Скала Жнеца

10

День второй

Майкл Циммерман идет по ресторану с тряпкой и чистящим средством в руке.

Он окидывает взглядом пустые стулья, светло-серый каменный пол, гирлянды лампочек, в каждой из которых отражается крохотное сияющее солнце. Ему нравится время дня, когда постояльцы еще не проснулись. В такую рань солнце, едва открыв над горизонтом свой глаз с нависшим веком, не хочет встречаться с тобой взглядом.

К тому же это легкая смена. Накануне ночью все уже как следует вычистили. Ему осталось лишь навести финальный лоск в тех местах, которые пропустила ночная смена, – убрать засунутую в угол бутылку, закрыть капающий кран с пивом, оттереть жирные пятна от пальцев с балюстрады.

А больше он уже ни для чего и не пригоден, думает Майкл, почувствовав, как вступило в поясницу. Его дни тяжелой физической работы уже в прошлом, организм изношен от многолетнего преподавания физкультуры и игры в регби по выходным. Пора было перевести дух, но он пока не хотел окончательно уходить на пенсию, и эта работа стала идеальным промежуточным этапом.

Приличная компания, чтобы не вляпаться в неприятности, как сказала бы жена, и это правда. Одиночество ничего хорошего не сулит. Слишком много времени для размышлений.

Майкл в последний раз проводит тряпкой по балюстраде, надавливая кончиками пальцев на ткань, чтобы лучше оттереть сальные следы, а потом идет в павильон для йоги.

Еще не доходя до входа, он замечает на траве за стеклянной балюстрадой перед павильоном какой-то обрывок ткани.

Ткань с ярким узором его беспокоит – вряд ли ее могла пропустить ночная смена уборщиков.

Майкл медленно подходит и перевешивается через балюстраду, чтобы достать странный предмет, но, когда хватает рукой скользкую ткань, его внимание привлекает что-то на камнях внизу.

Он вздрагивает. Наверняка просто разыгралось воображение.

Но, вглядевшись пристальнее, он понимает, что ему не померещилось.

Майкла бьет дрожь. Его пальцы выпускают шарф, и тот падает обратно на землю.

Он отворачивается, и его рвет. С каждым спазмом комки мюсли, которыми кормят персонал каждое утро, все сильнее забрызгивают светлый каменный пол.

11

Элин садится за рабочий стол, ее бедра по-прежнему ноют после пробежки. Ей нравится офис ранним утром – тишина и цитрусовый аромат чистящего средства, сероватый свет, ложащийся на пыльные компьютерные мониторы. Крохотные детали, которые она замечает только в это время, когда мозг еще свеж, не загружен суматохой дня.

В этом расследовании пригодится любая помощь; это жизненная искра, которой ей до сих пор не хватало. Вчера произошла еще одна кража со взломом, последняя в череде подобных преступлений: воры унесли ювелирные украшения и технику на несколько тысяч фунтов, не так уж и много. За последние несколько недель Элин расширила сеть. В попытке найти свидетелей или видеозаписи полиция обратилась в прессу, но тщетно. Криминологическая экспертиза тоже ничего не показала.

Это на нее давит. Если она не сумеет продвинуться в таком деле, то вряд ли ее сочтут пригодной для возвращения в убойный отдел.

Элин перебирает показания свидетелей. Банда, а она уверена, что это организованная группа, учитывая объем преступлений, действует профессионально – находит жертв без охранной сигнализации или камер в доме и поблизости.

– Доброе утро.

Она поднимает голову. Стид. Он дружелюбно улыбается и скидывает рюкзак на пол. От него исходит жар, под мышками расплылись пятна пота.

– Господи, ну и жара в такую рань. Я собирался приехать на велосипеде, но передумал.

Он вытаскивает из бокового кармана сумки протеиновый коктейль и открывает крышку.

– К полудню поднимется выше тридцати.

Элин нравится болтать со Стидом, она благодарна, что он не упомянул о встрече с ней на пляже. Он очень деликатен. Элин убедилась в этом за время совместной работы – Стид знает, когда стоит промолчать.

– Что у нас сегодня?

Стид отпивает коктейль.

– Ночью было еще одно ограбление. Нужно очень внимательно проверить все камеры наблюдения в радиусе километра от места происшествия. Поблизости есть пара ресторанов, а с другой стороны – яхт-клуб. Может, там что-нибудь раздобудем. Погоди-ка…

Она замолкает, заметив, что на телефоне высветилось имя Анны.

Вспоминая их последний разговор, она нервно вздрагивает. Но Анна не упоминает о вчерашнем дне. В ее голосе звучит нетерпение:

– Нам сообщили, что на скалах острова Кэри, на курорте, найдено тело.

– В «Люмен»?

У нее перехватывает горло от совпадения. Награда Уилла.

– Да. Ты не могла бы туда съездить и разузнать подробнее? Ты ближе всех. «Скорая» и криминалисты встретят тебя на пристани в Баббакомбе. Оттуда вас заберет полицейский катер.

«Ты ближе всех». Звучит логично, но Элин знает, что Анна посылает ее не просто из-за близкого расстояния. Это голос в ее пользу, вера в ее способности. После вчерашнего спора.

Но в голове теснятся сомнения, накопившиеся за последние недели. А если она не справится? Элин быстро подавляет эту мысль. Она сможет. Она готова.

– Конечно. Соберу вещи и еду.

Прощаясь, она замечает, что Стид прислушивается к разговору.

– Что-то случилось?

– На острове Кэри обнаружено тело. Хочешь поехать?

– Конечно.

Он выпрямляется и тут же пытается скрыть волнение, копаясь в телефоне.

Однако когда Элин начинает методично собирать все необходимое, от пакетов для улик до перчаток, ее тоже охватывает нервное предвкушение.

Несмотря на связь Уилла с «Люмен», она никогда не бывала на острове. Ей никогда и не хотелось туда поехать, как и любому местному жителю. Уж больно неприятным было прошлое острова.

12

Полицейский катер сбавляет скорость, мотор стихает до гортанного рыка. Они приближаются к причалу.

Эксперты-криминалисты, Леон и Рейчел, и два парамедика восхищенно рассматривают курорт, но, когда катер останавливается, Элин чувствует только бесконечный ужас.

Она видела остров на фотографиях, но в жизни все по-другому. В нем есть что-то дикое, первозданное и бескомпромиссное. Хотя она пытается сосредоточиться на творении Уилла, природа все равно доминирует, притягивает взгляд: лесная чаща, нависающие утесы, порхающие в тени крон птицы и скала.

Жнец.

Накатывают воспоминания. Бегущая строка образов: полицейские катера, поисковый отряд обшаривает лес, мутная фотография одутловатого лица Ларсона Кричера во всех новостях, его растрепанные волосы, облепившие плечи.

Девушка из группы медиков поворачивается, прерывая воспоминания Элин, и выбирается из лодки с сумкой в руке.

– Готовы?

Элин рассеянно кивает. Кто-то идет к ним и машет рукой. Фарра.

Леон с любопытством смотрит на Элин:

– Ты ее знаешь?

– Она администратор курорта. Сестра Уилла.

– А это не поставит нас в неудобное положение? – спрашивает Рейчел, отбрасывая темные кудри с лица.

– Нет.

Элин не обижена на ее прямоту. Именно по этой причине Рейчел так хорошо справляется со своей работой. И еще из-за неистощимой способности трудиться сверхурочно.

Фарра останавливается, чтобы направить медиков к телу. Дойдя до причала, она приветствует Элин:

– Не знала, что пришлют тебя.

Элин кивает, но вместо ответа представляет остальных:

– Это констебль Стид, а это эксперты-криминалисты.

Фарра указывает на медиков, перебирающихся слева по скалам:

– Я объяснила им, где она, но не знаю, возможно ли, что она еще… – Она обрывает фразу. – Наш спасатель сказал, что все понял с первого взгляда.

– Парамедикам все равно нужно проверить.

– Конечно. – Фарра мимолетно хмурится и вопрошающе поднимает бровь. Так и прежде бывало. Складывается впечатление, что Фарра не воспринимает ее всерьез. – Я вас проведу.

– Ты знаешь, кто она? – спрашивает Элин, когда все следуют за Фаррой.

– Нет, она не из персонала, и до сих пор никто не заявил о пропаже постояльца, но еще рано. Многие еще не проснулись.

– Откуда именно она упала?

– Из павильона для йоги.

Фарра указывает на деревянное здание на вершине голого утеса, нависающее над их головами. Элин видит стеклянную балюстраду, огибающую фасад павильона, – это единственная преграда, отделяющая его от скал внизу.

– Она упала через балюстраду?

– Да.

– Какая у нее высота? – спрашивает Стид.

– Мне где-то по пояс. – Фарра качает головой. – Я пока не знаю точно, как такое могло произойти.

Но Элин знает, что можно упасть через балюстраду почти любой высоты. Она видела пару кошмарных падений с балкона – одного в жилом здании, а второго в отеле. В обоих случаях жертвы крепко выпили, но сейчас она не знает, пила ли эта женщина. Пока что.

Фарре, похоже, с трудом удается смотреть на скалы.

– Ее нашел Майкл, наш уборщик. Он сказал, что заметил шарф по ту сторону балюстрады. Может, она наклонилась, чтобы достать его, и потеряла равновесие.

– Возможно, но пока мы не узнаем больше, нужно рассматривать все варианты.

Золотое правило при смерти по неизвестной причине – воспринимай все с подозрением, пока не доказано обратное.

– А где сейчас Майкл?

– В павильоне для йоги. Полицейский по телефону сказал, чтобы он оставался там и никого не подпускал. Мы огородили место веревкой и поставили снаружи человека, как он и велел.

– Хорошо. – Элин быстро соображает на ходу. Придется разделять и властвовать, то есть разделить Рейчел и Леона, чтобы они осмотрели оба места происшествия одновременно. – Леон, можешь пойти в павильон вместе с Фаррой и начать там? А мы со Стидом пойдем с Рейчел.

– Конечно. Мы за тобой.

13

Элин и Стид карабкаются вслед за Рейчел по скалам у подножия утесов. Мелкие и плоские камни перемежаются огромными валунами, громоздящимися друг на друга в том месте, где когда-то обвалилась часть утеса. Тут же вспотев, Элин вытирает лоб тыльной стороной ладони. Обогнув утес, она видит бригаду «Скорой», наклонившуюся над телом. Медики тихо переговариваются.

На камнях распростерлась стройная белокурая женщина лет тридцати. Она в черном платье, одна рука заведена назад под неестественным углом. Половина головы, лежащая на камне, практически отсутствует, череп раздробился при ударе. На бледно-сером камне под головой видны брызги мозгового вещества, белые осколки костей и темная лужица крови.

Элин нервно сглатывает. Иногда место преступления бывает таким жутким, что невозможно подготовиться, вот как сейчас. Она знает, что долго будет помнить это зрелище, даже когда дело будет закрыто.

– При падении с такой высоты у нее не было ни единого шанса, – говорит Стид.

– Она мертва, – говорит парамедик Джон – тот, что постарше, высокий и грузный. Он поворачивает запястье. – Фиксируем смерть в семь тридцать три утра. – Глядя на Элин, он снимает перчатку. – Она уже окоченела. Очевидно, массивная травма головы, множественные повреждения позвоночника и таза. Характер поверхностных ран подтверждает гипотезу о падении с такой высоты.

Элин смотрит наверх, на зубчатые края утеса, и от ужаса у нее кружится голова. Она невольно представляет, как падала женщина, переворачиваясь в воздухе, как громко хрустнул череп, разбившись о камни. Снова глядя на тело, Элин рассматривает ее лицо.

Глаза закрыты, правый залит кровью. Пухлые губы приоткрыты и оттянуты вниз.

Взгляд Элин скользит ниже, к черному платью и обуви. Одна сандалия с тесемками наполовину сползла, так что виден идеальный чернильно-синий педикюр. Элин хочется запомнить эту деталь – единственную нетронутую часть женщины.

– Документы у нее есть?

– Нет, и я не вижу сумочки или телефона. Либо при ней их не было, либо они утеряны при падении. – Джон откашливается. – Наверное, мы вернемся обратно, а катер оставим вам, если не возражаете.

Его слова побуждают Элин к действию. Она достает из сумки все необходимое – специальные костюмы, бахилы и перчатки – и передает один набор Стиду.

– Я начну? – спрашивает Рейчел, поднимая капюшон своего спецкостюма.

Элин кивает. Они одеваются, и в тишине шорох костюмов кажется еще громче. Они ждут, пока Рейчел сфотографирует тело и лужицу крови вокруг головы.

Через несколько минут Рейчел откладывает камеру и осматривает маленькие карманы по бокам платья женщины. Они пусты.

– Окоченение?

Рейчел размышляет:

– Я бы сказала, что еще не окончательное. Она лежит здесь больше нескольких часов, но меньше двенадцати.

Это дает Элин первую зацепку – женщина, скорее всего, упала поздно ночью.

– Можно ее перевернуть? Поискать другие раны?

В особенности Элин интересуют следы нападения – пулевые ранения, ножевые порезы.

Стид осторожно обходит тело, пока не оказывается точно напротив Рейчел. На счет три они переворачивают труп. Рейчел осматривает ее спину и ноги.

– Ничего. Не вижу никаких ссадин, не считая повреждений при падении, царапин на руках. Ничего похожего на ссадины при самообороне, нет ни синяков, ни признаков, что ей связывали запястья. Ногти на руках чистые.

Элин кивает. Судя по словам Рейчел, это просто случайное падение, но нельзя исключать вероятность, что ее столкнули. Тщательно рассчитанный толчок сзади может привести к тому же результату, и явных следов обороны не будет.

Пока Рейчел снова берет камеру, Элин поворачивается к Стиду:

– Давай огородим зону лентой. Установи коридор для доступа, как обычно, и заведи журнал осмотра места происшествия. Трудно представить, что кто-нибудь будет здесь слоняться, но просто на всякий случай. Если ты не возражаешь заняться ограждением, я пока введу в курс дела Анну, а потом узнаю, что там у Леона.

– Разумно.

Стид делает шаг вперед, лицо у него пылает.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает она.

– Нормально. – Он откашливается. – Просто… недавно нечто похожее случилось с одним родственником… Нахлынули воспоминания.

Элин пытается его приободрить, но, судя по тому, как он быстро моргает, он никак не может отделаться от воспоминаний. Элин хочется утешить его, но знает, стоит дать волю эмоциям – и она потеряет сосредоточенность, которой с таким трудом добилась.

– Ладно, – в конце концов говорит она и кивает. – Я тебя оставлю.

Она снимает спецодежду и карабкается по скалам обратно, но через несколько метров от места происшествия останавливается, ослепленная внезапной вспышкой света с утеса. Когда она поднимает голову, все уже пропало, но стоит ей двинуться дальше, как блик снова появляется – туманное полукруглое сияние мерцает прямо перед глазами каждый раз, когда она моргает.

Эти ощущения пропадают не сразу, но и когда они полностью исчезают, Элин все равно немного не по себе.

Она чувствует в острове нечто недоброе – странную неподвижность, которая кажется неестественной, зловещей.

14

Хана просыпается в поту, простыни завернуты узлом вокруг нее.

Голова раскалывается, комната кружится вокруг своей оси. Стоит только Хане сесть, как ротанговое кресло в углу и монстера рядом с ним растягиваются и удлиняются у нее на глазах.

От этих ощущений она теряет ориентацию, испытывает беспокойство, и на мгновение снова возвращается в те наполненные паникой дни после смерти Лиама. Это было двойное горе – потеря Лиама и потеря их надежд завести семью, которые рассыпались, едва они заложили первые камни фундамента. За несколько месяцев до несчастного случая они сделали первые робкие шаги в сторону ЭКО.

Хана погружается в воспоминания.

Почему они не начали раньше? Почему ничего не предприняли, вместо того чтобы просто обсуждать? Тогда у нее хотя бы осталось что-то от Лиама. То, за что можно держаться, когда все вокруг рушится.

На нее снова накатывает тошнота.

Перекинув ноги с кровати, Хана идет к раковине в ванной и наполняет стакан водой. Потом достает прозрачную косметичку на молнии, набитую разными лекарствами. Наверное, она пошла в мать, думает Хана, выдавливая две таблетки из упаковки парацетамола. Всегда подготовлена к чему угодно.

Закинув их в рот, она делает большой глоток воды, а затем жадно пьет, как бывает только с похмелья.

Телефон лежит на столике у кровати. Хана берет его и идет к окну.

Перед ней идеальный квадрат лета: синее небо, деревья, канареечно-желтый изгиб гамака, натянутого на террасе.

Хана делает снимок и листает фотографии вчерашнего вечера. Первая вызывает улыбку. На ней улыбающаяся компания, снятая на пляже, стоит спиной к воде. Лица не в фокусе, фотограф (Калеб) явно двигался, когда снимал.

После ужина она отправились на пляж, как и предлагала Джо. Купаться в итоге никто не стал, но они помочили ноги в воде и обсудили все мировые проблемы. Разговор Ханы с Калебом, когда они уселись на камнях на краю пляжа, получился до боли напряженным – он говорили о его работе и экологической политике. В какой-то момент Джо и Сет устроили пьяную перебранку, которая затихла так же быстро, как и началась.

В конце концов они позвонили Беа, попав на автоответчик, после чего отправили ей этот групповой снимок. Хана улыбается, представляя ухмылку Беа, когда та увидит их загорелые, залитые лунным светом лица. Что они там написали под фото? Что-то глупое и сентиментальное: «Жаль, что тебя нет с нами». Калеб отправлял ей по телефону поцелуи…

И сообщение в ответ: «Ребята… я вас люблю, но у меня встреча по работе. Скоро поговорим».

Хана воображает Беа на встрече – строгая и деловая, говорящая правильные фразы нужным тоном. Именно такой она представляет Беа версии 2.0: умная, в дорогой одежде и неброских украшениях, светлые волосы убраны с лица. Совсем не похожа на неуверенную любительницу книг, ненавидящую наряжаться, рядом с которой она росла.

Она продолжает листать фотографии. Калеб сделал несколько групповых снимков с одного ракурса, но, когда Хана доходит до последнего, ее охватывает беспокойство. Калеб явно снимал в тот момент, когда они уже начали разбредаться, улыбки стали натужными. «Больше не могу», – со смехом сказал тогда Сет.

Хана еще улыбается, но Джо уже отвернулась. Она смотрит на Хану, явно не осознавая, что в это время ее снимают. Хана подскакивает – на лице Джо застыла странная маска, что-то недоброе.

Хана не может понять, что это. Страх? Ненависть?

Ее мысли уносятся к записке, выпавшей из сумки Джо. Может, в ней есть нечто большее, чем она считала.

Она подходит к своей сумке и копается в боковом кармане, куда сунула записку еще на пристани. Тщательно разгладив ее пальцами, Хана снова смотрит на слова.

Хана!

Прости. Прости. Прости.

Внутри у нее все сжимается. Ей хочется немедленно постучаться в дверь Джо и спросить, что это значит, но вместе с тем это ее страшит, ведь она знает, какую бурную сцену это вызовет.

Успокойся и двигайся дальше.

Вот и все, что ей сейчас нужно. Провести вместе всего неделю и вернуться к эпизодическому общению. Теперь она уже взрослая и может решить, как часто встречаться с сестрой, какие отношения с ней установить. Это один из немногих хороших результатов случившегося. За последние несколько месяцев, когда все отдалились от нее, оставили наедине со своим горем, Хана поняла, что если сумеет перенести смерть Лиама, то перенесет что угодно.

Она сильнее, чем считала.

15

Элин добирается до верхних ступеней лестницы с пляжа. Уже почти восемь утра.

Курорт просыпается. Персонал в белых рубашках суетится в ресторане, к пляжу идет группа любителей поплавать спозаранку. Некоторые постояльцы явно заметили, что происходит нечто необычное. С напускным безразличием они слоняются у павильона для йоги, стараясь не показывать, что пялятся, но все равно это делают.

Элин уже собирается натянуть спецкостюм и бахилы, но замечает приближающуюся Фарру.

– Я так понимаю, она точно…

Элин кивает:

– И думаю, уже довольно долго.

Фарра прикусывает губы, но потом берет себя в руки и машет в сторону ресторана:

– Майкл – тот человек, который ее нашел, – ждет там. Если хочешь с ним поговорить…

– Конечно. Дай мне две минуты. Мне нужно… – Она кивает на Леона.

– Разумеется. Подходи, когда освободишься.

Надев костюм и бахилы, Элин ныряет под ленту заграждения. Леон присел у балюстрады и наносит на стекло порошок.

– Все нормально?

– Да.

Он кивает на лужицу рвоты неподалеку.

– Не считая профессионального риска.

– Это тот парень, который ее нашел?

– Ага.

Заглянув по другую сторону балюстрады, Элин быстро выпрямляется. Как бы страшно ни было смотреть наверх, смотреть вниз еще хуже – это резкий визуальный нырок к зубьям скал внизу. С такого ракурса тело распростершейся в неестественной позе женщины снова ужасает.

– Что думаешь насчет высоты балюстрады?

Леон продолжает наносить порошок на стекло.

– Определенно, достаточно низкая, чтобы можно было упасть случайно. Учитывая расположение павильона, я бы сделал ограду повыше.

– Есть что-нибудь на стекле?

– Да. Необычный узор отпечатков с обратной стороны – пальцы и ладонь. Судя по словам того парня, уверен, что это ее. Очевидно, стекло чистят каждую ночь, а он утром протирал то, что осталось. Все указывает на то, что она полетела лицом вниз, а затем перевернулась, как будто пыталась ухватиться, но не удержалась.

Элин наклоняется ближе к балюстраде. Серебристый порошок для отпечатков подчеркивает покрывающие стекло следы – смазанные отпечатки пальцев и фрагменты ладони, но Элин понимает, что это ничего не доказывает. Отпечатки могли появиться и в результате случайного падения, и после толчка.

– Она что-нибудь уронила?

Он качает головой:

– Я наскоро поискал, но, не считая шарфа, ничего.

Леон кивает на упакованный в пакет кусок ткани:

– Где именно он лежал?

– На траве с той стороны балюстрады, но, думаю, он мог с такой же вероятностью слететь с девушки, когда она падала.

Элин осматривает шарф в пакете. Он с ярким узором – современный абстрактный рисунок со смелыми брызгами розового и зеленого.

– Больше ничего не нашел?

– Только вот это… – Он указывает сквозь балюстраду. – Участок травы примят. Похоже, там лежало что-то тяжелое.

– Тяжелее шарфа?

– Да, и в любом случае вмятина в другом месте, чуть дальше, чем лежал шарф. В отсутствие ветра или дождя трава не расправилась. Не могу с уверенностью сказать, что след появился этой ночью, но за несколько дней трава уже восстановилась бы.

– Есть предположения?

– Ну, это что-то маленькое и квадратное. Может быть, она что-то выронила при падении. А это что-то отлетело в сторону.

– Пришлю Рейчел, чтобы она посмотрела. – Элин колеблется: – Ладно, продолжай дальше сам. Пойду поговорю с человеком, который ее обнаружил.

Стягивая спецкостюм и бахилы, Элин замечает, что зевак стало больше и персонал даже отгоняет их от ресторана. Она обходит их сзади и идет к Фарре, сидящей рядом с пожилым человеком. Они тихо переговариваются.

Фарра поднимает взгляд:

– Элин, это Майкл Циммерман. Я сказала ему, что ты хочешь с ним побеседовать.

Майкл робко улыбается. Внимание Элин привлекают его поразительные глаза с тяжелыми веками, их бледно-голубой цвет похож на небо, еще не успевшее стать более насыщенным. Мужчине хорошо за шестьдесят, и, судя по глубоким морщинам на его лице и неухоженной бороде, это бывший серфер, родившийся и всю жизнь проведший на побережье. Уилл назвал бы его морским волком.

Сев напротив, Элин вытаскивает блокнот.

– Майкл, я понимаю, это непросто, но надеюсь, вы расскажете о том, что случилось утром. Начнем с того, где вы находились до того, как ее нашли.

Он кивает, поднимает лежащую на столе рядом с ним кепку, словно хочет надеть, а потом снова кладет. Козырек выгорел на солнце, на нем следы соли.

– Я встал около пяти утра, как обычно, у меня была ранняя смена. Я занимаюсь окончательной проверкой всех общественных зон, смотрю, везде ли чисто. Невозможно гарантировать, что ночная смена ничего не пропустила или что гости не гуляли всю ночь и не насорили…

Он поднимает голову, пытаясь поймать взгляд Фарры в подтверждение, что от постояльцев можно ожидать чего угодно, но она смотрит в телефон.

– В котором часу это было?

– Сразу после шести. Я закончил уборку в ресторане и подошел к павильону для йоги. Я поднимался по лестнице, когда заметил какую-то ткань с другой стороны балюстрады. Яркая, не пропустишь.

Майкл снова берет в руку кепку, теребит ее пальцами. Этот жест кажется Элин странно знакомым, словно она уже видела, как это делает Майкл или кто-то другой.

– Продолжайте, – мягко говорит она.

– Я подошел ближе, чтобы подобрать этот предмет, и тут… – Он облизывает губы. – Тогда-то я ее и увидел – там, на скалах. Я сразу понял, что она… – Он на секунду умолкает. – Меня стошнило, вы, наверное, видели, но как только я взял себя в руки, то сразу позвонил 999, а потом Фарре.

– А во время смены вы больше не заметили ничего необычного? Подозрительного? Никто не бродил там, где не должен?

– Во время смены нет, но…

Фарра вскидывает голову и бросает взгляд на него.

Майкл ерзает на стуле.

– Скорее всего, это не имеет отношения к делу, но на прошлой неделе ночью случилось нечто странное. Я проснулся по нужде, так бывает в моем возрасте. А когда ложился обратно в постель, то увидел, как кто-то бродит у скалы. Мне показалось это странным, в такое-то время.

– Вы это видели из помещения для персонала?

Он кивает.

– В котором часу это было, если поточнее?

– Часа в четыре или немного позже. У этого человека был фонарик, и он светил на скалу, как будто что-то искал.

– Наверное, это был кто-то из гостей, – небрежно говорит Фарра, поворачиваясь к Элин. – Некоторые фотографируют скалу по ночам. Понятия не имею зачем, когда едва можно что-либо разглядеть.

Майкл издает невеселый смешок:

– В таком месте я уже ничему не удивляюсь.

Элин чувствует мурашки по коже.

– Что это значит?

– Этот остров не может похвастаться блестящей репутацией, правда? Поймите меня правильно, конечно, здесь все изменили, но все равно что-то чувствуется, в особенности рано утром, когда вокруг ни души.

– Что именно чувствуется?

Элин наклоняется вперед. Ей не по себе.

– Что-то… недоброе. – Он нервно сглатывает. – Один постоялец несколько недель назад сказал то же самое.

– Правда?

Ей стоит усилий говорить ровным тоном.

– Да. Художник, который создал гобелен, висящий у стойки администратора, рассказал, что он ходил в старую школу – ту, которая сгорела. А потом приехал посмотреть на свой гобелен и узнать, как тут все, – продолжает Майкл. – Ему понравилось, но он сказал… – Он умолкает, на мгновение застыв в размышлениях. – Сказал, что до сих пор это ощущает, – наконец произносит он. – Зло.

Фарра качает головой, отметая эту мелодраму, но, когда Элин благодарит Майкла, закрывая блокнот, ей не удается с той же легкостью отмахнуться от его слов. Чем дольше она тут находится, тем сильнее ощущает присутствие какой-то темной силы, стоящей за всеми этими историями.

Нечто, присущее самому острову.

– Позже нам понадобится официальное заявление, но пока это все. Еще раз спасибо.

Забирая сумку, Элин замечает идущего к ним мужчину. Он останавливается рядом с Фаррой и шепчет ей что-то на ухо.

Фарра поворачивается:

– Это Джастин Мэтьюз, глава службы безопасности. Он нашел записи с камеры у павильона. Я точно не знала, есть ли там что-то поблизости, но как оказалось, есть.

Уже хорошо.

– Можно посмотреть прямо сейчас?

– Конечно.

Но стоит ей сделать несколько шагов, и она слышит шорох гравия.

Кто-то тянет ее за руку. Элин разворачивается и видит за спиной Майкла, стоящего слишком близко.

Он крепче сжимает ее руку.

– То, что я вам сказал… – бормочет он. – Все это правда. Человек, который мне это рассказал, был прав. Есть в этом месте какое-то зло. Будьте осторожны.