Али потребовалось пять минут, чтоб одетой вылететь из комнаты. Поскользнувшись на лестнице она привлекла внимание семьи, доедающей холодный десерт.
– Сорбет из хвойной шишки, базилика и шпината – не поворачиваясь обрезала мать. Она узнала подкрадывающегося сзади человека по вульгарно пахнущим сладким духам – Будешь? – кинула она, заправив тёмную прядь за ухо.
Отец лениво перевёл взгляд с резко вбежавшей в столовую дочери на догорающую алую свечу. Протерев рот ладонью, он громко рыгнул после этого хрипло захихикав.
«Фу, ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… Как можно быть таким гадким засранцем?»– у Алины никогда не складывались отношения с собственным отцом. А как может быть по другому с человеком, при виде которого ты хочешь вырвать?
– Не буду – протараторила она, резко бросившись на выход.
Стуча каблуками по выстеленной розовой плиткой тропе и одновременно листая ленту Инстаграм, Алина умудрилась поскользнуться второй раз за вечер.
– Дерьмо! – вскрикнула она, обхватив ладонью белоснежный кед на левой ноге.
Осмотревшись по сторонам, хромая, Алина поковыляла к стоящему у высокого забора белому «мерседесу». Вокруг подъезда к особняку вырастали высочайшие колючие туи, грозно охранявшие территорию. Прямо за ними начинался оазис, мираж во плоти, подобный которому возможно встретить на страницах 1000 и одной ночи или тут. Мать Алины помешана на растениях и ландшафтном дизайне. Собственноручно, с разных уголков земного шара она привезла пёстрые цветочки и диковинные деревца, о которых в городе за трёхметровым забором слагали легенды.
Например, знаменитое драконовое дерево из подножья Тэнэрифского вулкана. Мать, прятавшую росточек этого монстра хотели арестовать прямо в международном аэропорту. Или алые розы длинной в человеческий рост. С ними уже помогли услужливые контрабандисты из Кито, незаконно похищающие ящериц с Галапагосских островов. Двухметровые розы для них плёвое дело.
В ботаническом саду принадлежавшем лишь трём людям можно было с лёгкостью заблудиться. С приходом темноты он становился мрачной пучиной, из которой найти выход почти нереально. Засосёт – и оставайся один на один с агрессивными бродящими по территории псами.
Телефон, находившийся в ладони Алины, разразился громким рингтоном.
«Аноним» – белыми буквами загорелся экран.
– Что за чёрт? – в полголоса спросила сама у себя Али, удивлённо смахнув блокировку вправо.
Поднеся телефон к уху она мрачно обрезала:
– Я вас слушаю.
Ответа не последовало. Лишь удручающая тишина по другую сторону линии.
– Ало? Кто это?
– Привет – грубый и одновременно писклявый голос наконец отозвался. Лишь по нему сразу стало ясно, что неизвестным собеседником является пожилая дама. Откашлявшись, старуха продолжила – Дорогая, мне нужна твоя помощь.
– Кто это?
– Я ломаю голову над одним единственным вопросом ночи на пролёт. Он мучает меня так давно – по голосу казалось что рот собеседницы растянулся в широкой улыбке, причмокивая, она делала выразительные паузы в предложениях – Я хочу спросить тебя…
– Ответьте, кто Вы?– буркнула Али, доставая из кармана джинс ключи от авто.
– Такая девушка как ты обязана… – Алина оборвала ответ старухи на полуслове.
– Я ничего Вам не обязана, пока вы не скажете кто…
– ОТВЕТЬ МНЕ – завопила старуха, абсолютно резко сменив тон с режима «позитивная бабушка держащая блюдце с печеньем» на «негативная бабушка отрывающая головы петухам» – Что отличает загоревшую тварь от разумного человека, мразь?
Алина резко отодвинула телефон от уха, будто неожиданно из динамика на ухо полился кипяток.
– Ты сгоришь в аду…– доносился крик, ставший тихим – Ты сгоришь в аду… Ты сгоришь… – Алина наконец решилась отбить вызов, открыв дверь машины и закинув АйФон в подстаканник.
– Долбанные шутки – дрожащими руками девушка завела мотор – Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу…
Всё её тело будто пронизывало струёй тока. Так часто бывало ранее. Алина чувствовала неописуемую злость, заставлявшую конечности трястись как от судороги. Психологи ознаменовали это «синдромом парализующей ненависти», собрав с родителей трёхзначное число за выдуманную болезнь.
Положив руки на руль Алина глубоко вздохнула.
– Ненавижу… Ненавижу… – внезапная дрожь по всему телу постепенно стихла. Выдохнув, Али улыбнулась сама себе в зеркало заднего вида. Прикусив нижнюю губу, она сказала своему отражению: – Ты прекрасна. Ты идеал. И все обиженные недотраханные сучки только и делают, что видят в своих влажных снах как ты горишь в аду. – Ещё один совет психологов, лекарство от выдуманной болезни – беседы с самой собой. Отвлекают от ярости.
Выехав на проезжую часть, Али поехала по узкой однополостной дороге к северу города через мрачную посадку. Салон авто погрузился во мрак. Свет бледно-голубого неба залил всё вокруг, создавая иллюзию словно сейчас ты проезжаешь по дну океана.
«Ты сгоришь в аду…» – полный ненависти хриплый голос старого человека продолжал звучать в её ушах. Мозг рисовал портрет собеседника – узкие дрожащие губы, глубокие морщины, слегка косые глаза и гнилые зубы. Как толстая точка над всем этим красовалась пухлая бородавка на носу.
Схватив телефон, Алина набрала номер Андрея. Ответа не последовало. Он никогда не отвечал.
– Козёл – кинула она, ощущая как снова ненависть медленно окутывает тело.
Надавив на тормоз, белый мерседес встал посреди узкой дороги. Вокруг покрытый туманом лес. Впереди уходящая вправо тропа. Под шинами покрытый ямами асфальт. Она одна посреди сумрака леса.
– Ненавижу… Ненавижу… – сердце готово было выскочить из груди. Пальцы будто сворачивались в три погибели сами собой. Ладони нервно дрожали. Ей хотелось выйти наружу и начать поочередно срывать ветви с деревьев, кричать и рвать волосы на голове. Ей хотелось разорвать в клочья любого случайного прохожего. Хотелось остановить проезжающую мимо машину и ногтями вцепиться в лицо водителя. Так было часто. Та самая ненависть пульсирующая по всему телу.
Ударив кулаком об руль, в центре которого переливался серебряный фирменный знак, Алина заглушила собственный вопль громким сигналом, раздавшимся по лесу.
– Воскресный солярий… Воскресный солярий.. .– тараторила она, теша себя мыслью о ставшей традиционной процедуре. Каждое воскресенье – как одно. Она проводила вечер в жаркой тесной кабине, собираясь сделать сегодня исключение.
Али приоткрыла окно, вдохнув свежий прохладный воздух пахнущий сыростью земли. Заводя машину, она собиралась поехать вновь.
Надавив на педаль газа, белый Мерседес сорвался с места, безудержно полетев по выходившей из посадки дороге. В тот момент, когда Алина проезжала мимо высокого биллборда с надписью «Бизнес ланчи в «Жирной Русалке»» телефон в очередной раз замигал.
Чёртов аноним.
Руки Алины задрожали. Ненависть прилила к голове в очередной раз. Старуха прислала ей СМС.
«Ты палила других людей своими словами. Ты мнила себя послом ада, созданного для приношения преисподней в жизнь другим. Ты унижала. Ты растаптывала, и думала что выйдешь сухой из воды, никогда не осознавая, что на самом деле ты выйдешь по голову в пепле.
Время вышло.
Леди V”.
Руки сжали кожаную обшивку руля из всех сил. Длинные ногти впились в мягкую ткань.
Подняв глаза на зеркало заднего вида Али выдохнула, прошептав себе под нос:
– Никто не сможет испортить тебе вечер. Я не позволю. Ты будешь наслаждаться жизнью не смотря на все приколы, какими пугающе реалистичными они не были.
Через семь минут перламутрового цвета джип ловко заехал на парковку салона красоты «X-SPA”, заняв одновременно два места для инвалидов. Подняв подбородок, Алина гордо прошла мимо стойки ресепшн в знакомую тесную комнату.
Ни окон, ни телевизора и ни запылённого Wi-Fi роутера, как в остальных салонах красоты города. Тут всё способствовало максимальной изоляции от мира, чем и хотела воспользоваться в полной мере девушка. Такая знакомая процедура: «на автомате» она сняла с себя одежду, расстегнула застёжку на лифчике и облачилась в белоснежный пахнущий дешёвым гелем для душа халат.
Перед ней стояла допотопная кабинка солярия, разогретая для приёма клиентки. Уникальная в своём роде, ведь в городе она была единственной.
Заходя в салон красоты открывшийся тут для стрижки сальных локонов уставших фермеров Али всегда морщила нос. Но выхода не было. Она не могла изменить привычке. Одев тёмные очки и сунув в уши белые беспроводные «AirPods”, имевшие свойство раскаляться в свете ультрафиолетовых лучей, Алина нырнула в кабинку.
– Можно! – небрежно рявкнула она ожидавшей за дверью лохматой работнице, от одного вида которой девушке становилось дурно. Лохматые волосы, напоминавшие стог обписанной коровами соломы, гигантская шоколадного цвета бородавка над пахнущим миллионом изъятых из гардероба вечно потных игроков в регби носков ртом. Установив нужную температуру на стоявшей рядом панели, женщина покинула комнату оставляя за собой едкий след зловонного дыхания.
– Эй! Ничего не забыла? – вскричала Алина, заёрзав на месте. Она чувствовала себя как раскалённый чайник, медленно заполняющийся кипятком. Ещё чуть-чуть, и горяченная вода хлынет через край.
– Точно-точно – замешкалась работница, пронзительно шаркая белыми тапочками по кафелю, без остановки бубня одно и то же слово. «Точно-точно-точно-точно-точно-точно».
– ЗАЛЕПИ СВОЁ ПАХНУЩЕЕ СТАРОЙ ПИЗДОЙ ДУЛО – выкрикнула Алина, ладонью ударив по крышке кабинки – ВКЛЮЧИ МНЕ НАКОНЕЦ ЭТУ ЧЁРТОВУ МУЗЫКУ И ВЫМЕТАЙСЯ ОТСЮДА.
Спустя секунду в наушниках заиграл динамичный трек. Палоумная выдра наконец нашла Алинын АйФон, заставив работать своё серое вещество и додумавшись нажать на кнопку «Play”. “Простите-простите-простите-простите» – засуетилась дама, шаркая тапками направившись к выходу.
– СВАЛИИИИИИ!!!!! – завизжала Алина, ударив по крышке второй раз.
Сердце колотилось а всё тело нервно дрожало. С ног до головы стремительно ходил противный озноб, не дающий девушке расслабиться ни на секунду.
Это СМС. Эти слова. Этот противный и хриплый до ужаса голос, который в одну секунду зазвучал так громко, будто вместо динамика телефона к уху Адины поднесли колонки, украденные с мирового турне U2.
Успокоить её смог лишь запевший голос Тейлор Свифт. Она была её любимой певицей. Оставалась таковой с самого детства. Алина фанатела от неё всегда: начиная с ранних кантри-эр и заканчивая поздними поп-альбомами.
Своё день рождение два года назад она встретила на концерте «1982» в Финиксе, сорвав горло на две недели. И в чём причина столь пылкой любви не ясно: то ли в кажущимся таким жизненным тексте, то ли в ангельском голоске, который способен был очаровать Алину до самых последних строчек трека. Так случилось и сейчас: переживание смешанное с ненавистью отступило, ведь звучал созданный самой Али плейлист «фаворитов от Тейлор».
Алина глубоко вздохнула, растянув рот в неестественной дурашливой улыбке.
«Кажется, всё начало налаживаться» – подумала она выдохнув. Приятное тепло, проникавшее в каждую пору тощего тела. Несравнимые ощущения. Невероятный экстаз смешивающийся с голосом, звучавшим будто из рая.
«Клыкастая Тейлор Свифт» – так прозвали Алину в школе «свитера» – помешанные на убогой бульварной литературе злобные задротки, потеющие от массивных вязаных свитеров 365 дней в году.
«Моя жизнь прекрасна» – про себя оборвала Али – «Я прекрасна»
Леди V. Ха-ха, ну и чушь. Впервые новость про неё озвучил Влад, выставив себя идиотом. Определённо, это был какой-то сумасшедший помешанный на комиксах прыщавый четырнадцатилетка которому покоя не давала популярность компании Алины в городе.
И как она, самая опасная стерва города могла испугаться шуток каких-то задротов? Она готова поспорить, что та старая бабушка сейчас сидит в своей комнате, ей лет 15, она покрыта прыщами, носит очки и переодически посматривает порнушку.
Песня «Getaway car” закончилась, оставив лежавшую в кабинке солярия девушку с воздушной улыбкой на лице.
Началась «Shake it off” – хит, с которым у Алины ассоциируется день её рождения. Она видела мисс Свифт на расстоянии вытянутой руки, ели сдержавшись чтоб не упасть в обморок.
Сквозь музыку послышался звучный хлопок дверью.
– Кто здесь? – достав правый наушник крикнула Алина. В ответ тишина. Показалось. Да, точно показалось. Что не делают с человеческим сознанием пустые пугающие угрозы.
Надев наушники, она продолжила смирно лежать под ультрафиолетовыми лампами. Десять минут пройдут так быстро, так чего же растрачивать их на безосновный страх? «Хэйтеры будут хэйтить, хэйтить, хэйтить…»
И опять сквозь голос Тейлор отчётливо послышался звон. Будто кто-то неторопливо перетаскивает по кафелю нежно-кремового цвета самые настоящие… цепи? Да, будто-бы звук металла, падающего на пол.
Маразм.
Полный бред.
Вдох-выдох. Будь спокойна.
Вдох-выдох. Возьми себя в руки и прекращай накручивать. Ты чересчур эмоциональная. На каждого завистника нельзя реагировать подобным образом. Много кто будет желать тебе скорейшей смерти, но это же не значит что каждого нужно до смерти бояться?
«Не могу, я слышу этот звон и всё тут» – он проникал в уши даже сквозь громкую весёлую песню.
«Детка, я лишь могу трясти, трясти, трясти…»
Звон продолжался, становясь всё ближе и ближе. Алина закрывала на некоторое время глаза, пытаясь расслабиться. Сильный удар, раскачавший кабинку заставил веки открыться а тело содрогнуться.
Сквозь тёмные очки свет сине-фиолетовых ламп казался белоснежным. Будто в одночасье мир превратился в нуарный детектив двадцатых годов. По крыше кабинки зазвенели мелкие удары. Алина ощущала их спиной, руками, ногами, головой…
Это были цепи.
«Ты бредишь, какие в жопу цепи?!»
Звук цепей, медленно обматывающихся вокруг кабинки. Её хотели заблокировать в жарком солярии как в гробу под землёй. Алина резко стянула с себя очки. Яркий фиолетовый свет защипал глаза, медленно выжигая зрачки.
«ПОТРЯСИ! ПОТРЯСИ» – Тейлор продолжала петь. Сквозь её голос донёсся приглушённый щелчок.
Замок… Будто кто-то замкнул замок…
«Ты сходишь сума, подруга. Замок? Ха-ха!»
«Может я и правда схожу сума. Пора вылазить и дать понять самой себе что снаружи никого нет! Это глюк! Это всё мой страх! Я одна в этом грёбанном крысятнике, а если и кто-то тут присутствует кроме меня, так это та недомытая сука!»
Уперевшись костлявыми локтями в крышку, девушка приложила все силы чтоб отворить её. Ничего не вышло. Она наглухо стояла на месте и не хотела открываться, будто была выточена из холодной тяжеловесной глыбы.
Из рта вырвался тонкий горловой звук. Писком назвать это никак нельзя было. Звук паники в чистом виде. Звук человека, отчаянно непонимающего происходящего с ним. Звук человека, осознающим, что лампы над ним накаляются всё больше и больше.
– Ай !– вскрикнула Али, убрав локти от горячих ламп. Попытки освободиться безуспешны. На руках появились красные пятна от ожога.
В кабинке становилось всё жарче и жарче. Крышка недвижимо стояла на своём месте, делая главную красотку города заложницей своего же фетиша. Она била руками, помогая ногами открыть гребанную кабинку. Ничего, лишь новые красные ожоги на конечностях.
«Нет! Не сдавайся!» – на руках проступили жилы, но она не замечала. Алине казалось, что руки вот-вот разломаются на две части, как ветки качающейся на ветру берёзы.
Тело пылало. Каждая капелька пота, стекавшая по коже, стала болезненной. Они давили на болезненные места, теснясь на ожогах.
Руки, находившиеся над головой девушки начали медленно покрываться мерзкими пухлыми волдырями, раздувавшимися как пузырь бабльгама со вкусом клубники. Вскрикнув, Алина опустила руки глазами бегая по медленно сгорающему телу. Всё оно покрывалась подобными буграми, похожими на гигантские гнойные прыщи.
Алина вскрикнула, продолжив попытки выбраться. Голос не мог связать отчётливую мольбу о помощи. Издавался лишь заглушаемый толстой крышкой и работающим генератором писк.
Пальцами Али провела по мокрым от пота щекам, ощущая омерзительные волдыри под пальцами. Она была омерзительна сама себе. Она не могла выйти. Она была пленницей роковой кабинки. Она становилась уродом на своих глазах.
Она жарилась заживо.
«Привет» – и почему одно сухое «привет», отправленное мною Еве в инстаграмме заставляет так нервничать?
Ёрзая на кровати, я с замиранием сердца ожидал ответа. Что она могла написать?
Что она испытывала после нашего поцелуя? Испытала хотя бы пятьдесят процентов удовольствия, испытанного мной?
Хм, можно ли мерить удовольствие в процентах? Почему бы и нет.
Я до сих пор помню тот поцелуй, с той девочкой, кажущейся мне созданной будто специально для меня. Словно Бог специально вылепил её из глины, использовав моё собственное ребро. Создавая её необычный причудливый характер он использовал те же ингредиенты что и у меня. Как ещё объяснить то, что в неё я влюбился за секунды, сев рядом за парту и заглянув в прозрачные глаза?
Её книга лежала на письменном столе. Всё напоминало о ней, только не она сама. Она напрочь не хотела заходить в сеть, и это настораживало. Мне хотелось, чтобы именно это настораживало меня, а не ужасные бесчеловечные убийства. Я хотел думать о ней, а не о окровавленном трупе.
Принимая ванну, я то и дело посматривал на экран телефона, продолжавший быть удручающе тёмным.
«Твой богатенький брат не смеет считать себя богатеньким братом, если в качестве утешительного подарка не привезёт с собой жопастую шлюху» – вскочив из горячей воды, на радостях я чуть не поскользнулся, с досадой обнаружив что написать мне решился лишь Алексей.
«И что они будут есть у тебя в гостях? Ты об этом подумал? Ты вылетишь раз и навсегда из компании мажоров, преподнеся «читоз» в побитой тарелке»
«И вовсе нет. Андрей без ума от кислого «скитлз»»
«Я уверен что это миф»
Обернувшись и уткнувшись носом в окно, выходившее на залитый оранжевым закатом двор, я стыдливо прикрыл достоинство и опустился в ванную, поджав колени к груди. Странное ощущение. Вроде никого и нет, а иногда кажется что на твоё окно смотрит незнакомец, притаившийся у начала леса.
Я был один дома. Родители ушли в гости к новым соседям, державшим сразу четыре одинаковых мопса у себя дома. На мой вопрос «зачем?», они ответили что «из четырёх мопсов впоследствии получается пятнадцать, а из пятнадцати по двадцать долларов за щенка». Милая женщина, носившая строгое серое пальто. Говорят муж у неё работает в полицейском участке. В таком случае, он должен был увидеть несчастного мальчика неловко свалившегося с сосны.
Мама сказала, что непременно узнает если я куда-то выйду. «У меня везде есть глаза» – кинула она ступая за порог. Я настороженно хихикнул, громко закрыв входную дверь.
Пожалуй, громче чем предполагал этикет.
В принципе, я и не хотел никуда выходить, смирно ожидая гостей и ответа от Евы. Выйдя из ванны я просушил голову. Получился неаккуратный взъерошенный ёжик. Мастерству мужских укладок мне ещё обучаться и обучаться.
«ДИН-ДОН» – гости прибыли.
И как у моего двоюродного брата получается выглядеть каждый день так, будто бы он миллионер-депутат, сошедший на политические дебаты с собственного вертолёта?
Сбежав вниз по лестнице я поскользнулся на последней ступени. Пожалуй, за последние три часа одиночества мне захотелось увидеть друзей. Не медля распахнув дверь, я впустил в прихожую вечерний ветерок, носивший от дома к дому сырой запах влажной земли.
Тусклый фонарь, висевший прямо над крыльцом осветил массивный силуэт Андрея. Самодовольная ухмылка, густая тёмная чёлка и блестящие глаза. Он не менялся. На его плечах была накинута кожаная куртка, блестящая в свете лампы. В руках находился шоколадного цвета тканевый мешок с золотистой надписью «Гучи». Да уж, любви к этому брэнду ему не занимать.
Андрей распахнул рот, будто ожидая что нужные слова вот-вот сами должны вылететь из него:
– Ну что, жертва маньяка, принимай презенты – звучно хмыкнул он, протянув сумку привлекавшую моё внимание.
– Не желаю оставаться «жертвой маньяка» – ответил я, оцепенев от «презента» как от свитка золота.
– Как бы не так – обернувшись, я заметил Макса, расплывшегося в улыбке и облокотившегося локтем об стену фасада дома – Весь город уже повесил на тебя ярлык «жертвы»
Его дыхание пахло алкоголем. Я находился достаточно близко от него, чтобы чётко понять это. Переведя взгляд на Андрея я обратил внимание, что его глаза ходят из стороны в сторону как у пьяного.
Хотя почему «как»?
– Мама и папа передали это тебе, желая скорейшего выздоровления.
Я заглянул во внутрь. В сумке лежала обувная коробка такого же шоколадного цвета, рядом с которой небрежно смялась белая кофта. В глаза бросилась золотая буква «G”.
– Шмотки?!– выпалил я, сам не раздирая своей интонации. Она не передавала ни счастья, ни озадаченности – От Гуччи?! – Андрей продолжительно кивнул, расплываясь в широкой ухмылке:
– Теперь тебе есть в чём приходить на дни «Гуччи» – скинув с плечей куртку, он нервно добавил – Может быть ты нас впустишь?
Я молча отошёл от входа, дав своему брату протиснуться в коридор. Белоснежные кеды, на подошву которых налипла коричневая грязь мигом очутились на чистом паркете. Вслед за ним зашёл Макс, не выпуская крепко сомкнутые кулаки из тёплых карманов серого бомбёра. На левой груди кофты алым цветом в глаза бросалась шёлковая буква «A”. Думаю, он даже и не понимал отсылку к культовому американскому произведению.
Это показалось мне забавным.
Достав из сумки картонную коробку я нетерпеливо заглянул внутрь и даже не заметил блёклую тень находившуюся за порогом.
Вот его я видеть не желал.
Ни за что.
Никогда.
И кто его позвал? От одного лишь вида Никиты по моему телу галопом начинала бегать крупная дрожь. Я помнил каждый кадр видео с ним в главной роли как слова любимой поэзии. И в каждом кадре его силуэт обрисовывался новыми мистическими чертами.
Бледнолицая фантастическая тварь прошла во внутрь, соизволив кивнуть вместо приветствия.
«Если бы ты знал, если бы ты только представил что я видел…»
От него исходил устойчивый запах строгих резких духов, явно не подходивших ему по возрасту. Переведя тяжёлый как каменный истукан взгляд, он неторопливо рассмотрел мои «хоромы». На его сутулой спине, облачённой в синюю ветровку потихоньку начал образовываться горб.
Я терпеть не мог исходившую от него энергетику. Тяжело объяснить, но вокруг него будто бы медленно надувался мыльный пузырь цвета угля, дарящий плохое настроение каждому, проникавшему в него. Видя его лицо, острый длинный нос и синие губы мне хотелось вырвать ему же на вытоптанные кеды.
Пробежав глазами по белоснежным кроссам с зелёно-красными полосками по бокам, я прикрыл дверь, взглянув на идеальный БМВ припаркованный у моего двора. Его тяжёлые шины вперлись за бордюр, расколошматив зелёный газон под ними как сырой фарш.
Я вновь опустил глаза на неожиданный подарок. Подобную обувь я видел сотню раз в социальных сетях. Такте кеды носили ВСЕ, независимо от расположения на земном шаре и пола. В таких выкладывала фотки Белла Хадид, прогуливаясь по улицам ЛА с кофе из «Старбакс» в руке. В таких лавировал по сцене Бруно Марс на выступлении во время своего последнего тура.
И такие сейчас лежали в моих руках, будто поданы на серебряном подносе.
– Кеды… – не закончив предложения, я поднял глаза на брата – Не стоило.
– Ты единственный и любимый племянник у своего дяди – с «любимым» можно было запросто поспорить. «Быть племянником олигарха» – лишь звучит круто, на самом деле туфта. Я видел подарки лишь на дни рождения, и то не всегда – Такие у Джареда Лето.
– Такие у Роналду – дополнил Макс.
– Там ещё что-то было – продолжил Андрей, всматриваясь в собственный подарок и ожидая как мои руки повторно нырнут в сумку.
Из неё я достал тёплую толстовку и тонкие футболки с культовым логотипом: белую и чёрную.
– А у тебя не так по-нищебродски, как мы ожидали – открыв рот выпалил Макс, нагнувшись к тумбочке в прихожей и рассматривая современные часы с совой. Ночная птица стреляла глазами то в одну, то в другую сторону, торопливо отсчитывая секунды. Парень по-детски был зачарован дешевыми часами, купленными на распродаже китайской барахолки. Стоявший рядом Андрей пнул его локтем, попав в правое ребро. Макс осознал, что его попытки завязать разговор не увенчаются успехом:
– И… – протянул он, готовясь задать вопрос – Какого это, быть жертвой?
– Я не жертва.
– Но ты же видел его собственными глазами – погодя он добавил, оторвавшись от часов-совы – Маньяка.
– Старый жуткий сморщенный тип, насилующий молоденьких мальчиков – хихикнув поддержал Андрей, копируя интонацию безумцев из хоррор-фильмов.
– Это не смешно – наконец мы услышали тихий хриплый голос. Он напоминал скрежет старой ржавеющей застёжки. Будто бы Никита подал голос впервые за несколько недель. Бледный силуэт стоял у лестницы, облокотившись об перила и скрестив руки на груди.
– Наш сэд-бой подал голос, рассыпайте конфети! – Андрей засмеялся, шагнув на встречу к Никите – Ты считаешь что старый педофил убил её?
Конец предложения напряжённо застыл в воздухе. «Её» – слово прозвучало будто бы эхом, несясь по всем комнатам дома. Мой брат подходил всё ближе и ближе к поникшему парню.
– О бедненький, маленький жалкий Никита, чью девушку жестоко убил серийный маньяк. Прада, то что она врезалась в дуб, тебя не смущает?
Порой он бывает невыносим.
Я подошёл к брату, положив руку ему на плечо. Он не заметил.
– Она сама, по своей же глупости, попала в ДТП посреди чащи леса.
– Прекрати – бросил я – Ты ведёшь себя как истеричка.
– Истеричка? А может быть, истеричка тот кто ищет виновных в чужой смерти, даже когда их нет? Кто утомляет всех своим жалким видом и глазками как у бездумного щенка?
Андрей находился максимально близко к тощему парню, зажав его в углу лестничной площадки. Во взгляде Никиты чётко прояснилась ненависть. Казалось, с секунды на секунды завяжется драка.
– Ты пьян – сухо ответил парень, застывшим взглядом просверливая Андрея.
– Мы выпили по рюмке водки, это не делает меня пьяным. А вот что ты раздражающий всех фантом, создающий себе образ справедливого искателя правды – факт.
Пошатнув картину, висевшую над спорящими ребятами в дубовой рамке, Никита вырвался из заточения настырного Андрея. Сбежав по лестнице он направился к выходу.
– Я зря сюда пришёл – на ходу тихо бормотал он – Я знал, что с вами мне не место. Я лишний.
– Ты правильно судишь, парень. Ты лишний среди нас, и всегда им был – спокойный тон Андрея сменился на агрессивный крик – Ты ЖУПа, и будешь ЖУПой да конца своих дней.
Через распахнутую дверь, в дом в очередной раз залетел свежий воздух пахнувший осенью. Тот самый запах сырости, который воссоздал внезапно пошедший дождь. Капля за каплей, он напоминал о себе редкими влажными следами на бетонной тропе, ведущей к дороге через ровный газон.
– Вали! – напоследок бросил Андрей – ЖУПА! БЛЕДНЫЙ НИКОМУ НЕНУЖНЫЙ ЗАСРАНЕЦ!
Накинув капюшон ветровки, Никита почти бегом покидал дом. Последний раз его силуэт осветил фонарь, за которым виднелись ухоженные броские клумбы Жанны.
– Ты не можешь жить без скандалов на ровном месте – качая головой из стороны в сторону констатировал Макс, с хитрой улыбкой провожая Никиту.
Именно в этот вечер устоявшийся годами контракт самой популярной компании города с постоянной «ЖУПОЙ» был расторгнут. Она убежала в неизвестном направлении, выбрав путь одинокого волка.
Никто даже и не пытался его остановить – удивительно, но факт – после его ухода атмосфера в доме стала светлее. Я расслабился, не ощущая рядом с собой человека, связанного с самым необъяснимым воспоминанием моей жизни.
– Я создан для скандалов – хихикнул Андрей – Ну, гавнюки, будете продолжать смотреть в след навеки печальной тени?
Обведя взглядом улицу, я захлопнул дверь. Никита скрылся в череде серых домов. Тяжёлый мрак ночных улиц не выдавал его силуэта. Мне стало холодно от мысли, что мы дали ему уйти одному, в то время когда где-то там бродит убийца.
Холодно на секунды.
Жуткая мысль отпустила меня как только парни смеясь побежали наверх, плечами сбив картину в рамке и даже не заметив.
– Может роллы? У меня в кошельке миллион с лишним купонов на халявные сеты – на выдохе проскулил Макс, после чего в очередной раз повторил насколько он голоден. «Водка вызывает у меня аппетит» – бросил он с разбегу прыгнув на мою кровать. Как оказалось, парни, перед тем как ехать ко мне открыли стеклянную бутылку крепкого «Absolut”. И хотя их поведение не выдавало алкоголь, услышать его можно было по одному лишь дыханию.
Макс закинул ноги вверх, уперевшись об стенку. На его ступнях были надеты белые носки «Kappa”, слегка грязноватые на пятке.
– Мы похожи на тощих сучек заказывающих роллы? – спросил Андрей, не отрывая взгляда от окна – Может быть ты скрываешь от нас вагину?
Макс хихикнул, рассматривая носки как что-то диковинное.
– Пицца и только пицца – отойдя от окна, Андрей присел на край кровати и достал телефон из кармана штанов. Три секунды, и из динамика зазвучал невнятный голос оператора.
Слова шли неразборчивой чередой.
«Бла-бла-бла-бла-бла-доставка-бла-бла-пицца»
– Да-да, нам Маргариту, и…? – Андрей обернулся к нам, ожидая предложений. Голос в телефоне молчал.
– Я хочу мясную.
– Пепперони. Две – погодя, он добавил – И Маргариты тоже две.
«Бла-бла-бла-ожидайте-бла-бла-пол-часа».
Откинув АйФон в сторону, брат плюхнулся на спину, ладонью схватив мягкое покрывало. Его блестящие глаза-сканеры внезапно стали стеклянными. Будто прозрачными. Будто выдающими всё, что у него на уме.
Андрей всегда носил толстую маску. Сейчас, на секунды, он её снял.
– Чёрт… До чего же хреново – мизинцами он протёр глаза, после чего закрыл лицо ладонями – Грёбанная суббота в грёбанном полицейском участке… С десяти до девяти… Тупые полисмены с тупыми вопросами: «Что вы делали в промежуток с десяти вечера до часу ночи». Косяк выкуривали! Так-то!
Сняв ладони с лица, парень хитро ухмыльнулся, стрельнув карими глазами в мою сторону:
– Что мы, собственно, сейчас и сделаем.
Моё сердце забилось чаще, как только на белой простыне появилась тонкая салфетка, на которую неаккуратной горой была вывалена зелёная сильно пахнущая трава. Рядом с ней толстым рулоном лежала готовая папироса.
Андрей с мастерством уличного напёрсточника за минуту выгрузил наркоту из сумки, как ценный экспонат исторического музея.
– Нет. НЕТНЕТНЕТ – я затряс головой, растерянными глазами окидывая траву. На лице Макса, продолжающего расслабленно лежать на кровати, растянулась широкая улыбка. Его ноздри расширились, будто желая вдохнуть стойкий крепкий аромат.
– Вы не смеете курить косяк в моей комнате – кашлянув, я подправил сам себя – В моём доме вообще.