Я придвинулся к ней, поцеловав ещё раз. Второй поцелуй сродни первому – волшебный. Безумство, стандартный контакт двух разнополых особей, при котором происходит обмен более чем миллионом микробов кажется мне волшебным. Только вдумайтесь – миллионы зубастых подвижных бактерий с десятком ножек цепляются вам за нёбо во время поцелуя, прочно впиваясь острыми лапками в горло. После поцелуя они выедают вас изнутри, но вы этого не почувствуете, продолжив сосаться как ни в чём не бывало.
Засунуть язык, поводить им во рту чужого человека, при этом стараясь не особо слюнявиться дабы не показаться мерзким – что может быть отвратительнее? Но это ОБАЛДЕННО. Непередаваемые чувства, во время которых ты ощущаешь энергию сидящей рядом всем телом. Всё тело за мгновение пробивает тепло, и кажется, что даже волосы на руках готовы зашевелиться.
Ты счастлив, желая из всех сил продолжения момента. Это всё что тебе нужно – ещё разок. Ты нагловато и ненасытно лезешь за добавкой, напрочь забыв о боязни показаться ненасытным извращенцем.
Отклонившись от Евы я не мог оторваться от её глаз. Они застыли на мне, передавая в своей стандартной манере короткие предложения. И кажется, одно из них я смог прочесть. Я не знал, сколько ещё времени был готов провести читая те самые предложения. Минута, пять, десять… Мы сидели в объятиях, переодически начиная хохотать как два психопата, по ошибке выпущенных из дурдома. От этого смеха замирало сердце.
Поглаживая мочку Евыного уха, позади нас я услышал тихий шорох. Будто кто-то стараясь быть незаметным пробивался сквозь высокую траву поля. Я обернулся, заставив глаза оторваться от бесконечности больших глаз.
Посреди поля стоял жуткий морщинистый старик, рукой прикасаясь к развивающейся на ветру жёлтой траве.
Убийца Дэна, убийца, убийца, убийца…
Его портрет навсегда засядет в моей голове. Я запомню детали его лица на всю жизнь: каждую морщинку и глубокую складку, гнилые коричневые зубы и холодные будоражащие глаза.
Залитое солнцем тёплое поле внезапно стало самым холодным местом планеты. Я вскочил, продолжая наблюдать за тем, как губы убийцы медленно растягиваются в хитрой гнилой ухмылке.
Он готов превратить нашу жизнь в ад с секунды на секунду. Он готов достать из кармана большой кухонный нож, вспоров кишки мне, а затем моей подруге. Только он способен испортить один из самых чудесных моментов моей жизни.
– Бежим!!! – воскликнул я, не опуская взгляда от самонадеянного лица – Он убьёт нас также как его!!!
– Кого «его»? Влад!?! – Ева аккуратно положила руки на мои плечи, слегка струсив – Что с тобой происходит?
Я молча указал на тёмный силуэт, переведя взгляд на растерянное лицо подруги.
– Там… Там никого нет – обрезала она.
Я обернулся. Пустое просторное поле. Подвижная пожелтевшая трава, переливающаяся на солнце золотыми локонами.
Те жёсткие заросли, по которым убийца ласково водил рукой всё также развивались на ветру.
По телу пробежал холод. Нет, случившееся вчера ни за что меня не оставит. Случившееся вчера сделало огромный вклад в мою психику здоровой тёмной кучей.
Мрачные силуэты никогда меня не оставят – заевшая в голове мысль звучала как диагноз.
Глава 10 #ЛУЗЕР
Алексей:
«ФАК, увидеть серийного убийцу это так…»
Белоснежное уведомление от «ВатсАп» скрыло окончание СМС, но я прекрасно знал всю его суть. Дело в том, что мой лучший друг (лучший-прилучший-супер-друг) без ума от маньяков, а также фильмов и книг связанных с ними. Его любимое занятие – скучая в машине стоя в пробке с интересом листать биографии убийц в Википедии. «Чикатило, ага… Как там он расчленял свою последнюю жертву?» (лучший-прилучший-супер-друг-со-странностями).
«Я не уверен что ВОБЩЕ его видел» – быстро ответил я, откинув АйФон на воздушное белоснежное одеяло.
Удобно вытянув ноги, закинув их на холодный письменный стол, я готов был лежать так всю вечность. СЕРЬЕЗНО. Хотя бы всё это воскресенье.
Я лежал и лежал, держа перед собой книгу что вчера принесла мне Ева, отрываясь от неё лишь когда руки совсем затекали, превращаясь в воздушную вату. Откладывая книгу я брал телефон, открывая Твиттер и бегом оглядывая ленту.
«СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА»
«СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА В МАЛЕНЬКОМ ГОРОДЕ»
«КТО ОН?»
«Что все скрывают от обычных подростков?»
Фурор в социальных сетях безумен настолько, насколько должен быть безумен фурор в мелком городке после жестокого убийства парня из порядочной семьи. О его пристрастиях последних месяцев все забыли по щелчку пальцев.
«Труп был найден местным школьником, племянником Арсения… – моё имя даже и не прозвучало, п-ф-ф, а чего я ожидал? – упав с сосны, он сразу же обнаружил мертвое тело» – меня описывают как придурка. Как придурка свалившегося с неба посреди ночного леса. Некоторые особо откровенные Твиты не забыли упомянуть: «После падения Влад увидел несколько безумных галлюцинаций». Теперь я стал безумным придурком свалившимся с неба и увидевшим галюны. Мощно!
Надо же, хэсштег #крепчайжертваВлад вышел в городские тренды. И самое странное, я совсем не могу понять, саркастичный он или нет.
«Мальчику нужна помощь психолога. Видеть миражи на ровном месте в таком возрасте – это ненормально». Комментарий под одним из постов был написан женщиной в крупных розовых очках и с растянутой в кривой улыбке физиономией на аватарке. «Счастливая мать» – написала она в описании профиля.
– Пошла к чёрту! – вскрикнул я, откинув телефон прочь и взяв в руки приятно пахнущую книгу в твёрдой обложке.
Открыв на нужной странице я сразу же представил Еву. Сейчас она умными глазами водит по строчкам очередной книги, поражаясь каждой умелой метафоре. Однозначно удивительно то, что в моих мыслях она, казалось, была не настолько прекрасна как в жизни. Мои мысли не способны нарисовать в точности совершенные черты этого человека.
Ах да, книга. «Возлюбленная» Тони Моррисон.
Взяв её в руки я сразу же осознал, что Ева просто не могла дать мне проходняк. «Все романы, получившие Пулитцеровскую премию – претендующая на что-то великое заумная нудятина» – голос Алексея прозвучал в моих ушах в тот момент, когда до финала осталось тридцать страниц.
История рабыни смогла меня поразить, хотя, казалось бы, всё что можно было взять из этой темы я уже взял. Поражаясь фильму «12 лет рабства» я проникся этой темой ещё в начале средней школы.
Меня до жути впечатлил момент где Сэти убивает свою двухлетнюю дочь. Я закрыл книгу и продышавшись открыл её снова.
К вечеру я ожидал гостей, которые должны были появиться на моём пороге с натянутыми сожалеющими гримасами, и устроить мальчишник. «Мальчишник» – так выразился Андрей, говоря со мной по телефону вчера вечером. «Никакого алкоголя» – строго обрезал я, «Ладно, я прихвачу с собой четыре бутылки «BUD” – это ничтожно», «НИКАКОГО» – напоследок крикнул я. В моём доме, даже после отъезда матери к гостям, всё будет чинно как в студенческом корпусе Гарварда.
«Прийдёт Никита» – кинул Андрей, тем самым закончив обсуждения нашего вечера. «Никита…а-а-а…э-м-м…» – я замялся, вспоминая закрытые веки и бездушное лицо. Мрачный туалет, кеды, оторвавшиеся от холодного плинтуса, взмывшие в воздух парни.
МАКбук, стоявший на подоконнике словно загорелся ярким огнём, храня в себе то самое мистическое видео. Я еле-еле заставил себя не открывать ноутбук, пересматривая тот самый момент из раза в раз, с диким упорством маньяка начиная сначала как только запись заканчивалась.
Я не хочу видеть Никиту. Совсем не хочу заглядывать в его отстраненные глаза хранящие тайну и холодное выражение лица. Совсем не хочу чтоб этот тёмный тип переступил порог дома, проходя внутрь.
Мало ли что он может натворить?
В комнату проникли яркие лучи солнца, заставив переливаться витающие в воздухе крошечные редкие пылинки и осветив лежащий рядом ноутбук. Соблазн открыть его был велик, но я удержался.
– Не стоит забивать себе этим голову – шепотом обрезал я – Тебе есть чем её забить – тут я вспомнил жуткое сморщенное лицо старика, державшего нож в руках. Черты его физиономии стали размываться в моей голове, будто всё происшедшее позавчера было сном. Ужасным кошмаром, абсолютно бредовым и нелогичным. Чёрные мантии… хах, ну у меня и фантазия!
Встав с кровати я сел на подоконник, закинув ноги в место освещаемое лучами. По телу прокатилась волна тепла. Пальцем выводя круги на стекле окна я почувствовал себя узником комнаты. Заложником, у камеры которого стоит агрессивная мать контролируя честность выполнения обязанностей домашнего ареста.
После моей вчерашней прогулки родители серьёзно-так переполошились. Поджидая меня на диване в гостиной, они строго назначили наказание, как один скрестив руки на груди. Папа заметил довольную улыбку, губы которой до сих пор хранили вкус недавнего поцелуя:
– Ты пьян?
– Нет, пап, я просто счастлив – отрезал я, робко проскользнув в свою комнату.
Алексей:
«П-с-с, король крика, я жду тебя в скайпе»
Я:
«Разве созваниваться в скайпе не остались лишь пенсионеры и супруги, один из которых не может жениться из-за того что попал в больницу?»
Алексей:
«Ха-ха, я понял отсылку»
Алексей:
«Можно в FaceTime, умник»
Оставалось пять страниц до конца «Возлюбленной», финал особо напряжённым и захватывающим назвать нельзя было, но я усердно не замечал сообщений лучшего друга.
Я:
«Мне осталось пять страниц до конца книги»
Я:
«Жди.»
Алексей:
«Чё читаешь?»
Алексей:
«Ставлю сотню на бабский детектив»
Алексей:
«Да, на сто десять процентов это бабский детектив»
Алексей:
««Тайна моей маникюрщицы»? «Пятьдесят один способ закопать любовника в саду»?»
Я:
«Иногда ты меня выбешивашь»
Алексей:
«Ладно»
Алексей:
«Жду молча»
Спустя семь минут.
Алексей:
«Ой, да пошёл ты»
Алексей:
«Я тебя не видел сотню лет, а ты меняешь меня на очередное бабское чтиво»
Я:
«И с чего ты взял что оно бабское?»
Причмокнув, я захожу в «Skype” и нажимаю на голубой значок видеозвонка. Ответа долго ждать не пришлось. Мой друг сидел на своей тесной кровати, по всему периметру которой разбросаны фантики от шоколадных «твинкис». Этот факт меня удивил, ведь Лёша особым свинством никогда и не отличался.
– Ты сидишь на подоконнике? – сощурившись хмыкнул он – О да, типичная жертва маньяка: остывший латте в побитой чашке, отстранённый грустный взгляд пялящий в окно, влажные глаза и своевременные отчаянные всхлипывания.
– Всё совсем не так.
– А как же?
– Ты у меня где-то видишь латте?
Алексей засмеялся, скосившись на обёртку печенья. Спустя секунду он выкинул её прочь из кадра.
– Я всё понял – самодовольно в ответ хмыкнул я – У тебя травма «ПОСТ-БРОШЕННОГО-ПЕРИОДА»
– Нет.
– Ага.
– Не-а.
– ДА – Алексей умолк, выждав паузу я добавил – Обертки от «твинкис», прокисший как старое молоко взгляд. Та девчонка с голубыми косичками тебя кинула?
– Во-первых они были синими, во-вторых у меня уже появилась другая – я промолчал, пытаясь вспомнить рассказывал ли он за свою «другую» – Старшеклассница – я молчал – Со светлым каре – я продолжал молчать – Да ты чёртов эгоист!
Расплывшись в улыбке, я наконец подал знак присутствия:
– Я скучал.
– А я нет.
– Ты врёшь, я это понял по миллиону бессмысленных СМС.
Алексей – персона, которая уверенно шла рядом со мной даже во времена самых тёмных и мрачных дней последних нескольких лет. Он всегда был рядом, и удивительно, никогда не докучал. Этот человек столь неоднозначен и по-своему странен, что наскучить он чисто физически не сможет.
Нахальный отличник с каштановыми волосами и выстриженным будто под линейку аккуратным пробором в них, носящий джинсовые куртки летом даже в тридцатиградусную жару. Иногда нас по ошибке принимают братьями за счёт бледного цвета кожи и периодически всплывающими под глазами тяжёлыми синяками. Мы оба обожаем слэшеры (конечно, он больший фанат в двузначной степени), безумцы, способные назвать актрису, исполнившую роль маман Джейсона в любом из фильмов «Пятницы 13-ое» (в двух первых Бетси Палмер, если интересно).
Факт в том, что Алексей единственный человек при общении с которым у меня не возникает неловких пауз или моментов, когда хочется убежать от пустынных разговоров ни о чём. И почему я ещё ни разу не заикнулся о нём, потягивая резину до последнего? Да уж, его персона проскальзывает через весь текст оставаясь висеть в тёмном уголке как то ружьё, которое когда-то должно выстрелить.
А история знакомства с человеком, единственным имеющим доступ к моей личной жизни, тщательно скрытой от посторонних глаз, весьма интересна.
Мой первый город после родного. Назовём его «Город номер два». Пыльный серый муравейник, от нескончаемого череда домиков -серых коробок которого можно было сойти с ума.
Поселились мы в маленькой квартире на пятом этаже, ночью в которой невозможно было уснуть из-за постоянно развлекающихся на пожарной лестнице подростков. Наш район прозвали «хип-хоп столицей» города, возможно из-за того что там больший процент жителей составляли чёрные, возможно из-за того что за каждым углом там закатывали рэп-баттл.
Жили мы над столовой, в которой двадцать четыре часа в сутки продавали жаренный фалафель. Открыть окно не представлялось возможным, ведь секунды – и вся квартира в зловонном аромате бобовых завёрнутых в жирные лепёшки.
Приходилось мириться.
Я спал на пахнущем одеколоном «Old-Spice” матрасе на полу, поджимая колени к груди. Пах он так скорее всего из-за прошлого жителя. Засыпая, я прямо таки представлял уставшего потного работягу, доставляющего косметику с интернет-магазинов для домохозяек и выслушивающего унижения от проходящих мимо хипхоперов.
Но не суть.
Вставая в шесть сорок я бежал в мрачную захолустную школу, про которую по городу ходили назойливые фантастические слухи. Фантастическими они мне казались до того как я переступил её порог.
Все кирпичные стены были исписаны кривыми граффити, в некоторых местах окна выбиты как после атомной бомбардировки, а по коридорам всегда витал запах травки. Он заставлял глаза слезиться, рот кашлять а нос задыхаться. Но никто ничего с этим не делал.
– Может директор получает процент от продажи дури? – предположил однажды Алексей, идя со мной в столовую.
Ребята там смотрели на меня так, будто готовы были сожрать с секунды на секунду. Одному выживать там – не вариант. Уже в первый день второго полугодия шестого класса, идя домой после биологии за мной увязались крикливые выскочки в грязных спортивных костюмах на велосипедах. И Бог знает что со мной было, если бы не мама вышедшая буквально ниоткуда.
Последним воспоминанием с того дня остался влажный огрызок красного яблока, полетевший в нашу сторону от одного из парней на велосипедах. Врезавшись в столб, он упал в грязный таивший снег, щедро усыпанный окурками. Снег лежал там всегда, с октября по апрель, а ближе к декабрю мрачные тротуары превращались в ледяной каток.
На следущий день в школу я пришёл больше походив на трусливого кролика, убегающего от серого волка: постоянно оглядываясь назад и боясь проронить слово в ответ новым одноклассникам.
На уроке литературы в глаза бросился самый активный ученик с колючим торчащим в разные стороны ёжиком, сидевший на второй парте со скучающей полноватой девицей. Темой был «Маленький принц», и за урок Алексей назвал с десяток цитат от туда. После каждого ответа с задних парт под аккомпанемент из нахальных смешков летело клейкое прозвище «Лузер». Он прослыл «Лузером» там для всех.
В первый день учёбы там он упал в столовой, поскользнувшись на бутылке от «7up” и вылив на себя молочную овсяную кашу. Во второй, помогая миловидной девочке донести сумки до кабинета он вырвал боковой карман, после чего и вовсе порвал рюкзак. В третий день он поскользнулся на лестнице всё в той же столовой. И по тому же принципу каждый день. Самый настоящий «лузер».
Но неудачливым его делало вовсе не это. В девять лет врачи обнаружили у него рак почки. Диагноз выбил всю семью: от религиозной матери и до болезненного двоюродного деда. Каждый член большой семьи пытался помочь материально как мог: с этой помощью Леше и сделали первые химиотерапии. Через год его материальное обеспечение на себя взяла страна. Правда причина «почему» ужасает.
Государственный «фонд помощи онко больным» взял на себя ответственность оплатить операцию после ужасного пожара. Дом семьи Алексея сгорел дотла, по вине не затушенного бычка и курящего улыбчивого отца, который после трагедии пару раз отваживался наложить на себя руки (безуспешно). Оставив на месте родового гнёздышка пепел семья перебралась в мегаполис, в один из самых опасных районов. Спустя несколько месяцев случилось чудо – онколог, спешивший на лечение многочисленных больных ждущих в палатах, бросил весть о том, что Лёша полностью здоров.
С того дня диагноз «рак» он скрывал как что-то постыдное, что-то, о чём люди никогда не должны узнать. Он всегда пытался быть на позитиве: шутил шутки и широко улыбался каждому дню. Улыбался, как оказалось, через силу – сосредоточено следовал советам, почерпнутым из книги «Умение закрывать глаза на прошлое», взятой в центральной библиотеке. Он закрывал, до смерти боясь показаться жалким для окружающих, входя в школу каждый день как на поле боя: высоко поднимая подбородок, и с лёгкой, ненавязчивой улыбкой гордо шагая по коридорам.
Советы никчёмного психологического чтива не помогли. Агрессивные ученики его возненавидели за пару учебных дней, подставив к «смешному-лысому-лузеру» приставку «заносчивый». В итоге по школе он прослыл «смешным-лысым-лузером-и-к-тому-же-заносчивым».
Его гневно обсуждали, порой прижимая к стенке и унижая отборными матами. Такую ненависть, исходящую от каждого, впервые я увидел тут: в обычной средней школе бедного района. Каждый ученик был как красный бык из старых мультиков, из носа которого от свирепости вылетает пар. Все жаждали зрелища, подбадривая самых заядлых хулиганов на жестокие поступки. Народу это нравилось: нравилось наблюдать за рыдающими девочками, с голов которых вырывает волосы какая-нибудь пахнущая беконом жирная уродина. Она хохочет, наслаждаясь тем, насколько беспомощной выглядет рыжая шестиклассница в её лапах. Она тарантул, а мелкая – напуганная мошка, вырывающаяся из паутины.
С рыжей девочки слетели очки в тоникой розовой оправе, с треском разбившись об холодный кафель. Проводя глазами драку я просто ускорил шаг. Просто сделал вид что не вижу.
Я был трусливым кроликом, пытающимся выкопать себе тёплую норку-убежище, в которую можно будет надёжно спрятаться от внешнего мира.
Именно тогда я и встретился с «лузером» из урока про «Маленького принца»: главный хулиган всей школы, на левой руке которого сияла огромная татуировка в виде скалящегося волка, стоял рядом с моим шкафчиком громко хохоча. Помню, я тогда был рад что он и взглядом не повёл в мою сторону.
– Я у него косяк вчера по дешёвке выклянчила – вспомнил я разговор двух девушек, сидевших рядом со мной в кафетерии.
– Отсосала?
– Ха, выкуси, сучка. У папы из кошелька достала.
– Ты как была дрянью так и осталась даже в девятом классе.
– Брось, всё же лучше чем твоя жалкая история: нелегально устроиться на ночную смену в «Dominos pizza” и обслуживать алкашей до пяти утра.
Все разговоры девчонок в той школе были как один. Вроде бы они ссорились, матеря друг друга, но при этом хохотали как от чего-то забавного. Это было странно, как и всё там.
Шкаф, рядом с которым стоял хулиган начал шататься. Я вздрогнул, ради любопытства открыв железную дверь. Внутри стоял Лёша, плотно обмотанный шершавыми верёвками. В его рот глубоко засунули грязный носок, оставив ютиться в тесном душном шкафу.
– Фу, ненавижу Дымящего – вскрикнул он как только я достал мерзкий серый носок. «Дымящий» – как оказалось, позывной главного дилера всей школы, положившего глаз на бедолагу перед моими глазами, нелепо пытающегося освободиться.
– Я тебе помогу – предложил я, положив учебник по английскому на полку.
– Ты тот парень с литературы. Новенький – выйдя из ловушки он хмыкнул – О тебе тут много говорят.
– И что же обо мне можно говорить?
– Поверь, Дымящий и его шайка выдумают новую заварушку быстрее рэперши жаждущей популярности. Ты кстати знал что Мисси Элиот жила неподалёку отсюда?
– Заварушку? – слегка озадачено переспросил я.
– Именно, а тут, парень, это сродни приговору – привстав на цыпочки, он подал мне учебник – Я Лёша.
С каждым днём нашей дружбы окружающие взъедались на меня всё сильнее и сильнее, готовясь в любой момент наброситься посреди кафетерия. Но вместе мы были как неприкасаемый дует, крепость, неприступная цитадель – мы отталкивали Дымящего даже неизвестно чем. Алексей говорил, что его шайка «чувствует ауру, степень беспомощности жертвы». Судя по всему, у нас она была минимальной.
На меня навесили миллион прозвищ: «Ктулху», «Румын», «Иуда». Об их значении я никогда не задумывался и не собирался. В тот период у меня выработалось очень нужное умение абстрагироваться. Умение жить в своём личном раздутом коконе, пропуская в него лишь избранных. И вот он – тот заветный способ выжить в самой ужасной школе вселенной. Он был у меня в кармане, защищая от окружающих. По крайней мере, мне так казалось. «Ктулху» (ОМГ) сорвался в аккурат перед Хеллоуином в седьмом классе.
Обеденный перерыв. Я уплетал сэндвич из треугольных поджаренных хлебцов, обсуждая с Лешей третью часть «Психо», которую мы посмотрели веселья ради. Дымящий стоял у входа, перебирая звенящую связку ключей. Прижимая другой рукой к себе свою новую губастую подругу в обтягивающих джинсах, он громко выкрикивал наши клички, эхом отбивающиеся от мрачных стен.
Стоящая рядом высокая дылда мирно выкуривала сигарету. По одному его видку было ясно, что парень никак не может найти своё место в компании, всё время оставаясь в тени. «Нужно действовать» – видимо обрезал про себя он, откинув окурок в сторону. Из его высушенных тонких губ вылетел последний клуб дыма, после чего он уверенно двинулся к нам. Я прикинулся что не видел как незнакомец быстро подходит ко мне, ловя восторженные отзывы тусовки.
– Притырок, будешь знать какое себе подбирать окружение! – вскрикнул он, схватив с соседнего стола стакан с горячим ягодным чаем. Через секунду с моих волос начал стекать тёплый и липкий напиток. Он залился мне за шиворот, медленно спускаясь по спине.
По телу пробежала дрожь. Началась тошнота от липких капель. Дылда не заморачиваясь вылила жидкость на меня.
Мои губы задрожали, будто от тёплого напитка на секунды мне стало ужасно холодно. Я поднял глаза на сидящего напротив друга, который с жалостью протянул руку:
– Влад, тебе срочно надо помыться. Не обращай на них внимания, эти недоумки в итоге своё получат – он с ненавистью зыркнул на хохочущую дылду, но я его не слышал. Смех, гнусавый голос и бранные оскорбления смешались в единую кашу. Перед глазами всё поплыло. Я провёл рукой по влажным волосам, скривившись от омерзения. Уперевшись руками об стол, я привстал, уверенно схватив стоящий напротив стакан с всё тем же фруктовым чаем. От моего резкого движения капля вылилась на стол.
Кулак левой руки сжался настолько крепко, что, казалось, мои ногти могут проделать дырки в ладонях. Я стиснул зубы, с усердием прикусив нижнюю губу. Обернувшись и взглянув в глаза самонадеянному хулигану, я ударил стаканом об его голову.
Десятки осколков полетели в разные стороны, со звоном отбиваясь от пола. Брызги напитка попали мне в глаза, но я продолжал смотреть как отчаянно Дылда упал на колени. Как схватился за голову, с которой ручьями в разные стороны потекла кровь. Как скорчился, готовясь расплакаться в любой момент. Как плюхнулся на живот, потеряв сознание. Как упал щекой прямо на острое стекло.
Алый ручей потёк к моим ногам. Я ощутил страшное, животное удовлетворение провожая его взглядом. Смех оборвался, наступила тишина. Никто не бросился на помощь Дылде, молча наблюдая за моими дальнейшими действиями.
Позже Алексей сказал, что мои глаза за секунды стали стеклянными. Будто бы в меня вселился жуткий бес. Будто бы то вовсе был не я.
Переваливаясь с ноги на ногу как пьяный, глазами-стёклами я осмотрел сидящую в ступоре толпу. Те люди, ломающие головы над креативными кличками. Те люди, которые готовы сделать всё чтоб понравиться главарю. Те люди, жаждущие зрелищ каждый учебный день.
Взгляд медленно перешёл на Дымящего, продолжающего крепко прижимать к широкой груди растерянную незнакомку.
– Мерзкие, гадкие животные – крикнул я, как позже сказал Алексей, не своим голосом – Вы не люди, а питающееся страданиями чужих стадо!
Последним воспоминанием с того дня стала маленькая рыжая девочка в розовых очках, перемотанных толстой клейкой лентой. Она улыбнулась мне, наблюдая за напуганной толпой, собравшейся вокруг потерявшего сознание Дылды.
Дирекция школы исключила меня. Потный лысый директор, на груди которого красовался массивный золотой крест умудрился послать моего папу «нахер».
– Вы разрешаете ученикам проталкивать дурь прямо в школе, а после этого рассказываете как мне воспитывать сына?
Подумав, директор потёр кубики на золотом прессе Иисуса, после чего вскрикнул:
– Пошёл нахер! Вместе со своим сумасшедшим сыном!
– Кусай за хер, лысое мурло! – ответил отец, кивнув мне на входную дверь.
– Проваливай! – вместо прощания кинул директор. Показав средний палец, папа хлопнул дверью так, что висевший на стене портрет семилетней дочки директора упал на пол, разлетевшись на осколки.
Собирая зелёный чемодан и пяля в окно я выдохнул, теша себя мыслью о скором отъезде. Тут меня ничего не держало: лишь Алексей, давший обещание всегда быть на связи. Уезжая, мы даже и не расстроились из-за появившейся на входной двери нашей квартиры яркой надписи зелёным баллончиком: «ПИЗДЮК, УТОПИСЬ ВО ФРУКТОВОМ ЧАЕ» – кто-то из банды Дымящего попытался организовать мне незабываемый переезд. Алексей сдержал обещание. Почти каждый день мы связывались с ним, развивая «искусство болтовни не о чём» до небывалых высот.
– Настоящий трупак это как в «Крике» или ближе к «Пиле»? – выслушав историю про вспоротый живот и лежавшую на земле кишку спросил он.
– Скорее ближе к «Хэллоуину», только тот который снял Роб Зомби.
– Мне ближе по духу старый «Хэллоуин». Да, Майкл Майерс там полоумный кретин, но в двух новых частях с первых кадров видно, что режиссёр рок-артист. Это как если бы «Сияние» снял солист «Рамштайн».
Я хмыкнул, вспоминая как мы пересматривали по сто раз все слэшеры, начиная от проходного отстоя вроде «Поворота не туда», и заканчивая «Психо» на уроке рисования.
После моего переезда у нас сохранилась традиция празднования Хэллоуина на полную катушку. Лёша приезжал ко мне, проводя период от осенних каникул до 31 октября живя у меня дома. В первый Хэллоуин он был каннибалом Лектором, а я Джоном Крамером. Во второй Хэллоуин мы были братьями Сальваторе: я Деймоном, а он Стефаном. Короче говоря, этот Хэллоуин был не за горами и мы уже во всю обсуждали кем будем в этот раз, когда он ко мне приедет.
– Чертовски нудный вечер. Чертовски нудный год. Чертовски нудная жизнь – буркнула Алина, бесцельно всматриваясь в серое небо медленно затягивающееся тучами – Да пошёл ты к чёрту! – вскрикнула она, резким движением руки столкнув десятый АйФон с подоконника. Тонкое стекло, купленное в одной из многочисленных придорожных «сервис-лавок» в одночасье треснуло.
Изначально вечер шёл как нельзя лучше. Сорок минут йоги дали тощему телу необходимую дозу кайфа, периодически больше напоминающий боль. Йога для Алины сама по себе была неоднозначной штукой: «Поза собачки – о да, кайф, кайф, кайф… сейчас только колено сзади присогну… фак!». После неё следовали два часа проведённые в «Царском фитнесс клубе» (раньше он был имперским, но после смены руководства изменился и титул) по бриллиантовому абонементу. Тренажёрный зал сменила собой римская парная, сидя в которой девушку грел не столько густой пар вылетающий из печи, сколько мысль о сегодняшнем свидании.
Андрей. Она. И сраный «царский» ресторан в лобби фитнес клуба. Светских мест для таких как они в городе катастрофически не хватало. Как бы Али не проклинала свой город всеми известными человечеству проклятиями, ради него она готова была в сотый раз давиться размякшей лазаньей и тёплым холодным чаем.
Но за десять минут до выхода АйФон замигал, оповещая о приходе злосчастного СМС.
«Сори, но сегодня не получится»
«?»
«Мне нужно ехать на ужин к Владу. В другой раз, ок?»
В ответ Али прислала смайлик раздражённо закатывающий глаза.
«Мой брат не часто падает с сосны, знаешь ли»
– Да я в порошок сотру этого… – осознав, насколько громким был её крик она замолчала на полуслове, аккуратно закрыв дверь в комнату. Внизу сидели родители, справляя вечернюю трапезу под белое вино привезённое из выкупленного виноградника находящегося где-то под Бари. На выходных в Апулии они решили «усыновить» виноградник, в обмен получая с десяток бутылок за сезон.
– Судя по тому, как ты орала на хозяина виноградника, в каждую вашу бутылку нассал ровно один итальянец – буркнула Алина матери за ужином.
– ПОШЛА ВОН! – откинув вилку в сторону прокричала она в ответ дочери.
– Чёртов нудный день – выдохнула она, плюхнувшись спиной на мягкую кровать круглой формы. Такой же, как и сама комната.
«Я будто живу в чёртовом Колизее» – однажды фыркнула она, ощущая дискомфорт в своей же комнате. Странности комнате придавало специфическое расположение на вершине своеобразной башни. Родители хотели дать дочери возможность ощутить себя принцессой Диснея. Теперь же она чувствует себя запертой уголовницей.
Найдя в контактной книге телефон солярия, Алина записалась на вечерний сеанс, перед этим нахамив знающему её по имени и отчеству оператору.
Солярий для Алины был своего рода фетишем. «Чем чернее– тем идеальнее» – пожизненное кредо. В погоне за ним все средства хороши – автозагар, ультрафиолетовые лампы, и конечно же, классика – тот самый солярий, который все остальные городские «колхозники» считали устаревшим пережитком двухтысячных. Да что они знают о том самом чувстве, когда каждый квадратный миллиметр тела выплясывает румбу в свете ультрафиолета? Да что они знают о тех ощущениях, когда каждая пора медленно расширяется, запуская внутрь поток нескончаемого тепла? Да что они знают о том, насколько прекрасны эти моменты?
«Рак кожи… гав-гав-гав!… Посидев там минут пять ты умрёшь в тридцать, и на своих же похоронах будешь выглядеть как семидесятилетняя тигрица, не выпускавшая сигарету из пальцев ни на секунду своей жалкой жизни. Тот самый типаж вульгарно шутящих пенсионерок, выдыхающих пар тебе в лицо и рассказывающих очередной плоский анекдот!» Кэр никогда не поддерживала своеобразный фетиш лучшей подруги.