У нее нет любимчиков, у нее нет политических интересов, у нее нет фиксированных цен. Она ни за кого не выступает, не говорит на посторонние темы, не презирает, не отвечает. Она открыта, во всех смыслах. И это пугает.
Единственный вопрос, который позволял задавать себе Ностро насчет нее, – а что будет, если по поводу одного и того же дела к ней обратятся два конкурента?
Примерно через неделю, а именно в четверг, Ностро снова зашел к Госпоже с подарком. И попросил о маленьком одолжении. Пустяк: победа в третьей партии. Вы спросите, причем тут сделки? Ну, попытайтесь угадать: сколько человек на следующий день поставили на победу Ностро в третьей партии в покер?
Правильно. Один.
Ностро.
– Десять пик, валет пик, король пик. Туз пик. Пиковая дама. Роял флеш, господа.
Глава 8. Мальчик, смотрящий на звезды.
"Долговязая леди из Фриско
По натуре была маринистка.
Взгромоздясь на сосну,
Знай, глядит на волну,
Но к воде не подходит и близко"
Если смотреть строго на Восток, то можно заметить еле слышное мерцание у линии горизонта. Это сверкает вершина горы Кенья, чья макушка покрыта снегом столь ослепительно белым, что на его фоне нежная новорожденная лилия покажется серой, чахлой и пыльной.
Интересно, насколько грязными казались бы стены домов гетто, окажись они рядом с этой горой.
Олло не знал. Он мало что понимал и старался не высовывать нос дальше своего района, разве что бегал в порт по ночам и там, свесив ноги с пирса, наблюдал за мутными волнами. Ему не нужен был город, его кристаллы, электрические и «красные» фонари, подпольные интриги, кабаки, карты и закрученные переулки.
Олло сидел, свесив ноги с пирса.
Олло смотрел на маяк.
Олло – подросток, который завтра должен устроиться работать на завод Калибана, и Олло – ретард.
По звучанию слово похоже на «полукровка», но примесей среди ретардов мало. Они чистокровные изгои, для которых в городе выделили специальное гетто, чтобы подчеркнуть разницу между коренными жителями планеты и пришельцами. Ирония в том, что пришельцами являются люди, но в данный момент именно человечеству принадлежали ресурсы Экиа-Новы. Почти все. Самый загадочный осколок планеты – Темная энергия – остался в сердце диких племен, которые умудрились ужиться на одном куске суши с непрошеными гостями. Сейчас «отсталых» стараются не трогать, себе дороже. Да и зачем? Есть вполне социализированные ретарды, которые после пары войн успокоились и даже стали работать бок о бок с людьми, на вполне выгодных, по крайней мере для людей, условиях.
Внешность у ретардов вызывающая: рослые, с клыками на нижней челюсти, не кожа, а шкура серого цвета. У людей с представителями подобного типа существ всегда были проблемы. Хотя в далеком прошлом они утверждали, что и сами произошли от животных, только однажды научились пользоваться бритвой. Как и все ретарды, Олло обладал потрясающей физической силой, был гордым носителем очень красивой шкурки пепельного цвета и имел два небольших клыка под нижней губой. И, как и все подростки из бедных семей, Олло собирался устроиться на работу. Для ретардов выбор небольшой – завод Калибана предоставлял все необходимые условия, там кормили и там всем было плевать, сколько тебе лет, как тебя зовут и где у тебя растет шерсть. Главное, чтобы ты работал. Из того, что Олло слышал о Калибане, тому плевать было дальше и больше всех.
– Мам.
– Да?
– Почему Алекс уезжает?
– Это решение его родителей, мы уже обсуждали.
– А почему мы не переезжаем вместе с ними? Алекс сказал, что там классно.
– Нет, Олло. Там не «классно».
– Но там нас хотя бы любят. В Траддунте нет отдельных районов для ретардов, даже можно жениться на человеке.
– Так, понятно. Опять ты про ту актрису из цирка. Как ее зовут? Салли?
– Калли. Ну мам.
– Не «мамкай». Хорошо, давай, раз уж ты завтра собираешься устроиться на работу, я с тобой поговорю как со взрослым ретардом. Сядь только спокойно. И ешь суп.
Королевство Траддунт, возможно, и выглядит как рай для ретардов. Люди с ними якобы в гармонии, могут на них жениться. Плодородные земли, зеленые кущи и яркое солнце – естественно, погодные условия там будут получше. Даже резкая смена погоды не смоет лучезарную улыбку с лица коренного жителя Траддунта.
Но послушай меня, милый. Я знаю, о чем говорю. Примерно семьдесят пять лет назад, когда я еще не родилась, была гражданская война. До наших предков дошло, что люди такое. И с момента окончания войны люди не изменились ни капли. Ты думаешь, что там, за горами, они добрее, нежнее, может, действительно любят нас? Нет. Их законы – это вершина лицемерия. На ретардах женятся не по любви, а в дань моде. Это как завести себе красивую животинку, редкую, да еще и с необычным окрасом, и всем ее показывать, потому что женившийся или вышедший замуж за ретарда пытается всем донести, что он «настолько сочувствующий угнетенной расе», настолько «не расист».
Я тебе сколько раз говорила учить историю, чтобы понимать прошлое. Если уж тебе удалось достать старые земные учебники, то изучи их. Знай врага в лицо. Вот моя мама хорошо все понимала. Она общалась с людьми не из доброты, а чтобы получить от них как можно больше информации, и фанатики «старых планет» с удовольствием снабдили ее книгами. И, Олло, поверь мне: люди не меняются никогда. В свое время, на Земле, они так же обращались с «неграми», у тех тоже была другого цвета кожа, и от них тоже пахло иначе.
Их держали при богатых домах, их хорошо кормили, порой позволяли сидеть с господами за одним столом, но что насчет уважения? Ты думаешь, они считали «негров» равными себе? Занятным экспериментом – да, необычным животным – да, хорошими рабами – да. Но не людьми. Даже под конец существования Земли люди не смогли найти друг с другом общий язык, погрязнув в войнах и распрях. А потом они прилетели к нам. Уничтожили нашу культуру, сожгли наши дома, запретили нам быть собой, пожалели и позволили с ними соседствовать. Выделили нам район, «гетто», заперев за стеной, только бы не видеть лица. А в Траддуте на нас, так и быть, можно «жениться».
Нас ни о чем не спрашивали. Просто поставили условия существования по их правилам. И даже если ты встретил хороших людей, они все еще люди. Они часть человечества. Ненависть у них в крови. Что касается Алекса и его наивных родителей, то пусть они уезжают в Траддунт, в этот пластмассовый мир. Здесь хоть и бедно, но честно. Здесь ты видишь, как к тебе относятся на самом деле, можешь это понюхать, сожрать и выучить урок, чтобы от клыков отскакивало. Ты все понял, Олло? И пока ты не убежал к своей этой человеческой подружке, я хочу тебя спросить: кто ты такой? Ты ведь не думаешь, что мы сами назвали себя «ретарды», что в переводе с их языка значит «отсталые». Олло. Кто ты такой?
Когда Олло пришел на завод, был разгар рабочего дня. Труженики сновали туда-сюда, пахло гарью, металлом, стоял бесконечный гул, и было очень жарко. Олло и остальных страждущих попросили собраться около главного цеха, где и находился кабинет Калибана. Олло встал в очередь, оказавшись всего восемнадцатым по счету. Повезло. Те, кто в самом хвосте, могут вообще не пригодиться.
Не успел Олло сосчитать, сколько позади него ретардов, а сколько – людей, раздались крики. Совсем рядом назревал скандал: спорили начальник отдела и один из рабочих, который почему-то упорно держался за свое предплечье.
Прислушавшись, парень понял почему. И ужаснулся.
– Я не могу работать! Это все ваша вина! А на что я кормить семью буду, а? Вы вообще цены видели!
– Заводу нужны рабочие руки, рабочие, парень! Возможно, твоя рука и была рабочей, но сейчас она плавает где-то в расплавленном металле! Нужно было аккуратнее обращаться с инструментами. И чему только учат в приютах!
Раздался скрип железной двери. Толпа перед Олло расступилась, и он успел увидеть растрепанного, с наспех застегнутыми пуговицами на пиджаке худого человека, который явно был недоволен происходящим. Не глядя на подростков, мужчина направился к спорящим, вокруг которых уже стали собираться любопытствующие.
– Что здесь за шум? Почему вы не работаете и мне не даете?
– Мистер Калибан, он отказывается приступать к делу.
– Отказываюсь? Отказываюсь?! Да мне руку оторвало неисправным оборудованием, как я, по-вашему, буду работать! А как я дальше жить буду? Почему я вообще должен спорить об этом, мне нужен врач, я могу умереть!
– Нет, это вряд ли, – заметил Калибан и хлопнул в ладоши. – Так, бездельники, этого в Институт, пусть ему сделают новую руку, и чтобы через два часа он уже был на рабочем месте! У меня станок стоит без дела, а вы тут еще и других остолопов вокруг себя собрали.
– Но мистер Калибан, он же ретард…
– И что?
– А Вы ему собираетесь оплатить новую руку?
– И что? Рабочий? Да. В убыток ли мне это? Нет. Он ретард? Мне насрать. За работу все, быстро! Так, а это что за детки? У кого-то день рождения?
– Мистер Калибан, ребята хотят устроиться на работу…
– А. Работа – это хорошо. Человек десять отберите, крепких каких-нибудь.
– Только человек?
– Ты начинаешь меня раздражать, Калеб. Кого угодно, кто может работать на заводе, десять штук, можешь даже свою маму притащить. Если она умнее тебя, а это скорее всего так, найму ее вместо тебя смотрителем. Разошлись!
Так Олло познакомился с Калибаном, который с того дня стал его начальником.
Вечером, после насыщенного событиями дня, Олло сбежал в порт, где договорился встретиться со своей подругой, Полианной, девочкой из Детского Дома. С собой у него были рыбный сандвич, сигарета и украденные «костлявые куски» – затычки, которые люди запихивают в себе уши и слушают таким образом музыку. Модель старая, ловит частоту только на расстоянии в пару километров, но до местной радиостанции дотягивает. Олло было достаточно.
Поли принесла еще пару тостов и чай, так что ребята устроили небольшой уютный ужин.
– А я на работу устроился.
– Правда? Ничего себе. А куда?
– На завод к Калибану. Он такой классный, похож немного на пугало, но классное пугало. И ему все равно, кто перед ним – ретард или человек, всем попадает одинаково.
– На завод… а там будет не слишком тяжело? Там же и носить надо тяжелое и ужасно жарко.
– Ой, для тяжестей есть кристаллы. Точнее, перчатки с кристаллами. Ты надеваешь такую штуку и можешь поднять что угодно. Я тебе отвечаю. Слушай меня внимательно, я все-таки старше тебя.
– Это да. Ничего, я тоже скоро вырасту и сбегу из Дома.
– Что, совсем тебя достали?
– Да нет. Просто дураки они там все, замкнутые в себе. Хотя сегодня смешной момент был. Помнишь, я тебе про одного старика рассказывала?
– Дворника, который изменяет своей жене с поварихой?
– Ой, нет. Я про сумасшедшего. Он опять приходит, только в этот раз староста решил, что сможет его прогнать. Мы же все типа мелкие и боимся дедушку. Ну и староста такой: убирайся, мерзкий старик, это наша территория! Ну, а старик такой поправляет усы, свою смешную шляпу, подбегает к старосте и резко его хватает за футболку. И знаешь, что?
– Что?
– Он начинает читать ему стихи! Или что-то вроде того. Небольшие пятистишия. И пританцовывать. Староста от страха вообще ничего сделать не мог, так что даже не сопротивлялся, когда старик его подхватил и закружился с ним в танце. Раз-два-три, раз-два-три! Это было нечто. Жаль, я из всех его стихов запомнила только один:
"Непоседливый мальчик из Ффоса,
Сошел с ума очень быстро и просто –
Потерял на ходу
С диким светом Звезду,
Что светила всем жителям Ффоса!".
– Классный он. А как его зовут?
– Не знаю, мы вообще стараемся его не трогать. Немного пугает, когда кто-то все время молча заглядывает к тебе в окна.
– И за столько времени к нему никто ни разу не подошел?
– Ну, он не так давно стал приходить. Может, недели две, может, три. Я не считала.
– Угу. Вот примерно столько же маяк не светит.
– Все еще по нему скучаешь?
– Ну чего он потух-то. Без него море совсем темное. Оно и с ним было не особо прозрачным.
– Зато мусор не так виден.
– Неисправимая оптимистка ты, Полианна.
– Кстати, ты придешь завтра к нам?
– Не-а. Мне надо Алекса проводить на корабль. Он отплывает в Траддунт.
– Не хочешь с ним?
– Не хочу. Понимаешь, лучше жить бедно, но честно. А знаешь, что такое Траддунт? Это пластмассовый рай. Я-то знаю.
– Да, да, ты старше меня. Но сандвичи ты ешь как свинья.
– Подумаешь…
На небе желтели звезды.
В это время где-то в районе Трущоб, восседая на осколке трубы, один сумасшедший старик тоже смотрел в сторону потухшего маяка. Смотрел и тихо читал себе под нос бессмысленные пятистишия:
"Пять сестер старика из Тревиля
Карасей и уклеек ловили,
Не снимая вуали,
А улов отдавали
На обед старику из Тревиля".
