– И что тот подписал?
– Обработать пришлось немного, одним из провороненных способов.
– Что за способы, – нахмурился Соломон.
– Не, не. Ты не подумай ничего дурного, парень, – замахал руками мужчина, – Без рукоприкладства. Это не мой метод. У меня два основных – припугнуть или обласкать. В смысле пообещать смягчение за добровольные показания. Действуют замечательно на неопытных. А таких большинство.
– Докуривайте, мне уже пора, – подошел к креслу Соломон.
– Да, да, извини, – мужчина бросил окурок в урну, отпустил ручку тормоза и протянул связку ключей, – Там магнитный ключ, приложи к кнопке замка.
Соломон развернул кресло и втолкнул его на приступок крыльца, открыл дверь и закатил внутрь.
Мужчина, придерживаясь рукой за перилу вылез из кресла, закатил его под лестницу и с благодарностью посмотрел на Соломона: «Спасибо, студент. Уж извини, за историю, что я тебе рассказал. Видел, что не понравилась. Но, если вдруг с ментами дело придется иметь. Всякое в жизни бывает, особенно по молодости. Не ведись, стой до конца», —и он протянул на прощание Соломону руку.
– Я все понял, – Соломон пожал руку и быстро вышел из подъезда.
***
Филимонов с Марусей сидели за столиком кафе Бургер Кинга, где они теперь всегда встречались обсудить дела, дожидаясь Соломона.
– Это он мне два часа назад звонил, – Маруся закончила пересказ истории Соломона о встрече с Ветровым и о том, что он не стал давать тому порошок, – Сказал приедет, расскажет все подробно. Ну, а что там с Огородниковым. Есть информация?
– Пропал ваш Огородников, – сделал сочувственное лицо Филимонов, – на следующий день, водитель, как обычно, подъехал к десяти часам к его дому. Прождав безрезультатно полчаса, поднялся к квартире, но верь никто не открывал. Огородников уже месяц жил один. Жена с внуками улетели на Новогодние каникулы во Францию. Водитель позвонил в службу безопасности универа, те вызвали полицию и вскрыли дверь. В квартире никого не оказалось. Все вещи были на месте, кроме академика. – Филимонов посмотрел на часы, – Но где же Соломон? Полчаса уже ждем.
В это время смартфон Маруси, лежащий на столе, тренькнул и засветился.
– Эсэмэска от Соломона, – радостно взяла смартфон Маруся и прочитала, – «Приехать не могу. Не ждите». Что это значит, – она растерянно посмотрела на Филимонова.
– Ну, позвони ему. Мне уже надо возвращаться в отдел.
Маруся набрала номер Соломона. «Абонент недоступен или находится вне доступа сети», – раздался монотонный голос автоответчика.
–Странно все это, – совсем расстроилась Маруся, – Может с ним что-то случилось?
– Маруся, прости, – Филимонов встал из-за стола, – Мне надо идти. Если что узнаешь, звони. И не переживай, Соломон он немного своеобразный, – и погладив Марусю по плечу, Филимонов побежал к выходу.
–Не немного, а много я бы сказала, – задумчиво произнесла Маруся. – И еще ведь этот порошок у него остался.
***
Маруся вошла в квартиру деда, куда Соломон переехал жить, сделав ей дубликат ключей от входной двери.
– Соломон, – негромко позвала она, проходя по коридору и заглядывая в комнаты. – Ты дома?
Она зашла на кухню и потрогала рукой чайник, стоящий на плите. Тот был чуть теплый.
– Значит, домой он заходил, – подумала вслух Маруся и увидела лежащий на столе записку, написанную рукой Соломона. «Маруська, не волнуйся я уехал на дачу, по делам. Ложись спать. Не жди меня», – прочитала Маруся. «Какие у него еще могут быть там дела?», – недоуменно подумала она и попробовала еще раз позвонить ему, но телефон автоматически отвечал, что абонент вне зоны.
Постояв немного в раздумье, Маруся положила записку на стол и подхватив рюкзачок, решительно вышла из квартиры.
Доехав до вокзала, она купила билет на электричку, идущую в сторону дачи и где-то часа в четыре после полудня вышла на платформе Гудок. Небо затянуло сплошным серым, отчего казалось, что уже наступили сумерки. Не помня точно, где находится дача, Маруся подошла к стоящей внизу легковушке с фонариком «Taxi» и постучала пальчиком по затонированному стеклу, которое тут же опустилось и из салона выглянуло улыбающееся лицо таксиста в кроличьей шапке.
– Привет, Маруся, – весело произнес таксист.
–Откуда вы меня знаете, – удивилась Маруся.
– Я же Мишка Белорус, – стащил с головы шапку таксист, – Дорогу от снега расчищал неделю назад на вашей дачи, – А потом, тебя к электричке подвозил. Забыла, что ли?
– Ой, точно, вы, – обрадовалась Маруся. -А вы помните туда дорогу? А то я честно, забыла. Отвезите меня пожалуйста.
– Садись, – Мишка открыл противоположную дверку. – А ты чего одна, без кавалера своего? Или поссорились?
– Он раньше, один уехал, – неуверенно ответила Маруся.
– Ясно, – Мишка внимательно посмотрел на нее и включил зажигание.
Подъехав к даче, Мишка остановился у снятой секции забора, от которой в сторону дома вела пробитая трактором еще с прошлого раза, чуть присыпанная снегом тропа.
– Что-то света не видно, – всматриваясь в окна дачи произнес Мишка.
– Шторами, наверное, окна завешаны. Хотя нет, вон блеснул огонек в левом окне, – Маруся радостно указала рукой на неяркий лучик света, чуть пробивающийся в нижнем углу окна. – Сколько я вам должна? – и Маруся, порывшись в карманах виновато, посмотрела на него, – У меня только банковская карта.
Мишка открыл бардачок и порывшись, протянул Марусе визитку, – Возьми. Там внизу номер телефона, переведешь потом на него двести рублей. Иди. Я подожду на всякий случай.
– Спасибо, – Маруся выбралась из машины и увидела следы ведущие к дому.
– Он здесь, – радостно обернулась она к машине.
– Иди. Когда в дом зайдешь, тогда я уеду. Мало ли что, – ответил Мишка, закуривая сигарету.
Маруся, стараясь идти по следам, подошла к дому и зайдя на крыльцо, потянула дверь.
– Открыто, Миша. Все нормально, – крикнула она.
– Если, что звони, я приеду.
Маруся прошла наощупь через темную прихожую и вошла в зал, слабоосвещенный настольной лампой под зеленым абажуром, стоящей на невысоком комоде у стены. В углу чернела дыра незажжённого камина и в доме было холодно.
–Соломон, – проходя по комнате, негромко несколько раз позвала Маруся, оглядываясь по сторонам. Но ответа не последовало. И тут она увидела, на полу, рядом с платяным шкафом брошенную куртку, джинсы и свитер Соломона. Дверца шкафа была чуть приоткрыта. Маруся подошла к шкафу и заглянув внутрь: «Соломон, ты здесь?». Она приоткрыла дверцу до конца и из шкафа сильно потянуло застарелым запахом нафталина. Одежда деда все также плотно висела внутри и только в одном месте появился небольшой зазор с двумя пустыми вешалками-плечиками, висевшими на перекладине.
– Он, что переоделся в одежду деда, – удивленно произнесла Маруся, снимая и разглядывая пустую вешалку, – Зачем?
Она внимательно оглядела комнату и быстро подошла к комоду, освещенному настольной лампой. Рядом с лампой лежал неровно вырванный тетрадный листок, на котором не очень разборчивым почерком Соломона было написано, – «Маруська, я знаю, что ты приедешь за мной на дачу, но меня здесь уже не будет. Мне нужно вернуться назад в 52-й. Я должен исправить свою ошибку. Прости меня если сможешь. Ключи от дачи лежат на журнальном столике у дивана. Прощай».
Маруся еще раз перечитала записку и приподняла вверх лицо, чтобы не расплакаться и взгляд ее упал на старую, пожелтевшую фотографию в деревянной рамке, висевшую на стене над комодом. Она протянула руку, осторожно сняла фотографию и стерев рукой пыль, поднесла ее к лампе и стала рассматривать. На фотографии была изображена молодая пара, юноша в спортивной шапочке, держащий в одной руке лыжи, а другой обнимающий за плечи девушку в черном тулупе с погонами. Лицо девушки, было плохо различимо из-за спущенной на лоб шапки-ушанки с кокардой. А вот юноша был очень похож на Соломона. Маруся, повернула фотографию и прочитала хорошо сохранившуюся надпись на обороте, написанную синими чернилами, аккуратным почерком, – «Вот мы и расписались с моей Маруськой. Теперь мы муж и жена. 31 января 1952 года».
– Надо же, как они похожи с дедом, – произнесла Маруся, вешая фотографию на место. – Выходит, что бабушку Соломона звали так же, как и меня.
Она постояла еще немного, рассматривая фотографию, потом оглянулась и увидев журнальный столик, про который написал Соломон в записке, подошла к нему. На столике лежала связка ключей, а чуть в стороне стояла, та самая водительская аптечка с лекарствами деда.
– И аптечку деда привез обратно. – Маруся подошла к столу, взяла ее в руки и немного подумав, высыпала на стол содержимое. Потом осторожно, рукой, провела по горке с упаковками лекарств, раздвигая их, и вдруг оттуда выкатилась трубочка в прозрачной обертке и прокатившись по столу упала на пол.
– Это же кажется аскорбинка. – Маруся нагнулась и подняла с пола упавшую упаковку, которая точь-в-точь была похожа на ту, что Соломон привез тогда в квартиру деда.
Она вернулась к комоду и развернув верх упаковки поднесла ее к лампе. Мелкие буковки также плохо читались, зато отчетливо просматривались цифры года выпуска – 1952.
– Значит это такая же аскорбинка, – радостно воскликнула Маруся. – Нет, Соломоша. Теперь никуда ты от меня не денешься. – Она вытащила одну таблетку и оглядев комнату, увидела лежащую на полу одежду Соломона.
– Пожалуй мне тоже стоит одеться по их моде. – Она подошла к шкафу и стала раздвигать висевшие внутри вещи. – А вот и тот самый бабушкин тулупчик. – Она сняла с вешалки, черный тулуп с серым воротником и красными погонами, и скинув свою курточку, набросила его на плечи и прикрыв дверку шкафа, стала рассматривать себя в зеркало, закрепленное на фасаде дверцы. – Немного великоват, но зато теплый. А теперь еще что-то на ноги надо подобрать соответствующую.
Она снова открыла шкаф и присев, стала вытаскивая, рассматривать лежащую внизу обувь.
– Вот, кажется, то, что надо. – Она достала невысокие белые валенки, подбитые снизу черной кожей и привстав на цыпочки, заглянула на верхнюю полку, с головными уборами.
– Кажется и шапочку похожую нашла, – она сняла с полки серую зимнюю шапку-ушанку с кокардой впереди. – Похоже наша бабушка служила в полиции.
Маруся, надев шапку на голову и еще раз рассмотрев себя в зеркало, взяла валенки и вернувшись к дивану села и переобулась. Потом достала из кармана упаковку аскорбинки, вытащила одну таблетку и положив ее под язык, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
***
P.S. Если вам показалось, что возраст героев повествования молодого и старого поколений не совсем соответствует арифметической разнице, вы правы. Автор вырезал небольшой временной период из жизни старшего поколения, в пользу основной сюжетной линии.