23 сентября. Утро
Полусонный, лохматый – гораздо более лохматый, чем обычно, – Костя побрел на кухню. Он выглянул на улицу и увидел, что все залито ярким, почти летним солнечным светом. «Отличный день, чтобы со всем покончить», – решил он и принялся варить кофе.
Они договорились встретиться сегодня вечером на его чердаке. Родителей как раз нет дома – они уехали на очередную конференцию по живописи, так что все должно пройти, как по маслу. Косте тяжело было рассказать правду родителям, но он знал, что рано или поздно этот день придет. «Сегодня, когда все закончится, – решил он, – я подумаю, как им все изложить. Сегодня же я пойму, как действовать дальше».
Алина… Нет, даже не думай о ней! Один раз ты подумал – и что вышло? Костя надеялся, что, когда они переживут все черные дни этого месяца, когда все пойдет на лад, они, возможно, подружатся. Но тут же отогнал от себя эту мысль. Какая ерунда! Сплоченность в минуты опасности, конечно, хорошая штука, но едва ли способна сдружить их на всю жизнь! И вообще – как он смеет думать о таком, когда по его вине погибло уже четыре человека?!
«Ты эгоист, – заявил он сам себе. – Эгоистом был, эгоистом остался!»
У соседей залаяла собака, под окнами хлопнула дверца автомобиля. И только Костя собрался посмотреть, что там происходит, сработал звонок. В дверь звонили! Кто там в такую рань? Может, кто-то домом ошибся?
Костя накинул куртку и побрел на улицу. Там его ослепило золотистое солнце. Он прошел по дорожке между клумб и отворил дверь. На пороге стояли полицейские. Они враз достали свои удостоверения и сунули ему под нос. Сонный Костя ничего не понял, а один из них заявил:
– Константин Чернов, вы задержаны по подозрению в помощи беглой преступнице Алине Светловой! Вам придется поехать с нами.
– Ч-что? – прошептал Костя, а они схватили его сразу за обе руки и потащили к машине.
– Вашим родителям мы уже позвонили, они приедут прямо в участок, – сообщили ему, заталкивая на заднее сиденье полицейской машины.
– Ведите себя благоразумно, – сказал один из полицейских, садясь за руль. – Если вы поможете следствию, наказание смягчится – в том случае, если вы виновны, конечно.
– Подождите… – Костя не мог вымолвить ни одного благоразумного слова. – Почему… я ведь…
Ему хотелось сказать, что он даже не закрыл дверь на ключ, но это была ерунда. Другая группа наверняка скоро подъедет и все проверит. И он спросил:
– Кто… кто сказал вам, что я помогаю преступнице?
– Боюсь, эта информация для вас недоступна, – отрезал полицейский. – Скажу только одно: на вас предоставили обвинение и доказательства. У нас есть все основания предполагать, что источник не лжет.
Но Костя понял. Теперь он осознал, что Алина права, и монстр не действует сам по себе. За ним стоит человек-кукловод, каким-то образом сумевший подчинить его. И этот кукловод сдал его полиции. Но откуда он обо всем узнал? Может ли быть, что монстр передал ему, кто именно объединился с Алиной, чтобы его уничтожить?
23 сентября. День
Не верю. Не верю!
Мне рычать хотелось от таких новостей. Костю задержали за помощь мне – и как раз в тот день, когда мы собирались вернуть монстра в картину! Я стукнула кулаком по стене своего тайного убежища, в которое вернулась вчера, и не почувствовала боли.
Мысли завертелись бешеной воронкой. Естественно, полицейские обыщут его дом. И если картина не представляет интереса, то уж его телефон они точно возьмут и взломают пароль. Они увидят на нем приложение wst. Они наверняка нажмут на него. И…
Я с силой зажмурилась, и перед глазами заплясали разноцветные круги. Сердце болезненно сжалось. Нет! Монстр не выберется снова, он не нападет на них, не убьет Костю и других невинных людей! Я обещала себе, что больше никто не умрет!
Но как это могло произойти?! Получается, босс монстра каким-то образом узнал о нас и нашей тайной команде, смекнул, что мы все поняли и собираемся действовать, и решил играть на опережение. И наябедничал на Костю – и зная или не зная, попал в яблочко. У меня перед глазами встала черная папка под кроватью. О господи… он и впрямь походил на сообщника убийцы. Вот черт! И что нам теперь делать?!
Ладно! Ладно. Хватит давать волю эмоциям, Алина. Просто остановись и подумай, что можно сделать в подобных обстоятельствах. Как теперь быть, когда нет ни Кости, ни его телефона, в котором хранится монстр… Ясно, как день, нужно вырвать из рук полицейских телефон. Но как? Это почти невозможно.
И если монстр следует за Костей, какой бы он телефон не выбрал, остается ли у нас надежда, что полицейские не найдут это приложение в отнятом смартфоне?
Зазвонил телефон. Я взяла трубку:
– Да, Лиза, я уже все знаю. Теперь мы…
– Нам повезло, что у нас есть я! – перебила меня Лиза. Ее голос отдавался эхом, словно она находилась в каменной коробке. – Нет, ты не представляешь, насколько я удачлива, Лина!
– Что… что такое? – я не понимала, язвит Лиза или говорит искренне. От напряжения я снова застучала: семь раз – пауза – семь раз…
– Я спасла Костю, вот что! – выдохнула Лиза. – Сегодня я всю ночь не могла уснуть, а с утра пораньше позвонила ему, захотела встретиться, обсудить кое-какие детали и вместе пойти в школу.
– Так! – почти крикнула я. Сердце томилось от ожидания развязки. Ну скажи что-нибудь хорошее, пожалуйста…
– Когда я сошла на остановке, то увидела, что Костю забирает полиция. Дверь они оставили открытой – думали, наверное, что другая бригада приедет с минуты на минуту. Сначала я хотела просто закрыть дверь… а потом – представляешь! – в голове щелкнуло.
Я уже знала, как она закончит свою историю, поэтому закричала в восхищении:
– Боже, Лиза, ты настоящее сокровище!
– И я зашла к нему домой, взяла телефон и ту черную папку, о которой ты говорила, – Лиза уже задыхалась от быстрого темпа речи. – И ушла! Когда я садилась в автобус, прибыла полиция с обыском. Я утащила телефон прямо у них из-под носа! Ну, и кто у нас молодец?!
– Ты! Ты! Конечно, ты! – воскликнула я. У меня даже слезы выступили от облегчения. – Ты такая умница, Лиза! Ох! Я даже не знаю, что еще сказать! Перекрась волосы в золотой цвет, и я буду называть тебя Золотой Девочкой!
– Ты несешь чушь, Лина! – рассмеялась Лиза. Ее смех затих в трубке, и она вздохнула. – И все-таки радоваться нечему. Костя в тюрьме…
– Теперь нам нужно во что бы то ни стало попасть к нему домой и вытащить картину, – рассудила я. – И покончить со всем этим. Пока приложение с монстром не последовало за Костей.
– То еще дельце… сейчас там вовсю орудуют полицейские.
– К вечеру, возможно, уйдут, – пробормотала я. – Костю не поймали с поличным, а значит, долго копаться в доме не будут. Лишь бы приложение осталось на месте!
– Ладно, Лина, перезвоню. Перемена закончилась, мне пора. Еще вылезать из этого подвала… – и она отключилась.
Я некоторое время сидела в тишине, чувствуя, как от сердца откатывается тяжелый камень. Лиза и впрямь Золотая Девочка! Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте! Благослови боже ее бессонницу и безумные идеи! Так, надо собраться с мыслями…
Теперь нужно достать из дома Черновых ту картину. Скорее всего, вечером полицейские покинут их дом. Картина, конечно, не заинтересует их, а больше нам ничего и не надо. Значит, вечером можно наведаться к ним домой… но как это сделать?
Тут у меня словно лампочка внутри зажглась. Точно! Настя общается с родителями Кости и частенько к ним заглядывает! Еще лучше, что они все художники – значит, Насте можно вынести картину под каким-нибудь приличным предлогом типа «хочу срисовать» или «покажу в школе на уроке рисования». Да, будет просто супер! За какое бы дело не взялась Настя, можно поверить – выйдет идеально.
Но что ей сказать? Если она и впрямь считает меня убийцей… Сказать Лизе, чтобы подготовила почву, тихонько склонила на мою сторону? Не исключено, что Настя жалеет об их расколе…
Нет, мы не можем ждать так долго! Я обязана сама сделать хоть что-то – и немедленно! Надо позвонить Насте, самой убедить ее, что я не убийца и нуждаюсь в помощи… Какой от меня толк, если я буду постоянно отсиживаться в штабе?! Я уверена, действовать нужно сегодня же! Больше никто не умрет!
Около часа я сочиняла речь для Насти, чтобы наверняка убедить ее встать на мою сторону. Я надеялась, что она раскаивается, что она больше не думает обо мне как об убийце… Ей всего лишь нужно осознать, что девушка с камер наблюдения – не я. Что не я убила ее подругу, Машу Ножову.
Так! Но ведь Маша Ножова может подтвердить! Если она призрак и способна время от времени общаться с нами, она может подтвердить Насте, что я – не убийца! Написать на ее стене, как тогда, на моей… К тому же, если Саша прав, то я могу влиять на мистических существ… Но как с ней связаться?
Я покачала головой. Ерунда. У меня нет времени, чтобы налаживать контакт с призраком. Я должна поговорить с Настей. Она послушает меня, я знаю. Мы же подруги – может, не такие хорошие, как с Лизой, но все-таки…
Из соображений безопасности я не стала звонить ей со смартфона. Надвинув на глаза кепку, я отправилась к ближайшему автомату, забралась в кабинку, разгладила листочек с текстом и принялась набирать номер телефона. Оказалось, я не помнила Настин номер. Я потратила почти все монетки и с пятой попытки все-таки набрала нужный.
– Алло! Кто это? – приглушенным шепотом спросила Настя.
– Привет, Настя.
На другом конце замолчали. Это молчание продолжалось так долго, что я уже подумала, что она отключилась. Но нет – я услышала какую-то возню. Хлопнула дверь, и я представила, как Настя выбегает из класса, прикрывая телефон ладонью.
– Алина, это ты? – взволнованно прошептала Настя. В ее голосе не звучало неприязни, и я приободрилась.
– Да, это я. Я собиралась…
– Боже мой! – перебила она. – Ты где? Ты в порядке?!
В ее голосе я услышала искреннее беспокойство, и у меня отлегло от сердца. Надежда сбылась.
– Я так переживала! – продолжила Настя. – Прости меня, Алина, но на какой-то миг я и правда поверила, что это ты… Но нет – тебя подставили! И я буду плохой подругой, если этого не докажу!
Глаза зажгло, и я с силой их потерла. Не время раскисать!
– Где ты? Ответь! Я так переживала! Ты не голодна? Не мерзнешь?
– Со мной все хорошо, – растроганно пробормотала я. – Настя, нам надо поговорить. Мне нужна помощь… чтобы все завершить. То, что ты сейчас услышишь, прозвучит безумно, но пойми меня, пожалуйста. У семьи Черновых на чердаке есть одна картина. Нужно достать ее и унести оттуда.
Настя затихла, затем спросила:
– Картина? Но зачем она тебе?
Ох, я слишком неосторожна! Как бы она не стала по-новой меня подозревать!
– Я объясню тебе все, – пообещала я. – Мы можем встретиться после школы, и я все тебе расскажу!
– Я должна просто унести картину? – уточнила Настя. Она уже настроилась на деловой лад.
– Буквально на пару дней! – быстро вставила я. – Потом мы ее вернем.
– Мне так жаль Костю… – вдруг пробормотала Настя. – Нет, я… я в бешенстве. Сначала ты, теперь он!
– Но он правда мне помогал, – зачем-то сказала я. – Но я не убийца…
– Значит, он тебе помогал? – в голосе Насти появились незнакомые мне истеричные нотки. Кажется, она на взводе, но тщательно это скрывает.
– Да, мы вместе пытаемся выпутаться.
– Вместе, – пробормотала Настя, словно пробуя это слово на вкус. – Понятно. Знаешь, Костя помог бы тебе в любом деле. Ведь он влюблен по уши.
– Это не так важно, Настя… – устало заметила я.
– Нет! То есть… да, конечно. Для тебя это неважно, а вот для него… – она глубоко вдохнула-выдохнула воздух, и я услышала, как он шумит в трубке. – Ладно, ты права. Это не столь важно сейчас. Я все сделаю. Просто скажи, что это за картина.
Я коротко описала, не веря, что все так легко получилось. Правда, что-то в тоне Насти настораживало, заставляло меня остановиться… Я отмахнулась от своих мыслей. Ну да, у идеальной Насти почти истерика, но ведь она тоже человек. Не каждый выдержит, когда кругом творится мистический хаос.
– Ладно, поняла. Мы сделаем это, Алина. Мы вернем чудовище обратно, – и она отключилась.
А я какое-то время стояла с гудящей трубкой у уха. Передо мной белел лист с текстом, в котором не было ни слова о чудовище. Откуда Настя знает, что, кроме убийцы, есть еще и чудовище? Или она и имела в виду убийцу, назвав его чудовищем? Но тогда про какое такое «обратно» шла речь?
Семь стуков – пауза – семь стуков – пауза.
23 сентября. День
Когда Настя вернулась в класс, сжимая в руке телефон, то выглядела странно. Можно было подумать, что она счастлива, если бы не растекающаяся по лицу озабоченность. Звеня браслетами, она прошла мимо Лизиной парты и бесшумно устроилась через ряд.
Лиза покачала головой. Возможно, ей позвонил парень, который ей нравится… Хотя и трудно поверить: Насте никто и никогда не нравился, а она продолжала держать строгое лицо Снежной Королевы.
Лиза хотела поговорить с ней. Но с тех пор, как она объявила Алину убийцей, это стало практически невозможно. Они не ссорились, но Настя вела себя прохладно и не заходила дальше разговоров об уроках и о погоде. А Лизе мешала гордость.
Но теперь не до гордости. Настя нужна им. Только она без подозрения может проникнуть в дом Черновых и вынести оттуда картину. Об этом собиралась поговорить с ней Лиза после уроков и мысленно составила план, как бы провернуть это получше.
Но на последнем уроке пришло сообщение от Алины. Она писала: «Я говорила с Настей. Сделай вид, что ничего обо мне не знаешь. И будь осторожна!»
Лиза нахмурилась и бросила косой взгляд на Настю. Та смотрела на доску и лениво поигрывала кончиком косички. Браслеты звенели и отбрасывали повсюду разноцветные блики.
23 сентября. Вечер
По-настоящему я не верила, что боссом монстра может оказаться Настя. С какой стороны ни посмотри, это кажется нелогичным, неправильным и – ударю себя за это слово! – невыгодным. Она бы не подставила меня. Она бы не донесла на Костю. И уж точно она бы не убила Машу Ножову. Маша была для нее сестренкой, она постоянно опекала ее, подбадривала, веселила… Нет, боже, что я несу?! Настя не тронула бы не только Машу, но и всех остальных! Настя – не убийца!
И все-таки эта ее фраза «мы вернем чудовище обратно» не давала мне покоя, и я отправила предупреждение Лизе. На всякий случай. Настя как будто была в курсе, для чего мне нужна картина и что я собираюсь сделать. Но почему она в курсе?
Нет. Нет! Ерунда. Я просто устала, и мой мозг скорее пытается найти решение. Я всеми фибрами души желаю, чтобы убийца нашелся, и вижу его в каждом встречном. И это ненормально. Жизнь в бегах испортила меня. Настя не убийца, и это факт.
Мне было противно от самой себя, от своей недоверчивости, но все-таки я подстраховалась. Как говорит мой папа, надевая на меня шлем: лучше перестраховаться, чем недостраховаться.
Я кинула Насте сообщение с местом встречи, а сама направилась к ее дому. Я планировала проследить за ней и либо уберечь от чего-то, либо… даже не знаю. Короче говоря, мне нужно было.
Но вот солнце уже зашло за дома, стало холодать, а Настя до сих пор не вышла. Значит, она сразу после школы отправилась к Черновым, и мне нужно поспешить на место запланированной встречи. Для него я выбрала парк, через который всегда пробегала, опаздывая в школу. Пробравшись в самый темный уголок, я села на скамейку и принялась ждать. Зазвонил телефон. Георгий.
– Привет. Мы тут с Лизой встретились. Ты где?
– Я жду Настю, – пробормотала я, оглядываясь по сторонам.
– Значит, ты уже в парке, – констатировал Георгий. – Мы скоро будем. Эй… ты чего?!
В трубке зашуршало, завозилось, и я услышала звонкий Лизин голос:
– Лина! Эй! Ты что, подозреваешь Настюху?!
– Не то, чтобы подозреваю… – отозвалась я, неуверенная, стоит ли делиться своими страхами. – Просто…
– Ты же знаешь, как она любила Машу! – воскликнула Лиза.
– Никого я не подозреваю, – вздохнула я. – Просто чувствую, что нужно быть осторожной, вот и все.
– Телефон сейчас у меня, приложение по-прежнему на месте, – заявила Лиза. – Мы придем и, наконец, вернем монстра обратно.
– Да… – я отключилась. Фраза «вернем монстра обратно» эхом скакала из одного уха в другое. Настя сказала точь-в-точь, только вместо слова «монстр» использовала «чудовище».
Время подходило к шести. В шесть мы условились встретиться с Настей. Я представляла, как она придет с картиной, как мы нажмем на приложение – и все закончится. Только почему у меня так сильно болит голова? Не к добру это.
Затрещали ветки. Я насторожилась и обрадовалась одновременно. А вот и она!
– Лина, а почему ты против, чтобы твои родители тоже были? – первой сквозь заросли продралась Лиза, за ней появился Георгий, а вслед за ними – папа и мама. Вот блин! Я ведь сказала, лучше не рисковать, пока ничего не известно!
– Как ты, Алина? – мама заключила меня в объятия, папа похлопал по спине. На какой-то миг я ощутила себя так, словно вернулась домой после особенно трудного экзамена.
– Все в порядке…
Мы впятером уселись на лавочку и принялись ждать. Сумерки сгущались, стремительно темнело, но Настя не появлялась. Я старалась мыслить позитивно. Может, Черновы все никак не могут ее отпустить? Поят чаем, говорят об искусстве, картинах? Да нет, вряд ли! Их сын в тюрьме, а в таких обстоятельствах разве хочется болтать о прекрасном?
Время подошло к семи, когда я окончательно уверилась, что Настя не придет. Она просто пропала. Сердце болезненно сдавило обручем боли. Значит ли это, что мои худшие опасения подтвердились?
Нет, не верю!
Георгий вдруг грязно выругался и тут же хлопнул ладонью по губам. Он смотрел в телефон, его лицо причудливо освещалось снизу. Родители всполошились, я почувствовала, как сердце уходит в пятки. Никогда не слышала, чтобы Георгий так ругался.
– Что, что там?! – Лиза потрясла его за плечо.
– Срочные новости, – прошептал Георгий. – Новое убийство.
На его лицо падал бледный свет телефона, глаза бегали туда-сюда, читая строки.
– Кто? – хрипло спросила я.
Георгий внезапно взглянул на меня поверх телефона, словно вспомнил, что я тоже тут. Пробормотал:
– Мне так жаль, Алина…
– Кто там?! – Лиза вырвала телефон из его рук и вскрикнула. – Вот черт! Лина… ох, нет… Лина, это Настюха…
24 сентября. Утро
Настя мертва. Ее нашли в Костином районе – похоже, до дома Черновых она не дошла. Семь ударов ножом в грудную клетку. А еще полиция обнаружила в кармане ее плаща еще одно доказательство моей вины. Что это было – волосы или кусочки кожи – в новостях не сообщили.
Моих родителей прижали к ногтю. Их обоих вызвали в участок, надеясь словить еще одних сообщников, но к счастью, напрямую я им никогда не звонила. В СМИ поползли слухи о целой банде, прикрывающей меня, когда как я была в этой банде главной убийцей. Сюда же приплели и религию – мол, семь раз, вот оно, это ритуал родом из какой-то малочисленной секты с труднопроизносимым названием.
Я закрылась на своей крыше и всю ночь пролежала, не сомкнув глаз. В груди, словно черная пропасть, разверзлась пустота, я чувствовала растерянность и все пыталась ущипнуть себя да локоть. Вина поглощала меня, и мне казалось, я вот-вот исчезну. Настя! Настя, которая сначала обвиняла меня, а потом встала на мою сторону. Настя, которую я подозревала… Да как я могла?! Настя никогда не была убийцей!
От Лизы и Георгия с бешеной скоростью приходили сообщения. Они требовали что-то сделать, покончить со всем этим, возмущались, что я молчу. От злости я швырнула телефон в угол и слушала, как он время от времени вибрирует оттуда. Как они не понимают?! Я боюсь, что кто-то из них будет следующим!
Следующим… Я вдруг вспомнила, как Настя – идеальная, несокрушимая Настя – после смерти Маши призналась на уроке, что ей страшно. Сказала, что будет следующей. Я тогда отмахнулась от нее, попросила не молоть ерунды…
Слезы опять полезли на ресницы, из носа потекло. Я обязана была защитить ее! Я должна была еще тогда что-то предпринять!
Я резко села на одеяле. Нет, они правы! Лиза и Георгий правы! Как бы не болело внутри, я не должна лежать тут и страдать! Я схватила телефон. Едва я прочитала последнее Лизино сообщение, сердце мое упало. Лиза писала: «Скорее читай новости!» и прикрепляла ссылку.
Нет… только не опять…
Я ткнула по ссылке. И опешила. «Тело убитой школьницы исчезло». Я схватилась за голову, голова отозвалась пульсирующей болью. Что происходит?!
24 сентября. День
Лиза в нерешительности остановилась перед подъездом. Бабушки на лавочке неподалеку цепко следили за каждым ее движением – наверное, их возмутило появление во дворе девушки с непозволительно красными волосами и в красных спортивных штанах.
По правде говоря, Лиза не так уж часто бывала у Насти дома – не сказать, что они очень-то дружили. У них скорее теплились товарищеские отношения, а она всегда была для нее Подругой Номер Два. Если по какой-то причине Алина не приходила в школу, Лиза подсаживалась к Насте. Алина вела себя точно так же, и они обе понимали, почему: Настя была слишком совершенной для них.
А теперь она мертва. И кто-то похитил ее тело. Лиза терялась в догадках. Зачем кому-то красть тело? Может, убийца боялся, что оставил какие-то следы? Но полицейские заявили, что улика указывала на Алину…
Лиза поглядела на обшарпанную дверь в подъезд, и как раз в это время дверь с писком отворилась, вышел какой-то мужчина. Лиза быстро прошмыгнула внутрь и потопала вверх по лестнице. Ее шаги эхом отскакивали от стен.
Зачем она пришла сюда? Она точно не знала… Знала только, что должна отдать долг Настиным родителям, выразить соболезнования, сказать, что ей жаль… Жаль, что по-настоящему не ценила Настю, пока та жила. Жаль, что мало с ней общалась и плохо знала. И жаль, что больше не узнает…
Лиза остановилась перед дверью Настиной квартиры. Она подняла дрожащую руку и позвонила. Открыла ей Настина мама, хотя Лиза с трудом ее узнала. Заплаканная, с опухшим лицом, она выглядела как самая несчастная женщина на свете. Пучок русых волос растрепался, а на плечах лежало непомерное горе. А как иначе? Ее дочь умерла, а тело похитили. Мать даже не могла похоронить свое дитя…
«Зачем я пришла? – рассердилась на саму себя Лиза. – Ей итак несладко, а тут еще я!»
Однако Настина мама проявила удивительное радушие. Открыла дверь пошире, предложила чаю и проводила в кухню. Когда она наливала кипяток, руки у нее сильно дрожали. Лиза выдавила слова сочувствия, попросила прощения за то, что была плохой подругой и редко появлялась у них в гостях. Настина мама сухо кивнула – казалось, слезы у нее просто-напросто закончились – и произнесла безжизненным голосом:
– Это ничего, Лизонька. Настя сама не очень любила кого-то к нам водить.
Кухня была маленькой, но сияла чистотой. Лиза огляделась. Повсюду – на дверцах шкафчиков, на холодильнике, на стенах – висели картинки, оправленные в деревянные рамочки. В стиле рисования Лиза безошибочно узнала Настю. Она хотела поступить в художку…
– Настя прекрасно рисует, – заметила Лиза.
Лицо Настиной мамы вмиг просветлело: казалось, из-за череды черных туч проглянул слабый лучик солнца.
– Это верно, Лизонька. Моя Настенька – талантливый художник. Ее картины развешаны по всей квартире, она так много рисовала…
И она повела Лизу по их двухкомнатной квартире. Завела сначала в их с мужем комнату, где почти на всех горизонтальных поверхностях стояли картинки в рамках. Она что-то рассказывала, говорила «вот эту я получила на день рождения» и «а вот этот шедевр выиграл в конкурсе». Лиза внимательно смотрела на картинки. Настя любила рисовать людей, их портреты и какие-то забавные ситуации. Иной раз она замечала сценки из школьной истории: какие-то выдуманные, какие-то правдивые – и все такие легкие, ироничные. Порой Лиза заходила на страничку, где Настя размещала комикс о школьной жизни.
В порыве вдохновения Настина мама схватила Лизу за руку и повела ее в комнату дочери. Лиза помнила эту комнату и со стыдом осознала, что приходила сюда около года назад. Однако здесь почти ничего не поменялось. Те же строгие синие шторы, та же кровать вдоль стены и письменный стол напротив. То, что Лизу поразило, так это стена, полностью закрытая рисунками в рамочках. Они теснились на ней от пола до потолка и не давали рассмотреть за собой ни кусочка обоев.
– Надо же, – в восхищении пробормотала Лиза. – Это так здорово!
Настина мама расцвела улыбкой. Она хотела что-то ответить, даже рот открыла, но ее перебил дребезжащий звонок домашнего телефона. Настина мама вмиг увяла и пошаркала в коридор. Лиза осталась одна.
Она подошла к стене и принялась рассматривать рисунки. Все они изображали какие-то ситуации, происходившие в школе и составляющие ее знаменитый на всю школу комикс. Вот персонаж девушки с крыльями и нимбом – это Маша. Вот демон – Рыжкова. Вот Рыжкова превращается в ведьму и разговаривает с куклами Вуду. А вот Костя – он почему-то принц школы, хотя Лиза не припоминала, чтобы девчонки когда-либо сохли по нему. Она, Лиза, изображалась Радужной Феей – яркой, блестящей, быстрой. Для того, чтобы творить волшебство, у этой феи была не палочка, а разноцветная клавиатура, на которой та могла написать слово-заклинание. А Алина… где же она? – вот она – защитница слабых в сверкающих доспехах, Воительница. Настя всегда рисовала так, словно сказка жила бок о бок с реальностью.
Переведя взгляд на следующую картинку, Лиза нахмурилась. Она выбивалась из общего беззаботного стиля, выглядела мрачной и чужой. На черном фоне алели глаза и улыбка – тоже алая, – широкая, кривая. И между этими глазами и улыбкой (Лиза сначала приняла ее за нос) скорчилась фигурка. Лиза прищурилась. Фигурка была одета в длинную юбку, и она спрятала голову в коленях и обхватила их руками в браслетах. Сбоку свешивалась длинная косичка. Так ведь это Настя! Но что значат эти огромные глаза и гигантская улыбка? Монстр?..
У Лизы перехватило дыхание. Что, если…
Бам! Она тронула рамку, и та не удержалась на стене – упала. Лиза быстро нагнулась, схватила ее и прислушалась. Настина мама продолжала говорить по телефону за стеной – Лиза слышала ее взволнованно-жалостливый голос. Лиза перевела дух и приставила картинку к стене. И заметила что-то фиолетовое. Она приподняла другую рамку и увидела, что фиолетовая линия продолжается. Она вдруг поняла, что на стене за этими рамочками что-то написано.
Раздумывала Лиза недолго. Она подвинула стул и принялась снимать рамочки со стены, аккуратно складывая их на стол. Ее охватило лихорадочное чувство, казалось, она набрела на какую-то тайну, имеющую отношение к исчезновению Настиного тела и всех убийств. Она снимала картинки одну за другой, пока слова, написанные на стене, не оказались полностью открытыми. Лиза уставилась на них.
«Хватит!» А чуть ниже: «Друг другу wst, картина между».
Хватит? Но что это значит? Зачем Настя написала это? Лиза тронула восклицательный знак, почти падающий на бок, и призадумалась. «Хватит! Друг другу wst, картина между». Так значит, Настя тоже знала о формате?
Настина мама крикнула что-то за стеной своему собеседнику, и Лиза словно очнулась. Пора уходить. Она с бешеной скоростью принялась вешать картинки обратно, как попало, в хаотичном порядке, пока все не стало, как прежде. «Надеюсь, Настина мама не знала порядок», – подумала она.
Лиза отошла от стены и убедилась, что все в норме. Вдруг ее внимание привлек уголок ярко-розовой бумажки, торчащей между книг на полке письменного стола. Как странно… Настя не любила такие цвета – кричащие, кислотные, – предпочитая им спокойные пастельные тона. Лиза не хотела трогать эту бумажку, но эта странность и надпись на стене вынудили достать ее. Листок был исчеркан ручкой – наверное, Настя просто расписывала на нем пасту.
– Лизонька, ну как, ты посмотрела?
Лиза рывком сунула руку в карман брюк вместе с ярко-розовой бумажкой. Настина мама стояла на пороге с несчастным видом, и Лиза поняла, что пора уходить.
– Спасибо, – прошептала Лиза и, уходя, пообещала. – Все обязательно будет хорошо.