Бастард четвёртого мира. Том 1. Случайный авантюрист

Глава 7

Над длинной вереницей каменных арок, перед главными воротами обсерватории, зиждилась мозаичная крыша, выстроенная из кусков красного, желтого и зеленого стекла, отчего просторный коридор был доверху залит причудливой игрой света. Снопы разноцветных бликов густо покрывали мощеный наст и переползали на стражников, стоящих через каждые десять шагов по обеим сторонам прохода, делая их практически неразличимыми в продолговатом озере бушующих красок. Караул, собранный, к моему удивлению, главным образом из воинов-броктаров, неподвижно следил за посетителями.

– Каменная выдержка, – с удивлением и легкой завистью подумал я, когда, приблизившись к одному из сородичей, не смог различить ни движения глаз, ни вздымания могучей груди при вздохе.

Однако более всего меня впечатлили доспехи стражников. Н-е-е-т, это были вовсе не те ветхие потускневшие обноски, что попадались на дозорных при въезде в город. Скажу больше, такой добротной брони я не встречал даже в кузне у Турхи. А ведь она считалась лучшим мастером Мак-Таура и всей далратийской провинции. Ни рубленых черт, ни зазубрин, ни единой крохотной выщерблины. До блеска начищенные и плотно подогнанные друг к другу лепестки стали, будто вторая кожа, обволакивали стан каждого воина и плавно втекали в края рельефных кирас, как бы указывая на выгравированный в центре массивных пластин символ – полуразрушенную башню с распростёртыми позади неё крыльями кондора. До сегодняшнего дня мне не доводилось воочию видеть гербов ни одного из разумных королевств, но благодаря книгам, о символике я знал довольно многое и с уверенностью мог определить, что передо мной не что иное, как отличительный знак людского государства.

Широкие ставни ворот распахнулись и нас ввели в палаты поистине колоссальных размеров. Я закрутил головой по сторонам. Заметив, что Тамиор занят тем же, я тихонько ткнул его в бок и хмыкнул одним лишь краешком рта.

– Ого? – протянул я.

– Ого! – утвердительно раздалось в ответ.

Я кивнул и продолжил разглядывать внутренности грандиозного строения, с досадой примечая, что одним лишь «ого» описывать нарастающий восторг с каждым мгновением становится всё сложнее.

Первой особенностью для любопытствующего взора, выступала цепь колонн. Стройные белокаменные стелы брали начало от арки главного входа, следовали контуру стен и постепенно смещались к центру покоев, образовывая некое подобие спирали. Кроме того, колонны отличались не только своим колоссальным ростом, но и имели разную ширину. Начиная с невообразимо крупного, не меньше чем в три обхвата, каждый последующий столп становился заметно уже, но значительно выше предыдущего, надежно удерживая, таким образом, выпуклый свод обсерватории. Окончание же витой колоннады выпадало на середину зала, отмеченную самой тонкой и самой длинной стелой, более похожей не на крепь купола, а на иглу, вот-вот готовую лопнуть от возложенной на неё тяжести.

Там же, в нескольких шагах перед узловой опорой, точно довлея над мирской суетой, высился внушительный помост, высеченный из цельного гранита и удерживающий на себе один из самых значимых атрибутов власти – трон Верховного лорда. Яркие теплые лучи послеполуденного солнца щедро окрашивали изгибы престола золотом, отчего казалось, будто вся конструкция построена не привычным способом, а выкована в какой-нибудь чародейской кузне из совершенно невозможного сплава дерева, металла и камня.

Дополняло же сказочную иллюзию некое устройство, занимающее ни много ни мало целую четверть помещения. Внушительных габаритов механизм располагался у восточной части округлых стен и выглядел точь-в-точь как смотровая труба, только многократно увеличенная в размерах. Широкий конец причудливой установки, снабженной помимо гигантского цилиндра множеством шестеренок, задвижек и целой кучей всяческих рычажков, уходил далеко вверх, к поверхности крыши и словно глаз часового пристально таращился в небо.

У подножья трона виднелись низенький и очень незатейливый с виду стол, обильно заставленный пузатыми сосудами питья и подносами фруктов, а также парочка совершенно обычных табуретов, на которых восседали двое, оживлённо беседуя, смеясь и жестикулируя на манер уличных торгашей. Вокруг разумных незаметно порхали слуги, то обновляя бокалы с вином, то заменяя остывшие ломти надкусанного хлеба на корзинки со свежими дымящимися лепешками.

Старший из собеседников, во всяком случае весь его вид говорил о зрелости, имел весьма крепкое телосложение и обладал широким лицом добродушного человека. Его пышные бакенбарды плавно перетекали в длинные огненно-рыжие волосы с постепенно седеющим пробором посередине, образовывая подобие львиной гривы. Облачённый в бежевые, по-домашнему свободные одежды, мужчина всё же ничуть не выглядел простаком. Осанка, движения, тон – всё в этом человеке источало достоинство, каждый жест был наполнен величием, а голос источал спокойствие и мудрость.

Место напротив занимал молодой тил. Глаза юноши искрились живым интересом и жаждой неукротимого познания так свойственного всякому мальчишке в независимости от того носит ли он длинные уши, ветвистые лаканские рога или же одарен какой-то иной особенностью. Эльф с явным удовольствием слушал своего соседа по трапезе, не забывая периодически прикладываться к бокалу и статно кивать в ответ. Худощавый, высокий, даже в сидячем положении он превосходил в росте Верховного лорда на целых полторы головы. Гладкая, не тронутая временем кожа завершала образ желторотого аристократа, хотя, учитывая долгий век эльфов, нельзя было с уверенностью судить о его возрасте. Плавность манер, расшитые золотой нитью облегающие одежды из зеленого шёлка, а также королевский герб Миндонара, вышитый на запястье – все эти приметы указывали на принадлежность к древнему и обремененному властью роду.

Хозяин Хрустальной обсерватории заметил наше присутствие и, вскинув ладонь в смиряющем знаке, повернулся навстречу гостям. Уловив взгляд господина, один из слуг торопливо выпятил грудь, вытянулся в струнку и тонким писклявым голосом, мгновенно превратившимся в невыносимо звонкое эхо, принялся рапортовать заученное и наверняка одинаковое для всех посетителей приветствие.

– Преклоните колени! – что было мочи заорал глашатай. – Перед вами Верховный владыка, Высший лорд, правитель народа людей и всей благословенной…

– Фарадей! Уймись, – сурово прикрикнул на слугу монарх. – Ради всех богов. Так ведь и слух повредить можно. Я сам.

Лорд Тард бодро поднялся из-за стола, расплылся в широкой улыбке и приветливо раскинул руки в стороны.

– Добро пожаловать, славные воины, – произнёс он приятным басом. – Прошу вас, входите. И довольно прелюдий, мы здесь не за этим. Станьте моими гостями сегодня. Полагаю, вы уже достаточно хорошо знакомы с человеком позади вас?

Верховный указал взглядом на Пять Медяков.

– Ему я доверяю, как себе самому. К тому же Указующий перст не ошибается. А значит, я всецело могу быть уверен, что вы лишены дурных намерений. Я, – он сделал короткую паузу, – Данкил Тард – Верховный правитель владений рода человеческого и владыка Далратии. Ешьте, что пожелаете, пейте, что хотите, исследуйте мои чертоги и чувствуйте себя как дома.

От этих слов веяло таким неподдельным величием, что наши головы невольно склонились, а на плече каждого из нас оказалась рука Пяти Медяков, с силой давящая вниз, словно подсказывая, что хорошо бы согнуть не только шеи, но и колени тоже.

– Тот благородный тил… – продолжил было Верховный лорд, но возникший позади голос перебил заготовленную речь.

– Друг Данкил, – мягко, но настойчиво проговорил эльф, – тебе стоит позволить мне представиться самостоятельно.

– Ох, – смутился Верховный, – прости, Таланар. Всегда упускаю то обстоятельство, что ты обожаешь новые лица и знакомства.

Лорд отступил вбок и, как бы приглашая тила выйти вперед, выставил кверху раскрытые ладони.

– Благодарю, Владыка.

Юноша поклонился и вопросительно глянул на по-прежнему стоящего за нашими спинами Пять Медяков. Тот утвердительно кивнул, и длинноухий бодрой походкой направился вперед. Подойдя ближе, он смерил нас оценивающим взглядом и учтиво прижал острый подбородок к шее.

– Моё имя Таланар. Я гощу в славной Далратии более семи лет. А всё потому, что мой отец – король Миндонара, западных и так же восточных эльфийских земель, считает, будто его наследнику крайне полезно познавать людей, их обычаи и порядки в целях постижения неких незаурядных дипломатических тонкостей. К тому же, по его словам, моя высылка имеет крайне выгодное влияние на укрепление союза меж нашими народами, – сходу выпалил эльф, будто обращаясь к паре стародавних приятелей. – Я не всегда поддерживаю убеждения отца, – беззаботно продолжил он, – но мне здесь весьма нравится. Далратия – красивый город, а её правитель примечательный друг и союзник. Да и я действительно молод, чтобы рассуждать о решениях короля. Мне всего сто двадцать три года, а по нашим меркам я слишком юн и не имею права голоса как в семье, так и в Высоком совете Миндонара. Ах, ну конечно…

Уловив непонимающие взгляды, длинноухий улыбнулся ещё более жизнерадостно.

– Прошу, господа, пусть вас ни в коей мере не смущает моя излишняя прямота. Я всегда стараюсь освещать именно те детали, что лежат под очевидной поверхностью переговоров. Так каждый собеседник получает возможность сделать верные выводы о том, с кем имеет честь знакомства. Теперь позвольте приветствовать вас, – подытожил эльф, протягивая Тамиору раскрытую пятерню.

Бородач замешкался, растерянно заозирался по сторонам, но, получив толчок в спину, неуклюже-таки пожал в ответ руку тила.

– А как в вашем народе приветствуют гостей? – вдруг обратился ко мне Таланар.

– Так же, – замявшись, пробасил я. – Иногда ещё крепко обнимаются, н-о-о… Прошу простить, ваше высочество, при столь хрупкой комплекции, как у вас, это может быть опасным.

– Бросьте, – рассмеялся Таланар. – Пусть вас не обманывает моя внешность. Тела нашего народа не более хрупки, чем у людей. Вы же обнимаете своего друга при встрече?

– Иногда, – буркнул я, совершенно опешив от необычного вопроса.

– А он ведь человек, а значит, и я не сломаюсь. Давайте. Смелее.

Эльф попробовал обхватить меня за плечи и, с трудом дотянувшись до лопаток, похлопал по спине.

– Вроде бы так, – заключил юноша, снова вернувшись на своё место. – Я сделал всё, как того требуют обычаи броктаров?

– Вполне, ваше благородство, – всё так же растерянно отозвался я.

– Ну хватит, Таланар. Перестань смущать гостей своим нездоровым любопытством к этикету, – прервал чудаковатое приветствие голос Верховного лорда. – Они воины, авантюристы. И наверняка далеки от всяких там светских штучек. Лучше вернись за стол и подсоби мне. Пора приступать к делу. Нутром чую, что в головах наших мужественных друзей сейчас мечется только два вопроса – «зачем их позвали и сколько за это платят».

Данкил хохотнул и принялся освобождать место на широкой столешнице, торопливо переставляя подносы и фужеры куда попало. Затем сделал несколько шагов по ступеням трона, выудил из-за него внушительных размеров свиток пожелтевшей бумаги, спустился и, распрямив рулон, прижал его края кувшином вина и тарелкой с яблоками.

– Итак, – громко произнёс Верховный лорд и хлопнул в ладоши.

Склонившись над огромной картой, он принялся что-то бубнить себе под нос и деловито водить пальцем по очертаниям миниатюрных дорог, гор и лесов. Как вдруг воздух вокруг загустел, повеяло сыростью, а на губах застыл холодок дыхания, превратившегося в струю белого пара.

Повинуясь предчувствию, я оглянулся. Двери входа лязгнули и с оглушительным грохотом захлопнулись сами собой. Пространство, отделяющее нас от тронного помоста, потемнело, заплясало полупрозрачным вихрем и, словно впитав в себя каждую блуждающую по залу тень, плюхнулось на пол, раскинувшись уродливой кляксой в разные стороны. Повсюду доносился разноголосый шёпот, тихие стоны и монотонное бормотание. Чернеющая лужа подернулась рябью, зашевелилась, и над ее поверхностью стал вырисовываться сгорбленный силуэт. С каждым мгновением очертания фантома ширились, росли, изгибались, будто пытаясь нащупать правильную форму.

Вот от продолговатого сгустка темноты отделилась пара конечностей, обрисовывая сначала торс, затем широкие плечи и жуткий силуэт стал окончательно различим. Фигура, завернутая в простор серых лохмотьев с глубоким капюшоном, мерно покачиваясь, парила в воздухе. Я ошарашенно уставился на голову призрака и ахнул. Под капюшоном не было лица. Вместо этого там бурлила и перекатывалась круговерть вязкого мрака.

Существо рывком обратилось к Верховному лорду, истошно взвыло и распалось на пять точно таких же тварей. Тени ринулись врассыпную. Но прежде, чем чудовища нанесли первый удар, мой взгляд пал на их безобразные руки. Сперва мне показалось, будто каждый фантом удерживает в пятерне по причудливому, выструганному точно из кости, клинку. На деле же всё было совсем не так. Пугающе длинные угловатые конечности призраков не имели запястий, а вместо пальцев из-под грязных рукавов мантий виднелись белесые приплюснутые подобия мечей.

Послышался хлопок, и сдавленный хрип нарушил всеобщее оцепенение. Это кричал Таланар. Наследник эльфийской короны оказался на пути одной из теней и вместо того, чтобы уйти с линии атаки, принялся испуганно пятиться спиной. Юный тил, похоже, не имел опыта битв, а потому слишком замешкался и существо жёстко откинуло его в сторону.

– В защиту! – завопил Пять Медяков.

Шестеро стражников, бродивших доселе вдоль стен, уже спешили к месту нападения. Две трети из них ловко и слаженно оттеснили Верховного лорда к ступеням тронного постамента и выставили вперёд башенные щиты, образовав полукруг непроницаемой стальной баррикады. Глава специальной гвардии воздел обе руки вверх, что-то громко выкрикнул и очертил указательными пальцами высокую арку. В воздухе образовалась полупрозрачная мерцающая преграда.

– В укрытие! – скомандовал он, бросив на нас короткий взгляд, и ринулся к одной из тварей.

– Ага, сейчас, – отмахнулся в ответ Тамиор, уже держа наготове копьё и свою старую, но по-прежнему надежную эгиду.

Без лишних слов поняв намерения товарища, я воинственно зарычал и стиснул зубы. Моё тело, поддавшись инстинктам, уже не спрашивало своего хозяина, и рвалось принять бой. Руки крепко удерживали парные мечи, а мы с белобородым прижимались спиной к спине, бешено вращая глазами и стараясь оценить обстановку.

Одна из теней, точно вознамерившись освободить проход для своего близнеца, хлёсткими молниеносными атаками теснила пару стражников, защищающих передовую линию. Третий призрак с воем осыпал лавиной выпадов Пять Медяков, преграждая ему дорогу к скорчившемуся на полу Таланару. Ещё две твари, шипя и дергаясь из стороны в сторону, надвигались на нас с разных сторон. Нежданная битва стремительно набирала обороты.

В попытке предугадать будущий маневр с немыслимой прытью приближающегося врага, я на долю секунды задержал вдох. Время будто замедлилось, и в следующее мгновение тишина лопнула под градом лязгающих о щит рыцаря ударов.

– Атака! Шаг назад! Влево! Вперёд! – выкрикивал белобородый, управляя нашим сплоченным боевым механизмом.

Четко следуя указаниям друга, я вкладывался в каждый замах, попутно парируя яростные поползновения противника и стараясь нащупать хоть какое-то слабое место. Однако призраки умудрялись избегать даже самых хитрых ходов, и были куда проворнее всех, с кем нам приходилось драться прежде.

– Они не падают! Почему не падают? – непонимающе бормотал Тамиор. – Я уже с десяток раз проткнул эту мерзость, а ей все нипочём.

– Сгинь! Сгинь же, проклятое порождение мрака! – в ужасе и будто моля о помощи, вопил один из гвардейцев. – Мы не можем его убить!

Продолжая отбиваться, он суетливо завертел головой в поисках подмоги и тут же пропустил тычок в горло. Острый костяной клин с хрустом прошил плоть насквозь, выйдя у основания черепа. Стражник захрипел, захлёбываясь кровью, и рухнул на пол, оставляя своего соратника один на один с эфемерным чудовищем.

Тени, что теснили нас с бородачом, победно взвыли, отпрянули на несколько шагов и одновременно, сродни зеркальным отражениям друг друга, ринулись в бой с новым напором. Выставив перед собой уродливые кисти, они быстро сокращали дистанцию.

– Пригнись! – скомандовал я.

Рыцарь присел, укрываясь щитом, а я крутанулся на месте, с силой раскинув руки в разные стороны, на манер мельницы. Контратака удалась. Один из противников успел отшатнуться, зато другой, получив косую дыру в брюхе, продолжил заваливаться, обрушиваясь на второй клинок, выставленный в защиту. На секунду я вгляделся в бурлящую тёмную массу под капюшоном противника и замер. Увиденное не вызвало ни страха, ни тревоги. Но от внезапно нахлынувшей тоски и дремы веки отяжелели и принялись смыкаться вопреки воле.

– Не спи! – заорал Тамиор. – Вниз!

Я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и упал на колено. Белобородый воин яростно заревел и, выбросив копьё, зажатое в правой руке вперёд, чтобы отпугнуть стоящего перед ним неприятеля, развернул корпус в противоположную сторону и наотмашь описал щитом горизонтальную дугу над моей макушкой. Кромка эгиды врезалась в горло твари и та, прерывисто зачавкав, заскользила прочь.

Своды обсерватории наполнились пронизывающим визгом. Мгновенно прекратив сражаться, пятеро призраков устремились в центр зала и, встретившись в одной точке, вновь превратились в единый силуэт. Высокую фигуру затрясло. Очертания фантома покрылись буграми, стали меняться, то распадаясь лохмотьями серой ткани, то сливаясь в большой сгусток ожившего сумрака. А затем грянул хохот. Хриплый и захлёбывающийся, приступами нестерпимой боли он отражался в висках, ударялся эхом о стены и становился всё громче.

– Ложитесь! Все! Скорее! – завопил Пять Медяков и рухнул ничком, прикрывая затылок руками.

В одночасье распознав надвигающуюся угрозу, Тамиор заученным движением утвердил свой гигантский щит в трещине пола и свернулся за ним в клубок.

– Варанта, прячься! – окликнул он.

Я нырнул к стальной баррикаде и лишь успел вжаться в спину приятеля, как следом прогремел взрыв. Чёрный призрачный сгусток разлетелся мириадами острых осколков во все стороны. Зазвенело о сталь, послышались звуки вспарываемой плоти. Отчаянное эхо коротких вскриков иссякло, и наступила тишина. Мы с бородачом знали, на что порой способны всяческого скверного рода твари, а потому не спешили высовываться из-за укрытия.

– Всё закончилось? – прозвучал чей-то нерешительный голос. – Их больше нет?

Выжившие медленно зашевелились и стали подниматься на ноги. Нас было уже не так много. Из шестерых защитников, обороняющих Верховного лорда, уцелело всего двое. Остальным повезло куда меньше. Первый лежал на нижней ступени тронного помоста, так и не выпустив из рук щита – половина его черепа была срезана наискось. Второй с грубо вырванным плечом нашёл смерть там же, защищая своего господина. Тела ещё двоих валялись в стороне, где они смело пытались сдерживать натиск противника, который был им явно не по зубам.

– О боги, нет! Таланар! – тревожно раздалось впереди.

Молодой эльф лежал на лопатах, и, казалось, не дышал. Только короткие судороги сотрясали худощавое тело. Из его груди торчал толстый кристаллический осколок иссиня-чёрного цвета. Фрагмент призрачного чудища стремительно таял прямо на глазах, расползаясь тягучей паутиной по залитой кровью одежде.

Ближе всех к несчастному оказался Пять Медяков. Не мешкая, кинжалом он вспорол дорогое эльфийское платье, чтобы рассмотреть рану и тут же отпрянул в нерешительности. Расталкивая в стороны всё ещё ошеломленных защитников, перепрыгивая набегу через тела мертвых слуг, к месту трагедии приблизился лорд Данкил и рухнул на колени перед поверженным тилом.

– Светлые, что же это? Почему? – забормотал он, осматривая дорожки вздувшихся вен вокруг изувеченной плоти. – Как же так, друг? Лекаря… Лекаря сюда! – в бессильной ярости заревел Верховный.

Только сейчас я заметил глубокие морщины и следы многолетней усталости на его лице.

Запечатанные врата покоев сотрясались от тяжёлого удара, а из-за высоких ставен послышались беспокойный гомон и звуки суеты: придворные слуги и гвардейцы караула, оставшиеся снаружи во время нападения, пытались пробиться на подмогу своему повелителю.

Я оглядел поле боя. От обрывков фантома, разбросанных повсюду чернеющими кляксами, исходило сизое марево. Они стремительно таяли, словно куски грязного льда на солнцепеке, не оставляя на поверхности пола ни единого следа, будто ничего этого и не происходило. Когда последний осколок исчез, створки дверей с лязгом распахнулись, и в зал неуклюже ввалилась целая толпа разгоряченных стражников с оружием наперевес. Сквозь их ряды поспешно пробиралась невысокая фигура в балахоне и с целым ворохом поясных сумочек, из которых торчали пучки засушенных трав, флаконы с мерцающими жидкостями и целый ворох склянок всех форм и размеров. Сутулая походка, посеревшая кожа и аккуратно подпиленные ветвистые рога на лбу говорили о преклонном возрасте этого почтенного лакана.

– Но, но. Расступитесь, балбесы. Всё уже закончилось, – недовольно ворчал он. – Вон. Видите, и без вас дел натворили. А ну! – размахивал старик увесистой резной палкой, служившей ему также опорой. – Не мешайтесь под ногами.

Лекарь склонился над раненым Таланаром, послушал, бьётся ли сердце, выудил из многочисленных кармашков маленькое зеркало, дунул на него, затем протёр рукавом хламиды и поднёс ко рту эльфа.

– Дышит, – сухо заключил он. – Только дело всё одно плохо.

Врачеватель перевёл взгляд на пульсирующую черными пузырями рану.

– Такое увечье могла сотворить только очень сильная тварь из Корней Небытия. Это не просто дыра в груди несчастного, это – жила, по которой жизненные силы будут стремительно утекать в мёртвый мир. Конечно, заручившись поддержкой придворных магов, я постараюсь сохранить здоровье юноше в том виде, в коем оно пребывает сейчас. Но если ничего не предпринять, он умрёт очень быстро.

Знахарь глянул на удрученное лицо Данкила и виновато опустил глаза.

– Не существует средства, чтобы исцелить такое. Прости, Верховный, но я не знаю, что делать.

– Зато я знаю, – решительно произнёс лорд и, обратившись к лекарю, положил руку на его плечо. – Давлатьяр, старый друг, прошу тебя, делай, что угодно: призови всех чародеев и знахарей Далратии, используй любые средства, но не дай Таланару умереть. Об остальном позабочусь я сам.

С готовностью кивнув, лакан подал знак страже и те принялись поднимать обездвиженное тело эльфа, направляясь к выходу.

– Теперь же, господа охотники за удачей, ваша миссия приобретает куда более мрачные краски, чем предполагалось. Прошу вас слушать предельно внимательно, – глядя тяжелым взором, проговорил лорд. – Если Таланар умрёт, тилы не простят людям столь серьёзной потери. Война между нашими народами станет неминуемой. Однако время пока на нашей стороне и в наших силах попытаться всё исправить.

Данкил сомкнул руки за спиной и медленно зашагал из стороны в сторону.

– Дело в том, что я с детства питаю слабость к реликвиям и артефактам древности. Именно с целью нахождения одного из таких предметов вы и были наняты. Но, учитывая сложившуюся ситуацию, я вынужден просить вас о помощи в гораздо более сложном и опасном предприятии… У людей и эльфов есть похожие друг на друга сказания. Их общий смысл ясно говорит о том, что изначальный мир был построен Астральными стражами – некими высшими существами в нашем понимании. Истоки – так летописцы разных эпох называют первых создателей. Я не ученый и о происхождении или тем паче намерениях древних творцов мне известно не более, чем любому иному антиквару преданий. Но легенды гласят, будто закончив труд над своим новым детищем и населив оное богоподобными чадами, Истоки оставили в его недрах след – три части сущностей, придав им форму трёх кумиров. Каждый истукан содержал в себе достаточно мощи, чтобы уничтожить или, напротив, питать жизненными соками новорожденный мир бесконечно долго. Оградив содеянное от огласки, Старшие отцы спрятали могущественные артефакты от младшего глаза, ибо не желали поблажек для отпрысков, но верили, будто те продолжат и дальше осваивать отданные им земли, вооружившись лишь собственной мудростью. Я говорю о нашем мире и богах, что шествовали по его пределам многие тысячи лет задолго до появления семи рас, а теперь пожинают преданность и веру в нашем нижайшем почтении.

Замешкавшись, лорд остановился и принялся задумчиво рассматривать темные потеки эльфийской крови на ладонях.

– Но, прежде чем разумные народы увидели свет бытия и заняли материки городами, потомство молодых демиургов воплотилось в творениях далеких от прикрас – первые неблагополучные плоды божественных союзов, коих в наше время осталось не так много, да и те слывут безрассудными животными. Однако ирония – старуха подлая. Ведь только ущербные души реликтов обладали искрой, способной отыскать идолы Астральных стражей, а также пробудить мощь, заключённую в статуэтках, – собравшись с мыслями, продолжил он. – Полуразумные не слишком рассудительные, но зато злые и жадные до власти над себе подобными, обнаружили святыни Истоков и провозгласили себя их единственными полноправными хранителями. Ни праотцы, ни младшие боги не стали вмешиваться в дела смертных. Так началась эпоха Древней крови. Реликвии переходили от одного племени к другому, от культа к культу. Ради них начинались и заканчивались войны, строились и разрушались храмы, уничтожались целые народы. Со временем искра, наполняющая сердца дикарей, иссякла. Хаос и жестокость поглотили их несчастное нутро, а идолы более не давали своим обладателям ни власти, ни успокоения. Таков конец обоих легенд. Впрочем, нас интересует та часть истории, где говорится, как два артефакта, собранные единым намерением, способны исцелять любые недуги и развеивать самые страшные проклятья. Одна из таких статуэток хранится здесь, в Далратии. Она была найдена нашими предками в руинах храма Далры и передаётся от гегемона к гегемону со времён возведения города. Это идол Астрального стража Ирьи. Где находятся оставшиеся кумиры – воплощение Хотуры и сущность Тиборы, в каких землях, какой забытой усыпальнице они захоронены – неизвестно. Меж тем, уже множество веков имена священных истуканов так или иначе отражаются на страницах хроник каждого из народов. Эльфийские летописи утверждают, что последним упомянутым артефактом был идол Астрального стража Тиборы. На поиски именно этой реликвии я прошу отважиться вас. Шансы бесконечно малы, но это – единственная надежда на сохранение мира и спасение юного Таланара от неминуемой гибели. Я уверен, мы сможем поддерживать жизнь в наследнике миндонарского трона и сохранять иллюзию его благополучия посредством писем и магии достаточно долго. Но времени всё равно мало. Мы просто не можем не отыскать артефакт. И сейчас мне нужен ваш ответ.

Данкил пристально вгляделся в лицо моего друга, затем перевёл строгий вопросительный взгляд на меня и замолчал.

– Мы сделаем то, что сможем, повелитель, – через несколько мгновений тишины утвердил рыцарь.

– Хорошо. Я благодарен вам, храбрые воины. Вся Далратия преклоняется перед вашей отвагой и решимостью, – облегчённо выдохнул Верховный лорд. – А теперь ступайте. Глава Указующего перста снабдит вас всем необходимым и направит поиски в начальное русло. Ступайте, прошу вас. Мне нужно побыть одному.

Покои правителя мы покидали с тяжёлым сердцем и мечущейся в груди тревогой.

Данкил неотрывно следил, как удаляются фигуры троих разумных. Убедившись, что остался наедине, он зашагал к престолу, неспешно преодолел высокие ступени, расположился в кресле и, оперев локти, изнуренно опустил голову на ладони. Затем вновь выпрямился. Его кожа заметно побледнела, уголки рта поползли вниз, а остекленевшие глаза остановились, глядя перед собой.

– Кворана! – позвал он.

Из-за колонны, тень от которой казалась наиболее густой, к трону бесшумно скользнула девушка. Тонкий силуэт, затянутый с ног до головы в облегающую материю, занял место по правую руку от трона и замер в ожидании указаний.

Невысокого роста, худощавого сложения, не обделенная мускулатурой, но начисто лишённая грации женских форм, она скорее напоминала мальчишку. Но вот лицо… Лицо, обрамлённое смоляно-чёрными волнистыми волосами, аккуратно собранными в конский хвост, будто принадлежало не человеку, а прекрасной молодой наяде. Мягкие овальные черты, пухлые чувственные губы, слегка вздёрнутый аккуратный нос, выступающий подбородок и густые брови поверх глаз разного цвета: первый, словно омут, манил, затягивал малахитовой пеленой; второй, подобно небесной выси, окончательно пленял любого, кто осмеливался нырнуть в глубину этих прекрасных озер.

– Да, господин, – чуть слышно произнесла девушка.

Данкил смерил её безразличным взглядом.

– Кворана, проследи, – небрежно взмахнул запястьем Верховный лорд, а из его уст раздался какой-то грубый, скрипучий, старческий и уже совсем чужой голос.