Удивительно быстро темнеет в середине августа. Стоило мне лишь ненадолго погрузиться в себя, как тут же стемнело и похолодало, и впрямь чудеса! Над головой уже вовсю светят тускло фонари, пытаются освещать с нежным трепетом все неровности и шероховатости дорог. Озорной ветерок шаловливой рукой пытается утащить мой пакет со сладостями, отвлекая тем временем меня своим прохладным непринужденным шепотом. Но я-то знаю, чего он хочет! У него только маффины на уме!.. «Отдай!» – говорю ему и при первой же возможности в два укуса стачиваю один маффин и бегу скорей от его нарастающей злости домой. А он все злее и злее воет на меня: «У-у! У-у-у!..» Но выглядит это так, словно добрый человек пытается переступить через свою природу, пытается показаться злым и грозным. Вот, к примеру, ради показухи он пытается сорвать кровлю с пятиэтажки, но ему это оказывается не под силу; затем волнами пытается повалить молодые неокрепшие деревья, но их родители – мудрые, могучие и бесстрашные защитники, шелестом листвы провоцирует обидчика и берут на себя всю неподдельную, на первый взгляд, мощь стихии, спасая юные поколения. И вот через мгновение буйное природное явление стало затихать, неспособное больше гневаться. А когда кругом все затихло, когда одна стихия отступила вконец, успокаивать и задабривать пострадавших, сожалея обо всех проступках своей предшественницы, стал игривый дождь. А я тем временем уже почти добежала до подъезда, но дождь шепчет мне: «Постой! Не уходи! Куда же ты?», и щекочет мне оголенные плечи, щеки, губы. Я кокетливо смеюсь, хотя еще недавно плакала, и забегаю в подъезд. Вот я и дома… Все проблемы позабылись и последствия больше не так сильно меня беспокоят, но я все равно вздохнула с тоской. Любимые улетели отдыхать… Меня ждут впереди одинокие выходные.
…Когда немолодая женщина открыла дверь квартиры, ее с особой нежностью обнял такой родной и любимый Дух дома. Так Дух никого не встречал из этой семьи, как встречал ее. Он знал, что за лицом вполне счастливой женщины есть другое, действительно подлинное, которое никто не должен видеть. Увидев это лицо, никто бы не поверил в его искренность; этот человек наверняка сказал бы, что она лишь преувеличивает, что скоро это пройдет, что это пустяк… А если бы и поверил, то все равно не смог бы понять; но из-за хорошего отношения к ней, обязательно сказал бы такие греющие и жданные слова: «Я тебя понимаю!» И Дух это прекрасно понимал, но что он мог сделать? Ему оставалось только смотреть, как в очередном человеке догорал последний уголек. Тогда Дух еще раз обнял ее крепко-накрепко, и женщина закашляла, не найдя глотка воздуха. А потом ей тут же стало легче, будто бы все обиды и разочарования оставили ее, будто бы ничего этого и не было, будто бы заветное свершилось. И вправду ведь говорят, что родные стены лечат! Ну, по крайней мере, пытаются лечить!.. Ей действительно стало намного легче. Можно сказать, что она вновь воодушевилась, ожила, загорелась… Особенно ярко проявились эти чувства тогда, когда она прыгнула на мягкий диван прямо-таки не раздевшись, в слегка мокрой одежде, и просто беззаботно развалилась.