Снова вышла луна, немного посветлело. Не включая свет, он сдал назад и, уткнувшись задницей в стоящее дерево, вывернул руль влево, прошел метра полтора вперед. На месте, как учили, выкрутил руль до конца вправо, опять назад и тут сердце екнуло: еще чуть-чуть и рухнешь. Вспомнив всех святых, он что есть силы, на тормозе вывернул влево и до отказа выжал акселератор. Колеса с визгом начали свой бешеный бег, и с натугой, обдирая бампером дерево, машина рывком выскочила на дорогу. Сергей посмотрел в боковое зеркало. Тягач – «американец» стоял, не гася огни, нервно отрабатывал двигателем. Он прибавлял и сбрасывал обороты, будто решая, что ему делать дальше.
Злость, ненависть, счастье и восторг, что остался жив, смешались в гремучую смесь, и Нестеров, что есть силы, заорал в темноту:
– Что, съел, сволочь проклятая?! Убить меня хотел, да? – И уже тише, напрягая пересохшее горло, хрипло проговорил: – Кишка тонка, сучонок одноразовый…
В зеркало он увидел, как зажглись фонари заднего хода, и «американец», осторожно набирая скорость, начал движение в его сторону.
– Хрен тебе на рыжую морду! – Сергей врубил полный свет и рванул вперед в посольство, пытаясь понять, что произошло: случайность, совпадение, напугать хотели? А может, все-таки убить? Не придя ни к чему определенному, минут через пятнадцать он оказался у парадного входа в главное здание посольства рядом с дежурным комендантом, философом Игорем.
– Слушай, ты же все знаешь?
– Почти. Все не знает никто, и никто не знает всего, – комендант глубокомысленно свел брови. – Чего изволите, торгпредский товарищ?
Последнее прозвучало двусмысленно, с подковыркой. Но в рамках допустимого, без хамства.
– Станислав Михайлович где, умник ты наш?
– Минут через пять – десять будет… Случилось чего?
– С какой стати?
– Ты на себя в зеркало давно смотрел? Рубашка, брюки мокрые. Вздрюченный, всклокоченный. Вроде, не пьяный, а глаза совершенно ненормальные. Опять же руки дрожат…
Отвечать не имело смысла, тем более что со стороны клуба на аллее показались задушевно беседующие посол и Станислав Михайлович. Они еще о чем-то поговорили у машины, вызванной комендантом, и только когда чрезвычайный и полномочный отбыл в свою резиденцию, шеф подошел к Нестерову. Молча, окинул взглядом с ног до головы и, тяжело вздохнув, жестом предложил подняться в кабинет.
– Воды хочешь? – спросил Станислав Михайлович, как только закрылась дверь. Не дожидаясь ответа, подошел к холодильнику, достал бутылку «Боржоми». Открыл, налил стакан, посмотрел, как Сергей одним глотком осушил его, и налил еще. – Теперь говори, что случилось. Не торопись и не волнуйся, – обычным, будничным голосом произнес Станислав Михайлович.
Нестеров начал рассказывать.
– Перед самым концом рабочего дня Крапивин прислал гонца передать, чтоб я к нему обязательно приехал. Я закруглил все по-быстрому: Соколова оставил в торгпредстве и в районе восьми был на базе у геологов. Разговор происходил на улице, в квартиру мы не поднимались. Крапивин рассказал, что по моей просьбе последние два месяца они пробовали навести справки по «Лекарю», но безрезультатно. И это притом, что у начальника экспедиции и его людей хорошие, доверительные отношения с местными специалистами, а наш объект заинтересованности далеко не последняя и не рядовая фигура в Министерстве геологии… – В горле пересохло, и Нестеров допил оставшийся в стакане «Боржоми». – Четыре дня назад шофер экспедиции Ромашкин видел «Лекаря» выходящим из министерства безопасности вместе с каким-то человеком. По манере поведения водитель определил, что разговор носил дружеский характер, напряжения никакого не было. Ему показалось, что для «Лекаря» визит в министерство безопасности – обычное дело. Но только на этом основании Крапивин не стал делать никаких предположений и посчитал преждевременным информировать меня по данному факту. Он поступил по-другому…
Станислав Михайлович внимательно слушал, находясь в привычной для себя позе: скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. А Нестеров по мере рассказа все больше успокаивался.
– Крапивин по случаю прикормил переводчика экспедиции, молодого парнишку, в прошлом году окончившего педагогический институт. Тот, оказавшись в опале, его из столицы отправили в глубокую провинцию, рассказал руководителю группы наших специалистов, что на самом деле «Лекарь» – офицер госбезопасности. Его еще до направления на учебу в Союз зачислили в кадры, а как вернулся, посадили под «крышу» в министерство. По всей вероятности, на связи у него несколько таких ребят, как наш переводчик. А этот оказался в ссылке, поскольку не выполнил задания по сбору информации на мою персону, в чем он сам признался.
Сергей вздохнул. Ему вспомнились детали, особенности в поведении «Лекаря», которые не опишешь и не вставишь ни в какой отчет. Но именно они настораживали. Опять же никуда не денешь ту легкость, с которой чиновник шел на предоставление пусть не всегда секретной, но закрытой, не подлежащей разглашению информации. За такие штучки его не то, что с работы могут выгнать – в тюрьму засадят, как нечего делать. В этой стране – повесят – не расстроятся… И какие сведения давал, собака! Комар носа не подточит! Все взвешено, точно! Десять раз перепроверяли, и сходилось тютелька в тютельку.
А Станислав Михайлович, слушая Нестерова, наблюдая за ним, думал о своем.
«Что ж ты неугомонный такой, Сергей Владимирович? Никак не успокоишься. Копаешь, копаешь… А кому это надо, твое копание? Всем было хорошо – и тебе, в первую очередь. А теперь что? Перспективной разработки нет, у тебя прочерк в отчете и неясные перспективы на будущее, а в Центре и в резидентуре головная боль на предмет других подстав… Может, передумаешь, пока не поздно?»
– Считаешь, этих данных хватает, чтобы поставить на «Лекаре» крест? – начал Станислав Михайлович.
– Разве этого мало? Нужно еще что-то?
– А что у тебя есть? – резидент, разомкнув руки, подал корпус вперед. – Видели у здания МГБ, обиженный мальчишка наговорил… И все? А против таких данных есть и другие: проверка, сделанная Центром по месту учебы и не давшая отрицательных для нас результатов, а также сведения, не подлежащие сомнению и использованные в нескольких шифртелеграммах. Что скажешь на это?
– Информация потому и достоверна, чтоб нас не спугнуть. – Сергей не собирался без борьбы менять свое мнение, но и внутренние ощущения, как доказательство, не хотел использовать, хорошо понимая, что для резидента это не аргумент. – Проверка в Союзе? Я сам их десятками проводил, и часто чисто формально. Пишешь на обороте запроса: «Компрометирующими данными не располагаем, факт обучения подтверждаем», и все. Так что работа Центра – не истина в последней инстанции.
Нестеров придвинулся к столу, и они оказались лицом к лицу.
– В любом случае, Станислав Михайлович, свои подозрения считаю обоснованными, изложу их в отчете, и говорят они, по-моему, против участия Соколова в завтрашней встрече. Да и мне самому ехать туда вряд ли целесообразно.
– Последнее не принимается, – Станислав Михайлович стал жестким. – Соколов пусть остается. Если есть подозрения, что имеем дело с подставой, рисковать не будем, первая командировка у человека, светить зря не будем. Что касается тебя – ехать обязательно! – Он пристукнул ладонью по столу. – Во-первых, подозрения остаются подозрениями, а во-вторых, не надо резко рвать отношения, даже если ты прав. Пусть думают, что на него еще выйдет наш сотрудник. Может, в дальнейшем так и будет сделано, и мы еще свою игру сыграем.
Он посмотрел на Нестерова и, видимо, решил подвести черту в затянувшемся на ночь глядя разговоре.
– По «Лекарю» отпишись завтра, потом времени не будет. Сплошные отвальные пойдут. Теперь, надеюсь, все?
– Не все.
Резидент опять откинулся на спинку стула, скрестив на груди руки. Лицо, как всегда, было непроницаемым. Хотя на самом деле, была б его воля, послал бы этого Нестерова далеко и надолго: чемоданы собирать и к беседам с руководством в Москве готовиться. Да чего же все-таки непредсказуемый парень!
– Есть вторая часть событий, не связанных с «Лекарем», – начал Сергей и остановился, поскольку в душу полезли сомнения в категоричности своего высказывания.
– Давай, чего смолк? – Станислав Михайлович был готов, как ему казалось, ко всему.
– Я выехал с базы без чего-то девять, покрутился немного по поселку, смотрю: за мной два мотоциклиста один поворот делают, второй, третий. Ну, думаю, наружка. Может, решили, что на встречу еду, может еще что, не знаю, не буду судить. Но как только я свернул к дамбе…
– Которая за гостиницей? – перебил резидент.
– Точно, – ответил Нестеров, удивившись познаниям шефа. – Они пропали в момент, растворились, и я погнал коротким путем.
– Так на дамбе, как мне докладывали, ни освещения, ни разъездов…
– Зато через пятнадцать минут – в центре города… – Нестеров встал, возбуждение снова охватило его. – Оставалось всего ничего, и вдруг на меня из темноты вылетает здоровенный грузовик…
– Он что, из ниоткуда взялся? Как он мог двигаться в темноте? Фары, подфарники, какой-нибудь свет должен был быть? Ты, в конце концов, должен был его высветить?
– Такое впечатление, Станислав Михайлович, что он стоял и ждал меня.
– Опять впечатления и предчувствия…
Нестеров был готов к сходному восприятию, потому и продолжил рассказывать, не обращая внимание на реакцию шефа.
– Вы правы, перед этим был свет фар, но достаточно далеко, скорее всего, до выезда на дамбу. Я еще, помню, подумал: надо поскорей проскочить, пока не выйдут навстречу. Потом успокоился. Ничего настораживающего не было. Шел с ближним светом – и вдруг в темноте сразу на больших оборотах завелся двигатель.
Резидент хоть и сидел с ничего не говорящим выражением лица, на самом деле не переставал удивляться таланту Нестерова в лицах описывать происходящие с ним события.
– Потом, как прожектор, ударили фары, я даже понять не мог, сколько до этого мастодонта метров… Он прет, как танк! И тут, к счастью, рядом разрыв в посадках деревьях и площадка бетонированная. Мне ее Лукашов показывал. Я по тормозам, остановился, свет вырубил, и через какие-то секунды тягач – «американец» на дикой скорости, на расстоянии ладони – хренак!! – Сергей рассказывал, активно помогая себе жестами. – Проскочил – и по тормозам. Как будто не понял, что произошло: была машина, и нету. И удара тоже не было. Чувствую, уходить надо; я со второй или с третьей попытки еле выбрался оттуда, чуть в дамбу не слетел. Только дух перевел, а он, собака, задом начал сдавать. Опять, наверное, уделать меня хотел. Я ждать не стал, по газам и вперед…
Наступила пауза.
– И что ты, Сергей Владимирович, об этом думаешь? – Прервал молчание резидент.
– Не знаю, Станислав Михайлович.
– Не знаешь или не хочешь говорить, что думаешь?
Станислав Михайлович понял, что попал в точку.
– Не скажешь сегодня – скажешь завтра или еще когда, неважно. Главное, что твое признание может прозвучать совсем не в том месте и не в то время. А чтобы этого не произошло, и ты не подставил себя и меня, придется сыграть с тобой в угадайку. Не возражаешь?
Нестеров промолчал, но это и был знак согласия.
– Так вот, Сергей Владимирович. Ты наверняка думаешь, что в происшедшем нет никакой случайности. Так, по твоему разумению, местная контрразведка хотела «отблагодарить» тебя за все, что ты сделал на ее территории. Правильно?
Сергей кивнул.
– Отлично… А ты не подумал, зачем им убивать тебя или калечить, если завтра ты должен живым и здоровым на блюдечке с каемочкой принести им свою замену? А? Чего молчишь?
И резидент стал давить дальше.
– В героя играл? Зачем на таран шел? Слава летчиков Второй мировой покоя не дает? – Станислав Михайлович говорил уже на повышенных тонах. – Остановил бы джип, вылез, встал себе спокойно за дерево, а он пусть твой транспорт колотит, если дури невпроворот. Мы бы по линии МИДа представление сделали на возмещение нанесенного ущерба… Опять же себе бы морду расколошматил «американец» – тоже неплохо.
Логика в словах шефа казалась железной. По крайней мере, Сергей, как ни старался, не мог найти ответы на его вопросы.
Резидент перешел на доверительный тон.
– Ты, Нестеров, не вздумай описывать всю эту трехамудию в бумагах. Не поймут, поверь мне на слово. Еще на комиссию направят, психику проверить. Это я здесь и сейчас понимаю, что тебе пришлось пережить. А в Центре тебя не поймут. Под микроскопом хладнокровно будут рассматривать каждую мелочь. Так что «Лекаря» малюй себе на здоровье, как хочешь, а эту тему не трогай. Договорились?
Станислав Михайлович даже думать не хотел, какая катавасия начнется, если направить в Центр информацию о попытке местных спецслужб устранить одного из сотрудников резидентуры. Сколько бумаги и нервов придется испортить, и ради чего?
Сергей же настолько устал, что возражать не было ни сил, ни желания.
– Вот и хорошо. Езжай домой, отдохни… – Станислав Михайлович вышел из-за стола, давая понять, что разговор закончен. – Тебе надо в себя прийти, Сергей Владимирович, вечер был не из легких… Давай, давай! Домой, к супруге под бочок, – он шутливо, но настойчиво выпроводил его за дверь.
Нестеров спускался по ступенькам посольской лестницы, понимая, что прав, наверное, шеф, логически разложив все его действия по полочкам. С другой стороны, разве он, Нестеров, может забыть, что пережил там на дамбе? Почему, откуда у него уверенность в не случайности происшедшего? Интуиция? И к какому документу пришьешь это чувство? К заключению психиатора?
Сергей плюхнулся в джип, посидел без движения, включил зажигание и, тронувшись, произнес: «Спокойной ночи, Станислав Михайлович! Спасибо, как говорится, за любовь и ласку».
Почти на автомате он въехал в ворота пока еще своего торгпредского дома, в котором за четыре с половиной года состав обновился процентов на девяносто. Место Татьяны с Наташкой, известных интриганок, заняли Ленка с Раисой, и все их отличие от мощных грудастых предшественниц заключалось в том, что были они худые, как воблы. А так, такие же сплетницы, может, еще и похлеще.
«Круговорот воды в природе… – подумал Сергей. – Но это уже не моя, а Славкина история. Через недельку он сюда переедет. А мы с Любашей – в Москву, к детям. На работе, конечно, пилить будут, могут обратно в контрразведку отправить… Хрен с ними! Где наша не пропадала?»
За дверью, по привычке что-то напевая, Люба, наверное, собирала вещи, и он решил не рассказывать ей всего, что сегодня произошло. Зачем тревожить любимую душу? Она и так с ним столько пережила, не дай бог другим. Потом в Москве расскажет, может быть.
Домой надо, домой…
Из переписки с Центром
Совершенно секретно
Экз. № 1
Тов. Мишину
Характеристика тов. Норда
Тов. Норд находился в длительной загранкомандировке с декабря 1978 года по май 1983 года под прикрытием старшего инженера Торгового представительства СССР.
Активно включился в работу.
Восстановил связь с агентами из числа местных граждан «Грэг» и «Филин». Используя возможности учреждения прикрытия, приступил к установлению контактов в министерствах и ведомствах страны пребывания.
Работу с источниками информации строил правильно. Значительное внимание уделял вопросам конспирации, а также отработке заданий по получению интересующих нас сведений. За период работы с «Грэгом» и «Филином» по инициативе тов. Норда проводилась проверка указанных источников с использованием агентурных и технических возможностей. Настораживающих моментов не выявлено.
Для освещения процессов, происходящих в среде специалистов, командированных в страну пребывания, осуществил вербовку пяти советских граждан, установил доверительные отношения с шестью представителями той же категории лиц. Принимал участие в контрразведывательном обеспечении совколонии, результаты положительные (при участии тов. Норда предотвращена попытка вербовочного подхода местных спецслужб к заместителю руководителя группы советских специалистов Громову А. В.).
На основе сведений, полученных тов. Нордом от агентуры и доверенных лиц из числа советских и иностранных граждан, подготовлен ряд самостоятельных сообщений, направленных в Центр и реализованных при информировании Инстанций. Остальные полученные данные использовались в обобщенной форме. Более продуктивной работе тов. Норда мешала недостаточность надежных источников информации в правительственных структурах и бизнес-сообществе страны пребывания.
За период работы велось изучение шести объектов оперативной заинтересованности из числа местных граждан, однако конкретных результатов в вербовочной работе добиться не удалось.
По характеру веселый, жизнерадостный, доброжелательный, легко входит в контакт и развивает отношения. Обладает быстрой реакцией на изменения обстановки, отзывчив, всегда готов к оказанию помощи окружающим.
Отношения с сотрудниками резидентуры и учреждения прикрытия строил правильно. Принимал активное участие в общественной, культурной и спортивной жизни совколонии. Нарушений норм и правил поведения советских граждан за рубежом не допускал. Отношения в семье нормальные, ссор и инцидентов не отмечено.
Жена тов. Норда зарекомендовала себя с положительной стороны. Принимала участие в операциях по связям с агентурой из числа местных граждан, оказывала содействие в работе супруга. Активно участвовала в культурной жизни совколонии.
В командировке находились без детей (сын откомандирован по состоянию здоровья весной 1979 года).
Фадеев24.05.83
Из материалов Департамента контрразведки Министерства безопасности
Совершенно секретно
Экз. единственный
«УТВЕРЖДАЮ»
Заместитель Директора Департамента контрразведки
Министерства безопасности
бригадный генерал ___________________ /N/
«24» мая 1983
Заключение
по делу оперативной разработки
№ 4/1–611 «Гончар»
4-м отделом 1-го Управления Департамента контрразведки Министерства безопасности ведется дело оперативной разработки «Гончар» (окраска – шпионаж).
Объект изучения – Нестеров Сергей Владимирович, гражданин СССР, 1948 года рождения, старший инженер Торгового представительства СССР, въездная дата пересечения границы – 19 декабря 1978 года.
Основаниями для взятия иностранца в разработку послужили сведения о принадлежности его к спецслужбам Советского Союза, полученные от агентуры и сотрудников Министерства безопасности, работающих под прикрытием, данные технических средств аудиоконтроля, а также материалы наружного наблюдения с анализом маршрутов движения и мест посещения объекта.
С целью выявления и нейтрализации деятельности по подрыву безопасности государства, определения объектов устремлений и источников получения разведывательной информации в феврале 1980 года утвержден план агентурно-оперативных мероприятий по разработке «Гончара».
При реализации положений данного документа через возможности Бюро стратегических операций получены данные, свидетельствующие о легендировании «Гончаром» отдельных фактов своей биографии и профессиональной деятельности, что подтверждало имевшиеся сведения о принадлежности его к спецслужбам Советского Союза.
В процессе разработки также установлено, что «Гончар», используя возможности Торгового представительства СССР, установил контакты в Аппарате президента, Канцелярии премьер-министра, Министерстве промышленности и внешней торговли, Министерстве образования, Министерстве геологии и природных ресурсов, Министерстве энергетики и некоторых других органах власти и государственного управления. Деловые связи использовались им для решения производственных вопросов, а также получения информации, выходящей за рамки официальных служебных интересов. При достижении положительного результата на этом направлении предпринимались попытки углубления отношений и перевода их на неофициальную основу. В процессе установления и развития контакта «Гончар» последовательно и целенаправленно осуществлял сбор данных, представляющих для него интерес, выяснял сильные и слабые стороны характера своего собеседника, связи, которыми располагает последний.
Кроме того, путем постановки контрольных вопросов перепроверял полученную ранее информацию с целью определения возможной связи объекта его заинтересованности с органами безопасности. Таким образом, им были раскрыты трое из четырех агентов и сотрудников Министерства безопасности, вступивших с ним в контакт согласно отработанным заданиям.
Вместе с тем, в декабре 1982 года объект разработки инициативно вышел на сотрудника резерва 1 Управления Департамента контрразведки ст. лейтенанта Н., работающего под прикрытием в Министерстве геологии и природных ресурсов. Под предлогом получения информации для будущей диссертации «Гончар» как в устной, так и в письменной форме ставил вопросы, выходящие за рамки его научных интересов. В целом отношения развивались в нужном для нас направлении. В связи с предстоящим отъездом была достигнута договоренность о знакомстве нашего сотрудника с его преемником. Однако, по неизвестным причинам, последнее реализовано не было.
В течение всего периода разработки контакты, устанавливаемые «Гончаром» в государственных учреждениях, ведомствах и коммерческих структурах, брались на контроль, в необходимых случаях проводились профилактические беседы или решался вопрос о привлечении их к сотрудничеству на негласной основе с целью использования в разработке иностранца.
Вместе с возможностями негласного аппарата в работе по иностранцу использовались также наружное наблюдение и оперативно-технические средства. Полученные материалы неоспоримо свидетельствовали о проведении «Гончаром» на территории нашей страны противоправной разведывательной деятельности, включая организацию встреч с источниками информации из числа наших сограждан на конспиративной основе.
В частности, в апреле 1983 года силами частей специального назначения Министерства обороны и оперативного состава Министерства безопасности проводилась операция «Тайфун» с задачей пресечения враждебных действий спецслужб КНР и нейтрализации деятельности иностранных разведок на территории нашей страны.
В этой связи за определенным числом объектов оперативной заинтересованности, в том числе «Гончаром», был установлен негласный контроль.
Указанный сотрудник резидентуры КГБ выявил установленное за ним наружное наблюдение, однако, несмотря на данное обстоятельство, вышел на место проведения операции, в обеспечении которой были задействованы дополнительные силы и средства подразделения советской разведки в нашей стране.
Учитывая совокупность возникших обстоятельств, район, в котором находился «Гончар» и его предполагаемая связь, силами войсковых и оперативных подразделений Министерств обороны и безопасности был блокирован, автотранспорт, вне зависимости от ведомственной принадлежности, и физические лица, включая иностранных граждан, подлежали задержанию и проверке.
Несмотря на принятые меры, установить негласную связь «Гончара» или осуществить захват последнего с поличным при проведении им конспиративной встречи не удалось, что объяснялось несогласованностью действий участников операции и допущенной преступной халатностью.
19.05.1983 объект разработки выехал в СССР по завершению срока пребывания.
Принимая во внимание доказательства шпионской деятельности «Гончара» (без установления источников информации из числа наших граждан) и его выезд за пределы нашего государства, ДОР № 4/1–611 предлагается закрыть и материалы дела передать в архив.
