Глава 28
ХАНТЕР
Защити ее от него…
Защити ее, Хантер…
Слова Джулии Грейстоун эхом отдавались в моей голове на протяжении последних трех часов. Ее растерянный вид, широко раскрытые глаза, пальцы, крепко вцепившиеся в мою руку, не давали возможности отнестись к ее просьбе легкомысленно. Она сказала это мне на ухо, очевидно, чтобы Талия не услышала, и это натолкнуло меня на определенные мысли.
Хочет ли Талия быть защищенной? Знает ли она об опасности? И от кого, черт возьми, я должен защитить ее? Я бы задал эти вопросы непосредственно Джулии, но она так быстро прошептала мне свою маленькую речь, словно заклятие и, натянув улыбку, свернула в сад с цветущими деревьями, толком не попрощавшись.
Талия тоже не помогала. Помимо того, что она вела себя, как маленькая сумасшедшая истеричка, коей и является, я не мог просто спросить, о чем говорила ее мать, раз она сделала это тайно. Ее поведение было довольно странное всю дорогу до моей квартиры, но у меня не было желания разбираться с этим сейчас. Как только мы оказались дома, я прижал ее к стене.
– Очень плохое поведение, Талия.
– Простите, сэр. – Прошептала она, мгновенно вступая в игру.
Я задрал ее юбку, оголяя сочную попку, и прошептал, задевая мочку уха губами. – Слишком поздно.
Шлепок.
– Ax!
– Я хотел трахнуть тебя с той самой минуты, как ты закатила глаза в клинике. Но джентльмен не мог позволить твоей матери скучать, так что теперь ты не позволишь скучать мне, правда?
Шлёпок.
– Да!
– Хорошо… – Я прижался грудью к ее спине, прикусив зубами кожу на шее. – Такая прекрасная, молодая леди… Так порочна и притягательна.
Шлёпок.
– Боже мой!
– Ты встанешь для меня на колени? – Спросил я, небрежно проводя рукой вверх по ее бедру к голой киске.
Талия прикрыла глаза и кивнула. Я отстранился на несколько дюймов, дав ей немного места для маневра. Девушка тут же развернулась и, опустившись на колени, быстрыми механическими движениями расстегнула молнию на моих брюках. Не удержавшись, я провел кончиками пальцев по ее лицу, когда она достала уже твердый член из боксеров.
– Сделай это хорошо, сирена, и будешь вознаграждена.
Никаких колебаний. Талия знает, что делать, чтобы свести меня с ума. Не только ее движения рукой по всей длине, но и возбужденный взгляд не давал мне возможности пошевелиться или сделать следующий вздох. Она делала это нежно, нарочно заигрывая и провоцируя меня.
Не сумев ждать дольше, я намотал ее волосы на кулак и притянул блестящие губы к члену. Талия поддалась, обхватила ртом головку и начала сосать, дразня языком чувствительную щель. Я зашипел, моя голова откинулась назад, когда ее рука встретилась с губами.
– Я хотел твой рот на своём члене с тех пор, как ты назвала меня сэр.
Талия взяла меня глубже, словно пыталась утолить собственный голод. Влажные звуки смешались с моим учащенным дыханием и ее приглушенными стонами. Я крепче сжал ее волосы, просто чтобы не упасть назад от удовольствия, затем дернул бедрами, на что Талия раскрыла рот шире, впуская меня до середины. Ее глаза наполнились слезами, а из уголков рта потекла слюна, пока она пыталась взять меня целиком. Я слегка ослабил хватку на ее волосах, но она протестующе застонала.
– Тебе нравится, не так ли? – Спросил я, грубо усмехнувшись и дернув ее за волосы, заставляя встретиться со мной взглядом.
– Мне нравится сосать ваш член, сэр.
– Блять, сирена. – От удовольствия на моих скулах заиграли желваки. – Ты так хорошо выглядишь, давясь моим членом.
Протолкнув член глубже, я достал кончиком до ее горла, что заставило нас застонать в унисон. Задержавшись внутри на несколько секунд, полностью вытащил его, оставив только головку на языке. В следующий раз Талия втянула в себя больше воздуха, и я вошел еще глубже так, что ее нос коснулся моего живота. Затем снова и снова, снова и снова, с каждым разом все быстрее и сильнее, пока наш ритм не совпал с биением моего сердца.
Я сам не заметил, как начал тихо стонать, полностью отпустив контроль. Возвышался над этой маленькой чертовкой, как надзиратель, насаживая ее теплый рот на свой член.
Лучшее, что может быть с мужчиной. Она.
И она моя.
Мое личное увечье.
Мне ничего больше не надо. Ни боли, ни страха, ни адреналина. Только она рядом. И все будет в порядке. Такая могущественная.
Бесподобная. Великолепная.
Талия создала губами вакуум, почти заставив меня кончить, но я сдержался, когда заметил, как она опустила руку меж своих бедер.
– Не трогай. – Мой приказ остановил ее, заставляя недовольно застонать.
Крепко держа ее за волосы, я встал удобнее, и, просунув ногу под юбку, прижал кончик ботинка к чувствительному месту. Талия расширила глаза, но не отстранилась. Она покачивалась вперед и назад, потирая клитор, затем издала тихий стон, прикрыв глаза.
– Это моя девочка. – Говорю я. – Прекрасная и готовая на все, лишь бы получить свое.
Она ускорила движения бедрами и ртом, крепко сжимая мои ноги руками, чтобы удержать равновесие. Напряжение заметно возросло, и я пошел ва-банк.
– Я считаю до трех и убираю ногу. – Увеличиваю темп. – Один. Два… – Талия бесстыдно терлась о мой ботинок, пока я трахал ее рот. Ее взгляд выражал ненависть и мольбу. Блять, я сам вот-вот кончу. – Три.
Оргазм накрыл ее вовремя. Талия раскрыла рот шире вокруг моего члена и закричала. Ее зрачки увеличились, тело задрожало, она проглотила слюну, сжимая меня мышцами горла.
– Такая хорошая, маленькая шлюха.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя после оргазма, но она продолжала сосать и подводить меня к краю. Я направлял и поддерживал ее голову, но больше не давил, позволяя ей взять комфортный для себя ритм. Талия провела пальцами по моим яйцам, и я не узнал свой голос, когда из горла вырывалось рычание.
– Черт… Ты знаешь, как сделать это хорошо.
Талия начала сосать активнее, играя пальцами с мошонкой. Мои ноги почти подкосились, когда она выпустила член с громким хлюпаньем и несколько раз ударила головкой по своим губам, слизывая капельки предсеменной жидкости языком. Не в силах держаться дольше, я оттянул ее от себя за волосы так, что она упала на задницу.
– Хватит. Мне нужно трахнуть тебя. Сейчас.
Дернув девушку за руки, я поднял ее и повел к кухонному островку. Талия врезалась в него спиной, затем быстро запрыгнула и развела ноги, как настоящая американская шлюха.
– Моя, черт возьми. Только моя.
Мне не нужно было возиться с ее нижним бельём, потому что оно отсутствовало, мне не пришлось думать о презервативе, так как она принимала таблетки. Я просто вставил свой член в одно резкое движение и, благодаря ее недавнему оргазму, он вошел, как по маслу. Идеально, блять.
– Да! – Закричала Талия, плотно сжимая веки.
Резкими, быстрыми движениями я входил и выходил из нее. Талия кричала и плакала, но не от боли, а от того сумасшедшего удовольствия, которое мы вместе создавали.
– Скажи, что ты моя. – Говорю я, стирая капли пота тыльной стороной ладони, скатывающиеся по моему лбу.
– Хантер… – Стонет она. – Еще… Пожалуйста…
– Не эти слова, Талия! – Я вбиваюсь в нее сильнее и провожу пальцем по клитору, приближая ко второму оргазму. – Скажи, иначе я остановлюсь.
– Нет… Не останавливайся… – Она продолжает стонать, но не подчиняется. Тогда я полностью выхожу из неё, крепко сжимая бедра пальцами. – Блять! Хантер!
Сделав шаг назад, я несколько раз провожу рукой по члену, глядя на ее распухшие губы, опьяненные от страсти глаза и румяные щеки. Но, конечно, Талия не сдается так просто. Она шире раздвигает ноги, ставит кеды на стол и начинает трогать себя, не прерывая зрительного контакта со мной.
– В эту игру могут играть двое, придурок. – Выплевывает она, и я ухмыляюсь.
Мы стоим так несколько минут, я вожу рукой по своему члену, а она выводит круги на своем клиторе. Мы не отводим взгляда друг от друга, но когда она чувствует свое приближение, то её веки слегка опускаются. Она ерзает тазом по столу, и я вижу, что этого мало. Её ноги сводит судорогой, но кончить не удается. Я усмехаюсь, а Талия краснеет от злости и желания освобождения, которое не может получить.
– Господи, я твоя! – Говорит она, побеждено вздохнув. – Я всегда была твоей, чертов мудак!
Вот и все.
Я делаю шаг и вновь резко вхожу в неё. Она стонет и плачет, я опускаюсь и целую ее соски, кусаю их, касаюсь руками ее тела везде, куда могу дотянуться. Поднимаюсь к лицу и слизываю слёзы. Талия кричит и в конвульсиях кончает, я делаю ещё нескольких движений и выпускаю в неё свою сперму.
Моя. Только моя.
***
Я нахожусь в отличном настроении, когда приземляюсь в аэропорте Хитроу ранним утром в понедельник. С большой неохотой я оставил свою прекрасную молодую леди в постели прошлой ночью. Мне сложно доверять ей, но я стараюсь, поэтому предложил Талии остаться в моей квартире, до моего возвращения. В любом случае часть ее вещей уже была у меня, с остальным мы разберёмся позже.
Я ловлю такси и направляюсь в свой родной город, прямиком в офис к нашему семейному адвокату. Дорога занимает чуть больше четырех часов, так что мне удается немного поработать. За окном прекрасная солнечная погода, что в целом не типично для осеннего Лондона, но я расцениваю это, как хороший знак.
Когда я поднимаюсь на второй этаж старого кирпичного здания, то тут же вижу Элеонору. Она стоит у окна в черном кашемировом платье, сложив худые руки на груди. Не удивлюсь, если наша мать заставляет ее надевать черное на людях, чтобы лишний раз напомнить, как сильно мы скорбим. Сама Антония сидит у противоположенной стены в мягком винтажном кресле с прямой спиной и огромной шляпе, которая вероятно тормозит ее во время движения.
Когда сестра замечает меня, то слегка улыбается и подходит, чтобы обнять. Мы оба знаем, что Антония сделает ей выговор за такое тесное общение, но уверен маленькая бунтарка в Элли скорее хочет разозлить мать, чем в действительности подарить мне теплое приветствие.
– Ты сказал, что прилетишь в воскресенье вечером. – Говорит она полушепотом, чтобы нас не услышали. Хотя мать не смотрит в нашу сторону, уверен, она всегда начеку
– Прости, были дела. – В виде сексуальной рыжей сирены, которую было трудно оставить.
– Хорошо, что ты успел. Мистер Хендриксон вот-вот пригласит нас.
Не глядя, нахожу ее ладонь и слегка сжимаю.– Не беспокойся, что бы там не написал отец, хуже он уже не сделает.
– Хантер, на самом деле…
Элли не успевает договорить, потому что в коридор входят те, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Эльвира и Брюс Жонтей.
Мое лицо не меняется, но я в полнейшем недоумении. Мой рот открывается, чтобы задать сестре вопрос, но дверь рядом с нами распахивается и оттуда выходит полный, бородатый мужчина в сшитом на заказ костюме.
Альберт Хендриксон был другом моего отца и работал на нашу семью адвокатом столько, сколько я себя помню. Он пожал мне руку, но не сделал того же с Брюсом, так что я подумал, что наша встреча – случайное совпадение. Но когда мистер Хендриксон пригласил всех войти, Жонтеи последовали за нами.
Кабинет был обставлен скудно: длинный деревянный стол, где во главе сидел хозяин кабинета, несколько дешевых кресел и небольшой шкаф с книгами. Казалось, что он арендовал это место для нашей встречи, но я бывал здесь много раз и знал, что Альберт Хендриксон один из самых дорогих адвокатов в Дерби и одновременно с этим, один из самых алчных и обжорливых людей на планете.
Мы с Элли заняли места с одной стороны стола, моя мать села напротив, но продолжала игнорировать мое существование, далее села Эльвира, рядом Брюс. Я бросил быстрый взгляд на бывшую невесту, но она отказывалась смотреть в мою сторону. Брюс наоборот, сидел с широкой улыбкой, которая заставила меня сжать челюсть. В остальном я был непоколебим.
– Итак, всем добрый день. Прежде всего, прошу принять мои соболезнования. Дональд Вандер Хейз был необычным, но хорошим человеком. – Я сдержал ухмылку. Конечно… Необычным. – Давайте перейдём к делу, чтобы я вас не задерживал. – Альберт надевает очки, достаёт из папки лист бумаги и прочищает горло прежде, чем начать. – Я, Дональд Вандер Хейз, находясь в здравом уме и трезвой памяти, завещаю: своей дочери Элеоноре Глории Вандер Хейз – загородный дом в Волосе, своей супруге Антонии Элизабет Вандер Хейз – коллекцию картин, мебели, антиквариата и…
Я смотрю на мать, пока адвокат перечисляет безделушки, которые отец ей оставил. Она чувствует мой взгляд и заметно нервничает, потому что ее губы сжимаются в тонкую линию, а глаза стекленеют. Антония мастерски владела собой, может это то единственное, что мне от нее досталось, но даже сейчас, она не может сдержать свой гнев, осознавая, что не получила того, чего хотела. Мистер Хендриксон называет мое имя, и я возвращаю внимание на него.
– Моему единственному сыну и наследнику Хантеру Чарльзу Вандер Хейзу – поместье Кроунс, коллекцию автомобилей, компанию Vand Capital и облигации в общую сумму три миллиарда фунтов стерлингов.
Альберт встречается со мной взглядом, на что получает скромный кивок. Я подозревал, что этим все закончится и, в общем, доволен, но, конечно, не показываю этого.
Бросаю на мать быстрый взгляд, которая смотрит на нож для вскрытия писем, очевидно представляя, как вонзит его в мой глаз. Элли нервно теребит рукав своего платья, вероятно разочарованная тем, что не получила ничего, кроме дома в Греции. Но это не проблема, я позабочусь о ней. Эльвира и Брюс сидят в тех же позах, что и раньше. Что, черт возьми, они здесь забыли?
Ответ приходит в следующую секунду. Мистер Хендрисон снова прочищает горло. – Здесь так же есть несколько условий. – Говорит он, прежде чем достать платок из нагрудного кармана своего пиджака и протереть лоб. – Завещание вступит в силу и каждый член семьи получит то, что ему положено, сразу после того, как мой сын Хантер Чарльз Вандер Хейз примет наследственный титул графа и узаконит свои отношения с юной герцогиней Эльвирой Жонтей. – Мои руки под столом сжимаются в кулаки. – В случае отказа, Хантер Чарльз Вандер Хейз будет лишён наследства. Его место официально займет Элеонора Глория Вандер Хейз, которая обязана выйти замуж за юного герцога Брюса Жонтея в течение двенадцати месяцев со дня зачтения завещания. Если условия не будут выполнены, все имущество прошу продать. Вырученную сумму вместе с остальными деньгами перевести на счёт «Охотничьего и мужского клуба Новой Англии». Генеральным директором Vand Capital назначить Брюса Жонтея.
Этот ублюдок даже находясь в гробу, сумел достать меня.
Мистер Хендриксон откладывает документ и смотрит на меня. Уверен, все смотрят на меня. Но мои легкие даже вздох сделать не могут, а тело парализовало. Не потому, что я не проявляю эмоций, это шок. Но лучше так, чем порадовать этих людей хоть малейшей реакцией.
Собравшись, медленно поворачиваю голову в сторону матери. Антония победно улыбается, понимая, что если я откажусь от условий отца, то не только лишу себя и Элли наследства, а еще потеряю дом, принадлежавший нашей семье несколько поколений. Но самое главное порадую Брюса, предоставив возможность возглавить компанию, которую основали мои предки.
Перевожу взгляд на сестру, которая смотрит в пол, все ещё теребя своё платье. Она не выглядит так, будто не ожидала такого исхода, слегка бледная, побежденная, но не удивлена.
Эльвира не смотрит на меня, но я могу заметить, как ее щеки покраснели, а легка улыбка касается лица. Тоже не удивлена.
Ну и Брюс. Он даже не скрывает свой восторг, наоборот, с широкой улыбкой, развалившись на стуле, смотрит на мою сестру извращенным взглядом.
Тогда я понимаю. Все это было цирком созданным лично для меня.
Каждый из присутствующих знал, что здесь будет происходить. Вероятно уже на похоронах, все были в курсе. Я вспоминаю слова Эльвиры, и меня осеняет.
Я прощаю тебя…
Никто не должен был давить на тебя…
Конечно, черт возьми. Я надеялся, что мы во всем разобрались, но она лишь бросила мне пыль в глаза. Эльвира знала, что, в конце концов, мне придется надеть кольцо на ее палец, потому что я никогда в жизни не позволю своей сестре выйти замуж за этого подонка Брюса и никогда не оставлю ему Vand Capital.
Молча, не удостоив больше никого взглядом, я встаю со своего места и выхожу из кабинета. Быстрым шагом спускаюсь вниз, расслабляя по дороге галстук, вылетаю на свежий воздух. Тучи затянули солнце, поднялся ветер, предвещая дождь. Погода полностью соответствует моему внутреннему состоянию. Я достаю пачку сигарет, прикуриваю и выдыхаю дым, глядя на мрачное небо.
– Ты доволен собой, не так ли? – Спрашиваю отца, который, уверен, сейчас с кривой ухмылкой наблюдает за мной. – Но ты не учел того, что я с радостью попрощаюсь со всем твоим наследием. Надеюсь, твой отец и дед сварят тебя в котле за то, что ты слил их труды в унитаз. Фамилия Вандер Хейз умерла вместе с тобой, ублюдок.
– Хантер! – Я слышу голос сестры, но не оборачиваюсь. Я зол на нее, но не считаю виноватой в происходящем. Она такая же пешка на этой доске, как и я.
Когда Элеонора встает передо мной, я задаю один вопрос, на который уже знаю ответ.
– Ты знала, да?
– Не все. Я подслушала, как мать с отцом разговаривали незадолго до его смерти. Она просила исключить тебя из завещания, но он сказал, что у него другие планы. Я подозревала, что будет нечто подобное, но не про то, что он использует и меня против тебя. Я хотела сказать…
– И ты должна была сделать это. – Говорю я холодным тоном. – Я был бы готов, но вместо этого выглядел, как идиот. – Устало провожу рукой по лицу. – Черт, я был готов, что он лишит меня всего, но это уже слишком. Он собирается отдать компанию Брюсу.
– Прости. – Говорит сестра, отводя глаза.
За последние годы она стала такой же холодной и отстраненной, как я и наша мать. У нее появилась защитная броня, которая прямо сейчас трещит по швам. Поэтому я делаю к ней шаг и обнимаю одной рукой за плечи, прижимая к своему телу. Мне нечего сказать ей, я не мастер в успокоении, но это тот максимум, который я могу ей дать.
– Все будет хорошо. – Шепчу я, хотя сам не верю в это. – Ты не выйдешь за Брюса, и мы откажемся от всего вместе. С компанией, что-нибудь придумаем. Я заберу тебя в Америку и помогу начать новую жизнь. В другом случае, я женюсь на Эльвире.
Элли отодвигается от меня. – Нет. Нет, я выйду за него. – Говорит она, глядя на меня глубокими, синими глазами нашего отца, сдерживая слезы.
– Я не давал тебе такого варианта, Элли. Либо женюсь я, либо мы вместе все бросим.
Она сжимает губы и качает головой. – Мы не можем.
– Почему нет?
Элли отходит от меня, обнимая себя руками за плечи. – Я не хочу уезжать…
– Хорошо, начнешь заново здесь.
– Нет, я не договорила. Я не хочу уезжать из Дерби, не хочу бросать мать, не могу отказаться от нашего дома, не могу бросить компанию на произвол судьбы. Все здесь дорого мне.
Я затягиваюсь. О чем, черт возьми, она говорит? Элли даже не знает, где находится главный офис Vand Capital. Должна быть еще какая-то причина, почему она не хочет уезжать.
– Что за бред? Тебе нравится жить на поводке? – Спрашиваю я, пытаясь образумить ее. – Или ты хочешь, чтобы Брюс силой затащил тебя в постель? Не уверен, что ты пойдешь на это добровольно.
Элли широко раскрывает глаза. Я вижу в них страх.
– Хантер…
– Что Хантер? Ты видела, как он смотрит на тебя? Ты видела выражение лица нашей матери? Она никогда не была такой счастливой в моем присутствии и ей плевать, кто с кем ляжет в постель, лишь бы ее статус не пошатнулся.
– Хантер, пожалуйста…
– Ты не выйдешь за него. – Я выкидываю окурок и тушу его ботинком. – Скажи мне настоящую причину, почему ты хочешь остаться?
Элли открывает рот, но вместо того, чтобы сказать мне правду из нее вырывается тихий всхлип, затем одинокая слеза пробивается сквозь броню и скатывается по белоснежной щеке. Я собираюсь снова обнять ее, но…
– Элеонора Глория Вандер Хейз!
Элли быстро стирает слезы с лица, я вздыхаю и засовываю руки в карманы брюк.
– Я улетаю сегодня, позвоню, как буду в Америке. Мы снова все обсудим.
Сестра кивает и уходит. Я провожаю ее взглядом и вижу, что следом за матерью из здания выходят Брюс и Эльвира. Мне плевать на Брюса, он никогда не скрывал свою натуру, но Эльвира впервые за все время нашего знакомства вызывает во мне эмоции. Гнев, ненависть, отвращение.
Все трое приближаются к нам, и мать ловит мой взгляд.
– Ну, больше не так доволен собой, дорогой сын?
Тринадцать лет.
Именно столько эта женщина не обращалась ко мне. Но теперь, когда отец мертв, она встала у руля и соизволила вспомнить о моем существовании. К счастью меня это не трогает.
– У тебя нет сына, так же, как скоро не будет и дочери. А еще дома, денег, статуса и всего к чему ты привыкла, мама. – Ровным голосом произношу я, делая акцент на последнем слове, затем разворачиваюсь и ухожу.
По телу пробегает неприятная пульсация от прожигающих взглядов, направленных в мою спину. Мне нужно срочно прийти в себя, а самый быстрый способ – это боль. Но я не сделаю это здесь. Не при всех. Достаю телефон из кармана. Нужно вызвать такси, в моем портфеле лежит портсигар, я могу… Стук каблуков за спиной прерывает мои мысли, затем меня кто-то хватает за руку.
– Не уходи. – Передо мной встает Эльвира, ее лицо опечалено, но глаза горят. Она понимает, что произойдет дальше, но продолжает верить в свой успех. – Не оставляй меня снова. Неужели я настолько плоха, что ты не можешь жениться на мне даже из выгоды?
Я делаю глубокий вдох и убираю телефон. Когда, черт возьми, этот день закончится?
– Ты не плоха Эльвира, но я уже говорил, что не пойду на поводу у своего отца. Я не сделал этого много лет назад и не сделаю сейчас.
– И ты позволишь Элеоноре выйти замуж за Брюса? Позволишь ему возглавить вашу империю? – Моя бровь поднимается. – Да, знаю, он мой брат, но так же я знаю, что Брюс безалаберный лентяй, который потопит Vand Capital. Помимо этого он жесток с женщинами, неужели ты хочешь этого для своей сестры? – Она повышает тон, её волосы растрепались, а под глазами темные круги. Я никогда не видел, чтобы она так выглядела. Жалкой и отчаявшейся.
– Элли не выйдет за твоего брата.
Я, блядь, даже думать не хочу, чем он занимается со своими женщинами, но моя сестра не станет одной из них. Только через мой труп.
– И все из-за чего? Из-за чего вы все потеряете? Из-за твоих принципов и амбиций?
– Из-за моих принципов, да. – Я не успеваю остановить себя, прежде чем говорю следующие слова. – Так же, есть девушка, которую я не могу оставить.
Эльвира меняется в лице. Маска уверенного высокомерия спадает, мне даже кажется, ее вот-вот стошнит.
– Что? – Ее нижняя губа дрожит. – У тебя кто-то есть?
Моя челюсть сжимается. Слишком много информации для той, кто сотрудничает с моей матерью, что в итоге может быть задействовано против меня. Но я все равно отвечаю.
– Да.
Я наделся, что в Эльвире взыграет гордость, и она отступит, но нет.
– Хорошо, я могу закрыть на это глаза. – Она задирает подбородок выше, будто предлагает мне отличную сделку. – Женись на мне, а она пусть будет любовницей. Мы скроем это. Многие так поступают. Но не оставляй меня. – Меня вообще сложно удивить, но ей удается. – Не оставляй Элли. А как же титул? Компания? Ты все потеряешь из-за какой-то женщины.
Она не просто женщина. Она… Все.
Эта мысль пугает меня. И если бы не потенциальная угроза от моей матери, которая, скорее всего, узнает обо всем раньше, чем я сяду в самолет, я бы произнес эти слова вслух.
Но была ли Талия для меня всем?
Она мне далеко не безразлична, я не смог перестать думать о ней за долгие месяцы в разлуке и не смог бы сейчас. Она заставляла мою кровь под кожей кипеть каждый раз, когда была рядом, смеялась, даже устраивала истерики. Я не мог грустить или печалиться, но когда это делала она, я перенимал ее эмоции в двойном размере. Она была единственной, с кем я чувствовал себя комфортно, кому я, возможно, мог бы довериться и если бы прямо сейчас меня попросили загадать одно единственное желание, я бы выбрал никогда не оставлять ее.
Я даже признался себе, что влюблен, но это не означало, что она была всем. Не означало же…?
Вздохнув, я качаю головой и вырываюсь из хватки Эльвиры.
– Похоже, я уважаю тебя больше, чем ты себя, Эльвира. Ты слишком низко пала, раз можешь предлагать мне подобные вещи. Я отказался от титула и всего, что связывает меня с моей семьей много лет назад, но вы в свою очередь отказывались это увидеть. Надеялись, что я передумаю. Но я не передумаю. Элли не выйдет за Брюса, а я не женюсь на тебе. Женщина, которую я оставил в Америке не может быть кем-то меньше, чем моей женой.
***
Я вернулся в Калифорнию следующим же рейсом. В Сан-Диего был уже вторник, пять часов утра. Весь полет у меня возникало сильнейшее желание сделать, что-то с собой, но тот факт, что на борт нельзя проносить острые предметы не давал мне этого сделать. Ладно, еще мысль о Талии, которая ждет меня где-то там, в моей квартире, успокаивала меня. Я знал, что как только увижу мою сирену, все будет хорошо.
Отперев дверь и бросив портфель на пол, я сразу заметил одинокую фигуру, мирно спящую на диване. Девушка была в моих боксерах и футболке, ее волосы рассыпались по подушке, руки обнимали одеяло, одна нога была закинута на спинку дивана, а другая наоборот свисала к полу. Моя маленькая дикая сирена выглядела чертовски умиротворенно, что в свою очередь успокаивало меня.
Я присел на край дивана рядом с ней и провел пальцами по оголившейся части живота. В том самом месте, где маленькая татуировка выглядывала из под одежды. Это выглядело бы нелепо на ком-то другом, но не на ней. Не удержавшись, я наклонился и поцеловал ее в то место, где чернила встречались с кожей. Стоило бы оставить ее в покое, дать выспаться, но после такого долго дня, да и вообще в любой другой день, держаться подальше от Талии было так же невозможно, как попросить океан не ласкать берег своими волнами.
Девушка замурлыкала и слегка приоткрыла глаза. – Ты здесь. – Прошептала она.
– Здесь.
Она опустила ноги, затем не глядя, взяла мою руку и прижала к своим теплым губам.
– Я скучала… – Произнесла Талия, снова прикрыв веки. – Как ты съездил?
– Не так, как планировал, но теперь все хорошо.
– Иди ко мне, Хантер Хейз. – Прошептала она, сонным ото сна голосом, потянув меня за рукав.
Не раздумывая, я сбросил обувь и прямо в костюме лег за ее спиной. Одну руку я просунул ей под голову, которую она тут же обхватила ладонями, как спасательный якорь, а второй прижал ее маленькое тело к своему за талию. Такая мягкая и теплая. Я прижался носом к её волосам и глубоко вздохнул. Дома. Талия пахла своим персональным ароматом, смешанным с моим собственным запахом. Так пахло место, откуда я никогда бы не хотел уйти. Где будет Талия, там всегда буду я.
Это было решено за нас, мы сопротивлялись, но в итоге нашли дорогу друг к другу.
– Расскажи мне о татуировке. – Тихо сказал я, поглаживая пальцами ее живот.
Талия никак не отреагировала, кажется, что даже дышать перестала. Я не видел её лица, думал, что она уснула, в любом случае был готов услышать все, что угодно, но не то, что разбило мое сердце на мелкие осколки.
– Я не уберегла его… – Прошептала она, сильнее сжимая мою руку. – И этот шрам… Он постоянно напоминал о нашей потери, вызывал во мне столько боли и ненависти… – Мое сердцебиение участилось, я даже не сразу понял, о чем она говорит. – Я перекрыла его волной, как напоминание о моей внутренней силе и силе океана. И о тебе.
Звонкие удары сердца отдавались в моей голове. Кусочки головоломки медленно складывались воедино.
Я не уберегла его… Его…
Нашей потере…
Когда я понял, о чем она говорит, то ощутил необъяснимую ломоту в теле, а в ушах появился гул, который отдавался острой болью в затылке и груди. Мысли перескакивали с одной на другую, и мне безумно сильно захотелось умыться, потому что глаза защипало, словно в них бросили песок. Я никогда не испытывал подобного, или может очень давно. Я замер стараясь понять, что происходит, но все равно не понял. Было так больно и хотелось выпить. Словно внутри, что-то сломалось или щелкнул какой-то переключатель.
Талия уснула, я понял это по ее ровному, тихому дыханию. Пролежав так еще некоторое время, взял себя в руки и встал. Мне нужно было что-то сделать, чтобы остановить это. Душевную боль, которая разрывала меня на части. Я глубоко вздохнул и посмотрел на девушку на диване.
Неужели это было правдой? Талия была беременна от меня, но потеряла ребенка? Мы не предохранялись два раза, но я не заканчивал в нее. Могло ли этого хватить?
Черт.
Возможно, находясь в бодрствующем состоянии, она даже не сказала бы мне… Что если бы я никогда не узнал? А когда узнал, что бы мне это дало? Сейчас уже нет никакого ребенка, но казалось, что я потерял какую-то часть себя, о которой даже никогда и не подозревал.
Талия заерзала на своем месте.
– Хантер… Фортепиано. Ты играешь?