18 сентября. День
Где-то к полудню я вышла на трассу вымокшая до нитки и увидела на обочине автомобиль. Это была маленькая и пузатая «Ока», а рядом суетились две женщины, разодетые в длинные яркие шали и бренчащие золотыми браслетами и длинными сережками. Цыганки? Капот машины был открыт, и женщины тыкали туда пальцами в блестящих перстнях, переговариваясь на своем, цыганском.
Сначала я хотела спрятаться, обойти их стороной и вообще шагать в кювете, но, послушав их витиеватый говор, решила рискнуть. Я устала, проголодалась и хотела поскорее попасть в город. А цыганки едва ли смотрят местные новости – судя по внушительному багажу, опасно возвышающемуся над «Окушкой», они едут откуда-то издалека.
Я зачесала волосы под капюшон куртки и подошла к ним, спросила, не нужна ли помощь. Женщины заахали, заохали и на ломаном русском попросили меня позвонить в службу механиков, чтобы им помогли с машиной. Поблагодарив небо за то, что разбираюсь в технике, я предложила свою помощь, а цыганки с радостью согласились подбросить меня до города.
Я поколдовала над машиной, и она, чихнув, наконец-то завелась. Я прыгнула на заднее сиденье, женщины уселись вперед, и мы поехали. Всю дорогу они благодарили меня за помощь, расспрашивали, откуда я и куда иду пешком. Я соврала, что была у бабушки в деревне, но опоздала на автобус до города. Они поахали, а потом одна из них, пристально посмотрев на меня через плечо, заявила:
– Судьбу твою вижу.
– У меня нет денег, – призналась я.
– Бесплатно, – коверкая звуки, проговорила она. – Ты помочь нам, добрая девушка. Я предсказать судьбу твою.
Я из вежливости кивнула, хотя в гадания никогда не верила.
– Нелегкая тебя ждет дорога. Я вижу… на тебе кусками висит черная зависть. Завидуют тебе, милочка, очень сильно. Завидуют и навлечь на тебя беду хотят. Но ты не переживай: справишься. Доверяй друзьям своим, посмотри на ближних своих… есть среди них те, кто хотят того же, что и ты.
– И чего же я хочу? – не удержалась я.
Цыганка внимательно на меня посмотрела, точно просканировала, и сказала:
– Хочешь ты справедливости. И он того же хочет.
– Он? – удивилась я.
– Да, присмотрись к нему хорошенько… вместе вы найти то, что ищешь.
Надеюсь, она не о Мише сказала? Когда Миша вот так загадочно исчез посреди леса, я решила забить на него и отправилась дальше по той же тропинке. Я твердо решила отправиться в город. Я жаждала (и боялась) последних новостей о себе, а еще хотела добраться до Рыжковой и проверить, не она ли та убийца, которая прикрывается мной.
– И еще кое-что, милочка, – спохватилась цыганка. – Есть в тебе некая сила… В нужной час отдайся ей, и выиграешь битву. И не бойся ее – она друг тебе, а не враг.
Я не верила в гадания, но к словам цыганки прислушалась. Зависть. Да, возможно, Рыжкова завидует мне и потому очернила меня. Ей хочется управлять людьми, а если бы ее родители были бы также богаты, как мои, она наверняка бы правила не только авторитетом, но и деньгами. Купила подарок тому, угостила того – и все, тебя короновали.
Друзья. Конечно, и ежу понятно, что я должна довериться Лизе и Насте, вон как они вступились за меня в зале суда, но я не знаю, в каком они состоянии. До сих пор ли верят в мою невиновность?
И цыганка абсолютно права в том, что я хочу справедливости. И я должна довериться какому-то ближнему, чтобы победить. Что ж… надеюсь, это не Миша. Уж больно он странный и исчезает так невежливо. Хотя, надо признать, его слова о марионетках и призраках звучат куда правдивее протоколов полицейских.
И еще – во мне есть какая-то сила. Наверное, это что-то вроде боевого духа, надежды или веры – таких абстрактных понятий.
Город оказался ближе, чем я думала. Через полчаса мы уже въехали туда, и я попросила высадить меня на самой окраине. Цыганки от всего сердца поблагодарили меня за помощь, я поблагодарила их за то, что подвезли, и огляделась. Странно. Мне казалось, полицейские вывезли меня с другого конца города, а не с этого… Потому что Длинный рынок (так мы называли его с мамой) находился в совсем другом районе.
Длинный рынок простирался на несколько километров в обе стороны, и я влилась в толпу людей, бродящую между разноцветных палаток. Обычно я не ходила на такие рынки, предпочитая торговые центры, но сейчас выбирать не приходилось. У меня не было денег, и я должна была как-то выжить. Мысль о краже пугала, но еще больше пугало то, что в любой момент кто-нибудь из прохожих ткнет в меня пальцем и прокричит: «О боже! Это она, убийца!»
Я стащила кусок хлеба и бочок сыра, на другом конце рынка унесла кепку и ножницы. Потом я поставила подножку грузному мужчине, чтобы тот упал точно на прилавок. Прилавок разломился пополам, по асфальту поскакали браслеты и кольца, а я под шумок унесла мужскую куртку темно-синего цвета. И ретировалась с рынка.
«Когда все закончится, я вернусь и оставлю денег в три раза больше, чем стоят эти вещи», – думала я, терзаемая совестью.
Я зашла в грязный общественный туалет, достала ножницы и под корень обрезала волосы. Выбросила их в дыру в полу, натянула кепку. Голова стала непривычно легкой – мне даже показалось, что она вот-вот улетит, словно воздушный шарик. Отлично. Теперь мне нужно перекусить и поискать место, где я могла бы посмотреть местные новости.
Торговый центр! Я не сильно разбиралась в этой части города, поэтому пошла наугад, надеясь найти что-то вроде торгового центра. В торговых центрах совершенно точно есть места, где я могу посмотреть последние новости!
Скоро торговый центр и впрямь мне попался. Я вошла внутрь и опустилась на скамейку, почувствовав, как тянет ноги от усталости. Играла приятная музыка, откуда-то доносился аромат фаст-фуда, отчего у меня сразу заурчало в животе. Хлеб с сыром я сжевала около часа назад, но этого оказалось мало, чтобы утолить голод.
Так, ладно, для начала мне надо узнать, что обо мне думают СМИ. Будь у меня смартфон, не было бы никакой проблемы, но полицейские отобрали у меня все – сказали, мол, на время. Как будто я поверила…
Я еще немного посидела в торговом центре и поняла, что тут едва ли будут показывать новости. Зато светящаяся вывеска, завлекающая в книжный магазин, подсказала решение: библиотека. Я могу сходить в библиотеку и бесплатно порыться в Интернете! Отлично!
Библиотека обнаружилась на этой же улице, через два дома, в полуподвальном помещении. Я спустилась, прошла по коридорам и оказалась в заставленной стеллажами комнате. Несколько человек тихонько листали книги, библиотекарь, маленькая женщина в круглых очках, спросила, чем мне можно помочь. Пряча глаза под кепкой, я попросила позволения посидеть за компьютером. Мне не отказали.
И вот, я наконец сижу в пустой комнате, а передо мной – экран. Через два компьютера от меня занимается какая-то пожилая женщина, но мне нет до нее дела, и я быстро забиваю запрос в строке поиска. Читаю. Читаю-читаю и чувствую, как меня переполняет досада пополам со злостью. Убит Максим Перепелов, лучший друг Колобка. Мои родители на допросе. Сбежавшая я. Убившая я. Мои волосы. Снова! Теперь мне светит только тюрьма. Короче говоря, все плохо.
И все из-за этой курицы Рыжковой! Это точно она! Сейчас вспомнила: в начале сентября я получила от анонима подарок в соцсетях – куклу с глазами-пуговицами. Если так подумать, голова у меня заболела именно в то время… Это она, Рыжкова, только делает вид, что не разбирается в компах и не сидит в соцсетях! Чего бы не стоило, я отыщу ее и…
На плечо опустилась рука. Я вздрогнула, вскочила со стула и встала лицом к неприятелю. Неприятелем оказалась пожилая женщина, которая ранее сидела за другим компьютером. Странная улыбка дрогнула в уголках ее губ, она уставилась на меня, как будто увидела что-то невероятное, и произнесла:
– Алина…
Черт! Вот черт! Меня узнали! Ну конечно, я же в розыске, мои фотографии везде в Интернете!
– Останови ее, – произнесла женщина, и ее лицо дернулось, словно она не вполне собой владела. – Останови! Иначе еще кто-то умрет…
Я застыла ни жива ни мертва, позабыв, что секунду назад хотела убежать. А женщина продолжала:
– Останови эту тварь… я написала на твоей стене… я вселялась в твою маму…
– Подождите… что? – я не верила своим ушам. – Вы сказали, что написали на моей стене? И при чем тут моя мама?
– Чтобы ты не открывала файл, если он тебе придет… – подтвердила женщина. – Иначе и ты тоже… а ты единственная, кто остановит ее жажду крови… – Она говорила странно, словно язык ее не слушался, часто прерывалась, выплевывала слова кусками. – Убей эту тварь… уничтожь… пока она не выкосила весь город.
Я запуталась, помотала головой, спросила:
– Подождите… вы кто?
Лицо женщины снова дрогнуло, морщины резче обозначились на ее лице, и она прошептала:
– Я… Маша Ножова…
Я отшатнулась. Как эта старая женщина может быть Машей? Мир сходит с ума?
– Подождите, я совсем ничего не…
И тут женщина вздрогнула, словно ее ударили, моргнула и непонимающе взглянула на меня. Я смотрела на нее широко распахнутыми глазами и ждала еще чего-то. А женщина нахмурилась и спросила:
– Почему вы так на меня смотрите, дорогуша? Это вообще-то невежливо!
– Но ведь вы только что… вы…
– Я вас не знаю. Оставьте меня в покое, – надменно отозвалась женщина и вернулась к своему компьютеру, бормоча что-то про обнаглевшую молодежь. Я опустилась в свое кресло и который раз за день спросила себя, что происходит.
18 сентября. День
– Эй, Рыжкова! Вообще-то это не смешно! – крикнула Настя через весь кабинет, и весело галдящий класс примолк.
Лиза сидела через ряд от Рыжковой и напряглась, кинув взгляд на ее сумку. Рыжкова гоготала, отпустив шуточку в адрес Алины, и Настя, подгадав момент, решила выступить. Все уставились на них.
– Почему не смешно? – театрально удивилась Рыжкова. – Твоя подружайка – волосатая обезьяна, а разве не так?
– Следи за словами, – ответила Настя, прошагав к ее парте. – Еще никто не доказал, что Алина убийца!
– Она сбежала – это раз, – Рыжкова соскочила со своей парты и встала лицом к лицу с Настей. – И всюду находят ее волосы – это два. – Ухмыльнулась ей в лицо. – Что, скажешь не так?
Весь класс в напряжении уставился на них. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Лиза юркнула к парте Рыжковой и за ее спиной отстегнула связку куколок. Спрятала за спину, вернулась к своему месту и не спеша засунула в сумку. Готово.
Лиза подняла взгляд на «сцену» как раз в тот момент, когда Рыжкова бросилась на Настю. Лиза не услышала, что сказала Настя, но похоже, ее слова задели Рыжкову – и та схватила Настю за ее длинную косу. Лиза поспешила на помощь, но… отшатнулась, заметив Настин взгляд. Настя так зло и высокомерно взглянула на Рыжкову, что мороз пробежал по коже, а потом хладнокровно пнула ту в колено. Рыжкова взвыла и отскочила от Насти, а Настя прошептала:
– Ты не королева, ясно? И не ты решаешь, кому жить, а кому – умереть…
А Рыжкова крепко сматерилась, воскликнула:
– Ты просто бешеная тварь!
Лиза осторожно положила руку на плечо Насти и тихо сказала:
– Насть, потише. Успокойся.
Она понимала злость Насти, ведь Рыжкова отняла жизнь у ее подруги Маши Ножовой, подставила под подозрение Алину, а потом посмела глумиться над убийствами и Алиной. И всегда, всегда выглядела самой счастливой!
– Получилось? – спросила Настя как ни в чем не бывало, когда они вышли из класса.
– Да, – Лиза похлопала по пузатой сумке. – Но теперь я беспокоюсь. Что, если следующей жертвой станешь ты?
– Не стану, – бодро отозвалась Настя. – Ты ведь стащила кукол.
– Да, но мы не уверены до конца…
– Лиза, – Настя улыбнулась. – Все будет хорошо.
18 сентября. День
Миша понял, что Алина ушла, не дойдя до лесного домика. На всякий случай он вошел внутрь и осмотрелся. Ее не было. Ушла.
Ну и пусть. Она всего лишь глупая девчонка, которая цепляется за тонкие соломинки в попытках спасти себя. Глупая. Заурядная. Скучная-скучная-скучная!
Нет, он не может ослушаться приказа. Он должен найти ее. Должен следить за ней и знать ее местоположение. Обязан! И он знает, куда она отправилась – конечно же, в город. Там он ее и найдет… и убедит, что лучше делать, как он велит.
18 сентября. Вечер
Целых два полицейских. Они сидели в машине напротив Алининого дома и не спускали глаз с входной двери. Когда Лиза приблизилась, они напряглись и слегка привстали со своих мест, чтобы лучше видеть. Лиза прошмыгнула мимо.
Алинина мама выглядела постаревшей: в ее волосах прибавилось седых прядей, а в уголках рта пролегли глубокие морщины. Однако она встретила ее, как и всегда, радушно, пригласила на чай, и они уселись за длинным столом. Перед ними через стену-стекло простирался желтеющий сад.
Лиза не стала ничего говорить насчет Рыжковой, но куклы лежали в ее сумке. Что делать с ними, она понятия не имела.
– Лиза, у меня к тебе просьба, – сказала Алинина мама.
– Да, какая? – Лиза готова была на что угодно, лишь бы вернуть все на круги своя.
– У тебя много друзей, которые разбираются в компьютерных файлах? – спросила она.
– Есть несколько человек, – отозвалась Лиза. – Но я и сама кое-что умею…
Алинина мама погрела руки на чашке, но к напитку так и не притронулась. Глядя на облетевшие верхушки деревьев, произнесла:
– Я кое-что узнала. Перед убийством все жертвы получали по почте странные файлы, написанные на языке, который никто из специалистов не смог расшифровать. Эти файлы не смогла открыть ни одна программа. – Помедлив, она вытащила из кармана пиджака маленький блокнотик, и написала там пару слов. Пододвинула к ней и спросила. – Ты знаешь, что это за формат?
Лиза склонилась над блокнотом и увидела выведенные слова: wst. Она нахмурилась, переспросила:
– А вы не ошиблись?
– Все жертвы получили эти файлы прямо перед своей смертью, – будто не слыша ее, проговорила Алинина мама.
– Я попробую узнать… – с сомнением отозвалась Лиза. – Но честно говоря, если специалисты не сумели определить…
– Я прошу тебя, потому что не уверена, что полиция и следствие заинтересованы раскрыть правду, – прошептала Алинина мама. – Для них главное найти человека, на которого удобно повесить все улики. И успешно закрыть дело. Вот и все. – И она закрыла глаза ладонями. Когда она отняла руки от лица, Лиза увидела, что глаза у нее сухие. Красные, но сухие.
– Я обязательно спрошу, – твердо сказала Лиза. – Не беспокойтесь, с Алиной все в порядке, и мы обязательно докажем, что это не она.
18 сентября. Ночь
«Такого не бывает».
«Не существует».
«Лиз, с тобой все в порядке?»
«Я хорошо разбираюсь в своем деле, но совершенно точно уверен: wstне бывает».
Лиза вздохнула и выключила телефон. Как она и ожидала, такого формата не существовало. И тогда она окончательно уверилась: все, что происходит, не совсем реально. Есть что-то сверхъестественное во всех убийствах: запертые двери, неопознанные языки, неизвестные форматы электронных файлов. И идея с кукловодкой Рыжковой не казалась такой уж бредовой.
Она посмотрела на кукол, лежащих на столе. Ни одна из них не походила на Алину, но это еще ничего не доказывало. Только в фильмах и компьютерных играх куклы Вуду похожи на людей, которых обозначают, – да и то не во всех.
«Интересно, что Рыжкова будет делать без своих кукол? – подумала Лиза. – И не обернется ли это для нее какой-нибудь бедой? И… если в деле замешаны электронные файлы, правда ли, что это может быть она?»
19 сентября. Утро
Рыжкова шла в школу без былой бравады. Листья носились по дорожкам от безумного ветра, темные тучи быстро плыли над самым городом и грозились вот-вот пролиться на землю обильным дождем. Рыжкова который раз потрогала сумку и скрипнула зубами от досады.
Где она могла потерять своих кукол? Как она теперь будет без них? Что делать?! Все пропало.
Она свернула в проулок и ускорила шаг. Вот-вот пойдет дождь, а она без зонта. Надо скорее…
Бам! По голове что-то прилетело, да так, что искры посыпались из глаз. Рыжкова сама не поняла, как осела на землю, а потом ее затащили в закуток между двумя большими контейнерами для мусора. В нос ударило острым запахом гнили.
Рыжкову с силой приставили к стенке, зажали ей рот и приказали молчать. А она оцепенела, хотя все чувства говорили ей о том, что нужно бежать. Она открыла глаза и сфокусировалась на неприятеле. И вновь оцепенела – от ужаса и изумления.
Перед ней предстала Светлова, только смахивающая на парня: в огромной коричневой куртке с капюшоном, натянутым так, что снаружи оставался только овал лица.
– А ну отвечай! – грубо рявкнула Светлова и наступила ей на ногу. Рыжкова заскулила от боли. – Это ты убила всех этих людей?!
Она убрала руку от ее рта, и Рыжкова в ужасе прошептала:
– Не убивай меня, прошу, не убивай…
Это случилось! Светлова пришла за ней, потому что она потеряла своих кукол! Потому что удача отвернулась от нее!
– Ты ведьма?! – прорычала Светлова. – Отвечай! Ты управляешь мной?!
– Я не понимаю… – пробормотала Рыжкова. – Просто отпусти меня… отпусти, я никому не скажу, что видела тебя…
– Послушай меня! – Светлова еще раз встряхнула ее – силища у нее была нечеловеческая. – Послушай очень внимательно и, глядя в глаза, ответь на один вопрос. Ну, поняла?
Сглотнув, Рыжкова кивнула. Куклы, это все куклы, она их потеряла, и удача отвернулась от нее…
– Зачем ты убила Машу Ножову?
– Я не убивала, – ответила Рыжкова. Светлова спятила! Выглядит дикаркой, да еще и несет всякую чушь!
– Зачем ты убила еще двоих? – продолжала Светлова. Она выпучивала и выпучивала свои глаза, отчего казалась еще более безумной.
– Я никого не убивала… – пробормотала Рыжкова. Ей хотелось сказать, что это она, Светлова, убила всех этих людей, но не посмела. Мало ли, что у чокнутых на уме. Она всерьез боялась, что Светлова покончит с ней здесь и сейчас. Семь ударов ножом и все.
– Ты управляешь мной! Сознайся! Сознайся, и мы обе придумаем, как изменить ситуацию! – закричала Светлова. В ее глазах заблестели слезы.
Рыжкова зажмурилась. Она слетела с катушек! Сейчас она достанет нож и…
Мгновения длились очень долго, и Рыжкова не сразу осознала, что ее больше никто не прижимает к стене. Она выдохнула воздух и несмело открыла глаза. Огляделась. Переулок был пуст, и по нему с шелестом скакали сухие листья.
Ноги задрожали, и Рыжкова сползла по стенке. Сердце бешено колотилось. Надо найти кукол-талисманов, иначе удача ей больше никогда не улыбнется. И лучше не упоминать о Светловой, иначе эта дьявольская девка ее из-под земли достанет.
19 сентября. День
Наше с Лизой тайное место находилось на крыше многоэтажки. Когда-то здесь построили небольшое помещение. Снаружи оно выглядело, как гигантский куб, крытый шифером, а внутри – как небольшая комната, в которую мы с Лизой когда-то натаскали всякой всячины: одеял, подушек, мягких игрушек, гирлянд и устроили что-то вроде тайного штаба. Здесь мы собирались в те дни, когда обе были свободны, и болтали обо всем на свете. Больше никто не знал об этом месте: ни наши друзья, ни родители.
Прошлой ночью я заночевала на вокзале. Просто шла мимо, еле передвигая ноги, а на город уже спустились сумерки, и огни проносящихся мимо машин то и дело слепили глаза. Я ужасно устала и, увидев вывеску железнодорожного вокзала, зашла внутрь, сделала вид, что изучаю расписание поездов, а потом устроилась на скамейках в дальнем конце и уснула. Я отдавала себе отчет, что поступаю глупо, что на вокзале дежурят полицейские, которые прекрасно знают, как выглядит мое лицо, но усталость взяла свое: я натянула кепку поглубже, спряталась под капюшон и закрыла глаза. И провалилась в сон без сновидений.
Проснулась с ясной головой и сразу поняла, что делать. Найти Рыжкову! Найти эту ведьму и прямо спросить у нее! И если я права, вцепиться в эту гадину мертвой хваткой и не отпускать, пока она не развеет свои поганые чары!
На вокзале я умылась, выпила воды из кулера, а на подоконнике обнаружила недоеденный кем-то шоколадный батончик. Знаю, противно, но есть хотелось ужасно, и я слопала его без зазрений совести. Мне хотелось выть от досады. Вот что сделало со мной обвинение в убийстве! Теперь я должна скрываться и есть объедки, чтобы не умереть с голода! Я превратилась в воровку и почти что – в попрошайку! Невыносимо!
Я знала, какой дорогой ходила в школу Рыжкова и помнила, где она живет. Я спрятала куртку и кепку (камуфляж мне еще понадобится) и надела грязную серую куртку, которую нашла (простите!) в мусорке. От нее дико воняло, но мне было все равно – я сама была не чище. Я натянула грязный капюшон так, чтобы не было видно моих обрезанных волос, и принялась ждать у подъезда Рыжковой. Резкий осенний ветер пронизывал насквозь через дыры в куртке, деревья скрипели и роняли желтую листву. В половине восьмого Рыжкова вышла из дома, и я отлепилась от стены.
Крепкую фигуру облеплял чистенький сиреневый плащ, через плечо болталась блестящая сумочка. Рыжие волосы красиво струились по спине и блестели. Вся такая чистая и цивилизованная, ведьма чертова!
Когда она зашла в переулок, я уже знала, что делать. Я ударила ее камнем, а потом прижала к стене. Наконец-то! В тот момент я и правда думала, что победила! Но…
Рыжкова оказалась не виновата. Она не была ведьмой. Теория чудика Миши с треском провалилась. Я поняла это по ее поведению, ее глазам, ее голосу. Конечно, она могла оказаться великолепной актрисой, но я отпустила ее. Я поверила. Она очень боялась меня, она вправду думала, что я способна убить ее.
Совершенно вымотавшаяся, убитая, запутавшаяся, я ввалилась в тайный штаб и упала на подушки. С прошлого раза здесь ничего не изменилось – мы встречались здесь до отлета Лизы в Америку и делились своими мечтами. Смешно, я тогда мечтала о какой-то ерунде, хотя у меня было все!
Я заперлась изнутри (только у меня и у Лизы были ключи от штаба, а я прятала свой в выемке стены) и устроилась на подушках. Здесь до сих пор пахло нашими духами: цитрусовыми и терпкими, имбирными. Хорошо, что я выбросила куртку-из-мусорки, и она не перебивала этот аромат из прошлого.
Я лежала так довольно долго и смотрела в потолок. Желудок требовал еды, но я не вставала. Рыжкова – не ведьма с куклами Вуду. И едва ли есть какое-то проклятье. Скорее всего, Миша сумасшедший или просто верит во всякую мистическую фигню, насмотревшись сериалов.
Но с другой стороны, что это было в библиотеке? Старая женщина, представившаяся Машей Ножовой? Что она говорила? Говорила, про какой-то файл, который нельзя открывать, и что это она написала на стене моей комнаты. Что я должна убить какую-то тварь. И что она вселялась в мою маму.
Погодите-ка. Тогда, ночью, когда убили Колобка… мама разбудила меня, очень странно себя вела и говорила что-то про то, что все разворачивается под моим носом. Так значит, призрак Маши Ножовой вселился в мою маму? Боже.
Я с силой надавила ладонями на глаза. Наверное, все эти доктора, психологи, психотерапевты (или кто они там?) правы, у меня болезнь типа амнезии, перемешанная с чем-то-там, я убиваю людей, а потом ни черта не помню. Но как это возможно? Вот последнее убийство… я находилась за городом, а этот парень, друг Колобка, умер в городе. Я понятия не имела, где он живет, но, выходит, добралась до города, убила его и вернулась обратно в лесной домик.
О, и еще одно! Саша – друг Георгия! Что он говорил? Что, мол, я какая-то особенная, чувствую другие миры? Могу влиять на каких-то там существ? Говорил, видит мою ауру? Может, этим он намекал, что я сумасшедшая?
Ну вот, опять. Я осознала, что снова настукиваю привычный ритм: семь ударов – пауза – семь ударов – пауза. Если так подумать, эта привычка появилась у меня недавно.
И, черт возьми, семь ударов по стене – семь ударов ножом…
Я села и пошарила на полках, прибитых умелой рукой Лизы. Нашла блокнот, ручку, быстро написала число и слова: «Меня зовут Алина Светлова, и я никогда в своей жизни не вела дневника. Наверное, я схожу с ума… Я убила человека. Я убиваю людей». Мне хотелось понять, как это выглядит на бумаге, как будто бумага могла определить, правда это или ложь. Слова выглядели нелепыми и правдивыми одновременно. Я отбросила блокнот и снова улеглась на подушки. Все совсем не хорошо. Я убийца… И мне, наверное, нужно сдаться в полицию. «Там хотя бы кормят, – под требовательный ор желудка подумала я и поправила сама себя. – Так я больше никого не трону».