Сокольники
«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Сокольники…» При этих словах сердце моё дёрнулось и заколотилось чаще. Я ехала к друзьям Анчарова. К людям, которые с ним лично общались. А вдруг не примут меня? Мы решили собраться в библиотеке на Барболина. Придут ли туда приглашённые студенты? Свои знания и любовь не терпелось кому-то передать. Уже неважно кому… Важно, что мы потянулись друг к другу. А то интернет, интернет. Вот же человек из глухого села послал мне десять тысяч, «всё равно пропью» сказал. А тут он понял, что может не просто пропить, а дать начало чему-то хорошему. Я попросила поехать со мной Ксюшу. В ранние годы она была лучшей студийкой, писала и стихи, и прозу… А после того, как замуж вышла, всё сильно изменилось. Она стала приходить реже и реже. Работала официанткой в кафе, уставала сильно. У выпускницы музыкального училища нормальной работы не было. Редкие выходные тратила на посещение храма, пела в церковном хоре. Если муж не пускал на студию, где мы тесным кружком сидели вокруг стола, спорили, писали… Так уж глупо было даже надеяться, что он отпустит в Москву. Но я уговорила её поехать. И как же она посмела ему перечить? Муж и я тащили её за руки в разные стороны, это бы всё равно добром не кончилось.
Помню колонны из льдистого мрамора на станции Сокольники. Помню Ксюшу в новом красном пальто и в шали посадской, только недавно подаренной ей на свадьбу. Ей очень шло – тонкая миловидная, в румянце, углы шали по плечам. А как вышли на улицу в мартовской Москве – замёрзли без варежек. Статуи, девушка с мячом и парень диском, у входа в метро утопали ногами по щиколотку в снегу. И мороз был небольшой, а мы-то боялись. Торопливые кадры, как мы идём в библиотеку. Пожарная башня на перекрёстке. Маленькая и такая уютная кафешка Макдональдс, горячий бульон после мороза. Запушённая инеем длинная улица Барболина, кустарники в инее. И наконец тёплый библиотечный рай. По пути мы уже не разговариваем. Волнуемся. Да и почти всё высказали по дороге, пока ехали от Вологды. Знаю, что первые чтения пропустила. Их Олег Моисеев проводил со своим отцом. А я не смогла, дочка у меня рожала, а я за неё болела. Внук мой родился в тот год как раз первого апреля… Мы с Ксюшей в шали приехали на вторые или третьи чтения.
– Ксюша, ты стала редко ходить на студию. Это обидно, особенно теперь, когда способных так мало. А у тебя стало получаться… Все же видят…
– Как всегда у меня – и навалились учебные долги, и в студию надо. Не успеть мне.
– Ты на взлёте сейчас. Не бросай. А я, наверно, брошу. Люди-то уходят.
– Нет, вы не уходите. Вам нельзя, к вам тянутся. Не заметили?
– А ты?
– А у меня личное… Муж против.
– Ну, пока диск не записали, наверно, не уйду. Нельзя такой шанс терять.
Мы ещё во власти наших домашних забот, не можем оторваться. Но вспоминаем – это же другой мир, тут и законы другие, всё домашнее кажется мелко.
На встрече все планы летят кувырком. Приходит красный Рыков и бормочет, что будет выступать, что Галка Крылова обещалась быть точно…
Я рассказываю историю о старой и дорогой мне публикации в заводской многотиражке, она о том, как Анчаров вошёл в мою жизнь. Могу поклясться, что из тогдашних читателей многотиражки ни один человек до этой публикации про Анчарова не слышал. Я даже нашла в архиве газету тридцатилетней давности: старичку со статьёй «Облик радости бесконечной» там и портрет Анчарова тушью, моя коллега постаралась… Старая газета замирает на большом экране.
Зал-то полон народа. Студентов колледжа позвали. Человек тридцать их, все шумят. Юрий Ревич излагает историю сайта Анчаров.либ.ру. А ведь он не просто писатель, журналист, компьютерщик. А ещё и сын того самого Всеволода Ревича, первого прижизненного комментатора Анчарова. Даже книга есть – «Перекрёсток утопий». Ревич седой, скульптурный, в тёмном джемпере. Это же он втянул меня однажды в литературный конкурс с компьютерами, где я не победила. Но зато мы познакомились. Я долго думала – почему он не стал писателем? Пишет прекрасно, точно, образно. Нет, всё о компьютерах… Ведущий Виктор Юровский, худощавый, лысоватый, сутулясь в строгом чёрном костюме, что-то увязывал с выступающими, говорил с замдиректором, Натальей Васильевной, высокой элегантной женщиной. Она мне сразу запомнилась и неслучайно мы потом дружили многие годы. А как она про Анчарова говорила – взволнованно, восхищённо, глотая комок.
Ну, я тоже глотала комок, когда одна молодая женщина повела рассказ об агентах, связав тему с Анчаровым… Но выступление получилось длинным, и её оборвали… Как же можно? Она вся покраснела, а я была готова разрыдаться, ведь нельзя, нельзя обрывать… Поразила меня Крылова. Понятно, Человек уже в возрасте, но как будто и нет возраста. Белозубая усмешка смуглого лица, такой звонкий голос. И она знала Анчарова, лично…
И вот настаёт очередь Ксюши, берёзки нашей. Она перед этим вынула из сумки на колёсах ослепительное серо-сиреневое платье, откинула волосы за спину и рассказала нам про энциклопедический словарь Анчарова. Все пришли в замешательство. Никто не слыхал о таком.
– Почему вдруг у меня возникла такая идея? Несколько лет назад, впервые открыв повесть под названием «Золотой дождь» неизвестного мне тогда автора, я почти сразу же схватилась за карандаш и начала выписывать понравившиеся цитаты. Их было много. А времени мало – книга была дана мне всего на несколько дней. Повесть настолько захватывала своим афористичным языком, меткими наблюдениями автора о творчестве, об искусстве, о смысле созидания чего-то прекрасного, что захотелось переписать в блокнот её всю. Вот, собственно, и всё.
Впервые в жизни я читала книгу о красоте. Не о явлениях красоты, как итогах чьего-то великого творчества, а о самой сути её. О процессе создания красоты. Неважно, в чём она выражалась – в стихах, музыке, живописи, фотоснимках, изобретениях или просто в человеке – ведь человеческая душа тоже обладает определённой красотой. Герои всех анчаровских повестей заняты поисками красоты, поисками чего-то необыденного.
Щёки её пылали. Из публики попросили процитировать словарь-то. Она это сделала с удовольствием.
А – Акварель. Акварель требует прозрачности. Акварель требует терпения. Нужно, чтобы просохла первая подкрашенная капля, прежде чем положишь вторую, которые вместе дают такую жемчужную игру – её можно встретить только на акварелях Врубеля. Акварель – это праздник глаза, праздник кисти, праздник мастерства человеческого. Если бы блаженный Августин был живописцем, он бы писал акварелью. Потому что главное для акварели – это просветлённость души. Потому что, хотя акварель не поддаётся переделкам, к ней можно добавлять самоцвет за самоцветом. Но для этого нужно, чтобы самоцветы были в душе. («Золотой дождь»).
Б – Блаженство. …есть одно желание, которое не ждёт пищи, а само себя питает. Оно редкое, потому что люди о нём забыли. Но когда оно приходит, оно убивает жадность и рождает щедрость. И когда будут пройдены все пути неразумия и выхода не останется, придём мы, придем, и напомним о нём. – Какое же это желание, отец? – Мы его называем блаженством. Его часто знают дети, многие женщины и всякий другой, который кормит незнакомца, или зверя, или птицу. («Самшитовый лес»).
…Ах ты птица весенняя, родившаяся в городе Ахангаране страны Узбекистан. Окончившая школу и музыкальный колледж, чтобы училкой работать в селе. А потом въехавшая в филологию и литературу… Её никто не перебивал. Потому что она вся светилась и суровый Ревич сразу сказал, что берёт этот доклад на свой сайт.
– Проза Анчарова захватила меня, как инфекционная болезнь. Заразившись ею сама, я начала передавать вирус окружающим: друзьям, знакомым, родственникам… На естественный вопрос о чём его книги, я затруднялась ответить. Обо всём? О жизни? Слишком обще это звучало. Тогда я догадалась отвечать, что проза Анчарова – это энциклопедия: творчества, человеческой жизни, самого человека – его натуры, его душевных переживаний, сути его существования. Ну, то есть, так и получается – обо всём. Как в словаре. Но только энциклопедический словарь стоит себе спокойненько на полке, ждёт, когда о нём вспомнят. Может, раз в год, может, два, возникает потребность заглянуть туда по крайней необходимости. А в анчаровские повести не заглядывают, их берут и читают, не в силах оторваться. В этот омут ныряют и не желают выныривать, пока не доплывут до берега. Его перечитывают, разбирают на цитаты…
И тут все стали хлопать Ксюше, как бешеные. Кстати, у Анчарова ведь есть героиня с таким именем. А ещё на чтениях был Олег, обещавший жениться на Ксюше, не зная, что она давно замужем… И ещё Максим Воробей, красавец, который приехал аж из Перми. Попробуйте не пустить его на сцену! Он исполнял песни Анчарова, ну просто ах… И после чтений мы отправились пешком на Мажоров переулок, чтобы сфотографироваться у дома, где жил Анчаров. А потом опять на станцию Сокольники, чтобы ехать на Комсомольскую, то есть на вокзал. Нас провожали целой оравой. Господи, мы устали неимоверно, но усталость была так похожа на счастье.
Там же в библиотеке мы познакомились с Ириной Медведевой, матерью необыкновенного поэта, утонувшего в Москва-реке в девятнадцать лет. И если сначала мы приехали к друзьям Анчарова, то потом стали ездить и к друзьям Ильи Тюрина. А это отдельная и очень сложная история, глубоко ранившая моё сердце…
Через несколько лет я была на фестивале памяти Ильи, который прошёл в той же библиотеке. И Ксюша вышла в лауреаты, ну я же говорила…
Потом, когда друзья Анчарова от меня отвернулись, я не могла спокойно слышать слова объявления: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Сокольники…». Это ж целая жизнь была… Ксюша тоже исчезла. Видно, упрямый муж добился своего. И я уже никогда не узнаю, родила ли она желанного ребёнка, бросила ли петь в церковном хоре и забыла ли она всё, что связывало нас с Анчаровым. На фотографиях рядом с домом на Мажоровом переулке она стоит смеющаяся, яркая, кутаясь в посадскую шаль. Сокольники – это был порыв в неизведанное, десант за красотой. Такие вещи не забываются.
Комментарий Галины Пухловой
Дорогая Галина, очень трогательный и честный рассказ получился. Прекрасен образ Ксении – певицы, поэта и теплого, глубокого человека. Доклад ее прочла бы с большим интересом и чувством легкой зависти. В хорошем смысле этого слова. На фото в «Анчаровском круге» взглянула с нежностью. Хорошо бы поместить его и здесь, в начале рассказа. Очень понравилось, очень!
Комментарий Раисы Коротких
Просто чудо, а не рассказ. Прошибло. Спасибо Вам, дорогая Галина.
Читала бы Вас и читала, наслаждаясь сюжетом, образами, каждым словом.
Не к месту пожалуюсь, что замучили болезни, и нет им конца и края. Конец, конечно, будет. Молю только о христианском. Простите, зря все это говорю. Наверное, это влияние Вашего «десанта за красотой». Спасибо за все. Молюсь за Вас. Раиса.
Споры с Моисеевым
Фрагмент. Полностью в журнале «У» №2/2010
Олег Моисеев – автор первой диссертации
по творчеству М. Анчарова. Он сам написал в Анчаровский круг.
Щекина:
Олег, твоя мысль о битве за каждого человека меня взволновала. Однажды, когда я работала в журнале фирмы «Мезон», сотрудник той же фирмы Серега Шиляев во время обеда стал мне рассказывать о воинах света. Что вот Эра Водолея наступает, это эпоха перелома в вечной битве добра и зла, каждый человек может стать спасением для всех… Мне эти разговоры напомнили Лукьяненко с его «темными» и «светлыми», и слушать его не хотела. Тем более, я собиралась делать трехголосный хор при фирме и не смогла, директор запретил. Мне было перед Серегой неловко. Но Серега настаивал, чтобы я не останавливалась на своем пути, чтобы продолжала бой. «Ты сама воин света», – заявил вдруг он, улыбаясь. Я опешила. Это надо знать Шиляева. Это высококлассный специалист по компьютерной технике, а еще он ценил медитации в религиозном сообществе, где бог женского пола. Меня это смущало, но я упорно ходила с ним обедать, так как в фирме он был единственный, кто говорил на темы вселенской любви и торжества духа. И в тот момент, когда я в своем писательстве и общественной работе совсем упала духом, начались вот такие уговоры, а он же понятия не имел, чем я занимаюсь. «А ты что, посланник?!» – глупо сострила я. – «Ну да», – ответил он. Шиляев Анчарова не читал, но всегда вел себя как герои анчаровских книг – вот тебе нетипичное дитя Анчарова.
А типичное – твой отец, Алексей Моисеев. Потому что, открыв для себя мир Анчарова, на этом не остановился. Рассказал про Анчарова тебе, чтобы весть полетела дальше через поколения. Теперь и ты дитя Анчарова. Ты сам понимаешь, что встрял в дело, которое просто так тебя не отпустит.
Дети Анчарова – это для меня, например, Юрий Ревич и Виктор Юровский. Я сколько их знаю, они, кем бы ни были, но в первую очередь – трансляторы вести. От них неизменно идет напряженное энергетическое поле, и с ними всегда чувствуешь, что ты «свой». Юровский меня один раз только увидел, и сразу принял всерьез. Хотя меня нашли Александр Шитик и Игорь Панасенко и начали собирать деньги для фонда Анчарова, Шитик говорит, что Анчаров – это единственный смысл его жизни… Не могла же я отмахнуться, они же дети Анчарова… А в жизни самого Анчарова для меня много темных загадочных мест, и когда мне что неясно, я сразу спрашиваю Юровского, и он как живая энциклопедия, все мне раскладывает по полочкам. Он много мне пишет про сына Анчарова, Артема, недавно еще этот случай с пожаром, но повезло, уцелел Артем… Вот что такое добрый человек? Это вот Юровский. Я уж не говорю о его большой работе над книгой Анчарова «Сочинения», тут пропасть самоотдачи…
Ревич создал основной сайт по жизни и творчеству Анчарова (http://ancharov.lib.ru), он сохранил его огромное живописное наследие, но он и сам словно сошел со страниц анчаровских книг. Широта его интересов обескураживает… В общем, это Гошка Памфилий… Хотя может, и Сапожников. Причисляю ли себя к детям Анчарова? Возможно. Транслировать идеи Анчарова мне нравится.
Да, вот что еще важно. Ты сказал, что превращение чужого в своего (отвоевывание) и моделирование таланта в обычном человеке ты разделяешь. А это ты разделяешь или писатель? И потом, на самом деле, все это связано сильно. Вспомни этого тюремщика Вову в «День за днем». Помнишь, как некоторые косились и вот наконец Большой его отстоял – и все обнаружили, что человек может горы свернуть… Вот как расцвел мужик. Я ничего не путаю? А не стань он своим, так и КПД его был бы равен нулю…
Меня вот что беспокоит, Олег. Почему твоя работа об Анчарове начинается с Атлантиды? Это же не основной вопрос! Это вопрос сопутствующий, постольку-поскольку. Может, ты считаешь, что у него все нанизано на ось времени? Что Поиск из Атлантиды и Сапожников из Калязина связаны одной нитью?
А вот по поводу Леонардо да Винчи, вернее его связи с Анчаровым, вопрос корневой. Когда я маленькая читала «Соду-Солнце», так меня кольнуло именно на этой главе, где Леонардо писал портрет. Эта женщина на портрете, в которой и он, и она… эта горечь неизбежной разлуки. Но это лирика. А ты анализировал все места, где упоминается Леонардо? Ты знаешь, почему именно он? Мало ли было титанов. Но Анчаров взял именно его, почему? Помнишь, был длинный сериал про художников эпохи Возрождения, и все рассказчики цитировали Джорджо Вазари… Анчаров обратился к Леонардо из-за его универсальности. Он сам в себе растил универсала.
Моисеев:
Принципиально не соглашусь вот с чем: среди «детей Анчарова» просто не может быть «типичных». Просто потому, что это предполагается: возрастание в нетипичных, разносторонне талантливых людей. «Дети Анчарова» не должны быть типичными даже в своем круге. Потом, естественно, я не разделяю «войну за человека» и культивирование в нем талантов. Совершенно согласен, что все эти вещи связаны неразрывно: потому-то и стоят горой друг за друга персонажи сериала «День за днем», что заботятся о талантах друг друга. А для этого надо поддерживать существующий порядок отношений, семейственность и вытаскивать из «внешнего мира» «своих». Вова, о котором вы говорите, который сидел, а теперь работает в лаборатории под руководством Михаила Николаевича, прижился именно потому, что «свой». Его вытаскивает из подавленного состояния завлаб, который предлагает ему полную ставку, а затем заставляет подписываться наравне со всеми в заявке на продвижение его, завлаба, изобретения. А все потому, что завлаб видит в нем «своего»: поведение «своего», работает человек в охотку и так далее. Ведь и в жизни «чужой» распознается в первые часы совместного времяпрепровождения. Большой (Виктор Баныкин), так он Толича спасает от увольнения в первой серии, а затем берется за его воспитание; это другой эпизод.
Что касается символа Атлантиды в анчаровской прозе, так эта тема пошла сама собой, вот я и решил сделать из нее первую статью о творчестве Михаила Леонидовича. А потом: как посмотреть, корневой это вопрос или побочный. Вот если брать огромную тему, одну из центральных: «идеал в анчаровском понимании», то здесь Атлантида оказывается важнейшим символом. Атлантида – современник золотого века человечества, золотого века искусств. «Просто Гошка не знал тогда, что вступает на опасный путь лирики, не знал еще, что все клетки его, вся кровь, доставшаяся ему в наследство от тысяч медленных поколений, от веков, уходящих к Атлантиде, которая хотя и утонула в считанные незапамятные часы, но все равно была, что тысячи веков его наследства уготовили ему тоску по встрече – и не с супругой даже и не с возлюбленной, а с подругой» («Этот синий апрель»). То есть, можно говорить, что духовная родина всех, подобных Гошке Панфилову – Атлантида. А женская голова из базальта, возрастом в двенадцать тысяч лет? «Лицо этой скульптуры здорово похоже на лицо той женщины из дедовой сказки о простой красоте, которую он встретил в незапамятные времена ночью, в снегу, на старой Благуше» («Теория невероятности»). Двенадцать тысяч лет – это в анчаровской прозе код, который вызывает ассоциации с Атлантидой. Естественно, все нанизывается на ось времени, если вы имеете ввиду, что, по анчаровской прозе, «золотой век действительно существовал», а значит, «опять возможен золотой век, где человечество будет в состоянии охватить сущность необходимых для него явлений.» «Мы идем к этому. <…> Нужен какой-то последний толчок. Наука должна найти его. Поэзия должна создавать предпосылки для счастливой встречи с ним. Мы сейчас люди стебля, но уже завязывается зерно» («Сода-солнце»). Здесь теория восхождения человечества во всеобщее естественное состояние творчества. Всемирная история – это история движения от золотого века до золотого века. То есть, до того момента, когда каждый окажется колоссальным талантом, совершать открытия, изобретать, генерировать идеями и так далее. Творчество называется. Естественное состояние. «Любовь – это творчество, в результате которого появляются дети». Вот поэтому-то раскрывать в себе талант, вытаскивать из себя гения – сегодняшняя общая задача. Если мы, конечно, хотим к золотому веку прийти. Здесь подразумевается общее сотворчество в созидании идеала. Идеального общества и идеального человека.
Естественно, поэтому здесь и Леонардо. Мне кажется, он Анчарову особенно близок тем, что он универсал, но прежде всего художник. А Анчаров своему профессиональному занятию живописи отводил важнейшее место, наравне, возможно, с работой со словом. Хотя проза все-таки для него была важнее. Фигура Леонардо в анчаровских текстах – тема для отдельной статьи, я это имею ввиду, но пока за это я не брался, и все места, где он в текстах появляется, я специально не анализировал.
Щекина:
Ой, Олег, найти это легко, имея под рукой электронную версию… Один раз критик Фаустов взял и по ключевому слову «камни» пролистал всю Библию. И это натолкнуло его на потрясающую идею…. Впрочем, ты прав: Леонардо – это путь к золотому веку. И путь к себе тоже. Я ступила на него после 1974 года, то есть после встречи с МЛА. Таланты в себе начала искать с 16 лет, как прочла «Соду-Солнце», а чтобы говорить другим, транслировать идею – понадобилось время и, конечно, личный контакт. Сейчас пишу тебе про поиск таланта и понимаю, наконец, зачем я вожусь с литературной молодежью. Ведь моя студия начала работать с 2003 года под эгидой департамента образования, потом они нас бросили: как хотите, так живите… и студия стала отдельной страной. И теперь я везу все это на общественных началах – мои студийцы учатся, поступают, выступают, делают журнал, который ты видел. У меня нет амбиций диктатора, просто сначала все они приходят и просят: «скажите, что я такое написал», а потом человек незаметно обретает свой язык, начинает расти стебель яркости и неповторимости. И за этим так радостно наблюдать. Не все становятся известными поэтами, зато все живут в удивительной творческой атмосфере. Скажи, много ли народу в воскресенье, в 10 утра спорит о мифологизации женщин и лис, о связи литературы с другими жанрами искусства, о различиях тренинга, миниатюры и притчи? Много ли найдешь людей любого возраста, которые с утра в воскресенье ломают голову над тем, какой след они оставят в мировой культуре?
Но вернемся к Анчарову. Насчет типичных и нетипичных детей Анчарова ты тоже прав – типичных не может быть, ибо все уникальны. (И это даже неважно, читал ли человек Анчарова, просто он так устроен…). И каждый транслирует идею на свой лад. Моисеев по-моисеевски, Ревич по-ревичевски, кстати он тоже воспринял Анчарова через отца, как и ты, то есть наше поколение явно ближе к Анчарову не только по оси времени, но и мировоззренчески… Я прошу тебя выделить ряды философских проблем Анчарова – обещай мне все их перечислить, сперва – ту идею, которая других важней.
Вот, например, философская идея Платона: – «идеи (эйдосы) лежат в основе всего множества вещей, образованных из бесформенной материи. Идеи – источник всего, сама же материя ничего не может породить. Мир идей (эйдосов) существует вне времени и пространства. В этом мире есть определенная иерархия, на вершине которой стоит идея Блага, из которой проистекают все остальные. Благо тождественно абсолютной Красоте, но в то же время это Начало всех начал и Творец Вселенной. В мифе о пещере Благо изображается как Солнце, идеи символизируются теми существами и предметами, которые проходят перед пещерой, а сама пещера – образ материального мира с его иллюзиями. Идея (эйдос) любой вещи или существа – это самое глубокое, сокровенное и существенное в нем. У человека роль идеи выполняет его бессмертная душа. Идеи (эйдосы) обладают качествами постоянства, единства и чистоты, а вещи – изменчивости, множественности и искаженности, согласно философии Платона, единственный для человека способ знать – это припоминать, находить в вещах чувственного мира „отблески“ идей. Когда же человеку удается увидеть следы идей – через красоту, любовь или справедливые дела – то, по словам Платона, крылья души, когда-то утерянные ею, вновь начинают расти. Отсюда важность учения Платона о Красоте, о необходимости искать ее в природе, людях, искусстве или прекрасно устроенных законах, потому что, когда душа постепенно восходит от созерцания красоты физической к красоте наук и искусств, далее – к красоте нравов и обычаев, – это наилучший способ для души подняться по „золотой лестнице“ к миру идей». Мне кажется, связь с философией Анчарова очевидна, только нет пока такой вот четкой формулировки. И хотя, учитывая вторичность материи, тут можно вспомнить и Гегеля, но Гегель уже дальше… Гегель изображает мировой дух (называемый им здесь «абсолютной идеей») таким, каким он был до возникновения природы, т.е. признает дух первичным. Идеалистическое учение о природе изложено им во второй части системы – в «Философии природы». Природу Гегель, как идеалист, считает вторичной, производной от абсолютной идеи. Гегелевская идеалистическая теория общественной жизни составляет третью часть его системы – «Философию духа». Здесь абсолютная идея становится по Гегелю «абсолютным духом». Таким образом, система взглядов Гегеля носила ярко выраженный идеалистический характер. Анчаров-то как раз идеалистом не был. Или ты не согласен?
Значит первый вопрос – о связи с великими философами. Я еще хотела добавить о связи с философскими идеями Нового Завета, но наверно это ты не одобришь. Те отношения, в которых состоят Бог и человек, выступают как откровение. Откровение есть непосредственное волеизъявление Бога по отношению к человеку, адресату этого волеизъявления. Информация, исходящая от Бога, принимается субъектом безоговорочно как абсолютный критерий человеческого поведения и познания, принимается на веру, т.е. она для человека абсолютно убедительна. Бог – и соответственно Ветхий Завет, Новый Завет, писания святых – открывает человеку тайны мира и божественную волю, человек обязан верить Богу. Иного не дано. Анчаров был атеистом? Если даже и так, то что? Вселенские законы касаются тех, кто в вере и тех, кто вне веры… На то они вселенские.
И второе, чтоб не забыть – роль женщин и лис в мире Анчарова… Помнишь, мы говорили, что они напоминают «Бегущую с волками» Клариссы Эстес (а значит есть связь и с Юнгом?) Я лису здесь употребляю не только как женщину – животное, а как символ типа «Священного оборотня» Пелевина, как огненный хвост, оплетающий иконку Mozilla Firefox, короче, как архетип. Поэтому что перед глазами у меня до сих пор стоит эта женщина с портрета Анчарова, Женя Якушева, добрый бог и дух этого дома, где все чужие становятся родными. Стоит перед глазами австриячка Катарина, возродившаяся в девочке Кате из «Теории невероятности», стоит перед глазами нечаянная жена Валя из «Страстного бульвара», которая умела ждать как Пенелопа. Тут не та красота, от которой растет живот, а та, которая встретилась в снегах на Благуше и преобразила всю человеческую жизнь. Она тревожит меня и тем, что люди о ней как-то подзабыли. Нет ли здесь чего-то от тоски по тому самому идеалу, который он искал?
Моисеев:
Действительно, самоочевидна связь Анчарова с философией идеализма тогда, когда он касается вопросов творчества. В предисловии к книге «Приглашение на праздник» он говорит о «таком природном феномене, как фантазия», через который произойдет слияние естествознание и науки о человеке, что пророчил Маркс. «Любой мысли предшествует фантазия, говорил Циолковский». Фантазия же ничто иное, как работа с платоновскими эйдосами. Но эта позиция не делает Анчарова идеалистом, даже наоборот: «Фантазия – это природное явление, и, если мы хотим оставаться материалистами, надо это явление постигать, а не делать вид, что его нет» – пишет он далее.
«Когда же человеку удается увидеть следы идей – через красоту, любовь или справедливые дела – то, по словам Платона, крылья души, когда-то утерянные ею, вновь начинают расти», – пишете вы. Сравните с анчаровскими словами из того же предисловия: «Я старался ничего не писать, если не появлялось золотое ощущение, что пришло „то самое“, и что подскажет, как быть, если уж взял перо в руки».
Помимо этого, внести ясность в понятие «идеализм» помогает Философский энциклопедический словарь (Советская энциклопедия, 1983). «Философский термин „идеализм“ не следует смешивать с употреблением в обыденном языке, в повседневных рассуждениях на моральные темы слово „идеалист“, которое происходит от слова „идеал“ (а не „идея“ – О.М.) и обозначает бескорыстного человека, стремящегося к достижению возвышенных целей. В философском смысле идеализм в этической области означает отрицание обусловленности морального сознания общественным бытием и признание его первичности» (ст. Идеализм). Помимо этого, «мировоззрение по своему содержанию, общественной значимости может быть последовательно научным или ненаучным, материалистическим или идеалистическим, атеистическим или религиозным, революционным или реакционным» (ст. Мировоззрение). То есть, Анчаров был здоровым атеистом, но он был идеалистом в обыденном смысле (от слова «идеал»). Он также был нормальным материалистом, что не мешало ему чувствовать, когда приходит «золотое ощущение» творчества. Это сейчас виднейшие ученые пришли к тому, что несовершенны ни материализм, ни идеализм, что заново заставляет их строить картину мира, сплавляя эти противоположные, казалось бы, направления в одно целое. Это очень хорошо излагает Ф. Капра в своем труде «Дао физики». Вот к этому-то был близок и Анчаров, рассуждая о потрясающем процессе творчества. Таким образом, проблема творчества – одна из важнейших тем, которые ставит Анчаров-мыслитель; анчаровские идеи в рамках этой темы, как мы видим, находится в колоссальном историческом контексте великих идеалистов, Маркса и некоторых современных ученых.
Еще две основные темы, помимо саморазвития в гения и проблемы творчества – это «своя стая» и «поиск идеала». Разобрав пространство сериала «День за днем», мы с вами обнаружили, насколько же все важнейшие анчаровские темы неразрывны. Это четыре большие темы, которые в пространстве анчаровского творчества предполагают и координируют друг друга. А «поиск идеала» относится как к поискам «первозданной женщины» (как называет ее Эстес), так и к золотому веку в прошлом (Атлантида) и в будущем (коммунизм). Гендерная же тема в творчестве Анчарова тоже напрашивается на отдельную статью, которая должна в скором времени появиться. А Простая Красота, встреченная в благушинских снегах – это гениальная персонификация идеала, «обобщенный символ красоты, по капле разлитой в жизни», как считает Костя Якушев по поводу мраморной головы древней женщины в «Теории невероятности». Вижу, что, по существу, мы с вами все эти темы здесь разобрали. Дальнейший разговор станет более глубоким анализом тех же тем, либо может пойти по какому-либо другому пути.
Анчаровское движение
Анчаровское движение не началось внезапно, в течение всей жизни я встречала множество людей, захваченных анчаровскими идеями. Эти люди попадались мне в поездах, в больницах, в залах ожидания, на перекурах во время сельскохозяйственных работ, везде… Большинство имён не запомнилось. Знаю, что вологодский поэт Николай Елсуков, принёсший мне однажды свои стихи, не раз повторял: «У меня два главных писателя в жизни – это Борис Виан и Михаил Анчаров». В эпоху интернета таких людей стало попадаться ещё больше. И они, независимо от меня, объединялись по главному интересу – по любви к творчеству Анчарова. Так я наткнулась на сайте журнала «Компьютерра» на Юрия Ревича. Он был сыном Всеволода Ревича, единственного прижизненного критика и комментатора Анчарова. Позднее Ревич создал сайт Анчарова, играющий большую роль в объединении читателей, поклонников творчества. Однажды «Вконтакте» мне написал человек из их числа – Александр Шитик. Он увидел упоминание Анчарова в графе «Мои интересы». Он же впоследствии стал одним из главных спонсоров анчаровского фонда. Приехав в 2010 году на день рождения МЛА я на Донском кладбище познакомилась с прижизненными друзьями Анчарова – Виктором Юровским и Юрием Ревичем, создателем основного сайта – архива http://ancharov.lib.ru/ Для меня сейчас это главный путеводитель по жизни и творчеству любимого писателя. Уже несколько лет существует в «ЖЖ» сообщество «Анчаров».