4
Убедившись, что дверь, ведущая из чулана внутрь хижины, не открывается, Игорь, смачно выругался и намеревался покинуть дом, но сколько не скользил по стенам фонариком, входной двери обнаружить не мог. Но зато высветил в углу женский силуэт, ранее скрытый в тени лестницы. Силуэт отделился от стены и шагнул к юноше. С каждым шагом женщина становилась видна лучше, потому что в комнате с каждой секундой становилось светлее и светлее.
Женщина остановилась в двух шагах от Игоря и приветливо улыбнулась.
– Эмма? – узнал он ее.
– Здравствуй, милый, а я скучала, – глубоким голосом ответила женщина. – А ты разве нет?
– Я тоже скучал, – соврал Игорь, чувствуя, как задрожали колени. Он же точно знал, что Эмма отравилась цианидом, и здесь ее никак не может быть.
– Тогда что же ты не обнимешь меня, мой мальчик? – женщина приблизилась и обвила шею Игоря ледяными руками.
– Эмма Николаевна, не начинайте, – срывающимся голосом произнес молодой человек, безуспешно попытавшись расцепить сомкнувшиеся на его шее руки. – Мы же уже все обсудили, мы же расстались!
– Точнее, ты бросил меня, решив, что я стара для тебя, мой мальчик, – с придыханием шепнула женщина, куснув Игоря за мочку уха. И он тут же почувствовал, как напрягается его член. Несмотря на леденящий ужас, он хотел эту женщину так же сильно, как восемь лет назад, когда они только-только познакомились.
Эмма Николаевна была его преподавательницей и первой женщиной, которую он познал. Роман у них начался уже на первом курсе института. Он забыл ручку, и она, заметив, что он не записывает лекцию, одолжила ему свою. Передавая ручку, она коснулась его руки, и его будто ток прошил. Он поднял на преподавательницу взгляд и встретился с прозрачными, точно озера, голубыми глазами. У него перехватило дыхание, и он почувствовал, что тонет. В себя его привел голос Эммы Николаевны:
– Ручку занесешь на кафедру после занятий.
– Хорошо, спасибо, – поблагодарил он.
Эмма Николаевна вернулась к доске и продолжила лекцию, а он, как завороженный, смотрел на нее и слушал низкий грудной голос, ничего не понимая. Он мог бы слушать эту женщину вечно.
Когда Игорь пришел на кафедру, Эмма Николаевна уже собиралась домой.
– Ручку оставь себе, она счастливая, – разрешила она и неожиданно попросила: – Не проводишь меня? Что-то сегодня не хочется возвращаться домой одной.
– Конечно, провожу, – обрадовался Игорь, даже не подумав тогда о том, как это будет выглядеть.
Эмма Николаевна пригласила его на чай и оставила до утра. Той ночи он не забыл и не забудет никогда.
– Спасибо за чай, мне пора, – неуверенно произнес Игорь, вставая из-за стола. Уходить ему не хотелось, но как подкатить к женщине, к тому же ко взрослой, он не знал – не было у него пока такого опыта.
– Ты куда-то торопишься?
– Нет.
– Тогда могу угостить тебя хорошим коньяком.
– Не откажусь. – Игорь опустился на стул.
Вскоре перед ним оказался пузатый бокал на короткой ножке и вазочка с орехово-фруктовым коктейлем. В другую вазочку Эмма Николаевна положила коктейльную вишню, разложила на блюдечке тонко порезанный сыр. Поставив перед гостем бутылку с золотистым напитком, скомандовала:
– Разливай!
– За знакомство? – неуверенно предложил тост, поднимая фужер.
– За близкое знакомство! – поправила Эмма Николаевна, подмигнув, и осушила бокал.
Игорь знал, что коньяк правильно пить иначе, но последовал ее примеру – хотелось поскорее снять напряжение.
Алкоголь и близость красивой женщины быстро вскружили голову. Не прошло и часа, как Эмма Николаевна уже сидела на коленях Игоря, а он нежно перебирал ее светлые локоны.
– Попробуй вишенку, – томно произнесла женщина, поднеся к губам юноши коктейльную черешню. – Мне нравится сочетание с ней коньяка.
– А мне нравится сочетание коньяка с тобой, – признался Игорь, осмелевший настолько, чтобы поцеловать соблазнительницу.
Ее губы были податливыми, и она ответила на поцелуй, игриво сплетя свой язычок с языком юноши, провоцируя его целоваться агрессивнее, смелее. И он почувствовал этот призыв, не стал сдерживаться. Скоро он уже целовал ее шею, спускаясь ниже и неловко пытаясь расстегнуть одной рукой пуговицы на ее блузке. Она помогла ему и, оставшись в одном белье, повлекла его в спальню.
Эмма сама раздела Игоря, а потом сняла с себя бюстгальтер и откинулась на подушки, увлекая юношу за собой.
– Целуй, – то ли попросила, то ли приказала, направляя голову молодого любовника к груди.
Он послушно спустился чуть ниже и втянул сосок.
– Не так, – поправила Эмма Николаевна. – Сначала оближи ореол, потом нежно втяни сосок и слегка прикуси, потом снова лизни и всоси. О, да, так! У тебя классно получается. А теперь поцелуй меня там. Полижи клитор. Нет, язык должен быть жестким. Да, таким, так! О, майн гот! – Женщина выгнулась дугой и застонала от наслаждения. Потом потянула Игоря к себе и поцеловала в губы. Заставила его лечь на спину, сама спустилась к нему и начала ласкать его возбужденную плоть языком, заставив и его издать хрипловатый стон.
– Смотри, не кончи раньше времени, – предупредила, лизнув яички.
В руках Эммы Николаевны возникла упаковка с кондомами. Она умело разорвала ее и ловко раскатала презерватив по окаменевшему половому члену. Легла рядом на спину и позвала:
– Давай, ты сверху. Возьми меня. И, молю, поскорее.
Игорь перевернулся, нависнув над белокурой дивой и рукой направил член в манящую пещерку. Несмотря на то что опыта у него не было, попал сразу. И сразу проник внутрь на всю длину, тут же почувствовав, как сжимаются стенки влагалища, обнимая его, маня, требуя…
Дальше уже юноша действовал без подсказок, повинуясь инстинктам, и они его не подвели.
Сексуальное просвещение пытливого студента продолжилось и на следующую ночь, а потом они с Эммой Николаевной стали настоящими любовниками. Почти все вечера и ночи Игорь теперь проводил у Эммы. Днем и вечерами она делилась с ним профессиональными знаниями, а ночью отдавалась ему, как в последний раз.
Связи между студентами и преподавателями в их вузе, мягко говоря, не поощрялись, и один из коллег Эммы уже лишился места, когда стало известно о его романе с аспиранткой. Поэтому свои отношения любовники скрывали. Эмма с нетерпением ждала, когда Игорь наконец-то получит диплом, и они смогут любить друг друга открыто. Надеялась, что он женится на ней, и не скрывала от него этого.
Но, закончив вуз, Игорь не захотел связывать жизнь с женщиной, которая была старше его более чем на 15 лет.
– Родители не одобрят брак с женщиной, которая годится мне в матери. Это их убьет. Извини, но ты стара для меня, и нам давно уже надо было расстаться, – сказал Игорь Эмме на их последнем свидании. И в тот же день уехал в родной город.
Только через год от одного из бывших однокурсников услышал, что Эмма Николаевна Кляйн после отъезда Игоря (или примерно в то же время) покончила жизнь самоубийством, отравившись цианидом. Об истинных причинах суицида так никто и не узнал. Игорь, конечно, оправдывал себя, находя самые невероятные объяснения этому поступку: неизлечимая болезнь, угрозы коллекторов, несчастный случай…
Но в глубине души он, конечно же, знал, что Эмма просто не захотела жить без него.
И вот спустя три года она стояла рядом, прильнув к нему всем телом, живая и невредимая, только уж очень холодная.
– Мне зябко без тебя, – простонала сладострастно Эмма, прижимаясь к Игорю еще плотнее. – Люби меня, согрей меня! – женщина начала покрывать лицо и шею возлюбленного короткими поцелуями. Воспоминания о страстных ночах накрыли его и он, позабыв обо всем, поднял подбородок Эммы и жадно впился в ее губы, пытаясь вспомнить их вкус. На этот раз они были другими: горьковатыми – и пахли миндалем. Но целовать их было все так же приятно.
Забыв обо всем на свете, Игорь стал торопливо раздевать Эмму, изнывая от желания снова насадить ее на свой окаменевший ствол.
Безумное соитие продолжалось долго, почти всю ночь, но Игорь все никак не мог кончить. Эмма тоже изнывала от желания, но и у нее не получалось испытать оргазм. Они мучились и мучили друг друга, пока сквозь щели деревянных стен лачуги не начал просачиваться дневной свет.
– Уйди, ведьма! – оттолкнул от себя бывшую любовницу Игорь, будто только что прозрел.
– Не отпущу! – захохотала та, прислонившись спиной к стене. – Ты мой! Навечно мой!
– Но там у меня осталось незаконченное дело, очень важное! Я не за себя прошу, а за тысячи больных, одна из которых – моя сестра. Я уже почти нашел формулу, осталось только довести дело до ума, – взмолился Игорь. – Обещаю, что вернусь к тебе. Вот только вылечу Олю – и вернусь.
– Ладно, я отпущу тебя на год, но под залог, – неожиданно согласилась Эмма.
– Мне нечего тебе оставить, я даже док