Семь ударов

27 сентября. 40 минут до последнего убийства

Настя встала рядом с Мишей, по-хозяйски положила руку на его плечо и окинула меня оценивающим взглядом. Ее волосы были распущены и завивались от влажного воздуха. Тушь размазалась, и взгляд стал нечетким, каким-то размытым. Как же она изменилась за такое короткое время – и дело не только в этой неряшливости, которую Настя себе обычно не позволяла. Во взгляде? В осанке? Может, в движениях?

– Ну наконец-то мы нашли тебя! – Настя улыбнулась. Эта улыбка тоже была неестественной, слишком широкой, слишком жизнерадостной. Не Настиной.

– Что ты сделала с Костей? – глухо спросила я. При взгляде на нее я почувствовала, как сердце забилось в глотку и гулко там затрепыхалось. Виски сжало от боли.

– Просто остановила его, – Настя скривила губы. – Не волнуйся, он жив. Мне ни к чему его убивать.

– Ну да, ты же его любишь, – процедила я.

Меня обдало льдом от ее взгляда, и я попятилась.

– А ты продолжаешь насмехаться над этим, – прошептала Настя. – Ты всегда было такой… слишком самодовольной, слишком важной, чтобы замечать других людей вокруг себя. За столько лет, что мы дружим, ты ни разу – ни разу! – не спросила, кто мне нравится. А ведь я могла сказать тебе, что это Костя!

– Я ни у кого не спрашиваю, кто кому нравится! – перебила я. – Это не мое дело!

– Видишь? Ты слишком зациклена на себе! – она ткнула в меня пальцем. Ноготь был выкрашен в ярко-синий цвет. – Но ты бы знала, как мне было плохо, когда он бегал за тобой и игнорировал меня… Это было слишком несправедливо! Тебе всегда доставалось все самое лучшее!

– Это неправда! – выкрикнула я. – Что ты называешь лучшим? В отличие от тебя, во мне никогда не было ничего особенного! А теперь меня считают убийцей четырех человек!

– Четырех? – Настя вновь улыбнулась. – Нет-нет, их было больше, Алина, просто полиция не афишировала все подробности. Зачем кому-то знать о бродягах, которые умерли от семи ножевых ран где-то на окраине города?

Господи! Я зажмурилась и распахнула глаза. Я правда это вижу? Вижу, как Настя с улыбкой рассказывает об убийствах?

– Зачем я? – спросила я. – Ты подставила меня…

– Ты сама подкинула мне идею, – Настя переглянулась с Мишей, и они улыбнулись друг другу, словно старые друзья. – Сказала, что подозревают тебя, потому что нашли твои отпечатки и волос. Вот я и подсуетилась. Набрала твоих волос, отпечатала твои пальцы, нарисовала тебя… идеально же.

– Ты убила Машу! – крикнула я. – А Маша тебе доверяла, смотрела на тебя, как на бога! И что в итоге?..

Настины губы дрогнули, она моргнула. Она мотнула головой, словно отгоняла насекомое, и вернула на лицо маску спокойствия и хладнокровия.

– Так или иначе, но я выбрала тебя, Алина, потому что ты идеально подходила на эту роль. Богатая девушка, которой нечего делать. Богатые родители, которые могут покрыть любой грязный поступок дочери. Ты заслужила это, Алина. Тебе всегда все давалось легко: богатство, учеба, связи твоих родителей, уважение одноклассников, любовь парней… И я решила немного усложнить тебе жизнь, чтобы ты перестала быть такой королевой.

А я забыла обо всем и шагнула вперед. С ума сойти! Так вот что творилось в этой голове все эти годы! Все эти годы она копила обиду, мусолила ее и складывала в сундук ненависти! Чтобы в один прекрасный день все рвануло.

У меня было много слов, но сказать было нечего, и я не знала, с чего начать. Мне хотелось спросить «и это все?», но я не могла. Хотелось рассмеяться и одновременно расплакаться. Все это – убийства, преследования, кражи, несчастья – из-за того, что мне в жизни повезло больше, чем ей. Только из-за этого. Из-за того, что она себя накрутила, а потом вдруг увидела «прекрасную» возможность вылезли из порочного круга темных мыслей.

– Ты… так значит, я во всем виновата… – пробормотала я, наконец.

– Да! Именно! – подхватила Настя. – Ты во всем виновата! Ты это начала!

– Ты убивала, потому что завидовала мне…

– Я не убивала. Я лишь отправляла Мишу в те места, в которых он мог исполнить свое предназначение, заложенное другим художником. Но ты права: нарисовала я тебя именно поэтому. – Настя убрала руку с Мишиного плеча и кивнула в мою сторону. – Найди у нее карту памяти. У Кости ее не было.

Миша подкинул нож, поймал и направил лезвием вниз. Я оцепенела. Мне было некуда бежать, но если я попытаюсь, почти наверняка умру. Настя ни за что не отпустит меня с картой памяти, на которой записано видео ее признания…

Но когда он подошел, я схватила его за руку и прошипела:

– Не трогай меня! Тебе так нравится исполнять ее приказы?

– Это не так уж и плохо, – заметил Миша и рванул молнию на моей куртке. Я пихнула его и спросила:

– Тогда зачем ты так ее подставил? Зачем дал нам фору? Ты знал, что мы снимали, и расспросил ее обо всем, что мы хотели услышать…

– Ерунда, – Миша улыбнулся и полез во внутренний карман моей куртки. Нож предупреждающе ткнулся мне в ребро, и я застыла. Нагнувшись ко мне, он пробормотал. – Это так весело, Алина… не то, что торчать в картине и делать одно и то же.

Он выхватил карту памяти и швырнул ее Насте. Настя с удивительной ловкостью поймала ее, бросила на асфальт и припечатала каблуком сапога.

– Ну вот и все, – она облегченно улыбнулась. – А я так беспокоилась, что люди это увидят… Хотя какая чушь! Они бы ни за что в такое не поверили бы!

Миша обхватил меня за плечи и спросил:

– И что теперь?

– Я подумала об этом, – Настя кивнула и заглянула мне в глаза. – Как тебе такое, Алина: «Серийная убийца покончила жизнь самоубийством», а?

Я дернулась. Поверить не могу! Теперь она хочет убить меня! Убить и подстроить это самоубийством!

– А как насчет него? – я взглянула на Мишу, который продолжал удерживать меня за плечи. – Как ты будешь подстраивать убийства, если убийца мертв? На кого свалишь вину?

– Я найду, на кого, ты не беспокойся, – Настя улыбнулась. – Но в живых тебя не оставлю – ты стала слишком опасной. Миша, нам нужно поторопиться, ведь скоро ты исчезнешь. – Настя расстегнулась, и я увидела обмотанную вокруг талии веревку.

Она размотала веревку и принялась возиться с ней. Когда я увидела, что она делает петлю, в страхе дернулась и толкнула Мишу. Сердце забилось с бешеной скоростью. Она собралась повесить меня! Причем, прямо сейчас! Не контролируя себя, я взглянула наверх – и увидела, как на крыше мелькнула и исчезла тень.

– Уже присматриваешь, куда бы набросить веревку? – поинтересовалась Настя, бросив на меня косой взгляд.

– Настя, опомнись! – завопила я. – Ты что творишь?! Ты же не убийца!

– Я не убийца, – спокойно согласилась Настя и снова завозилась с веревкой. – Я всего лишь хочу, чтобы в мире стало больше справедливости. Хочу, чтобы такие, как я, уравнялись с такими, как ты. И все. Я творец, художник, Алина. Я так вижу.

Она затянула петлю, посмотрела, как она ходит туда-сюда, и подергала веревку, чтобы проверить на прочность. Я сглотнула. Я вдруг почувствовала, какая хрупкая у меня шея. Миша крепко держал меня за плечи.

Я зажмурилась. Сколько сейчас времени? Неужели я слишком поторопилась?..

На меня через голову надели петлю. Я распахнула глаза и увидела перед собой Настино лицо. Я давно не смотрела так близко и вдруг заметила темные круги под глазами, бледные щеки и расширенные зрачки. А потом Настя улыбнулась – широко и плотоядно, – и дернула за веревку. Я чуть не задохнулась, когда петля затянулась, едва не упала, но Миша удержал меня.

– Что ж, Алина, – Настя ободряюще похлопала меня по плечу. – Надеюсь, тебе жаль. Потому что именно это я и собираюсь изобразить: раскаявшуюся убийцу. Я оставлю в твоем кармане записку: «Мне жаль» или что-то вроде того.

– Не… делай этого… – прохрипела я.

Да где все? Что происходит?! Неужели Костя не успел?..

Настя отошла от меня и задрала голову. И вдруг насторожилась, стала вглядываться наверх.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Миша.

– Мне показалось, я кого-то увидела, – пробормотала Настя. – Там, на крыше. – А потом она ткнула куда-то и сказала. – Вот, смотри, там поперечная балка. Накинь веревку на нее.

Миша поднял конец веревки, а я попыталась пнуть его.

– Стой смирно! – прорычал он, и в спину мне ткнулось острие ножа.

Я окостенела. Миша размахнулся и одной рукой запульнул веревку наверх. Я подняла голову и в ужасе увидела, как веревка пролетела точнехонько над балкой и свесилась с нее. Настя схватила конец веревки и передала его Мише.

– Ты успеваешь? – спросила Настя.

– Думаю, да, – отозвался Миша и передал ей нож. Теперь рядом со мной стояла Настя и угрожала мне ножом, а Миша отошел, чтобы натянуть веревку.

– Прости, Алина, – прошептала Настя. – Но ты сама во всем виновата. Нужно было следовать моему плану, а не выпендриваться.

Миша натянул веревку, и мое сердце грохнулось в пятки. Веревка сдавила шею, и я почувствовала, как ноги начинают отрываться от асфальта.

– Последнее слово, Алина?

27 сентября. 15 минут до последнего убийства

– Последнее слово, Алина?

Пятками я уже не могла дотянуться до земли, стояла на носках и изо всех сил вытягивала подбородок словно для того, чтобы казаться выше. Я не хотела говорить никаких последних слов. Я не верила, что все кончено, что Костя не успел, что мы просчитались.

– Давай уже закончим! – поторопил Миша.

– Подожди, – попросила Настя. – Хочу немного полюбоваться на это.

Я не видела ни ее, ни Мишу – я могла смотреть только вверх. Я схватилась за веревку и попыталась ослабить ее хотя бы чуть-чуть.

– Эй, Настя! Сдавайся! – крикнул кто-то.

Мое сердце забилось сильнее. Голос доносился сверху, с крыш. Георгий! Он все-таки здесь! А это значит, Костя успел и…

Я услышала топот множества ног и смачное Настино ругательство.

– Полиция! – заявил кто-то. – Немедленно, отпустите девушку!

Миша дал слабину, и я опустила себя на пятки, вдохнула поглубже, огляделась. Нас окружало как минимум дюжина полицейских в темно-синей форме, некоторые навели пистолеты на Мишу, некоторые – на Настю. Я поскорее стянула с себя веревку и взглянула наверх. Там, на крыше, сидел Георгий, на его шее болталась камера, и он махал мне рукой.

Костя успел…

Среди полицейских я увидела знакомого с беличьими глазами – кажется, его звали Алексеем Ивановичем – и пристроилась поближе к нему. Однако он посмотрел холодно и нацелил на меня пистолет – отойди, мол.

– Так… и что здесь творится? – негромко спросил он, глядя на меня.

Под прицелом я струхнула и призналась:

– Я… не убийца…

Настя оцепенела, а Миша, наоборот, расслабился и взирал на происходящее с отстраненной миной зрителя в кинотеатре. Настя не ожидала, что тут ее поймают. Господи, надеюсь, Георгий записал на видео все, что она тут болтала…

– Следователь Алексей Иванович! Алексей Иванович! – Георгий уже стоял за спинами полицейских. – Алина не виновна, и у меня есть доказательства!

– Отойди, Георгий! Немедленно! – приказал Алексей Иванович, не спуская с меня глаз.

– Вы поймали ее! – вдруг закричала Настя. – Вот она, я ее задержала! – И она ткнула в меня пальцем. – Забирайте ее, забирайте, пока она никого не убила!

– Вы – Анастасия Берген? – спросил Алексей Иванович. – Та, чье тело исчезло из участка?

– Это она! Она все подстроила! – завопила Настя и снова ткнула в меня пальцем. Сейчас она плохо себя контролировала и походила на истеричку. – Мне пришлось скрываться, чтобы она меня не нашла!

– Анастасия, бросьте нож! – приказал Алексей Иванович.

Тут Настя словно опомнилась и швырнула нож под ноги Мише. Миша нагнулся и осторожно его поднял.

– Бросьте нож!

– Смотрите! Иваныч, гляди!!!

Алексей Иванович и несколько полицейских повернулись к стене. Я даже рот открыла от изумления. Там, на стене, сама собой рисовалась сиреневая (фиолетовая?) надпись: «Убийца настя». А чуть ниже приписалось: «Я дух маши ножовой». Штрихи получались неумелые, неуверенные, словно Маша только научилась держать ручку. Верно. Она уже не принадлежала этому миру, чтобы действовать уверенно и просто. Наверное, ей приходилось прикладывать много усилий, чтобы написать это все своей эктоплазмой – точно так же, как вселиться в человека и забрать у него управление его телом и языком, чтобы сказать.

– Как в участке! – прошептал полицейский. – Точно такая же надпись!

– Значит, это правда призрак? – спросил кто-то.

– Это Маша Ножова, – поправил его Алексей Иванович.

Я оглянулась. Настя поняла, что ей не поверят. Она дрогнула, сглотнула и решила, что у нее остался один-единственный выход для того, чтобы выиграть. Она пробормотала приказ тихо, но я все равно услышала:

– Убей их всех.

– Я не смогу убить всех, – заметил Миша. В отличие от нее, он даже не понизил голос. – Одного за раз, Настя.

– Эй! Хватит шептаться! – затворы пистолетов защелкали со всех сторон, словно фотовспышки.

– Анастасия Берген, вы арестованы по подозрению в убийстве семи человек!

– Я никуда с вами не пойду! – взвизгнула Настя. – У вас нет ордера на мой арест! Миша, убей их всех

– Одного за раз, Настя, – Миша дружелюбно улыбнулся и шагнул к ней.

Я поняла, что он хочет сделать, только потом, и рванула к ней – но было поздно. Миша обхватил ее за талию, нежно, почти любовно, а потом вонзил нож ей в грудь. У меня внутри что-то оборвалось, и я застыла на месте. Настя раскрыла рот от удивления. Громыхнуло два выстрела, но Мише все было нипочем – и он быстро вонзил нож еще шесть раз. На асфальт и на его куртку брызнула кровь. Еще кто-то выстрелил, но Миша даже не дрогнул. Окровавленный нож покатился по асфальту, а он обнял Настю и аккуратно уложил на асфальт. Все застыли ошеломленные. Потом Миша, весь в крови, поднял взгляд на меня… и схлопнулся, как некачественное изображение, исчез.

Алексей Иванович за моей спиной выругался, а я мысленно с ним согласилась.

28 сентября. Утро

Ночь выдалась бессонной. Я, мои друзья и родители просидели в участке и по очереди заходили в допросную, чтобы побеседовать с Алексеем Ивановичем. Наш план сработал, но не так, как мы думали. Никто из нас не хотел, чтобы Настя погибла.

Итак, как все было. Лиза первая вызвалась пойти навстречу Насте, чтобы задержать и направить ее по правильному адресу. Настя поверила, что Лиза встала на ее сторону и скорее побежала дальше. Костя в это время нашел автомат и позвонил Георгию, чтобы тот как можно скорее ехал на место ловушки с камерой, чтобы заснять все, как положено. А до этого я переставила карту памяти в запасной смартфон, который одолжила у Кости (и номер симки которого не знала Настя), и отправила файл с видео маме. А мама поехала в участок и показала им видео, в котором Настя и Миша беседуют в своей квартире об убийствах. Далее она указала полицейским адрес, и они рванули в назначенное место.

Задерживая Настю, Костя не ожидал, что получит от нее по голове. Она его провела и стукнула камнем. Позже кто-то из прохожих вызвал скорую, и Костю увезли в больницу. К счастью, с ним все было хорошо.

Мама с папой приехали на место последнего преступления и успели увидеть, как Миша убил Настю. Мама побледнела и осела на землю, а папа заявил, что я его дочь, и полицейские позволили ему пройти ко мне. И когда он обнял меня, я разрыдалась в его рубашку.

Оказалось, Алексей Иванович и раньше получал «сообщения» от Маши Ножовой. На стене в участке она написала те же слова, что и вчера: «Убийца настя». Но тогда никто эти слова всерьез не воспринял – только Алексей Иванович сел и записал все это в протокол. У него уже давно появились мысли, что это дело отдает мистикой.

По нашей наводке полицейские посетили съемную квартиру Насти и обшарили ее сверху донизу. Квартира оказалась пуста, только в последний момент кто-то из полицейских нашел книжку, припрятанную в потолке за плиткой в ванной. Книжка оказалась Настиным дневником, но о его содержании нам ничего не рассказали. Его занесли в протокол, как особо важную улику.

И вот, я снова сижу в допросной. Я ничего не чувствую – ни вкуса победы, ни сожаления, ни злости. Только в груди, там, где должно биться сердце, разрастается дыра как дань неизбежности. Настя связалась с темными силами, а значит, рано или поздно, это произошло бы.

Вошел Алексей Иванович и положил передо мной блокнот в бежевом тканевом переплете. Таком же бежевом, как ее свитера.

– Это ее дневник, – негромко сказал Алексей Иванович. – Хочешь почитать?

Он снова обращался ко мне на «ты», как в те далекие времена, когда все только началось, когда он не считал меня виновной всерьез. Я подняла на него взгляд – веки казались тяжелыми, бетонными. «Хочешь почитать?» Звучит так, словно мы собрались в книжном клубе и советуем друг другу годную литературу.

– Нет, – прошептала я.

– Понимаю, – отозвался Алексей Иванович. Его беличьи глаза цепко следили за мной. – Тогда скажу тебе вот что: мы снимаем с тебя все обвинения. Этот дневник доказывает, что Настя подставила тебя.

Я кивнула, затем разлепила присохшие друг к другу губы и спросила:

– Скажите, что бы было, если бы вы не поверили, что в мире существуют сверхъестественные вещи? До сих пор считали бы меня виновной?

Алексей Иванович задумался, но глаз от меня не отвел. Затем медленно спросил:

– Ты имеешь в виду, нарисованных существ, способных оборачиваться кем угодно, и духов, предупреждающих об опасности? – Он склонил голову. – Алина, у меня большой опыт работы. И в этом деле все указывало на тебя, но все-таки… что-то подсказывало мне, что я ошибаюсь. Еще тогда, когда ты сбежала от меня. Но я никак не мог поверить, глядя на факты.

– Я… не по своей воле сбежала… – пробормотала я.

– Знаю. – И так взглянул на меня, что сомневаться не приходилось – действительно знает.

Значит, Настя в своем дневнике прописала и это. Надо же… а я даже была не в курсе, что она ведет дневник. Она никогда об этом не рассказывала. Я многое о ней не знала – Настя слишком хорошо скрывалась и отлично прятала свои тайны.

– А потом я наткнулся на блог Лизы, послушал ее невероятные истории и поверил, – закончил Алексей Иванович.

– Значит, я обязана Лизе жизнью, – слабо улыбнулась я и вернулась к главной теме. – Но Миша… я хотела сказать, монстр еще жив. Он в приложении. И Настя куда-то спрятала картину. Вы ее нашли?

– Да. Настя закопала ее под деревом.

Я вскочила, активность снова ударила в голову, вытесняя пустоту:

– Мы должны заточить его обратно! И стереть приложение навсегда!

Алексей Иванович взглянул на меня, как на дурочку. Мягким, обволакивающим голосом он заметил:

– Алина, мы не знаем, как это сделать. И это может быть опасно именно потому, что мы не знакомы с этим явлением.

– Но тогда Миша может околдовать другого человека и все начнется заново! – воскликнула я.

– Тише, Алина, – Алексей Иванович поморщился, словно у него болела голова. – Этого не будет, успокойся. На данный момент приложения, созданные Константином, установлены всего на двух устройствах – на смартфоне Насти и на смартфоне самого Константина. И оба эти приложения следовали за Костей и за Настей. Все – остальных нет и быть не может, если только Константин не захочет снова установить его кому-нибудь. Существо в приложении не сможет выбраться само: Настя рисовала образы и делала рассылки, чтобы вывести его в реальность. Мы не будем рисовать в приложении, а отправлять эти файлы – тем более, так что ничего «заново» не начнется.

– Но тогда… что теперь? – спросила я. В голове что-то шевельнулось. Что-то, требующее внимания.

– Нужно разобраться с прессой и представить тебя невиновной, наконец.

– А Настя? – быстро спросила я. – Что вы сделаете с ней?

Алексей Иванович длинно вздохнул:

– Мы не собираемся говорить прессе правду, Алина. И не сделаем Настю убийцей. Тех, кто был свидетелем и кое-что знает, мы свяжем соглашением о неразглашении.

Про скрытую камеру, которую мы незаконно установили у Насти, он деликатно промолчал.

Когда я вернулась в комнату ожидания, где сидели все – Лиза, Костя, Георгий, мои родители, а также родители Кости и Лизы, – меня вдруг осенило. Я подсела к Косте и заговорила:

– Миша считал Настю своей хозяйкой и следовал ее приказам. Только у тебя и у Насти есть приложение. Значит, ты тоже хозяин.

– И что? – спросил Костя. Выглядел он ошарашенным, словно я предлагала ему что-то непристойное.

– Ты сможешь изгнать его в картину! – прошептала я. – А я помогу!

Рядышком сидела Лиза. Она все расслышала и повернулась к нам.

– Я тоже могу помочь. У меня есть одна идея…

Мы с Костей дружно уставились на нее, а Лиза смутилась и заправила за уши пряди волос.

– Мне кажется, я знаю, как это сделать. Маша подсказала нам… точнее, она подсказывала это Насте… – Лиза глубоко вдохнула и хотела продолжить, но я не выдержала и перебила ее. Я все поняла:

– Точно! Ты права, Лиза! Ты такая умница!

– О чем вы? – медленно спросил Костя.

– Маша написала на Настиной стене: «Хватит! Друг другу wst, картина между». Это наверняка способ изгнания!

– Ну и что это значит? – пробурчал Костя.

– По факту у нас два приложения, – сказала Лиза. – Я думаю, мы должны отправить файлы друг другу, а между ними расположить картину. И тогда Миша вернется в свое заточение, а ты сможешь удалить приложения раз и навсегда.

– Звучит бредово, – заметил Костя. – Но что-то в этом есть.