Я позволяю бретелькам спуститься вниз по плечам, а затем полностью снимаю бюстгальтер и отбрасываю его в сторону. Зная обо всех своих многочисленных шрамах, я все еще смущаюсь оставаться перед ним полностью голой. Это заставляет меня чувствовать себя невероятно уязвимой.
Его глаза смотрят на меня противоречиво. Как будто я – бесценное произведение искусства, которое нужно восхвалять и беречь, но в то же время, как будто я – нечто, что он хочет разрушить, испачкать и испортить навсегда.
– Черт, посмотри на себя. Чертово совершенство.
Он делает шаг ко мне, быстро расстегивает пуговицы и снимает рубашку. У меня пересыхает во рту, когда я в очередной раз вижу подтянутое тело, татуировку, выраженные мышцы и V-образную форму, спускающуюся ниже пояса его брюк. Он выглядит так, словно его высекал из мрамора сам Антонио Канова.
Обхватив мои лодыжки, Ричард тянет меня к краю кровати. Он смотрит на меня сверху вниз, глаза блуждают по моему распростертому телу. Сердце колотится в горле, когда он наклоняется, его руки ложатся по обе стороны от моего тела. Взгляд задерживается на мне, когда он опускает голову. Его язык проходит по твердому соску, а затем губы смыкаются вокруг, всасывая его в рот.
– О Боже!
Я извиваюсь под ним, мои пальцы вплетаются в его волосы, чтобы удержать его рот на мне. Ричард облизывает мой сосок, затем прикусывает его, а потом обдувает воздухом. От сочетания этих ощущений я нахожусь на грани. Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям, отчаянно пытаясь догнать свою разрядку, но он удерживает меня на грани. Его рот переходит к другому соску, уделяя ему столько же внимания, сколько и первому. Пальцы находят мой центр и входят в меня одним быстрым движением.
– Ты всегда такая охренительно мокрая для меня. – Одобрительно стонет он.
Его рука обхватывает мою шею, вдавливая в матрас. Он грубый, контролирующий и такой чертовски горячий, что мне кажется, будто я сейчас сгорю дотла.
– Весь вечер я думал о том, чтобы трахнуть тебя.
Он смотрит на меня, опьянев, веки полузакрыты, зрачки расширены, глаза – жидкие лужицы черного цвета. Я хватаю его за руки, за плечи, за шею, пытаясь заставить его снова прикоснуться ко мне. С моих губ срывается измученный крик, и я не узнаю его.
– О чем вы говорили?
– Ч-что? – Спрашиваю я, пытаясь понять смысл его вопроса сквозь густую дымку похоти.
Ричард выпрямляется, его руки тянутся к поясу. Я сглатываю ком, наблюдая, как он медленно, соблазнительно расстегивает ремень и протягивает его через петли. Он держит его в правой руке, а левая опускается, чтобы снова схватить меня за горло.
– От тебя зависит, доживут ли Эрик и Дэниел до утра. Так скажи мне, о чем вы говорили?
Он так крепко сжимает мое горло, что я не могу ему ответить. Я провожу рукой по его руке, ощупывая её, пытаясь преодолеть расстояние, которое он создал между нами, но он все равно слишком далеко.
Вместо этого я опускаю руку вниз и нащупываю его член в штанах. Он резко шипит сквозь зубы, кажется, задерживая дыхание, когда я дважды провожу рукой вверх и вниз по длине.
Он с силой вдавливает меня в матрас и рычит мне в лицо.
– Посмотри, что ты сделала со мной! Я безумец! Но я тебе обещаю, что никто больше не увидит тебя такой.
Это не вопрос, и все же он навис надо мной, ожидая согласия. Я качаю головой, подтверждая его слова. В его глазах вспыхивает удовольствие, и он отпускает моё горло. Я делаю вздох и говорю.
– Я просто спросила, как дела на работе. Они рассказали о том, как идет проект, и поинтересовались моим здоровьем. Ничего не значащая беседа. Я хочу только тебя.
Ричард одобрительно кивает.
– Тогда скажи это. Скажи, что никто кроме меня, не увидит тебя такой, Алиса.
Я готова кричать, что хочу только его. Что люблю только его. Но, что-то внутри меня хочет поиграть в эту игру. Поэтому я молчу.
Ричард жестоко смеется.
– Значит, ты хочешь увидеть мою худшую сторону?
Он расстегивает брюки и достает свой член. Сжимаю ноги вместе, пытаясь приблизить его к своему входу, но Ричард шлепает меня по внутренней стороне бедра, заставляя снова раздвинуть их. Шлепок резкий, почти безразличный, но, черт возьми, как же это приятно.
Взад-вперед, взад-вперед, он лениво покачивает бедрами, и его член скользит по моим складкам. Он касается моего входа, но не входит. Его взгляд заворожено следит за тем, как его член упирается в мою плоть.
– Ты даже не представляешь, как хорошо сейчас выглядишь. Раздвинь их для меня, чтобы почувствовать больше моего члена, как жадная маленькая шлюшка.
Горловой стон срывается с моих губ. То, как он это говорит, делает меня такой горячей, такой готовой к нему.
Его пальцы впиваются в мои бедра, прижимая к себе еще сильнее. Я смотрю вниз и вижу, что его кончик выглядывает между моих ног. Мне хочется обхватить его губами, почувствовать, как он растягивает мой рот, как я пытаюсь взять его глубоко в горло. Я прикусываю губу при этой мысли.
– Не смотри так на мой член, если хочешь, чтобы завтра ты могла ходить. – Он предупреждает, его голос настолько грубый, что кажется, будто ему больно говорить.
Я поднимаю глаза. Ричард едва контролирует себя, его мышцы напряжены и дрожат, когда он пытается сдержать себя.
– Последний шанс. Скажи, что никто никогда не увидит тебя такой. – Волосы падают ему на лоб, он наклоняет голову и сжимает зубы. – Я не смогу помочь тебе, если ты этого не сделаешь.
– Покажи мне. – Я провожу ногтями по его груди, оставляя следы. – Покажи, с чем мне придется жить всю оставшуюся жизнь.
Когда Ричард понимает смысл моих слов, он свирепо стонет, и его рот прижимается к моему, его язык проникает между моих губ. Я ожидаю, что он ворвется в меня одним движением, но он этого не делает. Вместо этого он хватает меня за лодыжку и переворачивает на живот, а затем грубо приподнимает меня за бедра и прижимает свой кончик к моему входу.
Я замираю, предвкушение напрягает мое тело.
– Расслабься. – Приказывает он и шлепает меня по ягодице.
Это отвлекает, и я вскрикиваю, когда он подается вперед, его член входит во всю длину.
– Блять. – Ричард хрипит между стиснутыми зубами. – Ты такая тугая, любимая.
От неожиданного ласкового слова меня пробирает дрожь, а между ног всё пульсирует. Это не похоже на то, когда он называет меня «мышка», которое он иногда использует как способ подкрепления своих угроз. Это граничит с любовью.
Мои мышцы расслабляются настолько, что он начинает активно двигаться. Я так полна. Мои стенки так плотно обхватывают его член, что я чувствую его повсюду. Он снова шлепает меня одной рукой, а другую держит на моем плече, чтобы направлять себя внутрь жестче.
– Скажи мне то, что я хочу услышать.
Его пальцы начинают играть с моим клитором, и мои глаза закатываются. В нем есть и боль, и наслаждение, и полнота, которую я даже не могу описать. Его член такой толстый, что обжигает. Он останавливается, я хочу плакать и просить, чтобы он продолжал, но моя личная дьявольская натура не может успокоиться, чтобы не довести его до точки.
– Ты сама напросилась.
Он вынимает член так, что внутри меня остается только головка, и снова вводит его с такой силой, что я чуть не падаю с кровати. Снова выходит и так же грубо входит. Его рука дважды опускается на мою задницу, прежде чем зацепиться за мои волосы и потянуть меня за них, удерживая в вертикальном положении. Я стою на руках и коленях, спина и голова выгнуты дугой, и он начинает входить в меня, на этот раз в бешеном темпе.
Он жесток со мной, как и обещал, и мне это нравится. Мне нравится каждый грязный, грубый момент. Ощущение его разъяренных пальцев в моих волосах и на моей болезненной заднице. Как я вытягиваюсь вокруг него. Как он входит в меня. Уверена, что завтра я не смогу сидеть.
– Ричард. – Я слышу, как я стону его имя, задыхаясь, как будто вне тела.
Его рот приближается к моему уху, губы и дыхание жарко касаются моей шеи, когда он произносит грязные слова.
– Ты слышишь это? Ты, блять, вся мокрая.
Мое лицо пылает, когда я понимаю, что единственным звуком в комнате, кроме наших стонов, является звук его бедер, шлепающих по
моему влажному центру. От осознания этого я непроизвольно выгибаюсь, мои стенки сжимаются вокруг него.
– Блять. Вот так. – Ричард наклоняет мою голову в сторону и кусает за шею. Я взвизгиваю и снова сжимаюсь вокруг него. – Тебе нравится это, да? Когда я так груб с тобой?
– Да, нравится. – В моих словах чувствуется легкая дрожь. Я не знаю, от чего это происходит – от эмоций или от того, что он вбивается в меня так сильно, что это вызывает заикание.
– Никто никогда не даст тебе того же, любимая. – Его голос темный. Хриплый. Довольный.
– Покажи, на что ты еще способен. – Говорю со стоном.
Ричард делает паузу, и на мгновение я думаю, что он остановится. Но затем он переворачивает меня на спину, и я смотрю на него снизу вверх. Снова пытаюсь дотронуться до него, но он хватает меня за оба запястья и заносит их над головой. Он хватает свой выброшенный ремень и обматывает им мои руки, не переставая ритмично двигать бедрами, пока связывает их вместе.
– Держи руки над головой.
Делаю, как он говорит, и его взгляд падает между моих ног, его глаза фиксируются на том месте, где мы соединены. Он пульсирует во мне, его большой палец касается моего клитора.
– Да, вот так. – Я стону.
– Тебе нравится?
– Да. – Он чувствует, как я сжимаю его, как вокруг него собирается дополнительная влага. Он знает, что моё тело в восторге.
Как только я заговорила, он остановился. Его бедра неподвижны, а руки оставляют мои. Я пытаюсь прижаться к нему своей киской, но он прижимает меня к кровати, чтобы я не могла тереться клитором о его тело.
– Что ты делаешь? – Отчаянно спрашиваю я.
Он ничего не отвечает, только мучительно медленно отводит бедра назад.
– Нет, остановись. – Мои руки опускаются, чтобы схватить его, но он снова прижимает их к матрасу, нависая надо мной всем телом.
Он снова резко входит, пока не упирается в меня, и мой рот складывается в маленькое «о». Его взгляд блуждает по моему лицу, вбирая в себя мое похотливое выражение, а глаза становятся полными тьмы, которой я раньше не видела. Еще один толчок такой силы, что меня отбрасывает назад.
Это так больно. Он мучает меня, оргазм то приближается, то отдаляется, приближается и снова отдаляется. Он оставил меня несколько часов назад без оргазма, и я не вынесу, если он сделает это снова. Я теряю рассудок, бессвязно качаю головой из стороны в сторону. Ричард сжимает мою челюсть, а другой рукой все еще держит мои запястья над головой.
– Скажи мне. – Злобно рычит он.
Я знаю, что он не позволит мне кончить, пока я не дам ему то, что он хочет. Он всегда побеждает, даже в этом. Я смотрю ему в лицо, и наш зрительный контакт становится самым напряженным за все время. Мне кажется, что я могу заглянуть в его душу, увидеть его части, которых я раньше не замечала.
– Скажи словами.
Это похоже на исповедь, когда слова вырываются наружу.
– Всегда был только ты. Никто никогда не прикоснется ко мне. Я люблю тебя. – Я слегка приподнимаю голову и облизываю его закрытые губы.
В его взгляде вспыхивает темное, сверкающее удовлетворение. Рот приникает к моему, и я втягиваю его язык своими губами, постанывая от удовольствия. Его рука освобождает мои запястья, он хватает одну из моих ног и перекидывает ее через свою руку. Угол наклона невозможен, его член изгибается и попадает в такую точку внутри меня, что перед глазами мерцает. Одной рукой он щиплет мой сосок, а другой безжалостно наказывает мой клитор, входя в меня мощными толчками.
Мои связанные руки обвивают его шею и прижимают к себе. Он целует меня во время моей взрывной разрядки. Его толчки не прекращаются и не замедляются, он продлевает волну моего оргазма, как мне кажется, бесконечно долго, прежде чем я чувствую, как его мышцы напрягаются и поддаются его собственной кульминации.
Ричард падает на меня сверху, невесомый, и с хрипом выдыхает мне в горло.
– Навеки моя.
***
Мы так и не вышли из спальни. Музыка стихла примерно полчаса назад, когда гости поняли, что мы не спустимся. Я лежу на груди Ричарда, выводя мелкие круги пальцем на его татуировке. Он гладит меня по волосам. Я удивляюсь, как он может быть так груб во время секса и так нежен после.
– Значит, это наша спальня?
Ричард довольно мурлычет, прижимая нос к моей макушке. – Да, мышка. Тебе нравится?
– Да. Гардеробная просто огромная.
– Это еще не все. Пошли.
Ричард встает и тянет меня за руку. Мы полностью обнаженные, идем на экскурсию по дому. Я лишь надеюсь, что все уже ушли. Он выходит из спальни и следует в обратном направлении от лестницы. Доходит до крайней двери и открывает её. Ричард находит выключатель и передо мной появляется огромное открытое пространство. Две стены выкрашены в белый, а две другие полностью панорамные. Здесь пусто, кроме небольшого стола, нескольких стульев и высокого пустого стеллажа.
– Что это за место?
– Твоя новая мастерская.
Моё сердце стучит от восхищения. Сейчас ночь, но я уверена, что когда встанет солнце – эта комната, будет идеально освещена, чтобы творить.
Подхожу к столу и открываю первый ящик. Там лежит куча новых баночек с краской. Открываю следующий и вижу новые кисти, карандаши, предметы для каллиграфии. В последнем – листы бумаги и сложенный этюдник.
Разворачиваюсь, чтобы поблагодарить Ричарда, но вижу за его спиной большой лакированный мольберт. Он купил всё это для меня.
– Я не знаю, что сказать. Я поражена, Ричард.
– Эта квартира была готова к тебе еще несколько месяцев назад.
Несколько месяцев. Мы могли бы жить здесь уже давно, если бы не Марианна, авария и все последующие события.
Подхожу к нему ближе и целую. – Спасибо.
– Тебе нравится?
– Я в восторге! -Резко отхожу. – Жди здесь.
Ричард непонимающе смотрит на меня, пока я бегу в нашу спальню и беру портрет, который спрятала в пустующей гардеробной. Разворачиваю и возвращаюсь к своему мужчине.
– Вот. С рождеством. – Я протягиваю ему полотно. Ричард переворачивает его, и я замираю.
Конечно, он видел его много раз, но я закончила его несколько дней назад, перерисовав губы. Сейчас на моем изображении Ричард Стрейдж широко улыбается. Той самой редкой улыбкой, в которую я влюбилась. Я хотела сделать его глаза светлее, но поняла, что лишила бы его своей истинной натуры.
– Алиса… – Он смотрит на портрет с благовением. – Это потрясающе.
Он отставляет холст в сторону и притягивает меня за талию. Нежно целует, затем улыбается легкой улыбкой.
– Пойдем.
Ричард ведет меня обратно в сторону спальни, но открывает дверь перед ней.
Она меньше, чем наша спальня, меньше, чем мастерская и полностью пустая. Лишь стены выкрашенные в бежевый цвет. Я смотрю на него с недоумением.
– Здесь можно будет сделать детскую. – Ричард кладет руку на мой голый живот. – Не сейчас, но очень скоро я сделаю всё, чтобы в тебе появился наш ребенок. Я ничего не покупал сюда, решил, что ты захочешь выбрать мебель и декор сама.
Слезы прорываются сквозь веки. Я обнимаю его за шею и крепко целую. Ричард хватает меня за ягодицы и поднимает вверх по своему телу.
– Ты идеален, Ричард Стрейдж.
– Только для тебя, любимая.
Эпилог
– Ты отлично выглядишь, девочка. Успокойся. – Повторяет Хелен, кажется в десятый раз за последний час.
– Не знаю, Хел. Мне кажется, что я не готова к такому количеству внимания. – Бубню я, глядя в зеркало.
Мои руки дрожат, когда я снова и снова провожу пальцем под нижней губой, думая, что могла заехать за контур красной помадой. Но это не так. Мой макияж идеален. Как и все остальное. Темно-синее платье до колен струится по телу, словно вторая кожа, изящный вырез на груди демонстрирует, но не выделяет мою грудь, а золотистые пайетки выгодно подчеркивают талию.
– Ты бы не справилась с этим два года назад, может даже год назад, но сейчас ты готова. – Хелен подходит ко мне сзади, кладет обе руки на плечи и разворачивает к себе. – В первую очередь, люди пришли смотреть не на тебя, а на твою выставку. Конечно, им будет интересно, кто все это нарисовал, но твой внешний вид не определяет твое искусство. Даже если бы ты пришла в старых джинсах и футболке, гости продолжали бы восхищаться твоим талантом.
– Восхищаться? – Шепотом спрашиваю я.
– А как иначе? Ты продала душу дьяволу, чтобы добиться такого успеха за последний год. Я видела бОльшую часть картин, но каждый раз они вызывают только восторг. И я говорю тебе это не потому, что ты моя подруга, а потому, что мне действительно нравится. Поверь мне. Ты готова.
Хелен права. После того, как я переехала к Ричарду, у меня будто открылось второе дыхание. Может я действительно продала душу одному знакомому дьяволу, но мои художественные навыки значительно выросли, хотя мне предстояло, еще многому научится. И все же, когда Ричард заставил меня подать заявку на проведение личной выставки, я сомневалась, но сделала это. Владелец галереи в Сохо, почти сразу дал положительный ответ, и это стало шоком и радостью одновременно.
Я специализировалась на портретах, как Уоррен Чанг, но работала в черных, белых и красных тонах. Это стало моей изюминкой. Когда то, я испугалась этих цветов, но жизнь с Ричардом заставила меня принять эту темную сторону меня и дать ей возможность вылиться на полотно.
Не секрет, что моей любимой работой стала та, которую я нарисовала в порыве своего безумства. Никто не знает, что на холсте изображены мы с Ричардом, но каждый, кто её видел, сразу хотел купить. Об этом не могло быть и речи. Когда я впервые показала её Ричарду, он замер с открытым ртом, затем трахнул меня так, что я увидела звезды. После, когда мы лежали в постели, и я спросила, понравилась ли ему картина, он сказал, что если бы мог, то вырвал бы свое сердце в реальной жизни и положил его передо мной на блюдечке.
С тех пор, она висит в нашей спальне.
Я киваю. – Ты права. Но предупреждаю, меня может стошнить.
Хелен рассмеялась, откинув голову назад. Это была одна из моих любимых её черт. Будь то радость, печаль или злость, она никогда не скрывала своих эмоций и выражала их полностью.
– Это не смешно. – Дуюсь я, скрывая улыбку. – Просто надеюсь, что мои картины хоть кто-то купит.
Прошло полгода, с тех пор, как я ушла с работы, когда поняла, что хочу больше времени уделять своему любимому хобби. Да, когда-то я действительно хотела быть архитектором, но только потому, что не могла рисовать. Сейчас всё изменилось.
Ричард поддержал меня, но все равно иногда советуется в тех или иных вопросах. Проект Палермо, в котором я принимала активное участие, принес компании миллиарды долларов и Strage Interprice стали первыми в списке Fortune. Тем более, после того, как Гастиана Блейка отправили в тюрьму за кражу у государства и мошенничество. Его компания разорилась, освободив место лучшим. Ричард сказал, что если бы я не появилась в его жизни, то он не достиг бы такого результата. Сейчас не имеет значение, чего нам это стоило.
Говоря о прошлом: Марианна пропала с радаров. Ричард пообещал ей, что будет молчать, если она исчезнет. Она продала всё имущество и сбежала, но спустя месяц, её объявили в национальный розыск, поскольку, отец её ребенка – Гастиан Блейк, решил, что сдать свою беременную подельницу будет хорошее идеей.
Возвращаясь к моему решению уйти с работы, единственное, что меня беспокоило – это деньги. Ричард настаивал на том, что будет полностью обеспечивать меня, но я не хотела терять финансовую независимость. У меня еще были личные накопления, но они все равно закончатся, и что я буду делать тогда? Это был еще один пинок согласиться на проведение выставки.
Дверь в кабинет, где мы готовились с Хел, распахнулась, и вошла Лайла.
После того, как я уволилась, мы продолжили общаться, а месяц назад гуляли, на их с Мэтью свадьбе. Ребята выглядели по-настоящему счастливыми, и я была рада за них, как за себя.
Эрик тоже был там, но мой ревнивый парень не дал нам обмолвиться и парой слов. Эрик понимающе кивал, пока я, взглядом метала метаморфические кинжалы в сторону Ричарда.
В общем, друзей парней, кроме Мэтью и Кристиана, у меня нет. Иногда мне пишет Марк, скидывает свои фотографии из разных штатов, советуется по дизайну в его новых клубах, но, когда об этом узнает Ричард – моя задница сильно страдает. Не скажу, что я жалуюсь. И, возможно поэтому, все еще продолжаю отвечать Марку.
– Алиса! Ты не поверишь! Я была сначала в общем зале, потом на улице, потом в зоне банкета…
– Лайла, ближе к делу. – Говорит Хелен.
– Да, да, простите. В общем, везде полно людей, хотя выставка началась всего пятнадцать минут назад, но куплено уже три картины!
– Ч-что? Как это возможно?
– А я говорила. – Смеется Хелен. – Давай, пора показать им тебя.
Я кивнула, и мы вместе вышли в зал. Лайла не обманула, людей было достаточно много. Гости общались, выпивали шампанское, рассматривали мои картины. Одни улыбались, обсуждая мои работы со своими спутниками, а некоторые, молча, всматривались в изображения, пытаясь найти там личный скрытый смысл.
Я еще раз оглядела галерею, ища густые каштановые волосы и темные пронзительные глаза.
Ничего.
Но он здесь. Я чувствовала это нутром.
На импровизированную сцену вышел директор галереи, чтобы поприветствовать присутствующих. Мы заранее договорились, что он не будет приглашать меня сказать слово, а лишь представит гостям. Так он и сделал. Люди повернулись в мою сторону, зааплодировав. Мои щеки тут же покраснели. Я испугалась, что у меня может случиться паническая атака, которой не было уже больше года, но вроде предпосылок не было.
Хел взяла меня за руку, в знаке поддержки. Мне было приятно, её присутствие действительно помогало, но мне нужен был другой человек.
Где он?
Ричард был не из тех, кто прячется в тени, и я не могла придумать ни одной причины, по которой он до сих пор не стоит рядом со мной.
– … Я передаю слово специальному гостю. Прошу, поаплодируем Ричарду Стрейджу!
Что-то было не так… подождите, что?
Я подняла голову, и моё сердце упало в пятки.
Вот он. Черный смокинг, непроницаемое выражение лица, уложение волосы, сияющие в свете ламп. В зале было несколько десятков человек, но его черные глаза сразу же нашли мои. Пульс забился от предвкушения. Что он делает?
Следом, я получила ответ.
– Я знаю, что это довольно неожиданно, поскольку моя речь не входила в программу сегодняшнего вечера. – Деловым тоном произнёс Ричард. – И если вы знаете меня, то в курсе, что я не славлюсь своей любовью к искусству. – По толпе прокатился тихий смех, и несколько понимающих взглядов. Ричард подождал, пока все утихнут, и продолжил, впившись взглядом в меня. – Будь то музыка, кино или живопись, искусство отражает мир вокруг нас, и слишком долго я видел только одну сторону. Черную изнанку, неприятную правду. Живопись, как фотография, запечатлевала момент, который не длился долго, возможно, его даже не существовало и это все выдумка художника. Зачем тогда мне интересоваться искусством, если в ней не было реальности? – Это было неуместное заявление, сделанное перед Нью-Йоркскими ценителями искусства. Люди не понимали, к чему он ведет. Никто даже не вздохнул. Ричард держал в напряжении весь зал. – Потом, кое-кто вошел в мою жизнь и перевернул всё, что, как я думал, имеет ценность. Она была всем, чем не был я – чистым сердцем, доверием, оптимизмом, не смотря на то, через что ей пришлось пройти. Она показала мне себя, открыла глаза на красоту, существующую в этом мире. Счастье. Любовь. Семью. Я ни капли не жалею, что переманил её на свою темную сторону, потому, что с её появлением там стало светло и уютно. – Ричард прошелся взглядом по присутствующим, которые молча, вникали в его слова, затем снова посмотрел на меня. – Алиса Джонсон стала моим светом, а я её тьмой. Вместе мы создали нечто уникальное. И сегодня, в день её первой, но я уверен, не последний выставки, я хочу спросить. – Он встает на одно колено, достаёт бархатную черную коробочку и открывает ее. Даже издалека я вижу кольцо со сверкающим камнем в центре. – Мисс Джонсон, вы выйдете за меня замуж?
Тихие перешептывания в зале пропали, или я перестала слышать их, глядя на прекрасного мужчину передо мной, которого люблю всем сердцем. Мужчину, который только что, сделал мне предложение.
Моё тело пульсирует под его пристальным взглядом, и я уверена, что меня действительно вот-вот стошнит. Но я беру себя в руки и делаю шаг вперед. Ричард улыбается своей самой очаровательной ухмылкой и больше всего на свете, мне хочется, чтобы нас оставили наедине.
Когда я останавливаюсь перед ним, то единственное, что могу сделать – это кивнуть.
– Скажи словами, любимая. – Говорит он, убрав микрофон в сторону так, что его слышу только я.
Я снова киваю. – Да.
– Громче, мышка. Пусть весь мир знает, что ты теперь официально моя.
– Да! Да, я твоя! – Кричу я.
Ричард берет мою руку, надевает на палец кольцо из белого золота с большим черным бриллиантом в центре, обрамленный мелкими светлыми бриллиантами вокруг и целует тыльную сторону ладони. Он встает с колена и, обхватив меня за талию, кружит на сцене. Присутствующие аплодируют, смеются и кричат, но мы не слышим их, закрывшись в большом счастливом пузыре.
– Я люблю тебя, Ричард!
– И я люблю тебя, любимая!
***
Спустя час, почти вся коллекция картин – продана. Я была в восторге, но начала уставать. Ко мне подходили десятки людей за раз, чтобы поздравить с первой успешной выставкой и помолвкой.
Ричард тоже общался со своими знакомыми, и нам почти не удавалось побыть наедине. Когда я закончила разговор с пожилой парой и хотела пойти найти своего будущего мужа, меня снова перехватила очередная группа людей.
Так продолжалось весь вечер. Я заканчивала один разговор, но тут же, втягивалась в другой. Я была благодарна каждому за их присутствие и поздравления, но, черт возьми, мне нужен был Ричард.
К концу вечера народу стало так много, что пройти кого-то не задев, было просто невозможно. Мои ноги гудели, и я сотню раз пожалела, что надела высокие каблуки. Щеки болели от постоянных улыбок, а желудок урчал от голода и выпитого шампанского.
– Алиса, здравствуйте.
Я вздрогнула от знакомого голоса и обернулась.
– Левент, здравствуйте. – Я натянула очередную улыбку на своё лицо. – Не ожидала увидеть вас здесь.
Мужчина, как обычно, не спрашивая, взял меня за руку и поцеловал. Я заколебалась, но следом убрала руку.
– К сожалению, я не был приглашен. – Его губ коснулась легкая улыбка, и на секунду мне стало стыдно, что мы не послали ему приглашение. – Но мой знакомый обмолвился, что идет на выставку и когда сказал имя художника, я был поражен. – Левент осматривает стены, увешанные моими картинами. – Вы многого добились за то время, что мы не виделись, Алиса. Мне жаль, что я пришел так поздно и часть картин уже сняли.
– Благодарю.
Он смотрит на время. – Я так понимаю, что через час вы закончите. – Я кивнула, не понимая, к чему он ведет. – Не хотите ли поужинать?
Я открыла рот, затем закрыла его. Он приглашал меня на свидание? Черт.
– Я…
– Левент. – Теплая, знакомая рука обвила мою талию, и я, наконец, смогла выдохнуть.
– Ричард. – Левент по-доброму улыбнулся, протянув руку для приветствия. – Рад видеть.
– Не могу сказать того же. – Ответил Ричард, но руку пожал.
Ушел человек, который обнажил свою душу на сцене. На его месте появился безжалостный генеральный директор и ревнивый парень.
Но Левента ни капли не испугал тон Ричарда. Он понимающе улыбнулся. – Так значит, ты всё таки взял, то, что всегда хотел?
– Да. И если я еще раз увижу, что ты прикасаешься к моей невесте, то вырву твои руки и задушу тебя ими.
Я замерла, как и Левент. Но буквально через секунду, мужчина разразился смехом, привлекая всеобщее внимание.
– Что ж… – Сказал Левент, когда успокоился. – Я рад за вас.
Левент развернулся, чтобы уйти, но в последний момент бросил через плечо. – Ричард, это не будет мешать нашей совместной работе, не так ли?
– Не смотри на неё, не прикасайся, не думай о ней, не произноси имени и тогда, все останется, как прежде.
Левент улыбнулся. Мне даже показалось искренне. Будто все его предыдущие действия служили какой-то личной цели. – Удачи, Алиса. Ты проделала большую работу. – Он бросает многозначительный взгляд на Ричарда. – И я говорю не только о твоей выставке. – Затем уходит.
Я разворачиваюсь и бросаю предупреждающий взгляд на Ричарда. – Это было обязательно?
– Я не знал, что ты переживаешь за его чувства.
– Не нужно быть таким грубым.
– Ты носишь моё кольцо и скоро будешь беременна моим ребенком, как еще я должен реагировать на то, что кто-то зовёт тебя на свидание?
Я закатила глаза, но отвечать не стала. Этот мужчина никогда не изменится и именно за это, я его и полюбила.
Мы договорились, что я закончу принимать противозачаточные, спустя год нашей совместной жизни. За это время мы успели немного попутешествовать и пожить для себя, но я действительно очень хотела детей. Так же, как и Ричард. Так же, как и его родители, хотели внуков.
– Твои родители уже прилетели? – Спрашиваю я, обнимая его за талию.
– Да. Отец написал, что они будут у нас через два часа.
Полгода назад Ричард настоял, чтобы я вернулась в Питтсбург и посетила могилу матери. Я часто упоминала об этом, и в какой-то момент, он просто посадил меня в машину и отвез на кладбище. Я проплакала около двадцати минут, но получила, то самое завершение, которое мне требовалось. Затем, я посетила могилу отца. Ни одной слезинки не прорвалось сквозь мои веки, но я сказала, что прощаю его.
После этого, я настояла, чтобы Ричард тоже связался со своими родителями и наладил контакт. Мне не хотелось, чтобы он спустя годы, сидел у их могилы и жалел, что не попрощался.
Я совру, если скажу, что мы оба не были удивлены, когда они сказали, что давно хотели связаться с ним, но боялись. Они приехали в гости спустя неделю, и я была поражена, насколько приветливы были эти люди. Всё, что рассказывал о них Ричард, никак не взялось с тем, что я увидела.
Миссис Стрейдж не отходила от меня весь вечер, помогала накрыть на стол и потом убрать, она несколько раз просила рассказать нашу историю и я не могла ей отказать. Она сказала, что всегда хотела дочку и рада, что она у неё появилась. Мы обе плакали, а потом обнимались.
Мистер Стрейдж был скуп на выражение эмоций, впрочем, как и его сын. Но все же, когда он взял бокал и встал, чтобы сказать, как горд, иметь такого сына, как Ричард и попросил у него прощения за всё, что сделал раньше, Ричард не выдержал и тоже пролил слезу. Потом, он строго попросил меня называть его папой. Я напряглась, но позже сдалась.
С тех пор мы общаемся.