шаг, одно неловкое движение, и поминай как звали. Нужно держать себя в рамках дозволенного.
Здесь кончается старая, и начинается новая история. Когда-то это место было ареной. Здесь происходили знаковые события. Но что это было? Как описать важнейшую часть истории человечества, её переломный момент? Ничего практически не осталось. Стёрта память. Было и прошло, быльём поросло. Эх, куда уходят народы, культуры, цивилизации?
–«Где Древние Вавилоны, Трои, Афины, Спарты? Повержены в прах, и око путешественника, смотря на них, не видит ничего, кроме мшистых камней и зелёного злака. Но между тем, как рука времени всё в них истребила, красноречивое перо твёрже мрамора и меди сохранило красоту их». «Когда Греция и Рим облекались в величество и славу, тогда и словесность их возносилась до той же высоты. Они упали, но языки их хотя и мёртвыми называются, однако и ныне живут и не допускают памяти их погибнуть. «Язык— это памятник, твердейший меди и мрамора памятник, который вопиет громко в уши тех, которые имеют у себя уши (А. С. Шишков)».
Всё прошло. Но эхо Большого Взрыва докатилось до наших дней. Остались слова и меткие фразы. Они и сейчас на слуху. Был бы жив прадедушка Гомер— «философ, обнимающий умом всё человеческое и божественное», он бы воссоздал картину минувших событий. Правда, его упрекают в «свободомыслии, граничащим с юмористическим, игривым, чуть ли не фривольным отношением к мифологическим образам и сюжетам. Мифологические сравнения у Гомера часто подменяются сравнениями с ситуациями реальной повседневной жизни и быта (цитата)».
А что, если так же, простыми и понятными словами?
История о Мастере и Учителе.
Замыслив создать бессмертное творенье, Мастер обдумывает его содержание и форму. «Содержание и форма— философские категории, во взаимосвязи которых содержание, будучи определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций, а форма— есть способ существования и выражения содержания (Словарь)».
Ну, с содержанием всё более-менее ясно. Теперь касаемо формы… Гм! Кажется, на эту роль годится круг… Всем хорош круг. Нет у него ни начала, ни конца. Круг идеален! Он само совершенство!
И под кистью Мастера оживает картина. Что же он изобразил?
Вот большой каравай. А вот хоровод, который кружится вокруг каравая. «Испекли мы каравай вот такой вышины, вот такой нижины, вот такой ширины, вот такой ужины…»
И увидел он, что всё это есть хорошо весьма. Но когда они садятся за стол, тоже круглый, и начинают делить каравай, сразу возникают раздоры и разногласия. Ни по одному вопросу нет единого мнения. Одни утверждают одно, другие уверены в обратном. Причём, и те, и другие считают себя правыми.
А действительно, кто прав, кто не прав? Доводы каждой стороны звучат убедительно. «Каравай наш, каравай, кого хочешь выбирай». Так что ли?
И всё-таки есть здесь какая-то неправильность. Неужели в расчёты Мастера закралась ошибка? Доселе, вроде, всё шло хорошо, посолонь. Как в едином хороводе могло родиться противоречие?
Долго Мастер всматривался в картину… Ах, вот оно что? Если смотреть вот так, со стороны, одни в круге идут вправо, другие—влево. Видимо, то же происходит и в умах, и во взглядах, когда они, дойдя до точки, вдруг разворачиваются и начинают движение в противоположную сторону.
Всему виной круг, замкнутый круг! Смотришь на всё это и волей-не волей убеждаешься: круг порочен! Как же разорвать этот порочный круг?
Прямая—вот решение задачи! Чтобы не было противоречий, путь должен быть прямой!
Что же теперь получается? А ничего не получается. Опять согласия нет. Опять накладка.
Там уже поговаривают, что это неизбежность, что правды на свете две и у каждого она своя. Две правды? Но этого не может быть, как не может быть двух законов. Закон один! Двум законам не бывать!
Он дал жизнь этому творенью. И ах какая живая картина получилась! Он готов был в ней что-то подправить. Но она уже вовсю жила своей жизнью, невзирая на волю Автора. Как ни был искусен Мастер, он оказывается в тупике, из которого не видно выхода. Искусство встаёт перед неразрешимой задачей.
Повисает напряжение. Над миром сгущаются тучи. Мир, замерев, ждёт своей участи.