Глава 3. Забытые боги.
Марк.
За шлемом из высокопрочного полиэтиленового волокна чувствовалось присутствие человека. Это было непривычно, даже пугающе. Нашивка на рукаве – хищная птица с распростертыми крыльями повернула голову и смотрела левым глазом. «Сокол» – элитное спецподразделение. Чего ждать от вооруженного бойца в форме, тем более от наделенного властью, защищенного законом и броней?
В патрульную и постовую службу уже полвека не допускают «живиков». За безопасностью на улицах следит ИИ или сеть, которой управляют операторы – «фараоны».
Эта служба и опасна, и трудна – стаж идет год за три. Мониторщики и операторы рано выходят на пенсию, получают соц. пакет, бонусом идут расплавленные мозги и сопутствующие проблемы со здоровьем.
Знаю, что в спецоперациях, когда требуется принимать решения, незаложенные в алгоритм, контроль на себя берет один из операторов. А тут – целый живик! Чем же ему приглянулась машина с единственным пассажиром? Какая честь, не кибер, не робот, а живой служитель закона тормознул тачку.
Чувствую, что такого лучше не злить. В отличие от киберов, которые передадут информацию скучающему фараону, он не поймет шуток, да и взятку не возьмет. Образец морали.
Что за день сегодня? В гороскоп заглянуть нужно или киберхрам посетить, свечу зажигания благодати вкрутить.
– На выход, – прозвучал голос, искажённый защитной маской.
До НаучГородка осталось километра четыре, максимум пять. Сколько езжу, ни разу тут не тормозили. До работы рукой подать. Раньше проскакивали это КПП, даже скорость не снижали. Что случилось?
– Начальник, в чём собственно дело? – я попытался говорить весело и бодро, с большой долей заискивания. – У меня же пропуск.
– Пройдёмте.
С таким спорить себе дороже, действует по уставу и инструкциям. Пришлось завершить поездку и нажать кнопку выхода. Дверь такси дернулась в конвульсиях и отъехала в сторону. Теперь насквозь вымокну, зонт-то с собой не взял. Машина остановилась в луже. Как нарочно. А еще жалуются на скудность водных ресурсов. Береги природу, мать твою.
Я замешкался, пока выбирал место куда наступить. Пользуясь случаем попрощался с остатками кофейных ароматов. Стало легче.
– Долго ещё? – полицейский нетерпеливо окрикнул меня. Пришлось положиться на удачу и наступить в лужу. Вода затекла через дырку в ботинке. Почувствовав, как холод касается стопы, я скривился. На улице помимо дождя поднялся сильный ветер. Холодные капли били в лицо. Непогода старалась пробраться под одежду, чтобы окропить тело живой водой.
Пришлось приподнять воротник джинсовки и прижать его плотнее к шее, чтобы хоть как-то уберечься от непогоды. Я сгорбился, сжал зубы и борясь с холодом, засеменил вслед за полицейским, мимо припаркованных машин, в помещение КПП.
Пропускной пункт – бетонная двухэтажная коробка под треугольной крышей. Площадку перед входом окружали такие же скучные, как и само здание, серые блоки, выставленные для преграды транспорту. Контраст составляли лишь красно-белые противотанковые ежи, воткнутые между блоками. Кто кого защищает, или точнее, от кого защищается?
Сбоку к основному зданию прилепилась пристройка не то бытовки, не то подсобки. Может, это был гараж, на такие мысли наводили припаркованные возле него автомобили, среди которых выделялся фургон с надписью: «Экофуд».
Скаты крыши КПП образовывали треугольник, в центре которого красовался знак министерства порядка – зоркое око. Глаз, от взора которого не скрыться. Символ неотвратимости наказания.
Выступающая внутрь и наружу рамка дверного сканера выдала троицу: зеленый индикатор – оружия нет, синий – температура в норме, желтый – запрещенные импланты не обнаружены. Засветись один из них красным или желтым и вечер я встретил бы в изоляторе. Мигнул озонатор, за ним прошло кварцевание и обработка антисептическим средством.
– Проходим, не задерживаем, – ствол автомата описал дугу, проложил маршрут от моей груди да стола дежурного.
Оказавшись внутри, я снял белый респиратор, как предписывали правила хорошего тона и нацепил его на макушку. Получилось что-то вроде ермолки или тюбетейки. Очень толерантно, особенно по отношению к адептам единой церкви.
В помещении было сухо и светло. У входа стояла пластиковая скамейка тошнотворного бежевого цвета. На ней, опустив плечи, сидели два угрюмых типа в спортивных костюмах. На плечах болтались накинутые кожаные куртки. Не нужно интегрировать дополнительные процессоры в мозг, чтобы понять – гости с юга оказались в ненужное время в ненужном месте. Быстрый злой взгляд резанул и спрятался под густые нависшие брови.
Прохлюпав мокрыми кроссовками я подошёл к столу, за которым сидел капитан. Нас отделяла друг от друга стеклянная перегородка, способная выдержать прямое попадание из легкого стрелкового оружия.
На стене, чуть выше затылка звездного воина, разместился иконостас силовых структур – тёплая компания состояла из 3-D изображений выдающихся личностей.
Это трио давно облюбовало унылую мрачность казённых кабинетов силовиков. Сколько раз я сталкивался с ними, получая допуски на работу. С подозрением на меня покосился холодным взглядом железный Феликс. С весёлым прищуром почти по-отечески, взирал оцифрованный президент. Сканировал взглядом всеведущий создатель экстранета (сегмента глобальной сети, попасть в которую можно только после привязки личности к аккаунту).
По правую руку от начальника разместилась доска почета, по левую – ориентировки на преступников.
– Здравствуйте, присаживайтесь, – в глазах капитана появился неестественный блеск. На нем не было ни VR-очков, ни шлема дополнительной реальности. Значит, использует импланты. Дорогостоящий апгрейд. В процессе операции удаляются глазные яблоки, взамен вживляют бионические. Помимо приближения он может напрямую работать с VR-аппаратурой и сканировать данные. Я чувствовал себя как под лупой под таким пристальным, но мертвым взглядом. Сразу стало неуютно. Я стоял как голый на медосмотре.
– Не волнуйтесь, – он ухмыльнулся и показал на стул. Заботливая рука мастера привинтила ножки к полу так тщательно, что не стоило даже пытаться сдвинуть его.
– Я и не волнуюсь, – пришлось присесть на краешек жесткого сиденья и снять очки.
– Ну, ну, сердечный ритм подскочил, зрачки расширились, дыхание участилось, – от него ничего не ускользнуло, – сейчас установим Вашу, – он выделил слово, повысив голос, – личность и можете ехать дальше.
– Куда установим? – я нервно сглотнул. Сильный недосып и мысли о предстоящей тяжелой работе скакали галопом в моей голове. Профессиональная деформация. Я уже представил процесс инсталляции моей личности в какую-нибудь машинерию. Подключат мозг напрямую к шлагбауму, и проведу остаток дней поднимая и опуская полосатое препятствие.
– Не куда, а вашу личность установим – кто вы, что вы, цель визита. Понимаете? – он с подозрением посмотрел на меня как на безумного.
– Я уже объяснил вашему коллеге, – затараторил я, оправдываясь, – на меня оформили пропуск от организации. Еду в НаучГородок, к месту работы. На склад за оборудованием.
– Хорошо, хорошо, разберемся. Прошу, предъявите документы, – тон стал сухим, официальным.
– У вас что, Л.А.Жа не работает? Она же всю информацию точно показывает, – я показал запястье с бугорком, внутри которого скрывался подкожный чип.
Капитан оттянул веко левого глаза и считал биометрические данные. Я смотрел и гадал – вывалится ли искусственный глаз на стол или нет. Нет, крепко сидит. Затем начальник уставился в допотопный лист прозрачного монитора.
– Марк, – он обратился по имени, значит, получил информацию. – Лицевой анализатор живика всегда работает. На этой Л.А.Же держится наша работа. Сегодня связь с базой возможна только по внутренним протоколам. Плюс выезд перекрыли, средства связи блокируют. В гольф клубе проходит встреча первых лиц, разве вы не следите за новостями?
Попадалово, значит, еще и в пробке постоять придется. Как бы на склад не опоздать.
Я сглотнул и закивал головой. Просмотр федеральных новостей, хотя бы раз в день, уже лет десять входит в почетные обязанности каждого гражданина, достигшего двенадцати лет, так же как и бремя смотреть рекламу во время перерыва передачи или голофильма.
Там что-то говорилось об очередном визите диктатора или вождя племени каннибалов. Дорогие гости, с кем еще дружбу водить? Скука, кто на эти новости всерьез обращает внимание?
– Слежу, слежу, но кто же знал, что ситуация станет настолько серьезной? Думал, на такси поеду, проблем не будет.
– Зря вы так думали. Недальновидно. Высокие гости прибыли, поэтому и меры безопасности на высоте. Большинство частот глушится, в том числе и те, которые использует Л.А.Жа. Приходится пользоваться старыми добрыми личными сканерами чипов и закрытыми каналами. Пока составляю запрос, посидите на скамейке с остальными, – он кивнул на сладкую парочку у входа.
Ждать ответа от бюрократической машины можно сутки, а то и больше. Потом еще добраться нужно до склада – пешком не пойдешь под дождем. Машину не вызовешь, связь глушат. Попал. Соображай, Марк, уволят ведь. Нехотя я подошел к скамейке и поздоровался.
– Салам, вас-то за что задержали?
– Здрав будь, – ответил на мой же манер молодой.
– Баклажан не понравился, – тот что постарше махнул четками.
– Твой? Или друга твоего?
– Э, – указательный палец устремился в потолок, – в кузове баклажан везем, а тут проверка. Эко продукт знаешь? Кейтеринг знаешь?
– Знаешь. Так вы солидная фирма! Значит, это ваш фургон на улице?
Оба кивнули.
– Земляки, такой вопрос: можете до НаучГородка подкинуть? А то связи нет, такси не вызовешь.
– Можно. Туда как раз едем, к этому, как его, гипер…
– Маркету? – попробовал догадаться я.
– Кубу!
– О, так нам по пути. От киберкуба мне сто метров до склада.
Начавшееся знакомство прервал вбежавший патруль.
– Едут!
Капитан вскочил, нацепил фуражку и застегнулся на все пуговицы.
– Этих, он ткнул в нашу сторону, – срочно с глаз долой.
Подталкивая в спину, нас повели по лестнице на второй этаж. Пожилой южанин поднимался тяжело, дышал глубоко с хрипотцой. Постоянно опирался левой рукой на выкрашенную в тёмно-синий цвет стену. Молодой помогал ему идти, поддерживал его под локоть.
Проходя лестничный пролет, я заглянул в коридор, дверь в комнату отдыха была открыта. Внутри столпились полицейские и «соколы», они смотрели на видеостене новостной репортаж. Вид сверху выхватил черный плотно сбитый кортеж, который мчался по свободному главному проспекту мимо мемориального комплекса, с гордостью, демонстрирующей фонтаны полные национального достояния.
– Минут десять, и они будут здесь, – сказал один из отряда и обернулся. В черноте опущенного непроницаемого забрала я увидел свое отражение. – Чего вылупился? Топай!
Очередной толчок в лопатку заставил поторопиться. Еще один подъем по лестнице, и мы оказались на пятачке последнего пролета.
Выше находилась ведущая на чердак дверь, обитая жестью. Ниже – решетка с замком. Вдоль стен стояли уже знакомые неудобные пластиковые скамейки с отдельными сидушками.
– Принимайте соседей, – конвоир обратился к присутствующим.
Мы вошли, сопровождающий звякнул ключами на связке, обычными металлическими, никакой электроники. Дверной замок щелкнул за спиной и отрезал нам путь к свободе.
Вперед вышел невысокий крепко сбитый мужичек лет тридцати. На нем были только тренировочные штаны и шлепанцы. Голый по пояс мускулистый сиделец с бритым черепом обратился к нам.
– За что приняли? – он засунул руки в карманы и раскачивался с пятки на носок.
– Не могут личность установить, до выяснения задержали.
– Ясно, – он кивнул на пожилого мужчину в рубашке с коротким рукавом, брюках и туфлях и бородатого забулдыгу, лицо которого было обветрено, загорело и покрыто бороздами морщин. – Эти тоже так попали. А вы че? – настала очередь южан.
– Ми овощи везли, говорят документ гиде, документ нет. Какой документ на грядке? – молодой сжал кулак и потряс им в воздухе.
– Комерсы значит. Вот, что, комерсы. Когда в сортир поведут, вы свои овощи прихватите, а то тут сидим без крошки во рту, а жрать охота.
Не дожидаясь ответа или согласия, он снова переключился на меня.
– Ты кто по жизни?
– Если просто, то компьютерщик. Оборудование ремонтирую, настраиваю.
– А взломать можешь? – в голосе появился интерес.
– Нет, не мой профиль.
– Зря.
– Короче, я – Сиплый, – где-то я уже слышал такую кличку. – Это профессор, он показал на растерянного мужчину, который потерянным взглядом смотрел через очки прямо перед собой. – А это – цыган.
– Бахталэс, – отозвался обладатель морщин.
Профессор, не меняя позы и выражения лица едва заметно кивнул.
– Марк, – представился я.
– Эльмир, – сказал престарелый коммерсант, – а он – Уруз.
Профессор и цыган ютились на боковых местах. Сиплый как мог, устроился, лежа на четырех сидушках самой длинной скамейки, положив под голову свернутый пиджак. Предмет гардероба явно не принадлежал ему, судя по расцветке его позаимствовал, возможно силой, у растерянного мужчины.
– Чилимся мы значит вчера на хате у кореша, – Сиплый продолжил начатый до нашего прихода разговор, – ханка рекой льется, все дела, – он сжал кулак и вытянул мизинец и большой палец, – обмываем чистую совесть, в обнимку с которой я только откинулся. Выпили значит, закусили чем бог послал и тут дернуло меня в игруху залезть. Давно, слышь, не появлялся. А тут загрузил, глядь – все изменилось. «Эпоха», знаешь такую?
Я кивнул, подозревая, куда ведет нить повествования.
– Очухался в Гавани, а с выкуренной специи так прет, что в натуре все вижу и ощущаю, как в реале. Наперстки, картишки, культурный досуг, терпил в вирте с корешем разводим, и тут подходит один мутный и предлагает денег по легкому срубить. Мол, впишись в блудняк, двести тонн поднимешь. Я не фраер, рыжье в порту хапнул и деру дал. Успел вывести на счет. Девочек вызвали, оттянулись. Опять решил проверить че там как в игрухе, захожу и ё-мана, на барже какой-то болтаюсь. Суета вокруг, непонятки. Пока плыли, еще пару корешей встретил, оказывается, тот же тип, и к ним подкатил. Скучно стало, каких-то опущенных на бабки поставили. А потом бац, все погасло. Бабы не стали ждать продолжение банкета, вырубили нас и обчистили. Очнулся – кругом темно, а меня ведет, тянет куда-то. Понять не могу в игре я или нет. Топаю по дороге, ветер в рожу, вода, шатается все. Думаю, точно по палубе иду, только добраться все никак не получается до трюма, чтоб на койку завалиться. И тут черт какой-то в броне дорогу перекрыл. Тормошит за плечи, по щекам лупит. Короче, оказалось, добрел я до КПП под дождем. Шел в чем был, тут меня и приняли.
– Нельзя мешать вирт со специей, – со знанием дела изрек цыган.
– Много ты понимаешь.
– Есть такое. Ты сначала расширил сознание до состояния творца, когда сам можешь плодить вселенные, а потом стал его запихивать чрез узкую щель VR-очков в ограниченный виртуальный мир. Чего ты там создашь? Мозг от натуги лопнет быстрее.
– «Эпоха отважных» бесконечно генерируемый плоский мир, он сам себя создает, – не смог я удержаться.
Цыган похлопал по сиденью рядом с собой, приглашая присесть. Заглянул в глаза, положил руку мне на плечо, а затем спустил ее до ладони, провел шершавыми пальцами по линиям, шепча себе под нос непонятные слова.
– Любовь скоро встретишь, перед выбором встанешь. Смотри, удача ждет тебя, только воспользоваться ей ты не сможешь, пока твое сознание плоское как тот мир, – он обвел свободной рукой то, что служило камерой, – если, конечно, еще не понял где ты?
– Опять начал… – Сиплый был недоволен, – строит из себя, мудрец чертов. Аферюга…
– Так, а где я? – мурашки побежали от его слов и манипуляций. В душе зародилась неудержимая тяга докопаться до здравого зерна в его словах.
– В склепе, в гробнице. Но пока жив. Нас замуровали как жертв царя египетского. Чтобы в другом мире служили ему. Я знаю это. Мой народ вышел из Индии, принес духовные практики в Египет, развил их и понес знание дальше. А фараоны все извратили. Зачем напрягаться, совершенствовать дух и быть бессмертным богом в своей вселенной, если можно блаженствовать бренным телом, назначить себя Его наместником на земле, а людей смешать с грязью, чтоб на их фоне возвыситься?
Знание гнали, жгли, презирали, но мы сохранили себя, сохранили свободу внутри. А сейчас, тысячелетняя пыль попала в нос, осела едким слоем на мозгах сильных и все поворачивается обратно. Фараоны восстали из праха, чтобы вновь уйти в небытие.
– Ничего не понял, – честно признался я. Угораздило с чокнутым взаперти оказаться.
– Знаешь, почему операторы получили свое прозвище?
Я помотал головой.
– За сходство с мумиями. Фараоны 22 века обладают огромной властью, большей, чем прежние правители, контролируют преданных электронных меджаев, а сами безвольно лежат забальзамированными мертвецами в путах биокинетических бинтов, запертые в саркофаги – капсулы полного погружения, внутри новой пирамиды – министерстве порядка. Когда заходил, глаз в треугольнике видел?
– Д-да.
Он кивнул и еще глубже провалился в мое сознание черными зрачками.
– Это уаджет – око Гора. Глаз сокола. Всевидящее око. Охраняющий. Символ победы светлых сил над темными.
– Понял, понял и что?
– А то, любой гаджет имеет глаз следящий. Гаджет – он и есть уаджет, ясно? С божеством цифровой эры каждого адепта связывает.
– То, что за каждым следят, собирают данные, анализируют – это всем известно с детства. Ты хочешь мне показать, что метафорично все мы несвободны за пределами этих стен, так же как и внутри них?
– Наоборот. Даже сейчас дух и сознание свободны! Все мы носители божественного. Каждый может стать творцом своей вселенной. Только вместо того, чтобы открыть каждому возможность стать демиургом, вас превращают в рабов системы. Следующий шаг сделан, ваша игра не случайно названа «Эпоха». Подумай! Это лишь ступень, единственный созданный в таком масштабе мир.
– Не знаю, клевая игра, мне нравится.
– Симулякр, наполненный симулякрами, откуда нет выхода. Бестолковое пустое место с нулевым потенциалом. Бег на месте – движение есть, результата нет.
– Во накрыло чувака, похлеще, чем меня ночью… – смешно было только Сиплому.
– Меня вам ни одурачить, ни загнать в цифровой концлагерь! – псих разошелся и стал кидаться на прутья клетки и орать. – Я свободен! Я вольный!
От него все шарахались, пока безумец не забежал наверх, к двери чердака, и не начал лупить ее. Каким-то чудом ему удалось подцепить край жестяной обивки и отогнуть его. Он лег на пол и стал выбивать подгнивший угол ногами. Дверь оказалась не цельной, а сколоченной из старых трухлявых досок. Он смог проделать отверстие, достаточное для того, чтобы пролезть в него и окончательно обрести свободу.
Выждав немного, профессор встрепенулся и подбежал к двери КПЗ.
– Охрана, побег! – голос звучал надломлено, будто старик борется сам с собой.
– Стукач, – Сиплый презрительно сплюнул между прутьев на нижнюю лестницу.
Глава 4. Девушка с веслом.
Ника
[Шипастый краб (самец), уровень 43]
[HP: 3500/3500 ед.]
[У этой ходячей основы для блюда «Крабовый салат» быстрая скорость и мощный удар. Любознательный. Проявляет агрессию при приближении чужаков к норе.]
[Естественные противники: осьминоги]
[Уязвимые места: глаза, колени, подбрюшье. При удалении от воды более чем на 300 метров получает дебаф и повреждения от удушья.]
Сильная тварь. До нового неизведанного ранее противника оставалось приличное расстояние. Успею – не успею? Появилась надежда доковылять без повреждений хотя бы до берега, а там, на твердой почве можно припустить бегом в горы. Пусть потом ищут. Отсижусь, сколько смогу, а дальше посмотрю по обстановке.
Я прикинула маршрут, путь лежал по притопленной гряде из накиданных камней. Словно гигант набрал пригоршню отломанных от скалы камушков и щедро сыпанул у берега, засеял бесплодными зёрнами соленое морское мелководье. Закончив broadcast, исполинская рука смахнула остатки крошек с ладони. Гигант посмотрел на результат стараний, отряхнул руки, а может и вовсе умыл, и был таков. Сеятель не дождался первых всходов, ушел, а каменные посевы со временем сбились в плотную гряду.
Оставленная на произвол судьбы гряда изогнулась в зловещей улыбке, предвещая недоброе прибывшим путникам. Своим изгибом она образовала тихую гавань и попутно естественный волнорез, защищающий корабли от штормов и высоких волн. Вот и командующий эскадрой воспользовался удобным местом для якорной стоянки.
Может отступить, отплыть на такую глубину, где до меня не дотянутся?
Я посмотрела на место недавнего ядреного, точнее, ядерного, нет расстрела ядрами. Одинокая лодка качалась в окружении обломков, оставшихся от коробок с грузом. Жуть и это рядом с местом моей вынужденной высадки.
Под плавающими обломками виднелись камни, они терялись в глубине, в которой скрывались многорукие и многоногие хозяева этих мест, движимые желанием полакомиться незваными гастарбайтерами.
Чем дальше и глубже отмель уходила в море, образуя прочное основание для насыпи, тем величина валунов становились больше, достигая циклопических размеров, на их фоне мелькали страшные тени. Возможно это линза водной поверхности причудливо ломала солнечный свет и создавала пугающую картину, предупреждала – берегись путник. Убирайся откуда приплыл.
На глубине правят осьминоги, а ближе к берегу, там, куда они не могут дотянуться, между валунами создалось идеальное место для схрона опасных членистоногих. Крабы нашли себе приют в расщелинах, забили плоские тела в норы и притаились, а тут девушка с веслом пожаловала, фонтана не хватает. Какая радость. Лакомый кусочек.
Нет отплывать тоже опасно. Эх, глефу бы, алебарду или копьё, но подлиннее. Весло хоть и выше меня, но слабое подспорье в предстоящей драке.
Крабы выходили из воды толпой, но не торопились, чувствовали близость хищников-осьминогов. Должно быть, обладатели клешней – середина пищевой цепочки акватории. Но каких же размеров достигла морская и прибрежная фауна? Даже в конкурентной среде и при наличии рядом опасных хищников они смогли вопреки трудностям не только отожраться и выжить, но и прокачаться.
Чем выше уровень, тем больше размер тела мобов, этих в одиночку не одолеть.
По прикидкам, каждая из восьми боковых конечностей, если удастся схватить заостренное основание лапы и растянуть, окажется по длине как раз с весло. Значит, размах перед атакой и зона поражения выйдет метра четыре – пять. Опасно подходить ближе. Впечатляет. Клац, клац. Издалека неприятно раздались угрожающие щелчки толстых клешней.
Краб остановился, достал что-то из воды, попробовал, задумчиво пошевелил усами, словно живущими отдельной от тела жизнью. Усы сначала затолкали в ротовое отверстие падаль, а потом выкинули обратно. Нет, угощение пришлось не по душе, есть кое-кто повкуснее, настоящий деликатес – я.
Он повращал глазками, отсюда по размерам и форме походившими на два шарика для пинг-понга и вперился в меня взглядом.
Хм, досадно. Разработчик мобов устал от работы и решил схалтурить. Видимо, скачал на бесплатных стоках готовые модели и скомпилировал, налепив шары фасеточных глаз на стебельки, похожие на гнущуюся трубочку для коктейля.
Биологические перископы уставились на меня темной вертикальной полоской. Спутники вожака поняли намерения старшего и наметив цель, начали приближаться.
Это конец или только начало?
От толпы зевак, наблюдающих за моей героической высадкой, отделился небольшой отряд и поспешил мне на выручку.
Рядом из воды показались очередные фасеточные глаза на коротких стебельках. Подводный батискаф не спешил всплывать целиком.
Клешня потянулась в мою сторону, исследуя новинку. Подвижный коготь отодвинулся для захвата. Я парировала наглую попытку пощупать филейную часть. Ловко подставила веретено весла под удар и отвела в сторону хитиновый кулак. Как только отбила выпад наглеца, с размаха врезала по глазам и ненадолго ослепила противника.
– Так тебе! Лучше не нарывайся!
Радость оказалась скоротечной. Следом за первым выполз на свет божий второй членистоногий. Я пятилась, отмахивалась, спотыкалась и едва не падала, но все равно шаг за шагом приближалась к берегу.
Попади пятка в расщелину и пиши – «пропало». Свора набросится на меня и порежет на ленточки для бескозырок, как иногда выражается Фрэнк – разложат на атомы. Конец неумолимо приближался. Основная группа атакующих готовилась замкнуть окружение. Загнали, обложили со всех сторон! Сволочи!
–Немезида! – раздался знакомый голос Ганса. Он что здесь делает? И где его неизменный компаньон Мишель? Неужели Бастион сам не захотел марать руки и послал своё доверенное лицо уладить неприятную ситуацию с беглянкой? Приказал: любой ценой вернуть украденное! Скорее всего, в подкрепление выделил только что помянутого Фрэнка, вечно недовольного моими выходками. А может тут вся честная компания из 16 человек, пришли вернуть своё?
Мне захотелось испариться. Что за день-то такой. Невезуха!
– Держись, мы идём! – храбрецы ощетинились копьями, перестроились из бестолковой оравы в боевой порядок – фалангу. Боевая единица отвлекла на себя основную массу противников и принялась лихо отгонять ракообразных. Крабы сдали позиции и отскочили для перегруппировки. Сбившись в кучу, они раскачивались, поднимались в гипнотическом танце, затем оттопырили хвосты, развернулись боком и ускорились, перешли на галоп и кинулись в бой.
– «Аллюр три креста, лавиною с гор!», – затянул кто-то из воинов, готовясь к сшибке. Отряд держал оборону. Острые наконечники не давали нападающим нанести удар, в то время как задний ряд наседал и производил выпады в сторону противника, теснил его.
Странно, что-то тут не так, если бы Ганс охотился за мной, то ему было бы на руку, чтобы крабы расправились с потревожившей спокойствие первой жертвой. Уже после расправы спокойно бы собрал лут с оставшихся от пира огрызков.
– Не тормози! Сюда! – прокричал Ганс, когда они отогнали мобов к норам.
Первый краб ходил кругами ослепленный и дезорганизованный, второй вцепился в весло, с одной стороны, я с другой. Рукоять намокла и проскальзывала под пальцами. Не удержать. Ноги запутались в чем-то, должно быть, в водорослях и я плюхнулась в воду на задницу. Нет, это были не водоросли, а разорванный флаг гильдии, на котором осталось только изображение весов, отсутствовала и вторая часть герба – раскрытая книга.
Я схватила обрывок и обмотала им рукоять в надежде, что так будет легче удержать орудие. Краб уперся четырьмя парами конечностей, кулак клешни начал подниматься и потянул меня вверх. Теперь я стала похожа на мороженое на палочке – эскимо, от которого уже оторвали кусок обертки – куска полотнища. Мороженым хотел полакомиться мутант переросток.
Пришлось соскользнуть по мокрому дереву прямо на спину монстра. Теперь мороженое превратилось в полноценный флаг, полотнищем служил обрывок с весами, намотанный на древко весла. Краб принялся размахивать им как делают это на парадах по большим праздникам.
Удержаться на шипастой спине было сложно, поэтому я схватилась за выпирающую часть – стебельки глаз.
Краб встал на дыбы, устрашающе проскрежетал и кинулся вперед, можно было бы сказать – куда глаза глядят, но в тот момент они были направлены на меня.
От сильной тряски в сумасшедшем родео у меня закружилась голова, но я не разжала рук. Верхом на смертоносном скакуне Немезида ворвалась в лагерь. Паника и хаос воцарились на райском пляже. Я сеяла смерть и разрушение. Всадник апокалипсиса ворвался в недостроенное укрепление. Боевой «конь» подо мной обезумел, вонзал острие ног в защитников и охрану. Эх, добром для меня это точно не кончится.
Следом за мной в лагерь ворвался отряд Ганса, но на удивление вместо того, чтобы напасть на краба, они принялись добивать охрану в позолоченной броне.
– Все под знамена Немезиды карающей! Товарищи! Все под знамя революции! – доносилось со всех сторон. Я просто пыталась удержаться на панцире и не свалиться под ноги чудищу. Не сразу поняла о каких знаменах все кричат и только сейчас дошло, что все время безумной скачки краб не выпускал из захвата весло и продолжал размахивать им.
Рядом запылала первая палатка, от вида огня мой скакун оторопел и замер. Заминки хватило, чтобы несколькими слаженными ударами защитники лагеря перерубили ему колени в месте сочленения первой и второй фаланги.
Лишенный ног, скакун рухнул. Я спрыгнула на липкий от крови песок. Расправа над крабом была быстрой.
– Доскакалась? – я узнала его, тот же урод, который затащил меня на корабль.
Вместо ответа он получил критический удар копьем в глазницу. Острие вышло из затылка.
– Ганс? – я недоумевала, нападение на служителя порядка не пройдет даром.
– Гнида, – презрительный плевок, ого, Ганс не поскупился, этот мод стоит коинов 8-10, и каждый плевок еще по коину, сильно же страж его разозлил, – теперь не дадим ему подняться! Всего обчистим до самого исподнего!
Воины загалдели, сотрясая копьями в воздухе.
– Приглядите за павшими, а в шахты передайте – пусть поднимаются. Пора. Мы пока освободим остальных. Пошли, – он обратился ко мне.
– Погоди, был бы с нами Мишель, затянул бы Марсельезу. Раз уж пошла такая движуха, – я вырвала знамя революции из клешни. – Вот, теперь порядок.
Ненасытные языки огня искали, чем еще можно поживиться. Они взмывали к небу, в обжигающем танце тянулись в разные стороны, облизывали и пробовали на вкус любую поверхность, которой касались. Дегустация прекратилась, когда пламя распробовало провисшую между двух палаток веревку. Огонь начал поглощать и втягивать ее как спагетти, пока не перекинулся с одной палатки на другую.
Стихия вырвалась на свободу и принялась утолять вечный голод, пожирая натянутую треугольником парусину. Мятежники подхватили тело огненного демона, разнесли до жертвенников и дали ему разыграться. При их помощи он дотянулся сначала до барака, принялся обживаться внутри помещений охраны, затем утвердился на недостроенных укреплениях и призывно махал оттуда восставшим, благодарил и подзадоривал их.
Чем больше рос демон, тем сильнее становился его голод. Он с огромным аппетитом принялся пожирать деревянные постройки, за ушами затрещало, и треск этот включился в общий хор стенаний, проклятий и лязга металла о металл, звучащий над райским островом.
Похоже, в суете и неразберихе Гансу стало совсем не до меня. Темный эльф оглядывался, перекидывался короткими фразами с новыми знакомыми и как будто искал кого-то взглядом.
– Сожгите все. У гильдии не должно остаться плацдарма для высадки и наступления, – приказы начинающего главнокомандующего или тирана? Дальше он установит диктатуру и создаст банановую республику или новый рейх? Ганс первый, звучит! – защитник веры, порядка и гарант независимости от остальных диктатур.