Чудный сон, или Невозможная реальность

Глава четвёртая

На фоне ночного уханья филина и умиротворяющего шума листвы всю ночь было слышно периодическое детское постанывание – Гостимиру снились тревожные сны, возможно – мать. Семён Петрович смотрел на едва видимые очертания спящего ребёнка с теплотой и сочувствием. Чувства эти были столь сильно выражены, что удивляли и озадачивали его.

Ночь была непростой. Семён Петрович, как не старался, не смог уснуть. Более того, он не чувствовал ни физической, ни эмоциональной усталости. Вновь и вновь старик возвращался к своим подозрениям касательно нереальности происходящего: ну не мог он в свои годы быть столь активным, полным сил и не спать всю ночь!

Небо только-только начало голубеть, озаряемое просыпающимся солнцем, а мальчишка уже проснулся. Проснулся бодрый, полный желаний и энергии.

– Не спится? – спросил старик улыбаясь.

– Что ты, дед Семён! – махнул мальчишка рукой в оконце, показывая на разгорающийся день. – Солнышко уже встало, знать, и мне надо вставать. Ты же просил тебя проводить в деревню, а путь туда не близкий.

Гостимир уже успел, как и любой ребёнок его возраста, привыкнуть к Семёну Петровичу и смириться с отсутствием матери и вёл себя более раскрепощённо. Позавтракав на скорую руку и собрав узелок с припасами в дорогу, они отправились лесной тропой в деревню, которую мальчонка называл Болотной. Как рассказал Гостимир, есть недалеко от деревни болота, где что-то добывают, потому так и прозвали деревню – Болотная.

– Что же они на болотах добывают? – спросил старик своего маленького спутника.

Гостимир пожал плечами:

– Не знаю, дед Семён. Матушка рассказывала, там что-то для кузнеца добывают, чтобы он мог железные вещи выковывать.

– Вот оно как, – Семён Петрович не был сталеваром или кузнецом, но его дед, в своё время, был кузнецом в родной деревне. Он рассказывал о какой-то болотной руде, что в древности использовали для добычи железа.

Они шли всё дальше и дальше, одному Гостимиру ведомо, куда. Семён Петрович за прошлый день успел найти себе кое-какую одежду в избе, чтобы не выглядеть в глазах окружающих голым: поношенные штаны, стоптанную пару обуви и поясок в виде простой верёвки. Со всех сторон слышалось щебетание птиц, дул тёплый летний ветерок, кроны деревьев закрывали головы от палящего солнца – было хорошо. Внезапно Гостимир встал, как вкопанный и насторожился.

– Что такое? – негромко спросил его Семён Петрович.

Гостимир обернулся и приложил палец к губам, давая понять старику, чтобы тот вёл себя тихо. Лицо у мальчика было испуганным. Отвернувшись от старика, он стал рыскать взглядом по сторонам, кого-то высматривая. Старику передалась обеспокоенность мальчика, и он, как и Гостимир, стал осматриваться по сторонам, ища угрозу. С разных сторон послышалось потрескивание веток под чьей-то ногой или лапой. Когда послышался глухой рык, Семён Петрович понял, что ветки трещали всё же под лапами, а не стопами. Спутники оказались окружены волками, осторожно приближающимися к ним со всех сторон. Побег был невозможен: волк бегает быстрее человека, да и бежать было некуда – всюду волки. Стало страшно. Не сразу, но старик понял, за кого ему действительно страшно – за мальчишку, что стоял перед ним. Надо было что-то решать и быстро. Сделав шаг вперёд, Семён Петрович подхватил Гостимира под руки и подсадил на дерево.

– Быстро лезь наверх! – скомандовал он ребёнку.

Мальчик уцепился своими ручонками за ближайшую ветку и ловко вскарабкался наверх, туда, где волки его уже не смогут достать. Как только Гостимир оказался наверху, у Семёна Петровича отлегло от сердца, теперь он мог заняться собой. Он было дёрнулся к стволу, чтобы влезть на дерево вслед за Гостимиром, но тут же почувствовал сильный толчок в спину, от которого он оказался ничком на земле. Буйная трава смягчила падение и обдала сильным ароматом. Семён Петрович отметил это только мельком и подсознательно, ему на спину напрыгнул волк, намереваясь вгрызться в шею своей жертве. Не успев удивиться своей силе и ловкости, старик сбросил со спины волка и, оказавшись на ногах, хорошенько наподдал ему по рёбрам. Удар был такой силы, что волк, скуля, отлетел прочь на несколько метров и не сразу смог подняться на лапы. Остальная стая отпрянула назад, но не отступилась. Горящие глаза хищников внимательно следили за стариком, ожидая удобного момента, чтобы наброситься на свою жертву. Семён Петрович понимал это и решил перехватить инициативу.

– Ах, вы, сучьи дети! – взревел он, удивляясь мощи своего голоса, и бросился на ближайших хищников, ощущая острое желание их растерзать в клочья.

Волки, рыча отскочили, сохраняя безопасную дистанцию между собой и такой необычной жертвой. Семёну Петровичу только это и нужно было. Он добрался до поваленного ствола молодого дерева, размером аккурат с увесистую дубинку, и вооружился. Импровизированная дубинка оказалась достаточно длинной, чтобы легко отгонять волков от себя. Старик начал размахивать дубиной, ещё и умудрялся бегать то к одним, то к другим волкам, не давая им времени сгруппироваться для организованного нападения, подспудно удивляясь своей силе, выносливости и прыткости. Простой человек не смог бы деревцем размахивать из-за массы и возникающей инерции.

Один из расхрабрившихся волков подскочил под пролетающую над ним дубинку и, извернувшись, ухватил её зубами, силясь отобрать оружие у старика.

– Ах, ты, паршивец! Да, я из тебя шубу сделаю! – гаркнул Семён Петрович и, приняв удобную позицию, так сильно махнул дубиной, что волк, не удержавшись за неё зубами, отлетел прочь в кустарник.

Гостимир, сидящий всё это время на дереве, наблюдал за битвой человека и волков сначала с ужасом, потому что был уверен, что волки сейчас разорвут старика на части, а когда дед Семён начал раскидывать волков в стороны, ожидания мальчика изменились, и он стал смотреть с интересом и даже радостью. Особенно его забавляло, как дед Семён ругается. Это звучало так непривычно для его уха, а на фоне происходящего внизу, ещё и завораживало.

– Проваливайте отсюда! – ругался в это время Семён Петрович. – Выслежу вас, собаки чёртовы, и на цепь посажу! Будете руки мне лизать за еду, гады! – на последнем слове голос его прозвучал особенным образом, словно отовсюду, а глаза так сверкнули, что волки дрогнули и попятились назад, отступая.

Неуверенно, с опаской оглядываясь на старика, волки уходили в чащу леса организованной колонной. Семён Петрович, тяжело дыша, не от усталости, а от избытка адреналина в крови, стоял всё ещё с дубиной в руке и вытирал проступивший пот на лбу.

– Надо больше пить воды. В моём возрасте надо больше пить воды, – пробормотал он отвлечённо и, осмотревшись по сторонам, убедился в отсутствии волков. – Испугался? – поднял он голову вверх, обращаясь к Гостимиру.

– Испугался, – кивнул мальчик, сидя на ветке. – Волки ушли, мне отсюда хорошо видно, – сообщил он старику.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо кивнул Семён Петрович. – Слезай, малец, пойдём дальше.

Гостимир ловко спустился с дерева и, уже стоя на земле звонко воскликнул:

– Славно ты их прогнал, дед Семён!

– Сам себе удивляюсь, как это я так умудрился?

Пыл битвы прошел, и стало жутко от осознания того, что могло… нет, чем должно было всё закончиться для Семёна Петровича и Гостимира, но не закончилось. «Этот чёртов сон затянулся! Когда же я проснусь?» – подумал старик, закрыл глаза и напрягся в надежде, что всё закончится.

– Идём? – раздался голос Гостимира.

Семён Петрович открыл глаза. Ничего не случилось, он всё так же находился в лесу с мальчиком.

– Идём, – Семён Петрович вздохнул и последовал за ним.

Остаток пути прошел без приключений. Ещё до того, как стали видны крайние дома и заборы вокруг них, потянуло дымом от костров и печей. Когда деревня оказалась в зоне видимости, нос Семёна Петровича учуял запах готовящейся еды, и его желудок отозвался голодным урчанием.

Вынырнув из леса, они могли рассмотреть деревню Болотное. Взгляд старика упал на широкую дорогу, идущую из леса прямо через всю деревню, и Семён Петрович, проследив направление дороги, мысленно ругнулся, так как последний час они пробирались сквозь лес как раз вдоль неё, хотя могли бы идти с удобством.

Когда они вошли в деревню, им повстречалась женщина. Завидев незнакомцев, она остановилась, внимательно рассматривая их, но решив, что старик в сопровождении мальчика не может представлять опасности, тут же потеряла интерес к ним.

– Простите! – попытался обратиться к ней Семён Петрович, но женщина проигнорировала его и удалилась дальше по улице.

«Какие приветливые люди тут живут», – с иронией подумал старик и стал высматривать ещё кого-нибудь. Этим «кем-нибудь» оказался лысоватый мужичок, весело насвистывающий себе мелодию.

– Любезный, Вы не могли бы мне помочь? – обратился к нему Семён Петрович.

Мужичок остановился, анализируя необычную манеру общения незнакомца.

– Ну? – улыбаясь спросил мужичок.

«Баранки гну!» – мысленно огрызнулся Семён Петрович и быстренько сориентировался, как следует себя вести с таким собеседником.

– Слышь, тут такое дело… – начал объяснять он, – Я в лесу случайно мальца встретил, он там в избе жил вместе с матерью, – после этих слов мужичок кивнул, словно знал, о ком идёт речь. – Да, только мать его умерла. Вчера мы её похоронили, а мальчонка один остался.

– На всё воля богов, – со знанием дела ответил мужичок, нисколько не проявив сочувствия.

– Угу, – такой поворот дела Семёну Петровичу не понравился. – Его бы к кому-нибудь пристроить жить…

Закончить он не успел, его прервал смех мужичка.

Да, кому же он нужен, лишний рот-то?

Семён Петрович опешил. Одно мгновение он непонимающе смотрел на мужичка, а потом ему вдруг захотелось схватить этого болвана за шиворот и встряхнуть хорошенько, чтобы вся дурь из его лысеющей башки вылетела.

– Какой такой «лишний рот»? – сдерживая себя, выдавил Семён Петрович. – Это же ребёнок!

– А дети, по-твоему, есть не просят? – хитро ухмыльнулся мужичок. – Тут своих детей хватает, чтоб их чужой ещё объедал! Уж коли взялся за ним присматривать, так и присматривай.

– Что ты такое говоришь?! – рявкнул старик и подступил к мужичку сверкая глазами и играя желваками.

Это произвело на мужичка впечатление. Его ухмылка вмиг пропала, голова втянулась в плечи, и ростом будто бы меньше стал.

– Да, что ты!? Что ты!? – испуганно заговорил он, не рискуя ответить в том же духе незнакомцу. – Сам посуди! Кому захочется взваливать на себя ещё большую ношу, чем есть? Ты у трактирщика спроси, – при этом он указал пальцем в сторону двухэтажного здания с стойлом для лошадей, – может, он что-нибудь посоветует. А я не могу, нет, не могу, даже не проси! – после этих слов мужичок быстро ушёл, оставив старика и мальчика одних на широкой пыльной дороге.

– Вот козёл! – ругнулся вслух Семён Петрович, потом покосился на Гостимира, внимательно смотрящего на него, и ему стало немного неловко за ругань в присутствии ребёнка. – Извини.

Мальчик ничего не ответил, лишь выжидающе смотрел на старика: что тот решит делать дальше?

– Ладно, пойдём к трактирщику, – тяжело вздохнул старик.

Трактир встретил их прохладой и полумраком. Внутри никого не было, у пустых столов стояли пустые лавки в ожидании посетителей.

– Эй! – не особо церемонясь, крикнул Семён Петрович, – Дома есть кто? Хозяин!

– Уже бегу! – послышался учтивый голос и перед стариком и мальчиком появился полный мужчина низкого роста, от чего он казался круглым. Увидев, кто его звал, его учтивая улыбка тут же стекла с лица, оставив вместо себя презрительно поджатые губы. – Чего надо? – уже совсем неучтиво спросил он гостей.

– Ты трактирщик? – Семён Петрович решил придерживаться аналогичного тона.

– Ну, я. А кто спрашивает?

Семён Петрович задумался. Представляться перед этим хамом «Семёном Петровичем» было неуместно, но и определённые границы дозволенного надо было обозначить. Он взглянул на Гостимира и вспомнил, как тот его называл:

– Дед Семён тебя спрашивает, – напористо ответил Семён Петрович, выпятив грудь.

При этом осанка была прямая, а взгляд пронзительный, чётко дающий понять, что представился не абы кто, а человек, к которому неуважительно обращаться небезопасно.

– Хм, – хмыкнул трактирщик, ещё раз оценивающе посмотрев на посетителей. – Какое у тебя ко мне дело, дед Семён?

Он благоразумно поубавил своё хамство.

– Мальчишку узнаёшь? – Семён Петрович указал на Гостимира.

Трактирщик с сомнением посмотрел на мальчика, силясь вспомнить, кем он мог быть и что за дело могло быть с ним связано, раз этот «дед Семён» его сюда привёл.

– Да, леший его знает… На кого-то похож, а кто таков – не помню, – пожал он плечами.

– Он с матерью в лесу в одинокой избе живёт… жил, – подсказал трактирщику старик.

– Ах, вот оно, что! – воскликнул трактирщик. – Гостимир?

Мальчик молча кивнул.

– Ну, и что дальше? – трактирщик уставился на Семёна Петровича.

– Мать у него умерла, вчера схоронили её. Надо бы мальца пристроить, а то сиротой остался.

– А ко мне ты зачем пришел? – спросил трактирщик. – Здесь не богадельня, я сирот не подбираю и задарма не кормлю. Иди, по деревне поспрашивай.

– Уже, – голос Семёна Петровича стал стальным. – К тебе отправили.

– Мерзавцы! – ругнулся трактирщик и хлопнул рукой по стойке.

– Ты тут один? – внезапно сменил тему старик, оглядев помещение.

– Да, – трактирщик тоже осмотрел помещение, и подозрительно прищурился на собеседника.

– Тяжело, небось, на себе всё хозяйство без помощи держать?

Повисла пауза. Трактирщик был застигнут врасплох. По хозяйству, действительно, было полно хлопот: харчевня, комнаты для ночлега, кухня, стойло и прочие работы. А сил у трактирщика с годами больше не становилось.

– С тебя крыша над головой и кормёжка, с нас – работа по хозяйству, – при этом Семён Петрович решительно подступил к трактирщику, ещё больше расправив плечи и выпятив грудь, отчего стал ещё больше нависать над этим низкорослым человеком.

– Хм-хм-хм, – произнёс трактирщик, отступив назад. – Помощь мне действительно нужна по хозяйству. Но смотри, лодырей я кормить не буду!

– Само собой, – спокойно согласился старик. – А теперь, дай нам поесть на кухне, а там и за работу возьмёмся.

Оставив старика и мальчика на кухне обедать, трактирщик вернулся в трапезную и стал наводить там порядок, переставляя предметы с места на место и протирая и без того чистые столы ветошью. Неожиданно в таверну вбежал юноша с горящими от нетерпения глазами:

– Любогост! – воскликнул юноша так запальчиво, словно вот-вот сообщит хозяину трактира о начавшемся в деревне пожаре, отчего трактирщик перестал протирать стол и прижал руки к груди, испуганно глядя на парня. – Говорят, чужеземцы к тебе пришли?

– Тьфу, ты! – сплюнул Любогост. – Напугал, леший тебя забери! Ну, пришли. Вон, обедают на кухне.

– Мне бы с ними обмолвиться… – начал было юноша, но Любогост его остановил.

– Нет, Белозар! Им некогда с тобой болтать. Я их приютил, чтобы они мне по хозяйству помогали, а не небылицы заморские тебе рассказывали. Иди-ка отсюда, не мешайся!

Выпроводив Белозара, Любогост продолжил полировать столешницы. А Белозар, незаметно обойдя таверну, прокрался на кухню через заднюю дверь.

– Эй! – громким шепотом позвал он сидящих за столом Семёна Петровича и Гостимира, и те обернулись. – Вы кто такие и откуда пришли?

Гостимир собрался было ответить Белозару, но Семён Петрович знаком дал ему понять, чтобы он молча ел.

– Молодой человек, мы едим, а Вы мешаете своими разговорами, – обратился к юноше старик.

– Прости, дедушка… – начал было извиняться Белозар, но поймав суровый взгляд Семёна Петровича, осёкся.

Старик и мальчик продолжили есть, делая вид, будто на кухне кроме них никого нет, а Белозар терпеливо стоял за их спинами и ждал. Дождался бы он их или нет – не известно, но на кухню неожиданно вошел Любогост, проверить, закончили ли его новые помощники есть.

– Ах ты, лихоимец! – воскликнул трактирщик, увидев Белозара на кухне. – Я ж тебя прогнал прочь! – схватив сковороду, он двинулся в сторону юноши, и тот тут же исчез из поля зрения. – Вот, бесово племя!

– Кто это? – спросил Семён Петрович, закончив обедать и вытирая рот рукавом рубахи.

– Белозар, бездельник тот ещё!

– Почему он бездельник?

– Да, потому что вместо того, чтобы работать, целыми днями готов сидеть за книгами да свитками. А как какой чужеземец или торговец проезжает через деревню, так обязательно пристанет к нему с расспросами, – Любогост говорил о Белозаре с нескрываемым пренебрежением.

– Любознательный малый. Что же тут плохого?

– Ничего, пока это не начинает мешать ему помогать отцу с матерью по хозяйству.

– Ясно, – у Семёна Петровича не было желания спорить и переубеждать кого-то.

Убрав за собой на кухне, старик и мальчик принялись помогать Любогосту по хозяйству. Причём, именно Семён Петрович приятно удивил трактирщика своей силой и ловкостью, которые пришлись как нельзя кстати.

Глава пятая

По каменной мостовой неистово лупил проливной дождь, бурной рекой стекала вода вдоль дорог в ливневую канализацию. Серое небо периодически озарялось яркими вспышками молний, раскаты грома были громкими. Немногочисленные прохожие, жители Грозового города, привыкшие к такой погоде, шли по своим делам, накрывшись плащами. Такая погода была тут делом обыденным. И дело даже не в климате, а в правителе Грозового города, почти ежедневно насылающем на город проливные дожди и грозы. Имя правителя было – Олаф Злосмех. Человек он был жестокий, подлый, но наделённый волшебной силой и большими знаниями, делающими его авторитет абсолютным. В первые годы своего правления он смог жестоко подавить все попытки свергнуть его. Причём, подавление было жестоким, порой несоразмерно жестоким, при этом он зловеще смеялся, нисколько не скрывая получаемого от расправы удовольствия. От того и пошло его прозвище, которого он нисколько не стыдился – Злосмех. Уже после, спустя годы, в Грозовом городе был установлен жесткий порядок, как на улицах, так и в умах его жителей. Никто не смел и помыслить что-то против своего правителя или его решений.

Сейчас этот немолодой, с большой залысиной мужчина сидел во дворце в своём кабинете, склонившись над волшебными книгами и свитками, скрупулёзно изучая интересующие его тексты и формулы. Проводилась очень серьёзная и сложная работа. Олаф Злосмех давно был опьянён идеей создать волшебный прибор, способный продлевать его жизнь до бесконечности. Но Олафу мало было создать такой прибор, который ранее уже создавался другими великими волшебниками. Злосмех тщательно изучил все побочные действия таких волшебных приборов, омрачающие бессмертие. Была поставлена задача не совершить ошибки былых мастеров и создать нечто невероятное, то есть дающее бессмертие, но ничего не забирающее взамен.

Олаф Злосмех был так поглощён своей работой, что не замечал ни пульсации в голове, ни головной боли, ни общего повышенного кровяного давления, а между тем его лицо было красным. За то время, пока он изучал волшебные тексты других авторов и работал над своим творением, Олафом была написана не одна волшебная книга, в которой были отражены результаты его исследований, дающие взглянуть на те или иные факты с иной стороны, раскрывающие новые детали.

Послышался приглушенный удар откуда-то снизу, из подвальных помещений, и резкий громкий крик. Олаф поморщился и, сбившись с мысли, оторвался от работы. Бросив взгляд на один из дальних столов, где волшебный держатель удерживал светящееся ярким светом большое птичье перо, он зловеще улыбнулся. То было перо Жар-Птицы, которая томилась в его подвале. В тёмной каменной комнате, в углах, стояло четыре Ледяных Обелиска, замораживающих Жар-Птицу и тем самым удерживающих её в ледяной ловушке. Жар-Птица безрезультатно билась о ледяные стены своей темницы и высвобождала сильный жар, который не давал ей заледенеть на месте в невидимых цепких клещах Ледяных Обелисков. Ни умереть, ни вырваться она не могла, обречённая на вечные страдания. Подумав об этом, Олаф удовлетворённо улыбнулся и продолжил свою работу.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите! – приказал Олаф, понимающий, что его не стали бы отвлекать по пустякам.

В кабинет вошел стражник и поклонился.

– Прибыл гонец от Алиссы Дерзкой. Волшебница скоро прибудет в город.

– Очень хорошо! – Олаф оживился.

В последние месяцы он так много времени уделял своей работе, что совсем перестал общаться с кем-то из его круга знакомых. Алисса Дерзкая была Тёмной волшебницей, разделяющей идеалы Тёмной Стороны. Она сможет проникнуться его работой, его достижением. Хоть работа ещё и не была завершена, но Олафу уже не терпелось похвастаться тем, чего ему уже удалось достичь.

– Гостевые покои? Трапезная? Всё готово?

– Да, – ответил стражник. – Всё готово, мой господин.

– Как только она прибудет ко дворцу, немедленно зови меня, – наказал Олаф. – А теперь – исчезни! – он небрежно взмахнул рукой, давая понять стражнику, что тот должен уйти.

Стражник тихо затворил дверь, и Олаф вновь остался один на один со своим стремительным потоком мыслей – работа продолжилась, но уже чувствовалась усталость. Вновь оторвавшись от текстов, Злосмех взглянул в окно, в которое как раз была видна внезапно вспыхнувшая молния, сопровождаемая оглушительным громом. «Совсем рядом сверкнула!» – подумал колдун и удовлетворённо улыбнулся жутковатой улыбкой. Надо было отдохнуть, он явно это ощущал.

Встав из-за рабочего стола, он, не спеша, несколько раз измерил шагами большой кабинет от окна до входной двери. «Надо решить, где брать необходимый расходный материал», – подумал Олаф и, подойдя к столу, на котором было разложено несколько карт местности, стал рассматривать одну из них. Ему совсем не хотелось добывать расходный материал где-то очень далеко, так как поставки могли затянуться или быть прерваны его недругами. Добыча совсем рядом тоже его не устраивала, грозя обескровить его самого. Задумчиво водя пальцем по карте, он прикидывал расстояние и доступность. Города сразу были отвергнуты, из-за большой вероятности начала войны. Деревни? Да, пожалуй. Но не крупные, желательно вдали от остальных населённых пунктов, лучше в лесах, пусть и на торговом пути. Пометив несколько таких деревень на карте, Злосмех удовлетворённо потёр руки.

– Почти идеально, – он улыбнулся. – Надо предупредить отряды, дабы налёт не совершался во время присутствия торгового каравана. Стража! – крикнул он, и в кабинет тут же вошел стражник. – Воеводу сюда! – приказал Олаф.

***

По каменной мостовой, стуча деревянными колёсами, двигалась карета, запряженная четвёркой вороных. Ноги коней были опутаны чёрной дымкой, тянущейся вслед за ними, как хвост кометы. Этот вид вызывал чувство глубокой обеспокоенности у тех случайных прохожих, кто видел карету. Вслед за каретой следовали охрана и гонец, не так давно доставивший Олафу Злосмеху весть о приближении тёмной волшебницы Алиссы Дерзкой. Сопровождение тёмной волшебницы восседало верхом на вороных конях, но совершенно обыкновенных, не тронутых волшебством. Сквозь занавеску на окошке кареты на мрачные улицы Грозового города смотрели внимательные глаза Алиссы, примечая, как себя ведут местные жители, и как они реагируют на её появление. Каменные дома вдоль улиц, по которым проезжала её карета, были в тёмных и болотно-зелёных пятнах плесени, на крышах обильно произрастал мох.

– Как тут мокро и скучно, – сказала она сама себе под очередной раскат грома.

Впереди показались ворота, ведущие к саду перед дворцом правителя города. Не сбавляя темп, карета проехала в сад, стражники Олафа Злосмеха едва успели открыть ворота. Карета остановилась лишь тогда, когда оказалась перед парадным входом. Один из стражников Грозового города побежал к карете, намереваясь открыть дверцу Алиссе Дерзкой, но поперёк встал один из её охранников на коне. Его вид не вызывал сомнений: «Не подходи, убью!» Спешившись, охранник сам открыл дверцу кареты, приглашая свою госпожу выйти. Набросив на голову капюшон волшебного плаща, чтобы не намочить свои ярко-синие волосы, Алисса приняла поданную ей руку и вышла. Не задерживаясь на улице и не обращая никакого внимания на местную стражу, она проследовала внутрь здания, где и сбросила на руки свой волшебный плащ, оказавшийся абсолютно сухим несмотря на проливной дождь.

– Приветствую Вас во дворце Олафа Злосмеха, Великого колдуна и нашего Владыки! – приветствовал гостью дворецкий.

Алисса прервала его взмахом руки.

– Обойдёмся без политеса. Хозяин во дворце?

– Да, госпожа, – с поклоном сообщил дворецкий. – Не желаете подождать его в гостиной, у камина? Он сейчас спустится сюда.

– Охотно. И подайте моего любимого вина!

– Сию минуту, госпожа, – дворецкий взглянул на слуг, ожидающих его приказаний у стены, и щёлкнув пальцами, отдал им жестом приказ подать вина в гостиную.

Усевшись в большое мягкое кожаное кресло, поставленное перед разведённым огнём в камине, Алисса приняла большой серебряный бокал с золотой инкрустацией, наполненный красным вином, который ей поднесли на золотом подносе. Долго ждать хозяина дома не пришлось.

– Алисса! Любовь моя! – воскликнул входящий в гостиную Олаф, театрально широко улыбаясь своей гостье.

– Олаф! – Алисса, отставив бокал, вскочила с места и быстро подошла к хозяину дома. – Ты ещё жив, плешивый злодей! – она заключила Олафа в объятия и изобразила троекратный поцелуй в щёки.

Сцепив зубы, Олаф приложил усилия для удержания фальшивой улыбки на лице после такого обращения в свой адрес, непозволительного при любом другом случае, кроме этого: от Алиссы Дерзкой.

«Тварь синеголовая!» – зло подумал он, продолжая улыбаться ей и отстраняясь после её сильных, резких объятий, наверняка оставивших на его теле пару синяков. «Гадёныш!» – улыбалась в ответ Алисса, выпуская хозяина дома из своих цепких объятий.

– Устала с дороги? – как ни в чём не бывало спросил Олаф свою гостью.

– Не без этого, – Алисса поморщилась, разминая уставшую от долгого сидения спину. – Всё затекло. Надо размяться.

– Тогда, – воодушевился Олаф от возможности поделиться своими достижениями перед Алиссой, да и просто похвастаться, – предлагаю прямо сейчас подняться ко мне в кабинет!

Его глаза при этом горели от нетерпения.

– Ага! – заинтересованно воскликнула Алисса. – Значит слухи не врут! Ты действительно последнее время работал над чем-то замечательным!

– Кто же эти слухи распространял? – изобразил удивление Олаф.

«Найду болтуна – казню!» – подумал он про себя.

– Много кто, – неопределённо ответила гостья. – Давай! Веди в кабинет.

Поднявшись на один из верхних этажей, Олаф распахнул тяжелую дверь кабинета перед Алиссой, пропуская её вперёд.

– Прошу в мою обитель, где я воплощаю свои замыслы, – торжественно произнёс он.

Алисса вошла в кабинет и спокойно подошла к рабочему столу, который стоял у окна. Среди волшебных книг и свитков на столе лежал браслет, испускающий слабое свечение, словно сама темнота изнутри испускала световой поток. Алисса, ни к чему на рабочем столе Олафа не притрагиваясь, быстро пробежалась глазами по текстам открытых книг.

– Это он! – взволнованно прошептал Олаф за её плечом. – Почти готов!

– Ты создал свой браслет бессмертия?! – голос её сел от волнения.

– Да! – ликуя воскликнул Олаф. – Я учёл ошибки предыдущих мастеров и создал нечто уникальное и неповторимое!

Алисса представила себе, как много Олафу пришлось изучить и переосмыслить для создания этого волшебного предмета, не обладающего недостатками его аналогов из прошлого.

– Какую титаническую работу ты сделал! – в её голосе прозвучало настоящее уважение.

Волнение и восторг Алиссы не остались незамеченными, отчего хозяин дома ещё больше возгордился собой.

– Ты его уже испытал?

– Нет-нет! Он ещё не готов, но это дело пары дней, – отрицательно покачал головой Олаф.

– Как он действует?

– В его основе передача и переработка однотипной энергии.

– Что? Потребуется человеческая жизнь? – в голове Алиссы возникла примерная схема действия волшебного браслета.

– Да.

– Интересно, – гостья нахмурилась. – Мне кажется, что-то подобное уже было.

– Конечно было! – перебил её Олаф. – Но там были серьёзные недостатки, от которых я постарался избавить моё творение.

– Тебя можно поздравить! – Алисса хлопнула Олафа по плечу. – Действительно, ты проделал колоссальную работу. Дело за малым – испытать.

– Если моя госпожа будет столь любезна и погостит у меня, пока я закончу моё творение, то мы сможем вместе провести первые испытания.

Алисса оценила прозвучавшую фразу по достоинству.

– Уговорил! Я останусь у тебя погостить. Только… – она замолчала.

– Всё, что угодно для моей дорогой гостьи, – подбодрил её Олаф Злосмех.

– Я попрошу немного. Доставь мне маленькую радость: пусть Солнце выглянет и подсушит всё вокруг. Сырость и сквозняки – это ужасно!

Олаф пару секунд решал, стоит ли пойти Алиссе на встречу в её желании.

– Да будет так! – наконец согласился он.