17 сентября. День
– Чего она лыбится? – спросила Лиза, увидев, как довольная Рыжкова выходит из столовой.
Настя пожала плечами, а Рыжкова прошла мимо, бросив на них многозначительный взгляд. На ее свитере Лиза увидела рисунок: тряпичная кукла с глазами-крестиками из ниток, вся истыканная иголками. На ее сумке через плечо как всегда болталось несколько тряпичных человечков, смешных и толстеньких.
Когда они вошли в столовую, Лиза схватила Настю за руку и прошептала ей на ухо:
– Можешь считать меня сумасшедшей, но это Рыжкова подставила Лину.
Настя поперхнулась воздухом:
– П-прости, что?
– Она единственная, кто так улыбается, когда встречает нас, друзей Лины, – заметила Лиза. – Остальные просто сторонятся. И вчера был суд, в котором мы проиграли. Она все знает.
Они взяли подносы с едой и расположились за столом в дальнем углу. Никто к ним не подсел, а те, кому не хватило места, предпочли притащить стулья и потеснить других.
– Как она могла подставить Алину? – тихо спросила Настя.
– Нет, ты подумай, все сходится! – в азарте прошептала Лиза. – Она убила Машу (Настя вздрогнула), потом Колобка, который тоже ей не особо симпатичен. И подставила Лину!
– Как это возможно? – Настя отпила чаю.
– Возможно, уж поверь, – она пригнулась к столу и придвинулась к ней поближе. – Ее дурацкая кофта натолкнула меня на мысль. Смотри, Рыжкова ведь любит всеми управлять.
– Так, – Настя снова отпила из стакана.
– А в суде решили, будто Лина что-то делает, но потом не помнит, что. Решили, будто у нее психическое отклонение. Но это не так! Я сто лет ее знаю!
– Продолжай, – поторопила Настя. Кажется, ее взволновала эта мысль, даже румянец заиграл на бледной коже.
– И я думаю, что Рыжкова убивала руками Лины, – Лиза понизила голос до шепота. – Возможно, она изготовила куклу Вуду или что-то типа того. Ты видела ее сумку? Она постоянно носит этих дурацких кукол и походу без ума от этой темы.
Настя промолчала, и Лиза продолжила:
– Знаю, ты реалист, но, Настюх, подумай сама. Идея не кажется такой уж бредовой.
– Ты думаешь, она управляет Линой через куклу? – переспросила Настя, словно подумала, будто неправильно ее поняла.
– Именно!
– Ты просто взяла идею с потолка, – вздохнула Настя.
– Настюха, ты подумай, – Лиза снова понизила голос. – Лина никогда бы не убила. И она не психопатка, которая не помнит, что творит по ночам. Я твердо в этом уверена!
– Да, Алина не такая…
– А у Рыжковой есть реальная причина навредить Лине! Она всегда недолюбливала ее, поливала грязью, завидовала богатству ее родителей…
– Да, и постоянно повторяла, что Алина поступит, куда пожелает, а остальные – туда, где останутся свободные места, – едва слышно пробормотала Настя. Взгляд рассеялся, застекленел. Вдруг она, словно очнувшись, схватила ее за руку и взволнованно спросила. – А вдруг мы следующие, Лиза? Вдруг я следующая?
– Нет, подожди, – Лиза пригнулась к столу, боясь, как бы кто не услышал. – Никто не будет следующим. Мы отберем кукол у Рыжковой, и она больше ничего не сможет сделать!
– Но это только твои догадки, – напомнила Настя. – Вдруг она убивает не с помощью кукол? Вдруг она вообще ни при чем?
– Ни при чем? А чего она тогда так лыбится? Мы должны хотя бы проследить за ней…
– Она, конечно, неприятная личность, но обвинять ее в убийстве как-то… – Настя не закончила и пожала плечами.
– Ты так говоришь, потому что слишком добрая, – Лиза заправила за уши волосы. – Но когда наш друг в опасности, мы должны быть бдительны.
– Давай понаблюдаем, – согласилась Настя. – Вот только это как-то пугает. Если ты права, и она узнает, нам конец.
18 сентября. Утро
Я проснулась не в своей постели. Я осознала это, когда попыталась перевернуться на другой бок и едва не свалилась – слишком было узко. И тогда реальность кислым ядом влилась мне в душу. Я преступница. Я сбежала от полиции. Меня ищут.
А еще связалась с психом, каким-то невероятным образом повелась на его речи и еще больше ухудшила свое положение. Господи, и что мне теперь делать? В любом случае, надо выбираться. Никогда бы не подумала, что окажусь в такой ситуации. Меня что, его улыбка так очаровала?
Вчера, когда мы добрались до этого домика и Миша ушел, я посмотрела в окна, куда именно. Потом я прилегла на минуту, дождь, стучащий по крыше, убаюкал меня, и я вырубилась на сутки.
Я прошлась по домику, но Миши нигде не увидела – очень странно, учитывая, что вчера он собирался только за продуктами сбегать. Ну ладно, это неважно, я все равно ухожу. Я нашла в холодильнике упаковку молока и целую кучу завернутых в бумагу бутербродов, подкрепилась и вышла из домика. Дождь больше не шел, но пасмурное небо растягивалось от горизонта до горизонта. Я огляделась. По одну сторону лес, по другую – поле, откуда мы пришли. Миша вчера пошел вдоль леса, вон и тропинка туда ведет.
Размышляла я недолго. Смысла идти обратно на шоссе нет, поэтому лучше тропинки ничего не найти. А если встречу по дороге Мишу… Ладно, буду идти осторожно и прислушиваться к каждому звуку, а вдруг что – сразу прячусь. С Мишей сталкиваться неразумно, ведь я его совсем не знаю и не ведаю, как он поведет себя, узнай, что я ухожу. Да уж, где были эти здравые мысли вчера утром?..
Под ногами хлюпала утоптанная трава, с деревьев капало, а я шла, слушала и глядела в оба. Однажды мы с папой летали в тайгу, и нам устроили квест-игру на выживание. Три дня мы тащились с тяжелыми рюкзаками через лес, жгли костры и ночевали в палатках. И хотя понимали, что неподалеку от нас следуют проводники, по ночам все равно было как-то жутко. Да и устали мы очень, если честно. Вот и сейчас я почувствовала себя, как в те каникулы. Только я одна, и никаких организаторов в помине нет.
Так, ладно, мой план – добраться до ближайшего жилого пункта и сдаться в полицию. Как же за меня переживают родители… они места себе не находят. Уж лучше психушка, чем жизнь в бегах. О чем я думала, когда сбегала с Мишей?!
На этот вопрос нет ответа. Что сделано, то сделано. Главное сейчас – выбраться отсюда. А дальше…
– И куда ты собралась?
Я вздрогнула и едва не оступилась. Из леса вышел Миша и выглядел он все так же дружелюбно, как и всегда. И я подумала, что, возможно, это маска, а не то, что он по-настоящему чувствует. И его сияющая улыбка – приклеенная, как у смайлика.
– Миша, вчера я совершила ошибку, – я остерегалась смотреть в его глаза. – Я благодарна, что ты хочешь мне помочь, но я не могу так. Мои родители очень переживают…
– Подумай о себе, – оборвал меня Миша, не переставая улыбаться. – Ты себе всю жизнь угробишь!
– Почему? Я уверена, второй суд все расставит по…
– Не расставит. – И словно на кнопку нажали, так он резко помрачнел. – Ты снова убила человека, Алина. Теперь тебя ничего не спасет.
17 сентября. Ночь
Максим Перепелов никогда не считал себя близким другом Гриши-Колобка. Более того, за глаза он так и называл его – «Колобок», но смерть Колобка ударила по нему так, как никто не ожидал: Максим осунулся и покрылся бледными пятнами. Раньше он состоял в банде Колобка, которая считала своей обязанностью смеяться с его шуток, но многие шутки Максим даже не считал смешными. Теперь он сожалел, что поступал не как друг, хотя Гриша-Колобок всегда относился к нему со всей душой – даже чипсы иногда покупал на свои деньги.
Больше всего Максима поразило то, что Колобка убила никто иная, как Алина Светлова – та, к которой он всегда цеплялся. Светлова по большей части не обращала на усилия Колобка никакого внимания, только после смерти Маши она стала чуть более ранимой. И тогда она убила Колобка. Пришла к нему домой и…
Семь ножевых ударов. Суд решил, что у нее какая-то психическая болезнь и отправил Светлову за город. А по дороге она сбежала. Вся школа обсуждала эту новость, а ее подружки, длинноногая с косой и клоунша с красными волосами, сделались хмурыми и забитыми, словно чувствовали вину за то, что дружили с такой… убийцей.
Вернувшись домой, Максим первым делом зашел в новости и не поверил своим глазам – Светлову до сих пор не поймали! Как можно?! Ей бы ни за что не удалось уйти от полиции!
Но она ушла. Убийца-психичка на свободе.
Отправляясь спать, Максим по привычке выглянул в окно. Под окнами их девятиэтажки располагалась оживленная улица, и машины спешили разъехаться по домам. Ливень превратился в дождик и сыпался золотыми капельками в свете уличного фонаря.
Максим задвинул шторы. Он проверил сообщения и увидел, что на почтовый ящик пришло письмо. Судя по странным буквам, спам. Максим ткнул по иконке корзины, но вместо этого письмо почему-то открылось. Текст тоже был не на русском и даже не на английском языке. Максим снова навел палец на корзину, но, сам не зная как, нажал на присланный файл со странным форматом wst. Телефон тотчас же отключился.
– Вот ведь! – прошептал Максим и бросил телефон на кровать.
Тук-тук! Он вздрогнул. Стучали в дверь его комнаты! Но родители на смене…
Показалось, наверняка показалось.
Тук-тук! Тут ему стало совсем не по себе. Не показалось! Он ясно слышал, как стучали в дверь комнаты! Но сейчас ночь, и единственные живые обитатели квартиры – они с котом. А ну-ка, соберись, тряпка! Совсем уже всякое мерещится после Колобка! Всегда есть разумное объяснение…
Он включил свет в комнате и толкнул дверь. Дверь с театральным скрипом отворилась – а ведь он давно хотел ее смазать! Прямоугольник света пролился на пол в коридоре. Никого. Не выходя далеко из комнаты, Максим нащупал выключатель и щелкнул по нему. Коридор затопило в ярком свете длинных ламп. Никого…
Максим вздохнул с облегчением и повернулся в сторону кухни. Но там, в темном проеме, кто-то стоял. Он замер на месте, даже сердце на мгновение остановилось, чтобы в следующий миг застучать быстро и громко.
– Т-ты… – едва слышно пробормотал Максим. – Как… дверь закрыта…
Фигура была не слишком высокой. Она была одета в длинный бежевый плащ с капюшоном. Она шагнула из темноты.
Его сердце забилось пойманной птицей. Он прохрипел:
– Т-ты… это ты…
– Это я, – согласилась фигура. Голос у нее был совсем не такой, как он привык слышать, как будто записанный на диктофон, запись на котором потом испортилась.
Она сделала еще один шаг, и Максим увидел, что не ошибся. Спутанные темные волосы, холодные глаза. Это была она. Это была Алина Светлова. В руке она сжимала кухонный нож.
18 сентября. Утро
Что? Он только что сказал, что я убила человека? Причем «опять»?
– Что это значит? – спросила я, хотя итак знала, что это значит. Снова кто-то убит. И снова виновата я.
– Ты должна прекратить это, Алина, – серьезно сказал Миша и взглянул на свои пластмассовые, детские часы.
– Подожди! – закричала я. – Ты говорил, я не виновна! Ты поэтому потащил меня с собой! А теперь говоришь, что я опять убила кого-то?!
Миша опустил взгляд, вздохнул:
– Прости. Иначе бы ты не пошла со мной.
– Ты не псих и тебя никогда не обвиняли, – отчеканила я. – Так какого черта ты все испортил?!
– Я ничего не портил, Алина, – отозвался Миша. – Даже если суд отправил тебя в психбольницу, это не значит, что это правильное решение. С точки зрения…
– С точки зрения закона я нарушила правила! – взорвалась я. – Теперь никто не сомневается, что я преступница!
– Ты и есть преступница.
Я сжала кулаки. Миша смотрел на меня своими добрыми глазами, и на его лице читалось сочувствие. Он походил на какого-нибудь монаха, который сидит в горах и всех любит, только вместо поношенной рясы – серая куртка с капюшоном.
Я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Родители. Как они там? Как мама? Наверняка, плачет, не спит, не знает, куда себя деть, переживая за меня… А я убийца. Как легко поверить в обратное – как тяжело услышать это, сказанное таким уверенным тоном.
– Похоже, ты уверен в этом, – ответила я, не пытаясь вытереть лицо. Плевать. Пусть текут.
– А ты разве нет? – спросил Миша. – Что ты думала о себе, когда тебя везли в психбольницу?
Что я думала? Думала ли я тогда, что убийца? Нет, скорее сомневалась… Да черт, что за странные вопросы он задает?!
– Это неважно, – процедила я. – Лучше объясни мне, как я это делаю?
Миша взглянул на часы и уточнил:
– Как ты убиваешь? Я пока точно не знаю, у меня одни догадки, но то, что это ты, не сомневаюсь. Еще я уверен, что это не связано с психической болезнью. Скорее… тут замешано нечто мистическое. – Я слушала внимательно, по моим щекам текли злые слезы, а Миша продолжал. – У меня пока две версии. Номер один: у вас на роду залегло какое-нибудь проклятье, и ты каким-нибудь неосторожным действием его активизировала. Возможно, это связано со злым духом.
Я внимательно прогнала в уме все события до первого убийства. Проклятье? Злой дух? Если так, то как я его потревожила? И тут у меня перед глазами как воочию встала моя стена и написанные на ней сиреневой краской слова: «wst не открывай ему». Могут ли это быть происки злого духа? Больше похоже на предупреждение, чем на угрозу. Но что я такого сделала, чтобы разозлить призрака? Разве что не поехала к бабушке в деревню в те выходные, чтобы выкопать картошку… но ведь я тогда находилась на курсах подготовки к экзаменам.
– Вторая версия: с твоим родом все в порядке, и беда пришла с улицы. Возможно, вас прокляли, и теперь тобой управляет злой дух. Может быть, какая-нибудь ведьма контролирует твое тело, используя волосы или частицы ногтей…
Но тут я не выдержала и перебила:
– Постой. Злые духи, волосы… ты серьезно?
– Да, а что не так? – Миша не улыбался, но его лицо все равно источало добродушие.
– Больше похоже на дрянной фильм ужасов, чем на правду, – заметила я. – Если ведьмы и призраки и существуют, то они едва ли будут вести себя так, как мы изображаем в книгах и в фильмах.
– А у тебя есть другие объяснения? – терпеливо спросил Миша.
– Нет, – вздохнула я и закрыла лицо руками. – Я ничего не знаю…
Ведьмы. Он всерьез думает, что меня контролирует какая-то ведьма?
– Ответь мне на один вопрос, – я отняла руки от лица и заправила за уши волосы. – Кто ты такой?
– Тот, кто хочет помочь, – не моргнув, отчеканил Миша. И обезоруживающе улыбнулся.
– Почему я должна тебе верить? – не сдавалась я.
– Ты уже это сделала, – он улыбнулся еще шире. – Когда вышла из полицейской машины.
Он рассудил логично, и кусочки мыслей уложились в моей голове в правильный узор. Он прав. Мне не стоит привередничать – мне нужно довериться ему. Кем бы он ни был, если он вытащит меня из этого ада, значит, я сделала правильный выбор.
Кстати, о правильных решениях…
– Самое лучшее сейчас – сесть в тюрьму за убийство, – рассудила я, чувствуя, как сердце разрывается на части от жалости к себе. – Если я буду сидеть взаперти, больше никто не погибнет.
– Не неси ерунды, – отрезал Миша. – Ты можешь убивать и при закрытых дверях, полицейские как раз ломают над этим головы. К тому же, если верен второй вариант, то ведьма найдет другую марионетку, и убийства продолжатся.
При слове «марионетка» в памяти что-то слабо шевельнулось. Если есть марионетка, есть и кукловод. Рыжкова. Странно, и почему я сразу подумала о ней? Потому что она вечно руководит слабыми и безвольными? Бред?
Так-так. Это, может, и не бред. Когда начались убийства, Рыжкова – единственная, кто улыбался, глядя на меня. Ну да, все сходится! Машу убили после того, как я сцепилась с Рыжковой, и она потом угрожала, мол, я беспомощная и деньги мне не помогут. Это точно она!
– Я кое-что вспомнила! – воскликнула я. – Я, кажется, знаю, кто эта ведьма-кукловод…
Миша посмотрел на часы и быстро поднял на меня взгляд.
– Потом, Алина, – сказал он и развернулся. – Жди меня в укрытии.
– Подожди! – возмутилась я. – Я собиралась рассказать тебе…
Но Миша вдруг взял и побежал! Я оборвала себя на полуслове и секунду-другую тупо смотрела в его спину, на полы развевающейся серой куртки. Нет уж, убежать у тебя не получится! И я припустила за ним. Скоро Миша завернул в лес, и я услышала, как ломаются ветки под его напором. Я тоже нырнула в лес и помчалась на треск… пока он не стих. Я остановилась и, стараясь приглушить дыхание, стала слушать. Тихо.
Я рассердилась. Что за ерунда?! Как можно играть в прятки, когда тут такое?! Я, конечно, подозревала, что у этого парня не все дома, но нельзя же так явно показывать это, когда человек тебе едва доверяет! Крыша у него поехала, как пить дать! Все смотрит на свои детские часики, играет во взрослого, а у самого – мозги трехлетнего малыша!
Я пригляделась и увидела путь, по которому бежал Миша. Сломанные ветки, примятая трава, разворошенная прошлогодняя листва. Я пошла по этой «тропе», но далеко мне уйти не удалось – след обрывался у толстого дубового ствола. Я задрала голову, но на дубу никого не было. Миша исчез.
18 сентября. Утро
Вся школа гудела от новости, которую все прочитали утром за завтраком. Сбежав от правосудия, Алина Светлова снова убила – и снова ученика! Им оказался друг Колобка, Максим Перепелов. Снова семь ударов ножом, запертая квартира и Алинин волос на месте преступления. Родителей Алины вызвали на допрос, где они отказались от обвинений в свой и Алинин адрес.
– Такими темпами их за решетку засадят вместо Светловой, – пошутил кто-то на перемене, но Настя так зыркнула в сторону шепчущихся, что те тут же замолчали.
– Слишком все явно подстроено, – прошептала Лиза. – И сейчас, и в те разы. Всегда находится волос Алины… Но она не может всякий раз оставлять волос!
– Ты права, – отозвалась Настя, все еще глядя в сторону одноклассников. – Нам нужно проверить Рыжкову.
А Рыжкова сидела на подоконнике и перебирала кукол на своей сумке. Лиза проследила за ее пальцами и попыталась высмотреть куклу, похожую на Алину.
– Как думаешь, нам стоит сжечь ее кукол? – спросила Лиза. – Или тогда мы еще больше навредим Алине?
– Не знаю, – отозвалась Настя. – Вчера я закинула в сеть комикс о том, что Рыжкова – ведьма Вуду. И в комментах почти каждый написал, что так и есть. Одна девочка сдала Рыжкову, сказала, что у нее весь дом завален магической рухлядью: гадальными картами, ловцами снов, книгами с чертежами магических символов…
– И куклами? – взволнованно спросила Лиза.
– Да, и ими тоже.
– Тогда нам надо как-то припереть ее к стенке и прямо спросить, управляет ли она Алиной, – заявила Лиза. – И если да, то заставить ее отменить заклинание.
– Лиза, это не компьютерная игра, здесь не все так просто, – отозвалась Настя. – Рыжкова просто посмеется над нами, скажет, что мы чокнутые.
– Но ты же веришь, что это не Алина? – Лиза вцепилась в рукав свитера Насти и заглянула в ее глаза. Настя от неожиданности моргнула и отшатнулась. Пробормотала:
– Конечно, верю… почему ты спрашиваешь?
Да потому, что все вокруг уверились, что виновная – Алина. Школа, полиция, журналисты. И хотя Алину еще ни разу не поймали за руку и вовсю гадали, как ей удается проникать в запертые квартиры, не повредив замка, все думали на нее. Но Лиза была уверена в обратном: не Алина. В здравом уме она не способна на убийство.
Теперь в их школе дежурили полицейские. Вокруг школы ошивались полицейские. И возле дома Алины тоже бродили полицейские. Лиза все это видела, когда шла по знакомым улочкам, а полицейские неизменно провожали ее подозрительными взглядами. Они знали, кто она такая – лучшая подруга Алины. Полицейские и журналисты задали ей уже сто вопросов об Алине по дороге между домом и школой, но, кажется, никто не воспринимал всерьез ее, странно одетую девушку с яркими волосами и цветными линзами. Общество всегда неодобрительно относилось к тем, чей внешний вид отличался от нормального. А Лизе всегда было любопытно: а кто же задает эту самую норму?
Лиза подумала, что она может сделать во имя спасения подруги, и уже на следующий день запустила новую рубрику в своем блоге, которую назвала «Спасение рядовой Алины». В ней она заявила, что Алина – ее лучшая подруга и что ее ложно обвинили в убийстве нескольких людей. Она рассказала, как есть, используя настоящие имена, но нашлись те, кто не поверил, решил, что она разыгрывает или просто нагло врет, лишь бы поднять канал в топе. Другие сразу нарыли новости в Интернете и стали кидать в комментарии.
– Я почитаю о куклах Вуду, – прошептала рядом Настя и полезла в телефон. – Вообще, везде пишут, что надо сжигать…
– Как думаешь, зачем она это делает? – спросила Лиза, глядя на довольную Рыжкову. – Я имею в виду… это уже третье убийство. Что она пытается доказать, убивая Линиными руками?
– Возможно, она просто сдвинулась? – пожала плечами Настя, тыкая пальцем по экрану.
– Давай просто украдем их, – предложила Лиза и уточнила. – Ее кукол. А потом попробуем сдать ее полиции.
– Сдать полиции? – Настя приподняла брови. – А ты не думаешь, что нас тогда тоже посчитают за сумасшедших? Возможно, Рыжкова потому и ведет себя так уверено, потому что знает: никто нам не поверит.
– Нам могут поверить! – возразила Лиза. – В этом деле есть мистика: запертые двери квартир, Лина, которая спала, пока происходили убийства…
– Разве запертые двери квартир не означают, что Алину просто впустили внутрь, так как хорошо ее знают? Мы не знаем, что думают на этот счет полицейские, Лиза. Едва ли они склоняются к мистике.
– Ладно, – Лиза хлопнула себя по коленкам. – Тогда просто украдем ее кукол. Если это все, что мы можем сделать для Лины…