Докладываю, что 11–12 апреля 1983 года силами частей специального назначения Министерства обороны и оперативного состава Министерства безопасности проводилась операция «Тайфун» с задачей пресечения враждебных действий спецслужб КНР и нейтрализации деятельности иностранных разведок на территории нашей страны в связи с прогнозируемым обострением обстановки на китайско-вьетнамской границе.

Во исполнение п. 6 раздела IV Плана мероприятий, утвержденного министром безопасности 10.04.1983, 12 апреля с. г. установлено негласное наблюдение за объектом «Гончар», сотрудником советской внешней разведки.

По данным Управления по сопровождению специальных операций, на маршруте следования объект разработки, используя естественные предлоги, выявил выставленное за ним наблюдение. Затем, после посещения Торгпредства СССР, сотрудником которого он числится, «Гончар» дважды приезжал в Посольство Советского Союза, где пробыл в общей сложности более трех часов. Агентурой из числа обслуживающего посольство персонала, а также техническими средствами зафиксированы его контакты с сотрудниками резидентуры КГБ «Вьюном» и «Старком», которые в 17 час 27 мин на автомашине № D 05 076 выехали с территории посольства.

В 17 час 55 мин «Гончар» с женой на автомобиле XT № 3147 прибыли в Международный клуб дипломатов, где уже находились упомянутые выше агенты советской разведки.

Анализ поведения объекта разработки на маршруте движения, интенсивность и длительность его посещений дипломатического представительства своей страны, неоднократные контакты с «Вьюном» и «Старком» в совокупности с ранее имевшимися сведениями дали основания предположить, что «Гончар» осуществляет подготовку к проведению внепланового мероприятия по связи с одним из своих источников.

С учетом полученных данных, начальником штаба проведения операции «Тайфун» по согласованию с 4-м отделом 1-го Управления Департамента контрразведки Министерства безопасности принято решение: выставить за объектом разработки дополнительную бригаду наружного наблюдения с целью пресечения действий, направленных на нанесение ущерба безопасности нашей страны.

Находясь в ресторане Клуба, «Гончар», как показало последующее развитие событий, сымитировал состояние алкогольного опьянения и в сопровождении жены, «Старка» и «Вьюна» в 19 час 52 мин покинул названное заведение. На маршрут движения указанные лица вышли на двух автомашинах (XT № 3147 и № D 05 076). В дальнейшем направления следования автомобилей разделились, и наблюдение велось за транспортным средством, в котором находились «Гончар», его жена и «Вьюн».

При въезде в Торговый квартал объект был потерян, наблюдение продолжено через четыре минуты силами второго эшелона. Как следует из отчета, автомобиль «Гончара» сделал короткую остановку на Бронзовой улице у палатки торговца антикварными изделиями. В контакт с хозяином торгового заведения (случайная связь, оперативного интереса не представляет) вступила жена «Гончара», последний находился в автомобиле и контролировал ситуацию.

Принимая во внимание основные задачи, поставленные в рамках проведения операции «Тайфун», наружное наблюдение в дальнейшем осуществлялось первым эшелоном в плотном режиме с целью исключить бесконтрольные действия объекта по получению сведений, имеющих возможность нанесения ущерба интересам нашей Родины.

Несмотря на принятые меры, сотрудники резидентуры КГБ не отказались от преступных намерений. Автомашина № D 05 076, управляемая «Старком», блокировала действия первого эшелона наружного наблюдения. С учетом указанных обстоятельств, дальнейший контроль за объектом осуществлялся силами второй бригады с задачей скрытого определения условий и времени захвата «Гончара» и его сообщника с поличным.

В 20 час 28 мин автомобиль XT № 3147, в котором находился объект разработки, вошел в лесопарковую зону, расположенную в квадрате С-4, после чего выходы из района были блокированы, автотранспорт, вне зависимости от ведомственной принадлежности, и физические лица, включая иностранных граждан, подлежали задержанию и проверке.

В 20 час 32 мин сотрудником наружного наблюдения на предполагаемом маршруте автомашины XT № 3147 обнаружен мужчина, одетый как местный житель, но значительно более плотного телосложения (предположительно им мог быть «Гончар»).

В этой связи меры по проверке автотранспорта и физических лиц были усилены: задействованы силы и средства 2-го батальона отдельной дивизии специального назначения Министерства обороны и территориального отдела Главного полицейского управления. Руководство работой контрольно-пропускных пунктов было поручено оперативному составу 1-го Управления Министерства безопасности.

В 20 час 52 мин на наиболее вероятное направление движения автотранспорта (блокпост № 2, старший – начальник 4 отдела 1 Управления МБ капитан Х.) вышел автомобиль XT № 3147, управляемый «Вьюном», рядом с которым, по сообщениям сотрудников наружного наблюдения, находилась жена «Гончара». Других лиц в салоне автомобиля не наблюдалось. В результате несогласованности действий участников операции задержание транспортного средства и его досмотр не произведены, автомашина беспрепятственно вышла за пределы контролируемой зоны.

Поиском на местности «Гончар» не обнаружен, изучение лиц, задержанных в ходе операции, оперативно значимых результатов не принесло.

В 23 час 24 мин 12.04.83 стационарным постом наблюдения зафиксирован «Гончар», выходящий через КПП Посольства СССР (время захода не определено).

Докладывается в порядке отчета о результатах мероприятий, проведенных в отношении объекта разработки.

Начальник 1 Управления Департамента
контрразведки Министерства безопасности
старший полковник________________ /F./
Начальника 4 отд. от исполнения обязанностей
отстранить. Провести расследование.
Материалы передать в прокуратуру.
Заместитель директора Департамента контрразведки
Министерства безопасности
бригадный генерал ______________________ /N./

Прощальный поцелуй

До отъезда оставалось четыре дня.

Нестеров и Соколов, приехавший ему на замену с двухнедельным опозданием, сидели в торгпредстве, разбираясь с «посланиями» из Москвы, обращениями местных министерств и ведомств, подборками документов по группам специалистов и прочей бумажной требухой.

Славка оказался парнем смекалистым, схватывал все на лету, так что особых проблем с ним не было. Агентура приняла его нормально, разве что в поведении «Грэга» при встрече с Вячеславом Нестеров почувствовал напряжение, но сам Соколов ничего не заметил. Он как-то мало обращал внимания на тонкости и нюансы. Хорошо это или плохо, трудно сказать, все люди разные, но к «Грэгу», как полагал Сергей, нужен подход более тонкий. Хотя ничего не поделаешь, свою голову другому не поставишь. К тому же сложно было объяснять что-либо Соколову, слишком разными они были во всем: Сергей гуманитарий, поэт и забияка, Славка технарь и счетовод, порою скучный и занудливый. У Нестерова за плечами – Вышка, работа в контрразведке, разведшкола и почти законченная командировка, а у сменщика – голая теория, разведывательный спецкурс на три года, английский язык и все. Однако держался Соколов молодцом, нос не вешал, вел себя смело, даже с бравадой. Наблюдая за ним в разных ситуациях и положениях, Нестеров решил, что таким образом у Вячеслава срабатывает защитная реакция на абсолютно новую обстановку и окружение. Как бы то ни было, за дело Соколов взялся весьма энергично.

– Разрешите? – в дверь заглянул Ринат Ромашкин, водитель геологов.

– Заходи, у нас особых секретов нет. Так, разве что по мелочи, – приглашая, Нестеров махнул рукой. В свое время он здорово помог Ринату, которого местная полиция хотела сделать виновником произошедшей аварии. Ромашкин чувствовал себя обязанным Сергею, к тому же оказался надежным во всех отношениях человеком, и Нестеров с Крапивиным, не доверяя местным средствам связи, использовали его при выполнении разного рода деликатных поручений.

– Какие проблемы? Опять на кого-нибудь наехал?

– Вы что, Сергей Владимирович! Ни, боже мой! – с испугом вскрикнул Ромашкин и, если б не был настоящим татарином, перекрестился бы. – Иван Калинович просил вас приехать.

– Чего это на ночь глядя? До завтра нельзя подождать?

– Не знаю, он меня специально послал. Сказал: «Если у Сергея Владимировича машина не в порядке, на нашей привезешь».

– Даже так? Интересно… – без всякого энтузиазма протянул Нестеров. – Ладно. Мы сейчас закончим, и я подтянусь.

Когда дверь за Ромашкиным закрылась, включился Вячеслав.

– Сергей, мне с тобой?

– Нет, Слав. Оставайся здесь, завтра в министерство поедем, знакомиться будем с будущим твоим другом-товарищем. Готовься лучше к свиданию, переписку почитай…

И Нестеров доброжелательно улыбнулся. Но Соколова слепили из другого теста. Все эти фигли-мигли, дипломатичные примочки его совершенно не заботили. Он прекрасно помнил из материалов Центра, что Крапивин много раз работал по заданиям Нестерова и сообщал ему информацию, получавшую очень высокую оценку аналитической службы. Почему же тогда, гадал Соколов, Нестеров не знакомит его с нужным для дела человеком?

– Извини, Сереж. Я думаю, мое присутствие не помешает. Ты все равно передашь его мне на связь. Правильно? Так, чего тянуть?

«Что ж ты такой настырный, Соколов? – Не отвечая и делая вид, что собирает документы, разложенные на столе, думал Нестеров. – Хочешь на чужом горбу в рай въехать? И то тебе дай, и это принеси. Все-таки совесть надо иметь, дорогой».

– Слава, между нами, девочками, должен сказать, что Крапивин не испытывает никакого желания знакомиться с тобой или с кем-то другим из нашей конторы.

– Это как? – Соколов в недоумении поднял брови.

– А вот так! Он не агент, подписки не давал, обязательств перед нами не имеет. Захочет – сообщит информацию, не захочет – ничего не получишь. Теперь, надеюсь, понятно?

– Не совсем… А если надавить? Мы же, в случае чего, и в Союз отправить можем…

– Не без того, конечно. Только плохая это метода, не с того начинаешь, Слава. Так, дорогой, много не наработаешь. Разок попробуешь, потом от тебя, как от чумного, шарахаться будут. Здесь, что в деревне, все и всё друг о друге знают. А что касается Калиныча, не советую на него давить. Давилка треснет и рассыплется.

Много Нестеров объяснять не стал. Пусть Славик подумает, поразмышляет. Может, поймет что. Мужик вроде не плохой, правильный. А опыт – дело наживное.

Нестеров вышел во двор, сел в свой джип. Ехать, честно говоря, не хотелось. Планы на вечер были совершенно другие, но Калиныч просто так волну гнать не будет, не тот случай. Тем более с учетом отношений, которые сложились между ними за последние два года.

Когда Крапивин приехал, Нестерову он не приглянулся. Небольшого росточка, пузатенький, ножки кривенькие, жесткий седой волос мелкими кольцами, нос крючком, глазки маленькие, сверлышками, характер – полная дрянь. Абсолютно нетерпим к руководству собой и вверенным ему коллективом. Атаман казацкой вольницы, и только. Жена, правда, красавица, но это к делу не пришьешь. Хотя, глядя на них, всякий поневоле гадал: как такой сморчок эдакую царевну отхватил, да еще и властвует над ней? Значит, что-то в нем все-таки есть…

С почтой, которая пришла одновременно с Крапивиным, Сергей получил весточку от министерского кадровика и узнал, что Иван Калинович пятнадцать лет проработал начальником партий в геологоразведке. Грамот и всяких поощрений – море, даже орденом наградили. За заслуги, учитывая полевой стаж, оставили в Главке и дали квартиру в Москве. Но отношения с руководством не заладились – слишком ершистым оказался. Тогда, чтоб отделаться, перевели с повышением в министерство. Он и там, через месяц на одном из совещаний во всеуслышание заявил, что предлагаемые решения задач, проработанные и одобренные, между прочим, свыше, абсолютно не согласуются с реальными условиями работы геолого-разведывательных партий, и будут иметь негативные последствия для развития тяжелой промышленности и энергетики страны. Да еще, гад несусветный, доказал все сказанное на конкретных примерах. Пришлось министерским деятелям снимать вопрос с рассмотрения как недостаточно подготовленный, вносить коррективы, а самого Крапивина срочно оформлять в длительную загранкомандировку, дабы сохранить монолитность и единство в рядах руководящего состава. Так он и оказался под чутким руководством Нестерова.

Поначалу Сергей и Калиныч общего языка не нашли. Уже на первой рабочей встрече столкнулись так, что искры во все стороны разлетелись. Но работать все равно надо: без согласующей подписи Нестерова ни один отчет, схема, чертеж в Москву не уходили. Поначалу Крапивин, скрепя сердце, ходил к нему, даже не думая, хоть для приличия, скрывать свое негативное отношение. Но, спустя небольшое время, изменился: исчезла напряженность, скованность и, наоборот, появились вальяжность и снисходительность. Причины такой трансформации, хорошенько подумав, Нестеров нашел. Не сразу, конечно, но нашел: он же «вслепую», не морочась, ставил свою подпись на документах, которые готовил Крапивин. А тот, вероятнее всего, без зазрения совести пользовался этим. Нестеров, не зная и не понимая специфики производства, не представлял, что именно начальник экспедиции гнал в Москву в качестве отчетов о проделанной работе.

Тогда Сергей засел за учебники и справочники, выписанные из Москвы, чтобы понимать хоть азы того, чем занимается экспедиция. Поехал на точки, проводившие изыскания, вставал за рычаги буровых установок, и постепенно стал для геологов если не своим в доску, то, по крайней мере, не бумажным червем или сторонним контролером.

Упорство и труд – все перетрут. Спустя время Нестеров нашел в отчете Крапивина сомнительное место, о чем, после тщательного изучения бумаг, и заявил ему с внутренней дрожью, поскольку ошибка со стороны дилетанта, каким он себя справедливо считал, не исключалась.

Иван Калинович выслушал, посмотрел на него внимательно и пригласил вечером в баню, которую они построили и оборудовали у себя на базе. Отказываться нельзя – приглашение на переговоры, как-никак. Парились знатно, с березовыми вениками, привезенными из Союза, а потом, как водится, в простынях и войлочных колпаках сели за стол, заставленный бутылками и закуской. Здесь-то и развернулось главное действо.

После первой пол-литровой емкости Крапивин признался, что не ожидал такой прыти от Нестерова, и стал объяснять, почему в отчете появилась натяжка, не первая и не последняя, вынужденная и допустимая, не влияющая, в целом, на общую оценку результатов геологоразведки. Оказалось, другого выхода просто не было. Министерским оглоедам, готовившим контракт, головы надо бы пооткручивать, потому что нет у экспедиции таких сил и средств, чтобы выполнить объем работ, указанный в контракте! От этого и приходится кое-где приписывать, но без наглости, по мелочи, не искажая общей картины.

– А ты борец, Сергей Владимирович. Не возражаешь, что на «ты»? Вот и славно… Не думал я, что дойдешь до такого, – говорил Крапивин, разливая водку по стопкам из второй бутылки. – Ты же специалист по другим делам: так сказать, тайная канцелярия его Величества! – Заметив, как напрягся Нестеров, Калиныч успокоил: – Не дергайся, Сергей Владимирович! Враги нас не слышат, это я тебе гарантирую, а в отношении тебя знающие люди меня еще в Москве просветили.

Он налил еще по одной.

– Честно скажу: не люблю я вашего брата, – голос его затвердел. – Вы наш сибирский род Крапивиных здорово проредили. Батю моего после восьми лет лагерей только в пятьдесят шестом реабилитировали. Он всего полгода после и прожил, царство ему небесное…

Глядя на Нестерова злыми глазками-буравчиками, Крапивин в одиночку опрокинул стопарь и, не закусывая, выдохнул воздух в кулак.

– В экспедициях, когда ходил, ваши тоже подкатывались. Но разговор не получался. И знаешь почему? – Он весело улыбнулся, будто вспомнил что-то забавное. – Я тебе лучше анекдот расскажу, быстрей поймешь. – Иван Калиныч опять взялся за бутылку. – Но наперед врежем по маленькой. Так сказать, для настроения и восприятия.

Бросив в рот кусок малосольного огурчика и подбоченившись в простыне, Крапивин начал повествование:

– Поехала по линии профсоюзов делегация наших шахтеров во Францию. Разместили их в Париже в приличном отеле, и вдруг на второй день после экскурсии в Лувр исчез один наш мужик. Искали в гостинице, в музее, нигде нет… – Заметив, что Сергей из вежливости не ест и слушает, рассказчик отвлекся: – Ты не стесняйся, закусывай, помидорчик маринованный возьми, сальце, – и без перехода продолжил. – Искали мужика, искали, посольство подключили, и ни хрена, ясен перец, не нашли. Ничего понять не могут, не диссидент же какой-нибудь, чтоб в невозвращенцы превращаться, рабочая кость все-таки. Но делать нечего, программу менять не будешь, поехали по стране, надо же крепить, ядрена рашпиль, пролетарскую солидарность с французскими шахтерами. Короче, покатали наших и через неделю опять привезли в Париж, а на следующее утро – в аэропорт. Прошли все формальности, сидят товарищи шахтеры в самолете и вдруг смотрят: прямо к трапу подъезжает белый кабриолет, за рулем блондинка вот с такими формами… – встав и потеряв при этом простынь, голый Крапивин обозначил верхние и нижние объемы руками. – А рядом их друг – беглец. Аэродромная обслуга в секунду вытащила из машины два здоровущих чемодана из крокодиловой кожи и без всякой таможни загрузила их в багажное отделение. Блондинка в расстроенных чувствах, плачет, целует нашего Ваню взасос, всем своим пышным телом прижимается, оторваться не может. Еле разлучили. В шикарном костюме поднимается он по трапу, заходит в самолет, садится на свободное место, оглядывается с довольной улыбкой и спрашивает: «Ну, как съездили? Понравилось?» – «Мы-то нормально. Сам-то как?» – «Во!» – показывает большой палец. «Ваня, что ж ты натворил, голова садовая? Знаешь, что они с тобой теперь сделают?» – «А что они могут сделать? – отвечает Ваня. – Я и так в Воркуте в вечной мерзлоте в самой глубокой шахте с отбойным молотком работаю».

Отметив нормальную реакцию Нестерова, покатившегося от смеха, Крапивин разлил еще по одной.

– Вот и я, Владимирыч, как тот Ваня. Что мне товарищи чекисты сделать могут? Я и так по тайге комаров кормлю. – Взяв в лапищу казавшийся маленьким стаканчик, Калиныч по-доброму улыбнулся. – Давай, мужик, поехали. За уважение!

Посидели они хорошо, да и в другие разы было не хуже. Стали встречаться довольно часто, жен познакомили, и где работа, а где времяпровождение – разобрать было трудно. Но главное – в другом. С помощью Калиныча Нестерову удавалось решать такие задачи, что другим и не снились. Перед Крапивиным открывались многие двери, вплоть до канцелярии премьер-министра, и он так умел задать вопросы, что не ответить было невежливо. Заподозрить его в связях с разведкой спецслужбы не могли: Калиныч – профессионал высочайшего класса, ненавидящий административную узду! Это было известно всем, в том числе иностранцам.

Но была в их отношениях одна тонкость. Крапивин сразу предупредил Нестерова: помогать будет только ему, никого больше ни под каким предлогом признавать не будет: «Ты из меня, Владимирыч, агента или какого другого кента не делай. Не тот случай. Всех пошлю к ядрене фене, вплоть до министра твоего. Пусть лучше не подходят»…

Так что в картину «Нестеров и Крапивин на отдыхе и в поле» Соколов никак не вписывался. А и впрямь: не все ж Славе масленица, что-то и самому сделать надо.

На базу к геологам Нестеров приехал около восьми. Было уже темно. На площадке под фонарями и прожектором геологи со строителями с остервенением рубились в волейбол. Калиныч ждал на скамейке болельщиков. Увидев Сергея, встал, и они пошли, прогуливаясь.

– Привет, Владимирыч. Извини, что не приглашаю в апартаменты, на воздухе полезней будет, сам понимаешь.

Крапивин был трезвым и хмурым.

– Сергей, не сердись особо, что я тебя сдернул, но сам же просил: если что будет нового по этому деятелю из министерства, сразу сообщать. Плюс ты уже на чемоданах, а с Соколовым твоим у меня желания общаться нет, тем более на щекотливые темы. Вы уж там сами между собой разбирайтесь. Ты мою позицию знаешь, и изменений здесь нет и быть не может…

– Калиныч, может, ближе к делу? Что крутишь туда-сюда?

– Так тема, честно говоря, скользкая. Не знаю, обрадую тебя иль наоборот…

Нестеров не выдержал.

– Крапивин, прошу, не юли. Я не дама на свидании, чтоб разбираться: нравится, не нравится.

– Как скажете, товарищ Нестеров.

Калиныч замолчал, собираясь с мыслями и пытаясь не упустить детали того, о чем хотел сказать.

– Ты, наверное, с месяц назад просил меня присмотреть за этим субъектом… Извини, что я так его, но он мне сразу не понравился… – Крапивин потер ладонью небритый подбородок. – Хотя, нет, больше чем месяц… Мы, значит, и так, и эдак пытались хоть что-нибудь о нем узнать – не получалось. Может, потому, кстати, что, по твоей же просьбе, все аккуратно делали, не в лоб, как говорится. Хотя, ясен пень, дело-то в другом…

Иван Калинович, взяв Нестерова за локоть, сократил дистанцию.

– Четыре дня назад наш Ринат увидел его выходящим с каким-то мужчиной из их министерства безопасности. Говорили между собой мирно, по-доброму, как старые знакомые. Я хотел тебе сразу рассказать, но потом подумал: в жизни всякое бывает, а вдруг их туда вызывали зачем-то, он же все время с иностранцами работает. И тут я вспомнил, что в группу Феоктистова отсюда из центра недавно сослали переводчика. Я перед отъездом поговорил с ним по человечески, подарил кое-чего, деньжат дал немного: неплохой мальчишка оказался, к нам хорошо относится. Так вот, он признался, что, как и другие, работающие с иностранцами, связан с офицерами контрразведки и посылают его к черту на кулички за плохую работу как раз по этой линии. Чего-то он там им мало дает. Стучал на нас, полагаю, плохо, – Калиныч кашлянул в кулак, подумав, что сморозил что-то не то. – К Феоктистову мы как раз отправляли оборудование, я ему с оказией писульку и бросил, пусть поинтересуется, может, знает твоего деятеля. Министерство-то одно. А два часа назад Гена сам приехал, желудок у него прихватило не на шутку, врачу надо показаться. Он-то мне и открыл про твоего чиновника, язви его в душу. Феоктистов сейчас спит, дорога тяжелая и желудок измучил, пусть отдыхает, не будем тревожить. Лучше я сам… А ты, если нужно, Гену потом расспросишь.

Они, развернувшись, пошли в обратную сторону.

– Извини, Владимирыч, я в твоих делах мало понимаю. Только стукнуло мне в голову, что чем раньше ты правду узнаешь, тем лучше. – Внезапно Калиныч остановился. – Пардон, секундное дело…

Нагнувшись, он завязал болтавшийся шнурок.

– Так вот. Оказалось, что парнишка, переводчик, его прекрасно знает. Министерский твой кадр – на самом деле офицер госбезопасности из контрразведки в звании старшего лейтенанта. Причем работает давно, его взяли еще до направления на учебу в Союз. Он, как вернулся, так его в министерство и посадили. А наш паренек у него в подручных. Он ему и задания давал, и отчеты спрашивал, и в провинцию из столицы сослал. Знаешь, за что? Мало материалов давал на тебя. Парень чуть ли не каждый день должен был отписываться по тебе, а у него не получалось. Я ж говорил: стучал плохо…

Они остановились недалеко от входа в основное здание экспедиции, где на втором этаже жили Крапивины.

– Вот такая, брат, диспозиция. Зря, наверное, я тебя сдернул…

– Все нормально, Калиныч. Все правильно, – в задумчивости сказал Сергей. – Спасибо тебе, дорогой… А ты чего насупленный?

– А-а, – Крапивин обреченно махнул рукой. – Настя дурит, ревнует…

– К кому?

– Да картограф приехала новенькая…

– Черненькая такая, симпатичная?

– Точно. А ты что, запомнил?

– Не без того.

– Может, зайдешь, Владимирыч? Сгладишь…

– Извини, ехать надо, – теперь уже озабоченным был Нестеров. – Пить все равно нельзя, а так – как вас помиришь, на трезвую голову? Вдохновения нет. Давайте уж сами, ладно?

Они ударили по рукам, и Сергей, переваривая свалившуюся на него информацию, пошел к машине.

Из дома напротив, огибая волейбольную площадку, вышла и направилась в его сторону Тома Кравченко.

«Только тебя не хватало…» – подумал Нестеров. Однако деваться было некуда, не бежать же от нее.

– Добрый вечер, Сережа. – Они встретились в двух шагах от машины. – Извини, пожалуйста, я не задержу надолго…

Она вглядывалась в его лицо, будто хотела запомнить каждую черточку.

– Я знаю, вы уезжаете… – руки нервно комкали платок, и она спрятала их за спину. – Хотела в торгпредство приехать, но не решилась, неловко как-то. А сейчас посмотрела в окно, вижу: вы с Крапивиным ходите, обсуждаете что-то…

– Тамар, извини, мне ехать надо…

– Да-да. Конечно, я уже все… – она, сделав полшага, оказалась совсем близко. – Прости, Сереженька. Я не думала, что так получится…

– Да что получится? Ничего и не могло получиться! Я устал тебе объяснять…

– Да, да, конечно… – она хотела сказать и боялась не успеть. – Знаешь, что бы ни произошло в моей жизни, я никогда тебя не забуду, Сереженька, никогда…

Тихо заплакав, Тома опустила голову.

– Ну, что ты, не надо, – пытаясь успокоить, Сергей положил ей руку на плечо, и она тут же уткнулась лицом ему в грудь. Как поступить в этой абсолютно дурацкой, с его точки зрения, ситуации, он не знал. Тем более разговор происходил у всех на глазах. Даже в волейбол играть перестали, минутный перерыв объявили.

Нестеров взял ее за плечи и отстранил от себя.

– Тамар, это ты прости. Не знаю, как это произошло и что тебе дало надежду считать, будто у нас есть будущее. Мне надо было сразу все расставить по своим местам, и я кляну себя последними словами, что не сделал этого в самом начале… Не расстраивайся, прошу тебя. Перед такой красавицей, как ты, мужики ковром будут стелиться. Найдешь свое счастье, никуда оно не денется.

– Ты говоришь, как твоя жена. Слово в слово, – она улыбнулась сквозь слезы. – Прости, не буду тебя больше задерживать. Можно на прощание? – Тамара, обняла его за шею, коротко и нежно поцеловала в губы. – Все. Счастья тебе, Сережа.

Взволнованный Нестеров прыгнул в машину и, развернувшись, выехал с базы.

«Что делать? Что делать? – стучало в голове. – Как всегда, все сразу и в одну корзину… Тома, «Лекарь», оказавшийся офицером контрразведки… Бог с ней, с женщиной. Разберется сама, не маленькая. Друг сердечный – вот где загвоздка…»

Сергей по привычке последних лет делал сразу несколько дел: крутил баранку, контролировал отсутствие или присутствие наблюдения за ним и приводил свои мысли в порядок.

«Завтра с утра встречаемся с «Лекарем” в министерстве. Договоренность недельной давности, никуда не денешься. Я обещал ему с заменой познакомить. Правда, кто будет со мной, он не знает… Теперь же все пошло к чертям собачьим! – Нестеров, вытащив сигареты, закурил. – Обидно, конечно, но ничего не поделаешь. Вопрос, как говорится, обсуждению не подлежит. “Лекарь” без всяких сомнений – работа контрразведки. Тут и к бабке ходить не надо. Я же сам к нему пришел. Им трудиться особенно не надо было. Понятно теперь, почему информация шла как по маслу. Без сучка и задоринки, хоть и с небольшой задержкой… Завлекали нас, друзья заклятые. Считай, почти удалось. Если еще преемника моего получат, вообще в шоколаде будут… А наш товарищ Соколов тоже в нетерпении. Как же: кандидата на вербовку дают! Проверенного, заверенного. Завербует, включит в сеть и дальше, трава не расти, всю командировку может ничего не делать… Мне, конечно, уже сейчас плюсик поставят, все-таки нужного человечка нашел… Ладно, хватит растекаться по древу. Сейчас быстренько к шефу, пусть дуче сам думает, что делать. Хорошо бы еще застать его…»

Размышления сбились: за джипом, уже четвертый поворот, сменяя друг друга, шли два мотоциклиста.

Он повернул направо, на дамбу – самый короткий путь в центр города, который он использовал в крайних случаях и только днем, памятуя предупреждение Лукашева. Но теперь, казалось, дорога была каждая минута.

Мотоциклисты пропали, и на душе стало спокойней: чего хорошего, когда тебя по делу и без дела пасут, как барана? Пошла вторая половина пути по дамбе. Между туч проглянула луна, освещавшая дорогу, и он переключил свет на ближний. Ночь была душной. «Правильно все-таки сделал, что снял передние двери, – подумал Сергей. – Хоть ветерок обдувает…»

Впереди, – вероятно, на том конце перемычки, – вспыхнули и погасли фары автомобиля. «Только б навстречу не выходил, – подумал Нестеров и прибавил в скорости. – Надо проскочить по-быстрому или, на крайний случай, долететь до места, которое Ванька показывал. Там хоть разъехаться можно. А по-другому, упремся рогами и простоим до рассвета».

Луна вновь спряталась. Подпрыгивая на кочках и ухабах, джип шел в вязкой темноте ночи, напоминая вскидывающийся на волне катер… Неожиданно, как гром среди ясного неба, впереди взревел мощный мотор и сразу, ослепив на мгновение, вспыхнули яркие, как прожектора, огни. Встречный грузовик! Сергей засемафорил светом, засигналил, но, судя по всему, останавливаться тот не собирался, наоборот стал набирать скорость.

«Откуда?» – пронеслось в голове, и сердце заколотилось в предчувствии недоброго. Нестеров до боли сжал зубы. Внутри все окаменело, и он превратился в механизм, стал частью своей машины. Грузовик гнал навстречу, расстояние неумолимо сокращалось, но и Ванькина «гавань» где-то рядом, кричало все внутри… Вот она! И тут же, на высокой ноте, фальцетом завизжали тормоза, и джип потащило юзом. Он вывернул руль вправо, потом резко взял влево, нога пыталась утопить педаль тормоза в пол, но машину неуправляемой силой несло вбок и вперед. Он не мог ничего сделать и уже на излете ударился бампером в дерево. Джип отбросило назад, но двигатель, к счастью, не заглох. Сергей, вырубив свет, откинулся на водительском кресле, держа вытянутые напряженные руки на баранке.

Тут же в глаза ударил яркий свет, и с грохотом, как поезд-экспресс, на расстоянии нескольких сантиметров пронесся встречный тягач. Проскочив Нестерова, он резко затормозил, и громадные колеса заскрежетали по грунтовке, подняв облако пыли. Сергей не пытался анализировать происходящее, только жилкой билось у виска: «Уходить надо, уходить!»