Глава 9. Вечная студентка.
"Мадам Дю Пон, пройдите, пожалуйста, в триста восемнадцатый кабинет".
Звук сообщения заставил проснуться и оторвать лицо от стола. Неужели они опять что-то перепутали? Сколько можно. Мадам быстро подтянула чулки, подмигнула отражению в зеркале и строевым шагом направилась во второй сектор. До него нужно было пройти через три внутренних камеры, через координирующий пост и через стеклянный коридор, висящий между корпусами зданий. В последнем мадам Дю Пон чувствовала себя неуютно – даже если учесть, что она знает Центральное здание Института буквально наизусть и может быть уверена в его прочности, ей все время казалось, что коридор готов обрушиться вниз. Особенно в непогоду: во время шторма тот словно висел, зацепившись за угрожающе-черные облака, рискуя оказаться на пути молний, разрезающих скалы.
Институт – это комплекс из зданий, который находится в середине небольшого острова, отделенного от остального города рекой словно глубоким рвом. За его белоснежными стенами работают самые светлые умы всего человечества в надежде приручить планету и собственные мысли.
В уютных домах учатся лучшие студенты. Кибернетика, продвинутая медицина, кристаллы и их составляющие, необычные эксперименты, обучение и лучшие образцы архитектуры Новой Эры – все это касается Института напрямую. Просто так попасть туда невозможно. Нужно или быть гением, или…
Шлюз бесшумно открылся.
За рабочим столом авторства Архитектора Делло-Муссини сидел Честер Блю и пил чай. Мадам Дю Пон возмущенно выдохнула.
– А. Мадам Дю Пон.
– Я понимаю, что это твой стиль, и ты всегда так делаешь, но почему нельзя просто позвонить и сказать, что тебе что-то нужно?
– Я звонил, ты не отвечала. Мне сказали подождать здесь. Я не допрашивать тебя пришел.
– Уже неплохо. Где ты взял чай?
– Очень отзывчивый секретарь.
– Не знала, что настолько. Как давно ты звонил?..
– Две минуты назад.
– Замечательно.
Дю Пон не разозлилась – она знала Честера так много лет, что уже устала реагировать. Просто хотелось хоть раз увидеться с ним не на его условиях: профессиональная деформация не должна касаться вежливости, правил этикета и дружбы. У нее же не касается. А она глава Отдела Исследований Кибернетических Возможностей, между прочим.
И вот пожалуйста. Опять у Честера на побегушках.
– Я на работе.
– Я тоже.
– Ты на моей работе.
– Работаю. Слушай, у нас тут взрыв недавно был…
Снова заработала служебная связь:
– Мадам Дю Пон, пройдите, пожалуйста, на пост охраны.
В комнатке внизу их ждали два человека и один ретард, который жалобно скулил и беспрерывно махал рукавом куртки. Говорили они все сразу, так что мадам ничего не могла понять. Ее просьбы высказываться по очереди ни к чему не привели, разве что к увеличению градуса спора. Честер Блю решил помочь – он зашел следом и тактично прокашлялся. Повисла тишина.
– Отлично, – прошипела Дю Пон. – А теперь кто-нибудь один, что здесь происходит?
– Ух, ты. Это же капитан Честер… а можно будет взять автограф?
– Нет, нельзя! Хватит ему делать комплименты. У тебя что, нет руки?
– А? А, да. А. Да! Точно! И меня не хотят пускать, а меня, между прочим, Калибан прислал и сказал, что, если меня не будет на рабочем месте через два часа, он кого-нибудь точно убьет. Возможно, меня.
– Очень похоже, что молодой человек не врет. Калибан действительно не любит, когда кого-то нет на работе. Что, производственная травма?
– Да, Капитан. Так точно, Капитан. А охранники не хотят меня пускать.
– Куда я его пущу, у него документов нет с собой.
– И руки.
– Рука – не совсем документ, – не очень уверенно заметил второй охранник.
– А зачем было звать меня? – спросила мадам Дю Пон.
– Ваше имя первое в списке, мне нужно хоть чье-то официальное разрешение, чтобы поставить подпись. Как я его пущу-то…
– Вы хотели автограф? – капитан подтянул к себе планшет и быстро расписался. Устройство удовлетворительно пискнуло.
– Думаю, такой подойдет. Проходите, не злите начальство, – сказал Честер и вежливо указал на дверь.
Ретард засиял. Горделиво посмотрел на охрану, чуть поклонился мадам Дю Пон и неуверенно протянул руку, ту, что осталась, капитану. Тот даже пожал шерстяную ладошку, чем привел рабочего в неописуемый восторг.
– Ты невозможен. Хватит пользоваться положением и показывать свои необычные способности.
– Мы остановились на взрыве. Дело достаточно серьезное, Дю Пон. Я немного по нему продвинулся, но, к сожалению, мой главный свидетель мертв, и дальше мне придется действовать наощупь. Поэтому я решил обратиться за помощью к тебе, а значит, и к Институту в целом.
– Теперь ты мне льстишь.
– Почти. Скажи, пожалуйста, у вас нет случайно устройства по распознаванию кристаллов?
– Есть, конечно, им еще в шахтах пользуются. Добытчикам же надо как-то ориентироваться перед тем, как разрушать породу…
– Ты меня неправильно поняла. Мне нужен прибор для поиска незаконных кристаллов. Боюсь, кто-то решил мало того, что прикарманить себе парочку, так еще и активировать их в шахте.
– Ты серьезно?
– Да. Было дело, ездил к Калибану, почти сразу после взрыва. Показал обломок устройства, найденного на месте катастрофы. Калибан сказал, что у него на заводе таких активаторов нет. С трудом у него отобрал этот проклятый кусок обратно.
– Хотел изучить устройство?
– Естественно. У него же такого нет. Тебе я привез результаты анализа, чтобы не таскать вещественные доказательства с собой. Вот то, что этот прибор мог активировать, я и буду искать. Найду кристаллы – найду нить, а там и заказчика.
– Почему ты мне все это рассказываешь?
– Жене не могу. Она будет волноваться. А меньше всего на свете я хочу видеть эту морщинку у нее на лбу. Пусть лучше улыбается.
– Тебе не кажется это малодушным?
– Нет. Одной морщиной меньше, одной больше – ничего не поменяется. В твоем-то возрасте…
– Да пошел ты.
– Куда?
– В Трущобы, Честер. Бодрым шагом.
– На самом деле, я приехал к тебе потому, что ты можешь помочь мне разобраться.
Глава 10. Конец.
"Небрезгливый старик на Гавайях
Проводил дни и ночи на сваях,
Но когда замерзал,
То сейчас же слезал,
Чтоб горячих поесть караваев".
– Словом, это действительно занятная история, господин мэр, – процедил Донаван и сделал вид, что пьет шампанское. – Неужели он ничего не заметил?
– Нет, нет, что Вы. Он был слишком пьян, чтобы думать о том, сколько он платит на самом деле. Ужасающе выгодная сделка.
Мэр обожает слова вроде «ужасающе», «потрясающе», «угнетающе». Донаван мог поклясться, что каждый раз при их произнесении Мэр пытается доплюнуть до лица собеседника на спор с самим собой.
– Хотите посмотреть?
– На что?
– На то, что я получил. Ну же, Донаван. Вы известный знаток кристаллов. Вы должны оценить эту безделушку.
– Да, конечно. Буду чрезвычайно счастлив.
На стеклянном круглом столике выросла шкатулка из дорогого натурального дерева.
Какое дурновкусие.
Мэр хитро улыбнулся. Донаван ждал.
– Ну-с? Вы не будете открывать?
– Нет. Понимаете, дорогой мой, этот кристалл вызывающе яркий. Давайте Вы. Не стесняйтесь. Вы же мой почетный гость.
Интересно, как потом отмыться от этого клейма.
Пришлось наклониться, роняя лощеную улыбку, и подвинуть к себе тяжелую шкатулку. Донаван осторожно приподнял крышку – еще до того, как свет ударил ему в глаза, он почувствовал ее. Безделушка! Мэр назвал ее безделушкой! Старый, вонючий…
– О. Он…
– Красивый, правда? По дешевке у этого пьяницы, а тот и вовсе выиграл кристалл в покер. За одну партию сорвал солидный куш.
– Да. Да, очень занятная история… знаете, господин мэр. Вы правы. Я как ценитель кристаллов действительно удивлен. Думаю, Вы ни за что не захотите расстаться с такой редкостью. А жаль, жаль. Возможно, я бы приобрел его для своей небольшой коллекции.
– Ну тут действительно жалко расставаться, – заерзал мэр. – Прямо для коллекции?
– Прямо для коллекции.
– А сколько Вы платите за кристаллы, которые для коллекции, старый пройдоха?
Если застрелить его сейчас, никто ничего не заметит. Разве что будет пахнуть протухшими консервами по всему дому.
– Достаточно, господин мэр. Я же щедрый человек, особенно для друзей.
– Ну я друг, я потрясающе дружеский. Так сколько Вы заплатите?..
***
Примерно за два дня того, как Донаван был приглашен на званный ужин, в небольшом пригородном особняке состоялось внеочередное собрание коллег по преступному цеху. Людей было немного, но шума они создавали столько, что слуги могли дать отдохнуть своим спинам и не склоняться пред замочными скважинами, силясь понять предмет разговора.
Все было слышно безупречно.
– Просто отлично. Просто восхитительно. То есть это я виноват, что ты плохо следишь за своими вещами.
– Вот что, Аргентина, я хотя бы не устраиваю погромы из-за проигрыша в карты.
– Он сжульничал. Этот пройдоха держал карты в своем котелке или еще где-то. Он просто не мог выиграть.
– Хочу уточнить: вы играли в покер на кристаллы, или мне показалось и вы-таки не ретарды?
– А давайте мы начнем с того, как вы украли у меня мой к-к-к-р…
– Да какие к черту кристаллы! Шахта! Миллионные убытки! Сорванные
сделки! У меня горят все сроки!
– Норфолк, у нас тут личные счеты. Кто-то из них ук-к-к-р…
– Ой, да ладно, Фикс, не неси пургу. Кто мог вломиться к тебе в дом без спросу? Ты даже свой ночной горшок на пять замков закрываешь.
– Что, Аргентина, танцевал с Фиксом по ночам танго?
– Я просто в курсе всего в городе. В отличие от вас, – закончил Аргентина и разлил по столу ром. – Собрались здесь, чтобы поорать. Ладно, Норфолк хотя бы по делу орет, он все-таки промышленник, а Фикс опять зациклился на своем. «У меня украли, у меня украли, это все вы». Я что, похож на дешевого карманника? Ты меня с Ностро путаешь.
– Я не дешевый, я экономичный, – Ностро занюхал виски огурцом. – Я слышал, это Фикс решил полазить по архитектурным памятникам нашего славного города и вытащил что-то из-под носа Донавана.
– Которого здесь, между прочим, нет. Я считаю, что это подозрительно, к-к-к-р…
– Как ж бесит твое заикание. Вот же скряга, иди и сходи к врачу. Прекрати насиловать мои уши.
– Вот что, ублюдки, – взвился Норфолк (ему было немало лет, но едва дело касалось его любимых шахт, энергия в нем била через край). – Я хочу закрыть вопрос. Кто из вас, свиней, взорвал мою шахту? Не верю я в эти слухи, что это все террористы из соседнего государства. Это все вы, вы, грязные ублюдки, которые не имеют ни единого понятия, что такое честь, что такое совесть, что такое…
– …Норфолк, который потерял деньги.
– Заткнись, честное слово, заткнись! Просто отвечайте на вопрос!
– Я чист. Вы только посмотрите в эти честные глаза, – Аргентина опрокинул в себя очередной стакан. – И нежно лелеют они длани девы…
– Отвратительно. Норфолк, мне как-то не до твоих шахт, ты уж прости. Я к-к-к-к…
– Крайне.
– …к-к-к-райне занятой человек.
– Родил, родной.
– Ностро не взрывает шахты. У Ностро тоже полно дел, и он не понимает, что он здесь делает.
– Ностро жрет виски, как свинья. Как ты можешь это пить? Ты что, ром не пробовал?
– Ром – похлебка для ящеров.
– Так кто ук-к-к-р…
– Но, буду чуть последовательнее, чем остальные, здесь действительно нет Донавана. С каких пор его не касаются наши торгово-рыночные отношения? Не думаю, что он пропустил бы хоть что-то, когда речь идет о…
В двери бесшумно забежали слуги, одновременно, от каждого «игрока», также синхронно подошли к хозяевам, поспешно зашептав им что-то на ухо. Ностро выпрямился, Норфолк, наоборот, сгорбился, задумавшись, Аргентина нахмурился. Фикс обеспокоенно огляделся и хотел было прокомментировать ситуацию, но поймал взгляд Аргентина и закусил язык.
Норфолк почувствовал, как всю ответственность за озвучку новости взвалили на него. И решение, как из этой новости выкарабкиваться, тоже.
– Думаю, – прокашлялся Норфолк. – Думаю, стоит открыть.
– Не могу не согласиться, – заметил Честер Блю и оглядел собрание. – На самом деле, мне интересно не менее, чем достопочтенному мистеру Фиксу: так кто же украл кристалл?..
Был ясный, спокойный и тихий день, что редкость для Экиа-Нова. В районе Трущобы дети играли в Землян, строили Ковчеги из коробок и балок, и делали вид, что только собираются покинуть родную, загубленную кристаллами и человечеством планету. Ретард Олло, надышавшийся железно пыли, отдыхал в тени у стен завода и крутил в руках обработанный кусок металла. Он мечтал о том, как когда-нибудь станет великим изобретателем. Будет как Калибан – рассеянным, строгим, но справедливым ученым. От размышлений его отвлек коллега по цеху: хотел в очередной раз похвастаться новой рукой, которую ему сделали в самом что ни на есть Институте. Говорят, попасть туда практически невозможно. В самом центре Фонтанной площади кого-то ждала девушка, чьи силуэт и яркое красное пальто вкупе напоминали горящую спичку. Девушка ждала уже очень долго, но к ней так никто и не подошел. Зато именно к ней было обращено небольшое письмо, написанное рукой бывшего продавца бакалейной лавки, который в данный момент находится под следствием. Ему так и не удалось доказать, что он не убийца и никогда им не будет. Да и глупости это – зачем убивать человека? У него ведь уже было все, что нужно. Он сумел достать Звезду с неба, как она и хотела.
На звезды, едва те выкатились на небосклон, смотрела и Миссис Марсель.
Она шла домой с кладбища, где недавно похоронили ее подругу Акку со всей ее семьей. Какой-то ненормальный ворвался в дом и перебил невинных топором, даже детей не пощадил. Порой, после таких случаев, начинаешь радоваться своей судьбе, какой бы горькой она до этого не казалась. Вот вроде бы ее муж и сошел с ума – но жив ведь. Да, теперь все время молчит, пропадает целыми днями, околачивается около Детского Дома в Трущобах и пугает там местных детишек. Но жив ведь. И все так же предпочитает на завтрак чай, вареное яйцо, ломоть черного хлеба, соль и газету, пусть и не первой свежести.
В более престижном районе так же открывают высокие окна, чтобы впустить в дом свежий воздух. Для Абигейл это жизненно необходимо – у ее отца снова было дурное настроение, поэтому пришлось делать внеочередную уборку. Но Абигейл любит отца и каждый раз его прощает, молча поправляя живую бабочку, проколотую насквозь иглой.
Ее существование давно не чудо: среди обычных жителей в городе есть такие же, как Сезам, – носители загадочного синдрома, что родом с позабытой планеты.
Говорят, среди них есть те, кто слышат кристаллы, слышат, как те им поют и зовут к себе. Об этом начальник таможенной службы мистер Донаван пытался рассказать Честеру Блю, когда тот поймал его у самых ворот дома и в процессе обыска обнаружил кристаллы с запрещенной энергией. Но Донавану не поверили– ни сам капитан, ни сопровождавший его отряд полиции. Ведь возможно, что Донаван просто сошел с ума, отдавшись мании коллекционирования. А пение кристаллов и «жизнь» внутри них – бредни бедного старого Марселя, последнего смотрителя Маяка, который стучится в окна Детского Дома, и лишь самые смелые дети выходят к нему, чтобы послушать странные, абсолютно бессмысленные пятистишья.
– Значит, вся суматоха из-за ерунды? – Честер закрыл ящик на ключ. – Из-за одного кристалла?
– Ну. Не совсем. Скорее, из-за идеи, которую он в себе несет. Плюс немного человеческой жадности и глупости – смешать, но не взбалтывать. И вуаля! Несколько трупов, незаконное проникновение на частную территорию, кражи в особо крупных размерах и возможный конфликт с соседним государством.
– Я несколько раз проверил записи с допросов. Не помню ничего про проблемы с другими странами.
– Их пока нет. Они будут. Во-первых, Донаван – начальник таможенной службы. Во-вторых, майор Бонг успел натворить делов, и едва до него дошла информация про возможный теракт, как он поспешил обвинить в нем всех, кто живет за пределами континента.
– Он никогда не был умным парнем. Только войны нам сейчас не хватало.
– Зато про нее был бы отличный параграф в учебнике по истории. Представь, как дети будут пытаться выучить всю цепочку событий. В начале Маяк, откуда крадет кристалл Фикс, утверждая, что он никому не принадлежит. И забирает чужими руками! Во время передачи кристалл попадает в руки продавцу бакалейной лавки, с которого Аргентина сдирает все деньги на погашение долга. Сам картежник проигрывает абсолютно все Ностро. Тот напивается с радости и вручает кристалл за бесценок мэру. Ну, и кристалл оказывается у Донавана.
– В недобрый час упала на него эта звезда. Мы подозреваем, что у него есть и другие незаконные кристаллы с той же темной энергией, но пока не можем найти. Возникли проблемы с юристами. Понимаешь, Донаван так просто не сдастся…