– Этот монстр его вычислил и убил, – доктор помолчал и принялся рассказывать.
Глава 5
Иосиф Соломонович всегда действовал аккуратно и осторожно. Он, например, никогда не спасал стариков. Как бы это не звучало ужасно, но смерть в старости вполне логичное явление. Он не спасал тех, кто находился на ИВЛ – это тоже было невозможно просто технически.
– А что нужно сделать, чтоб спасти? – перебил его Иван.
– Нужно, чтобы ко второму приходу монстра, а приходит он второй раз через 12 часов, человека в палате не было, – пояснил Петр Сергеевич. – Сам понимаешь, вытащить пациента из реанимации, где он подключен к аппарату жизнеобеспечения, практически невозможно. Тебя просто свои же коллеги не поймут.
Иван молча кивнул.
– Если монстр не находит пациента, тот выживает. Иосиф Соломонович организовывал все так, будто пациентов из палаты забирали в другое место по необходимости. Кого-то выписывали, кого-то переводили в другое отделение, кого-то отправляли на исследования в это время.
– А как они забирают жизни?
– Не знаю. Высасывают, может быть. Останавливают сердце. Я их не расспрашивал, – сердито ответил доктор. – Так вот, мой наставник действовал редко и осторожно. А я полез напролом. Иосиф Соломонович настойчиво меня предупреждал ничего не предпринимать, но, к сожалению, деталей не объяснил, – Петр Сергеевич помолчал.
– В результате, я как-то вытащил молодого парня из палаты прямо перед носом у монстра. Увидев его в конце коридора, я нацепил маску до глаз, забежал в палату и вынес парня оттуда на руках. Чудовище видело, что его жертву уносят, и оно этого не простило.
Ивану внезапно стало холодно и неуютно в темной комнате. На мгновение желание слушать Петра Сергеевича исчезло. Захотелось вернуться домой, залезть на диван, укутаться в плед и дочитать тот детектив, который он мучает уже месяц. Он бросил тоскливый взгляд на окно, отмечая блеклый свет затухающего дня между полосками жалюзи.
– И оно стало вычислять нас, – голос Петра Сергеевича дрогнул, – и ты даже представить себе не можешь, в каком кошмаре мы существовали те десять дней. Если ты обратил внимание, что его хоть и не видят, но чувствуют другие люди. Рядом с ним образуется необъяснимая отталкивающая аура, и люди стараются избегать столкновения, даже не видя его. И еще это ощущение промораживающего до самого нутра холода. Он мог появиться в любом месте в больнице в любое мгновение. И главное было в этот момент не посмотреть ему в глаза: это бы выдало нас. Ему важен прямой визуальный контакт. Он проникает к тебе в мозг и считывает информацию о тебе. Я позже понял, какую именно информацию он выуживает из сознания. И чем больше ты его избегаешь, тем настойчивее он становится.
И вот началась игра в кошки-мышки. Открываешь дверь ординаторской, а он стоит на пороге и ищет твоего взгляда. Идешь в приемный покой смотреть пациентов, а он уже ждет тебя там за любой ширмой. И заглядывает прямо в глаза… Стоишь на операции, а он торчит напротив и пялится. И нельзя поднимать голову: упрешься в него… Он вытворял такое со всеми, но видели это только я и Иосиф Соломонович.
Иосиф Соломонович был далеко не молод. И здоровье его было подорвано тяжелой и нервной работой в течении почти 30 лет. Сердце стало болеть все чаще. Однажды его вызвали в больничный морг. Оттуда он уже не вернулся. Я думаю, монстр подкараулил его там, а Иосиф Соломонович был не готов – в морге всегда холодно и почувствовать приближение этого существа он не смог. Наверное, сердце не выдержало, и он посмотрел монстру в глаза.
– Он его убил? – дрогнувшим голосом спросил Иван. – Как?
– Заставил повеситься.
– Повеситься? – вскрикнул Иван. – Как можно заставить человека повеситься против его желания? Возможно, это не монстр, а сам врач…
– Замолчи! – крикнул Петр Сергеевич и тут же выдохнул. – Прости, Иван, я не хотел. Но очень больно вспоминать…
Он помолчал и продолжил:
– Монстр убивает тебя так, как ты должен был умереть в первый раз. Но со стороны это выглядит самоубийством или несчастным случаем. Иосиф Соломонович первый раз умер во время своего рождения от четырехкратного обвития пуповиной вокруг шеи. Тогда его чудом реанимировали. А второй раз… Нашли его в кладовке рано утром. Он висел в петле, состоящей из четырех веревок. И он не сломал себе шею, как часто бывает при повешении, а медленно задохнулся. Очень медленно. Он пытался сопротивляться: ногти на пальцах были сорваны, кожа расцарапана до мышц. Каждая из странгуляционных борозд была менее глубокой, чем предыдущая, и это доказывало, что каждый следующий виток веревки появлялся последовательно. Смерть была долгой и мучительной… Я понял, даже если монстр успокоился, остаться я не смогу. Я уволился и уехал из того города. Вот такая история.
Иван потер лоб.
– Но сначала-то у Иосифа Соломоновича все получалось?
– Я так и знал, что это придет тебе в голову! – медленно ответил Петр Сергеевич. – Но даже не начинай. Иосиф Соломонович был важным человеком в той больнице – основным хирургом и очень уважаемым сотрудником. Он мог чудить и делать любые распоряжения, например, внезапно назначить МРТ в три часа ночи. В наших с тобой условиях это нереально. Даже мне не позволят такое самоуправство.
– Я позвоню родителям Вари и все объясню. Они заберут ее.
– Они ее не заберут, а на тебя напишут жалобу, и тебя выкинут к чертям собачьим. Останешься без диплома. И хорошо еще, если в психушку не закроют.
– А если…
– Заткнись, а? – почти с мольбою попросил Петр Сергеевич. – Я же вижу, что ты хороший парень и хирург из тебя должен неплохой получится! Только если жив будешь. Стань врачом и спасай жизни сколько влезет. Только официальным путем! А не соревнуясь с монстрами в сообразительности и скорости! Все, Иван, enough!
– Вы меня неправильно поняли, – начал было Иван.
– Я тебя предупредил, – обреченно выдохнул доктор, – я рассказал тебе все, что знал. В свое время мне этого не объяснили. Не дали выбора.
Иван попытался было возразить, но Петр Сергеевич встал и молча ушел.
Глава 6
Иван вышел из перевязочной, с тоской оглядев опустевшее отделение. Он посмотрел на часы. До того момента, как уборщик должен был прийти к Варе, оставалось около десяти часов – можно пока не волноваться. Иван спустился в кафетерий и заказал себе чашку кофе. Он сел у огромного окна, выходящего с торца больницы на дорогу и городской парк, и уставился на двигающиеся фигурки людей снаружи. Люди торопились, опаздывали, радовались, злились, любили, ненавидели… Люди жили. И никто из них не задумывался, что среди них прямо сейчас ходит монстр, выбирающий себе жертву. «Если бы я об этом не знал, – думал Иван, – как бы было все просто. А теперь это грызет меня… Так что мне делать – спасти Варю или оставить все, как есть?» Последнюю фразу он прошептал вслух.
– Вы же врач, друг мой, разве такие вопросы могут у вас возникать? – раздался рядом старческий голос.
Иван резко обернулся. За соседним столом сидел интеллигентного вида старичок с пышной седой шевелюрой. Черные близко посаженные глаза прятались за старомодным пенсне, на запавших щеках темнели пигментные пятна, поношенный костюм-тройка коричневого цвета был тщательно вычищен и выглажен.
– А что, если спасение одной человеческой жизни приведет к гибели других жизней? – не удержался Иван.
– Друг мой, уверены ли вы, что имеете точную информацию на сей счет? – невозмутимо уточнил старичок.
– Не имею, – растерялся Иван.
– Тогда о чем тут можно думать? Как говорится, назвался груздем – полезай в кузов? Раз вы выбрали такую сложную и неблагодарную профессию, значит, вы имели предпосылки, друг мой!
– Почему неблагодарную? – удивился Иван.
– Потому что за спасение каждой жизни платишь кусочком своей, друг мой! Такова цена! И никакие компенсации тут неуместны. И никто этого не понимает, включая самих врачей. Никто!
Иван зачарованно созерцал старика. Его странный вид, дребезжащий голос с необычными интонациями и неожиданные речи затягивали в поток чужого сознания, словно в водоворот.
– А вы врач? – спросил Иван.
– Был, друг мой, был… В далеком прошлом… И уж поверьте мне, друг мой, у меня сомнений «спасать-не спасать» никогда не было. Какой ты к черту тогда врач? – он произнес это, выделяя голосом слова через одно, дополняя каждое выделенное слово ударом узкой ладони по столу.
В этот момент за окном раздался визгливый звук тормозов, прозвучал резкий хлопок, и Иван отвернулся к окну. На дороге случилась авария, и водители обеих машин рьяно разбирались между собой. Несколько секунд Иван наблюдал за развитием ситуации, а когда повернулся обратно к старичку, того уже не было. «Колоритный дедок, – подумал Иван, – умеет уговаривать. Хотя чего меня уговаривать? И так ясно, что Варю этому уборщику я не отдам!» Оставалось решить только одно – каким образом «похитить» Варю посередине ночи так, чтобы собственные коллеги не заметили этого.
Он вернулся в свое отделение и наткнулся в ординаторской на хмурого Петра Сергеевича. Тот, завидев Ивана, быстро покидал вещи в сумку и вышел из ординаторской, громко хлопнув дверью. Дежурный хирург обрадовался, увидев Ивана – тут же вручил стопку историй и отправил на вечерний обход. Часам к десяти Иван сделал обход, провел двадцать перевязок, проконсультировал трех старушек в терапии и все еще не придумал, как ему незаметно от всех спрятать Варю. Он устало рухнул на диван в ординаторской и со стоном вытянул ноги. В спину что-то жестко врезалось, и он, пошарив под собой, вытащил на свет массивную именную зажигалку Петра Сергеевича. Тот чрезвычайно гордился ею, и всегда носил ее с собой, хотя курил редко. «Блин, вот он расстроится! Хотя нет, норм! Завтра можно будет подкатить с зажигалкой, и он меньше психовать будет!» – Иван подбросил несколько раз зажигалку в руках, а затем автоматически крутанул колесико. Длинный оранжевый огонек слабо заколебался перед его лицом. Иван захлопнул зажигалку и снова крутанул колесико. Пламя вырывалось каждый раз с нежным шипением, все больше нагревая зажигалку. И тут Ивана осенило.
– Черт!
Сидящий у телевизора дежурный врач нервно подпрыгнул.
– Че орешь?
– Простите, обжегся, – он показал зажигалку.
– Сергеича что-ли?
– Ага, забыл. Завтра отдам.
– Ну, ладно, – и врач потерял к Ивану интерес, снова уставившись в светящийся экран.