В этот момент подъехала его машина, Дэвид открыл мне дверцу, я немного смутилась, но вовремя продолжила мозговую деятельность.
–Спасибо, – сказала я.
–Мне, кстати, есть о чем с тобой поговорить, – начал он, сев в машину.
–Я слушаю.
–Короче, у нас наметилась одна интересная рекламная компания, я быстро согласился, когда Фредерик рассказал мне, в чем суть. Современная женщина. В наше время женщины несут на своих хрупких плечах абсолютно все! Они стали чаще обыгрывать нас в бизнесе и политике. Они научились обходиться и без мужчин. Они стали сильнее. Но какие они на самом деле? После напряженного трудового дня они возвращаются в свои квартиры, где их ждут голодные дети и муж, нервный из-за напряженных отношений со своей начальницей. Современная женщина не имеет права на слабости. Она не может прийти домой, лечь на диван и смотреть весь вечер сериалы по кабельному телевидению, она не может заказать своим детям пиццы, чтобы их животики не урчали, потому что она – женщина – должна заботиться о них. Ведь это в ее крови. Она всегда должна быть на высоте, даже дома, даже когда сил улыбаться не остается. Это постоянная борьба! Дома она должна быть привлекательной для своего мужа, чтобы тот не увлекся своей секретаршей, на работе она должна быть сдержанна, умна и опять же привлекательна, чтобы босс не предпочел ей какую-нибудь молоденькую блондинку с третьим размером, когда она может быть самой собой? Когда занимается тем, что она действительно любит. Это хобби. Не имеет значения, какое. Современная женщина – она… она…
–Она всегда должна быть идеальна, – закончила я.
–Именно! У нее нет права на ошибки и осечки. Так вот. Друг Фредерика открывает косметическую кампанию. Ты, наверное, уже поняла, к чему эта реклама о женской красоте. Это косметика. Где-то я прочел одну глупость, но и в ней что-то есть: «Бог создал женщину и подумал: «А, ладно, накрасится». Это, естественно, нельзя использовать в рекламе, но довольно достоверно.
–Интересная идея. Так чего ты хочешь от меня?
–На той вечеринке по случаю выхода новой рекламной кампании DKNY Фредерик работал фотографом. Фотографировал этих длинноногих красавиц, знаменитостей, меня, – закатив глаза, сказал он. – Но потом он решил сфотографировать тебя, потому что кто-то шепнул ему, что на тебе платье за миллион долларов. И все, остаток вечера, пока ты не ушла, он фотографировал только тебя. Как он сказал мне потом: «Мой объектив влюбился в ее лицо».
Я явно покраснела от услышанного, никогда не думала, что я фотогенична. Но, не спорю, мне было лестно.
–Так вот, потом он распечатал эти фотографии. Я видел их, они действительно шикарны. И ты на них просто… королева Ист-Сайда того вечера!
–Не смущай меня, я сейчас начну свистеть, как чайник.
–Прости. Заболтался. Он после этой вечеринки показал эти фотографии Гюставу, это тот, кто открывает косметическую кампанию. Он был в восторге от фотографий, просил личного знакомства. Вчера мы встречались с Фредериком, и он сказал, что Гюстав хотел бы использовать именно твое лицо для рекламы своей косметики. И хочет встретиться с тобой лично, чтобы обговорить все. Он даже контракт уже подготовил.
Дэвид замолчал и всматривался в мое лицо. Я открыла рот от изумления, пытаясь понять, какие эмоции испытываю: счастье, радость, испуг, панику или все сразу?! У меня совершенно все повылетало из головы, я и двух слов не могла связать, получалось какое-то мычание.
–Я… м-м-м… черт… я не фотомодель… как…
Дэвид, поняв, что я неадекватна, остановил машину.
–Джейн, если тебя это пугает или ты думаешь, что это не то, чего бы ты хотела – ты можешь отказаться. Не паникуй, давай же, ты умная девочка.
–Так. Я не знаю, что чувствую сейчас и не могу однозначно сказать, хочу этого или нет.
–Тогда нужно встретиться с Гюставом. Он тебе все объяснит, ты прочтешь условия контракта, обдумаешь все хорошенько и решишь. Любое твое решение будет правильным, не думай о других. Подумай о себе, что это может тебе дать или чего лишить.
–Это очень странно. Я никогда не думала, что у меня какое-то лицо… не такое, как у всех. Ведь фотографы всегда выбирают лица по каким-то странным критериям.
–Поверь мне, если лицо понравилось одному лишь фотографу – этого мало. Но когда оно понравилось еще и крупному бизнесмену и крутому рекламщику – это лицо действительно многого стоит.
–Замолчи! Я скоро стану помидоркой, и меня никак нельзя будет использовать в рекламе косметики!
–Все-все-все. Замолкаю, – улыбнулся Дэвид.
–А если я пойду на встречу с этим Гюставом, ты пойдешь со мной?..
–Конечно! Если ты этого хочешь – пойду.
–С тобой мне будет спокойнее. Просто, я много читала про этих моделей, как они начинают, это жутко. Я имею в виду проход в мир моды через постель главного. И не только.
–Оу, я об этом даже не подумал, хотя, лично с этим французом я не знаком… теперь я точно пойду с тобой!
–Мне как-то страшно.
–Чего ты боишься?
–Изменить что-то устоявшееся в моей жизни.
–Рано или поздно все меняется, ты же знаешь.
–Да, знаю, этого и боюсь.
–Знаешь, когда в жизни что-то меняется, рядом должен быть кто-то, с кем ты сможешь оставаться такой, какой была прежде. Эти люди будут исполнять функции машины времени.
–Ох, как же все это неожиданно. Так может упасть только метеорит на голову, с чем еще сравнить свое состояние, я не знаю. История про метеорит самая правдоподобная, честно.
–Я представляю. Ты не должна решать прямо сейчас! Поговори с родными, переспи с этой мыслью, обдумай все. И когда ты решишь, я обязательно буду рядом, договорились?
–Да, хорошо. А сейчас отвези меня домой, я сказала бабушке, что приду сразу, как проснусь, а уже час дня. Хотя, это похоже на меня.
–Кстати, я должен отдать тебе твои фотографии, – протянув мне конверт, сказал Дэвид.
–Это с вечеринки?
–Да, именно.
–Я посмотрю их дома, уж слишком много моих эмоций ты уже увидел.
Мы доехали довольно быстро. Мне хотелось быстрее заползти в свою берлогу и что-то решить. В моей голове так все запуталось, так стало все странно в одночасье. Во мне, как всегда, родились мысли о судьбе и предопределенности всего происходящего. Как глупо в наше время полагаться на судьбу. Но я все равно на нее полагаюсь! Хотя бы просто потому, что это единственное, на что я все еще могу положиться.
Я вошла в дом и еле сдержала себя, чтобы не убежать обратно тем же маршрутом.
–Энди?! – раскрыв рот от удивления, выкрикнула я.
Глава девятая
–Смотри-ка, Дженни, кто к нам приехал! – радостно сказала бабушка.
–Привет, Джейн, – совершенно спокойно проговорил он.
Я была в ауте, в нокауте, в оцепенении, в бешенстве. Я готова была провалиться сквозь землю! Мне хотелось кричать, бить всех вокруг, стрелять, что угодно! Это, наверное, единственный человек, появления которого в жизни я бы сейчас не захотела.
Энди, Эндрю Спаркс. Моя первая «любовь», мое первое разочарование, мой бывший самый лучший в мире друг, мой сосед по пеленкам, мой первый парень, мои первые слезы ни о чем. Это все он, в одном комплекте. Я даже вспоминать не хочу то время, когда я считала его самым главным человеком в моей жизни. Мне было 15 лет, мы учились в одном классе, ходили в один детский сад, хотели поступать в один колледж. Наши семьи дружили с нашего рождения, что было раньше, я не знаю. Мы встречались два года. Я, все-таки, наверное, любила этого человека. Хотя сейчас искренне этого стыжусь.
Мы расстались очень болезненно. Я узнала, что он переспал с моей лучшей подругой. После того случая я перестала верить в женскую дружбу, и стала одиночкой. Это было таким сильным ударом, мне было тяжело, даже если сейчас мне все это кажется ребячеством. Но тогда! Тогда я умирала от боли, от предательства. Знаете, я вру, во мне до сих пор сидит обида. Он был у меня первым, это ведь очень важно для девушки, вы понимаете, о чем я. Эти набитые предрассудками головы начинают давить на шею, столько разных мыслей, столько преувеличений, это просто не описать. Это постоянное чувство стыда, я не могла видеть его на улице в толпе других парней, мне казалось, что они все знают, что они тоже побывали в моих кружевных трусиках. Мне было противно. И самое ужасное во всем этом – я действительно страдала. Страдала два года, беспрестанно. У меня накопилось штук десять блокнотов со слезным содержанием. Я, помню, чуть не стала готом, чуть не влезла в какую-то секту, что-то типа «Поможем друг другу излечить душевные раны и поднимемся на небеса с чистой совестью!». Я вообще не вылезала из дома, писала пессимистичные статусы в интернете, плакала постоянно, просто постоянно! Это как… использованная туалетная бумага! Я чувствовала себя именно так! А потом в моей жизни появился Эрик. Он вылепил из меня то, чем я сейчас являюсь. Он вытащил меня из этой депрессии.
–Прости, что не предупредил, сам оказался в Нью-Йорке случайно, – продолжил он.
–М-м-м, здорово, – сделав каменное лицо, выдавила я.
–Ты хорошо выглядишь!
–Ну, я пойду, вы тут поболтайте, – сказала бабушка, и ушла.
–А теперь давай на чистоту: что ты здесь делаешь? – чуть понизив голос, спросила я.
–Я давно тебя не видел.
–О, брось. Тебя это как-то не волновало раньше.
–Люди меняются. Осознают ошибки.
Я молча покачала головой.
–Ты надолго?
–Недели на две, я приехал к дяде. Он живет здесь недалеко. Я очень рад тебя видеть, правда.
–Что ж, не скажу, что я рада, но, наверное, я рада, что ты хоть немного, но изменился. Я надеюсь, что ты изменился!
–Вот ты точно изменилась. Так повзрослела. Я бы тебя не узнал на улице.
–Ну, знаешь ли, иногда происходят такие события, из-за которых взросление происходит насильно.
–Это ты на меня намекаешь?
–Нет, у меня были проблемы и похуже.
–Пойми, Джейн, мы были детьми! Я совершил глупость, я это понимаю!
–Эй, ты мог бы сказать мне это тогда?! Как все было тогда? Ты даже не подошел ко мне, ты ничего не объяснил, я просто проснулась однажды утром и больше не увидела тебя, вот и все. А сейчас поздно думать о том, что ты сделал. У тебя своя жизнь, у меня своя. Наши пути разошлись, причем довольно давно. И я этому рада.
–Мне очень жаль, что ты обо мне такого мнения, но, наверное, я это заслужил.
–Наверное?!
–Хорошо, я это заслужил, но ты ведь знаешь, я всегда любил тебя, мне и дела не было до Лили! Это… одно дело, когда девушка привлекает физически, другое – то, что было между нами. Этого не стереть, как не старайся! Да ты ведь не забыла, признайся!
–Я поняла только одно – это была детская привязанность. Я не знаю, как это было бы сейчас и не знаю, было ли бы вообще. Нам было хорошо вместе, весело. Мы знали друг друга как собственные пять пальцев. Это все прекрасно, но времена меняются, люди меняются, Энди! Я изменилась! Мне нужно другое, у меня другие приоритеты, другие желания. Все изменилось. Я собиралась замуж, если помнишь, и я ни на минуту не сомневалась в своем решении, я ни на минуту не задумалась о том, а что если Энди вдруг решит вернуться? Я забыла тебя. Не быстро, признаюсь. Было тяжело, но это прошло. Ты это уже не вернешь.
–Я понимаю, ты сейчас включаешь защиту, чтобы обезопасить себя, но это неправильно. Я больше никогда так не поступлю с тобой, ты же знаешь.
–Про какую защиту ты говоришь?! Да пойми же ты, наконец, я тебя не люблю, ты мне не нужен! Это прошло. Все! финиш!
Он немного помолчал, потом надел свою куртку и ушел. Я стояла на пороге, совершенно разбитая. Для меня это было слишком много, слишком много именно в одно время. Эта сумасшедшая ночь, чужой унитаз, косметическая кампания, Фредерик, Гюстав, теперь еще и Энди. Я просто села на пол и уткнулась лицом в свой шарф. Сидела так, пока ко мне не вышла бабушка.
–Он так плохо поступил с тобой, да? – осторожно спросила она.
–Ужаснее некуда, – пробурчала я, – я два года потратила на страдания. Уже четыре года прошло после нашего расставания. Он ни разу не пришел ко мне, ни разу не позвонил, ни разу не объяснился, а тут, на тебе, смотри, какой я крутой и красивый, ты же знаешь, что любишь меня, ну же, прыгни в мои широкие объятия!
–Прости, Дженни, если б я знала… я бы его и на порог не пустила.
–Ты не при чем, все нормально, я разберусь, как всегда. Я уже привыкла постоянно со всем этим разбираться.
–Ты сильная. Вся в маму.
–Знаешь, а пойдем пить чай! Я очень хочу чай. Просто очень! И расскажу тебе просто нереальную историю!
–О, а ты повеселела!
–Я просто немного отхожу от шока, – подмигнула я.
Мы проболтали около получаса. Я рассказала ей последние новости, ее немного испугала эта идея с лицом косметической компании. Если честно, я и сама боялась. И не знаю, чего я боялась больше: разницы в возрасте с Дэвидом, или этой совершенно незнакомой мне работы. Хотя, если так думать, если бояться всего незнакомого в жизни. О-о-о! Еще и Энди. Черт.
В восемь часов я, как обычно, выползла из дома на работу.
С одной стороны, я люблю забивать голову любыми другими мыслями, лишь бы не думать о главной, но потом, как всегда, я начинаю себя грызть. Мне не нравится думать, что я чего-то не заслужила в этой жизни. Но как бы я не старалась, я всегда буду помнить, всегда буду ненавидеть себя за это. И это плохо! Так хочется оправдать себя как-нибудь, но я не могу, потому что никто, кроме меня, не может быть виноват в этом. Не могу же я обвинить маму в той ссоре, или Эрика в том, что у него заглохла машина. Все как-то сложилось… не в мою пользу. Да какая вообще может быть в этом польза. Моя или не моя, какая разница.
–Дженни! Слава Богу, ты в порядке! Как себя чувствуешь?
–Привет, Джули. Да все нормально.
–Нормально? Серьезно? Видок у тебя какой-то…
–Какой?
–Ну, ты как Элизабет Беннет, из фильма «Гордость и предубеждение». Когда она поняла, что любит, но был поздняк. Да брось, ты уже врубилась давно!
–Ха, вообще-то, и книга есть такая, – засмеялась я.
–Ты шутишь что ли? Книги – не моя тема.
–Я заметила.
–Так в чем дело-то? Как прошлая ночь? – подмигнула она.
–Как как, я вообще не помню ничего, сразу отключилась!
–Ну ты даешь. Где он живет, кстати? Я почитала о нем в журналах, он завидный жених, кстати, в каком-то там рейтинге.
–На Восточной 5-ой авеню. Да, я тоже покопалась в интернете.
–Где?! На 5-ой авеню?? Вот это да! Офигеть, там же пентхаусы черт знает сколько стоят!
–Я в курсе, у него из окна Метрополитен виден.
–И ты так спокойно говоришь об этом?!
–Черт, ну а как мне еще говорить? Будто ты меня не знаешь!
–Ну да, вообще-то. А ему тридцать пять оказывается, ты знала?
–Да, – вздохнула я.
–Из-за этого грузишься? Да, разница в четырнадцать лет…
–Да уж. Ладно, не хочу об этом говорить.
–Да и думать не стоит! Главное, чтоб его это не смущало.
Сегодня Дэвид снова сидел за дальним столиком, что не могло меня не радовать. Не могло, но не радовало. Это ужасно, сомневаться в чем-то. Хотя, сомневаешься – значит, задумываешься. Вроде, неплохо. Но мне не нравилась эта мысль. Четырнадцать лет. Я как-то старалась не думать об этом, да я и не хотела, потому что мне было все равно. Но все как-то резко изменилось, и я думаю, нужен ли ему такой проблемный «ребенок»?
–Как грустно ты пела сегодня, – сказала Джулия.
–Слишком много навалилось. Тяжело перевариваю.
–Что еще, кроме Дэвида?
–Вернулся мой ненавистный бывший, с которым мы не общались четыре года. Майклу хуже, да и мне не очень-то здоровится после вчерашнего.
–О, да. Вчера было что-то. Сказала бы мне, что это твои первые кексы с травкой!
–А ты и не спрашивала, откуда мне было знать? – засмеялась я.
–И то правда.
–Добрый вечер, можно к вам? – открыв дверь, спросил Дэвид.
–А мне нужно к Джексону зайти, уточнить график! – тут же выпалила Джулия.
–Увидимся, – сказала я.
–Да, до завтра, если что.
Я молча убрала туфли в шкаф, собрала косметику и засунула платье в кофр.
–Что-то не так? – начал Дэвид.
–Нет, с чего ты взял?
–Ты какая-то не такая. Может, мне показалось.
–Может.
–Эй, посмотри на меня.
Я вздохнула и посмотрела на него.
–У тебя глаза красные, ты плакала?
–Немного…
–Что случилось? Расскажи мне.
–Зачем тебе мои детские проблемы?
–Ах, вот оно в чем дело.
Я снова замолчала, надела куртку и завязала шнурки.
–Джейн, поговори со мной, только не молчи.
–Вернулся мой бывший. Тот, что был до Эрика.
–И ты из-за этого расстроилась?
–А, по-твоему, у меня нет причин расстраиваться?
–Поговорим в машине?
–Хорошо.
На улице, как всегда, было шумно и весело. Хотя, наверное, весело было не всем. Всегда есть хоть одно унылое говно в кампании весельчаков.
–Так почему ты расстроилась? – спросил Дэвид, когда мы сели в машину.
–Потому что он вернулся. Я не хотела этого.
–Он сделал тебе больно?
–Да. Но кто в этой жизни не делал мне больно, на самом деле, – закатив глаза, проговорила я.
–Знаешь, мужчины периодически возвращаются. И из-за этого ты не должна сбиваться со своего курса. Я уверен, он не достоин этого.
–Я тоже, вроде, уверена.
–Любила его?
–Не знаю.
–Не знаешь теперь, или не знала и тогда?
–Теперь не знаю. А тогда была уверена, что люблю. Но это было давно, мы были детьми.
–Любовь очень редко проходит бесследно, так что, твое состояние неудивительно. Постарайся переключиться на что-нибудь!
–Кстати, я подумала насчет твоего предложения, думаю, нужно встретиться с Гюставом и все обсудить.
–Ты все обдумала?
–Все обдумать нереально. Но я старалась.
Я легла в постель и еще долго не могла заснуть, пыталась разложить все по полочкам. В этой жизни все так запуталось, будто Бог сидит там наверху и включает свой миксер на скорость быстрее, чем обычно. Все в моей голове перемешалось, я и понятия не имела, как справляться со всем этим. И мне никто не мог помочь. Эта встреча сегодня с Энди опять меня растрясла, я снова начала все вспоминать, а воспоминания – такая странная штука. Кажется, что они и в самом деле возвращают тебя туда, где тебя больше нет. И те чувства снова восстают, как призраки из своих гробов. И я даже не знаю, чего боюсь больше: призраков, или того, что этот чертов Энди так и сидит во мне. Хотя, я понимаю, что это все лишь от неопределенности, недосказанности, я понимаю, что нам просто нужно сесть и поговорить, все прояснить и жить дальше. Я больше чем уверена, что в коробочке с его именем у меня в сердце уже давно пусто, но все равно как-то не по себе.
В ту ночь я написала:
Так интересно следить за жизнями людей,
Которые когда-то были для тебя родными.
Как будто бы минуло бесконечное количество дней,
И коробочки для них становятся пустыми…
-Просыпайся, соня, – открывая шторы, говорила бабушка.
Я нехотя открыла глаза.
–Сколько времени?
–Уже одиннадцать. Внизу тебя ждет сюрприз! – улыбнулась она.
–Какой еще сюрприз? – приподнявшись, спросила я.
–Большая коробка. Принесли сегодня утром. Я не открывала, честно!
–Коробка?.. – повторила я.
–Да, да! Коробка! Вставай же. Мне интересно!
Я быстро надела халат, тапочки и побежала вниз.
Коробка, и правда, была большая. Я торопливо открыла ее, сами понимаете, ох, уж это любопытство! В ней было платье и туфли. Таких платьев у меня никогда не было, да и я никогда не видела таких. Оно было превосходным!
–Господи! Какая красота! – охала бабушка.
Платье было двойное. Нижнее платье белого цвета, а верхнее – черный, плиссированный шифон. И туфли. Туфли просто нереальные! Носик черного цвета, а пятка цвета беж. Прямо к платью. Я смеялась, как сумасшедшая! Как золушка, наверное, перед балом. Просто нереально, это нереально!!
Я немного посуетилась и побежала к себе в комнату, надеть нижнее белье, чтоб померить все это. Надела свое самое любимое, черное, кружевное, м-м-м.
–Вот это да, – не унималась бабушка, – как сидит! Просто как влитое! И этот вырез под горло, тебе очень идет.
–Да, и руки открыты, просто не платье, а мечта! А туфли! О, черт!
–От кого это?.. – вдруг спросила она.
Я увидела на дне коробки конверт. Это было от Дэвида. И записка.
Я знаю, что ты очень волнуешься перед встречей, а платье, думаю, отвлечет тебя. И я бы хотел видеть тебя в нем сегодня. Оно тебе очень подойдет, я думаю. Надеюсь, с размером угадал. Я заеду в семь. Не опаздывай. Время пошло!
–Это от Дэвида. Платье для сегодняшней встречи, – улыбнулась я.
–О-о-о, а это не слишком?..
–Что именно?
–Дженни, он взрослый мужчина, ты же понимаешь. В итоге, он выберет себе взрослую, рассудительную женщину, а это все лишь игрушки.
Я немного смутилась, но тут же взяла себя в руки.
–Ба, у нас ничего нет. И не может быть, он просто… мой друг.
–Друзья не дарят таких подарков. Да и Мэту ты так не рада.
–Мэт – это другое.
–В чем же разница?
–Понимаешь, Дэвид… он какой-то другой. Он понимает меня, дает советы. Он был рядом, когда мне нужна была помощь.
–Помощь?..
–Я не могу тебе об этом рассказать, прости. Но ничего больше! Он друг!
–Ой, как бы ты снова не обожглась, милая.
Я снова посмотрела на себя в зеркало. Начала продумывать все, что сказала бабушка и, наверное, она права. А я просто не хочу думать об этом. Ведь все, как всегда. Все, как под копирку.
После обеда бабушка ушла к Майклу. Я осталась одна с кучкой поганеньких мыслей в головке. Я иногда думаю, что лучше вообще ничего никому не рассказывать, потому что мысли других людей о твоей жизни порождают только сомнения и никакого облегчения. Все эти «умные» советы. Не знаю, может, я слишком категорична и уперта. Ну, а что такого, если я просто хочу обезопасить себя? Если не буду слушать людей? Мне надоело слушать мнения других о моих поступках, мне надоело, что все пытаются подкорректировать мою жизнь, это моя жизнь! Я ее выбрала. И если я буду думать чужими головами, разве она останется моей? Разве, тогда моя судьба не изменится? Или все изменения только к лучшему?
Где бы взять оптимизма для сегодняшней встречи? Я только и делаю, что думаю обо всем подряд и пишу депровые стишки в свой блокнотик. А что, в принципе, в этом плохого? Мне кажется, депрующих людей в мире всегда больше, чем счастливых, а, значит, мои стихи будут пользоваться успехом.
Чтобы отвлечься, я решила устроить генеральную уборку. Проубиралась весь день, в итоге, упала на диван, смотрела в потолок и пыталась отдышаться. Тра-та-та, просто приступ Золушки какой-то.
Пришло время собираться, а сил практически не осталось. Но тут какое-то творческое вдохновение! БАМ! Прямо в голову! И я начала экспериментировать с макияжем, перепробовала все тени, стрелки, сначала нарисовала одни, потом другие. Включила музыку погромче, прыгала по дому. Включила плойку и сделала крупные волны из волос. Навертела на голове нечто, это получилось совершенно случайно! Я даже и не думала, что это прическа. Мне мешали волосы, я просто их собрала! А получилось как-то очень интересно, элегантно. Эти выбившиеся прядки, немного небрежности. Зафиксировала это нечто лаком. Потом полчаса подбирала сережки и браслет, нашла у бабушки коробочку с золотыми украшениями, а там мамин золотой браслет и золотые серьги с топазами. Немного погрустила, а потом снова решила работать над своим настроением. Накрасила золотистые тени, совсем немного, тоненькие стрелочки, тушь, немного румян. Макияж получился очень естественным, каким-то сияющим свежестью! Ха. Так всегда говорила мама. А мне досталось по наследству.
Надела нижнее белье, платье, туфли. Достала черный клатч. Остался с выпускного, как всегда. У меня аж слезы навернулись, когда я увидела себя в зеркале. Просто супер!
В дверь позвонили.
–При… а, уау, – промямлил Дэвид, когда я открыла.
–Что, так плохо?..
–У меня просто нет слов, чтобы описать, как это все прекрасно.
–Оу, спасибо. Вообще, спасибо за платье и за туфли. Надеюсь, они обошлись тебе не слишком дорого, в противном случае тебе придется все вернуть.
–Это мелочи, с моей-то работой. Тем более, я очень хотел сделать тебе приятное.
–У тебя получилось, безусловно.
Он снова засмущался. Меня не перестает удивлять это в нем! Как я могу думать о разнице в возрасте, когда я стою перед ним, зная, что любое мое слово может заставить его смущаться? О, ну вот и все, мне стало страшно.
–Знаешь, я тут вспомнила кое-что. Просто вспомнила, как мы говорили про современных женщин, и мне на ум пришло одно стихотворение. Его написала русская поэтесса, Марина Цветаева, не читал?
–Если честно, нет. Расскажешь?
–Конечно!
Ах, далеко до неба!
Губы близки во мгле…
-Бог, не суди! – Ты не был
Женщиной на земле!
–Хм…
–Что? не нравится?
–Нет-нет, что ты, наоборот. Заставляет задуматься… вот я и задумался…
–У нее много хороших стихов. Могу дать почитать, если хочешь.
–Да, я бы хотел. Ты столько читаешь… я тебе завидую.
–Книги лучше фильмов, с одной стороны, а с другой… в фильме все наглядно, а в книге приходится фантазировать. Почему завидуешь?
–Потому что не помню, когда в последний раз читал что-нибудь. С этой работой совершенно не остается времени.
–Но тебе ведь нравится такая жизнь, раз ты ее выбрал.
–Ее выбрали для меня, я ничего для этого не делал. Это агентство отца, а он ушел на заслуженный отдых, оставив мне все это. Я выучился на журналиста в NYU, потом работал помощником редактора в одной богом забытой газетенке. Знаешь, тогда это все казалось мне идеальным выходом из моего так называемого тупика! Я искренне радовался и ждал, когда же, наконец, это все станет моим. Я был молод и глуп. Многого не понимал, в том числе и самого себя. Ты ведь понимаешь, через меня проходят тысячи моделей, все стараются угодить мне любыми способами, лишь бы только я выбрал именно их из всей кучи. Они готовы на все ради славы и денег. Это постоянный поток лицемерия, лести и лжи. Модельный бизнес – это ведь не какая-то великая идея. Я, в принципе, не вижу в этом смысла! Но с экранов телевизора или с обложек модных журналов это все – золотая жизнь. Деньги, слава, если повезет, подцепишь какого-нибудь старикашку, он в скором времени уйдет в мир иной, а тебе останется все его состояние. Ты была права насчет того, что постель – это проход в этот мир, в большинстве случаев. Но меня тошнит от этого. Я признаюсь тебе сразу: я пытался так жить, я искренне старался впихнуть в свою голову, что я счастливый человек, что самые красивые женщины мира спят и видят, лишь бы я обратил на них свое многомиллиардное внимание, лишь бы им удалось соблазнить меня, лишь бы я выбрал именно их. Каждый день я засыпал с разными девушками, Мэдисон была среди них. Я рассказывал тебе о ней. Она оказалась изощреннее, я чуть было не женился на ней. Но это все от безысходности, я не любил ее, нет. Ни капли. Я просто пытался жить, как все. Как большинство. Теория Дарвина всегда срабатывает! И вот теперь я не знаю, что делать. Я не знал! Но вот я встретил тебя, ты что-то меняешь во мне. Я не могу точно сказать, что это. То ли твоя принципиальность, то ли твоя искренность, то ли справедливость и честность.
–Я давно поняла, что самые счастливые люди на земле бедны, живут в каком-нибудь захолустье, любят самой чистой любовью, ходят на самую честную работу и у них самые честнозаработанные деньги.
–Точно, – задумчиво посмотрев на меня, сказал Дэвид.
–Но почему ты решил рассказать мне об этом именно сейчас?
–Это жестокий мир, Джейн, я не хочу, чтобы ты пожалела о своем выборе. Пока ты будешь работать с Фредериком – я всегда смогу контролировать это. Но если ты начнешь продвигаться дальше, а ты начнешь, я практически уверен – ты либо должна быть готова ко всему ради этого, если ты этого действительно хочешь и если чувствуешь, что это твое, либо беги от этого. Люди жестокие, Джейн, ты знаешь. Особенно, люди моей профессии. Ты не сможешь ничего доказать в суде, потому что у них связи, ты не сможешь отомстить, потому что это бессмысленно. Ты опустишься на самое дно. Я не имею в виду жизнь, я имею в виду тебя и твою душу. Ты другая, у тебя другой путь, понимаешь?
–Ты… ты имеешь в виду насилие?.. я все это понимаю, именно потому, что слишком много читаю. Все будет хорошо, я просто хочу попробовать. Я знаю, что это не мое. Все эти бесконечные фотосессии, переезды, наглые мужики и все такое. Это просто опыт! И я делаю это только потому, что знаю: ты рядом, а, значит, ничего плохого не случится.
–Я… я рад, что ты понимаешь это.
–Ты так мило смущаешься, – улыбнулась я.
–О, прекрати, – засмеялся он.
Он уже собирался открыть дверцу, но я одернула его.
–Стой. Еще две минуты. Мне нужно отдышаться, начать полноценно думать и перестать так волноваться, – сморщив лоб, говорила я.
Он смотрел на меня, как-то блаженно улыбаясь. Я не хочу думать, что могут значить его слова и эта самая улыбка. Я боюсь этих рамок и стереотипов. Я всегда боялась делать шаг в неизвестность. Это может быть что угодно: новая школа, кружок, новые друзья, первый парень, первый поцелуй и так далее. Это всегда волнительно, ведь так? А если ради чего-то нового я должна перестать плакать о другом, думать о другом, посвящать стихи другому? Это очень страшно, признаться, наконец, самой себе, что жизнь – это необратимый процесс. Что вернуться назад и что-то изменить не по силам ни одному смертному. И даже Бог не может вернуть нас туда, тогда вся цепь рухнет, весь смысл нашего существования потеряется. Зачем все это нужно, если это не меняет тебя, не учит выживанию, не учит смирению и принятию жизни такой, какая она есть? Все бессмысленно, если ты не боишься терять и обретать. Неизвестность – сама мучительная из всех пыток, как сказал Альфред де Мюссе. Так неужели я слабее?
Я сделала глубокий вдох, потом выдох, посмотрела на него, улыбнулась. Кивнула головой. Сделай то, чего боишься больше всего и вырастешь в собственных глазах.
–Я готова. Только я жутко боюсь упасть, ты ведь придержишь меня, если что?
–Я придержу тебя в любом случае, – улыбнулся Дэвид.
Мы вошли в ресторан, Фредерик и Гюстав уже ждала нас внутри. Сердце мое бешено колотилось, билось в конвульсиях, наверное, как мышь, которая попалась в мышеловку.
–Добрый вечер, Джейн! я Фредерик, а это Гюстав. Он плохо говорит по-английски, так что я немного подработаю переводчиком, – широко улыбаясь, говорил Фредерик.
–Bonjour, mademoiselle, – поцеловав мою руку, сказал Гюстав.
–Bonsoir, – улыбнулась я.
–Она говорит по-французски?! – прошипел Фредерик.
–Ты говоришь по-французски?! – повторил Дэвид.
–Oh, c’est un grand plaisir, écouter votre français! – радостно воскликнул Гюстав.
–Je n’avais pas un pratique en réel, mais j’espère ce ne sera pas un problème pour nous.
–О чем они говорят? – шепотом спросил Дэвид.
–Не по делу пока, – ответил ему Фредерик.
Вечер проходил просто великолепно. Никогда я не находилась в обществе сразу трех столь интересных мужчин. Никогда я не пила столь дорогое вино. Вообще, со мной никогда не случалось ничего подобного. Чтобы не смущать Дэвида, Гюстав пытался говорить на своем ломаном английском, но комплементы, все-таки, отвешивал на французском. Наверное, все с той же целью.