Глава 9
Учитывая решение выехать в Италию, я понимал, что мне нужно спокойное, постоянное место, где я могу ждать. А ждать нужно, пока часть недвижимости, которая была у моей семьи, продадут, и появится необходимая сумма денег для новых документов. Денег надо было много, а продать недвижимость могли и через месяц, и даже через несколько лет. В любом случае, нужно было ждать – выбора не было. В моём родном городе был дом, где я мог находиться один, и меня бы там никто не беспокоил. Я поселился в нём. Кроме моей семьи и человека, которому я доверял и который должен был помочь с документами, и отвезти меня в Борисполь на самолёт, ко мне никто не приезжал. На улицу я выходил крайне редко, раз в три–четыре месяца, ночью. Шторы были всегда закрыты, и я ни с кем больше не выходил на связь, а только ждал. У меня появилось нормальное питание, и я мог полноценно тренироваться в домашних условиях. Был и интернет, как источник информации, где я каждый вечер смотрел лучшие бои Майка Тайсона и других бойцов. Я настолько фанатично ушёл в тренировки, что не замечал, как идут месяцы. Просыпаясь утром, я завтракал, через час растягивался, делал 1000 раз на скакалке, которую заменяла тяжёлая бельевая верёвка, и начинал тренировку, которая длилась в среднем 4-5 часов, иногда она доходила и до 7 часов. 
В основном, это были удары бой с тенью – по сто раз каждый удар, с гантелью, каждой рукой, с разным весом – от малого, до большого. Были и комплекс с гирей 24 кг, приседания с ней же, много упражнений на пресс и большое количество отжиманий разным хватом. Так прошёл почти год. Глядя на лучшие нарезки боёв и тренировок Майка Тайсона, я выучил комплекс ударов с видео, где он, совсем молодой, работает бой с тенью без остановки, очень быстро 6-8 секунд. В точности выучив последовательность этих ударов, я отрабатывал их досконально. Тренируясь так целыми днями, я начал включать и силовые упражнения, в том числе комплекс А. Засса – с цепями. Не имея должного опыта в последовательности тренировок, в правильном отдыхе между ними – на выносливость и на силу, в какой-то момент я начал попросту терять силовые результаты и плохо спать. Другими словами, я просто перетренировался, причём, не понимая этого, сразу вогнал организм в довольно сильное состояние дистресса. К тренировкам смог вернуться потом нескоро… Чаще всего перетренированность происходит у профессионалов, и для правильного лечения были нужны массажи, правильное питание и полная витаминизация организма. Я же, в своём случае, не мог этого получить, поэтому оставалось, снова, просто ждать.
Глава 10
Не имея больше возможности тренироваться, я стал много читать о правильном питании и тренировках в целом, но всё это не заполняло всего свободного времени. Оно продолжало идти и, не смотря на удобства, я чувствовал себя всё хуже. На каком-то этапе, я стал ненавидеть всё вокруг, стал уставать от этой «камеры». Я почти каждый день видел маму, сестра была постоянно на учёбе, отец в командировках, а друг приезжал только по возможности. Живого общения практически не было, но в социальных сетях я долгое время общался со своей старой подругой, о которой писал ранее – она жила в другом городе. Вживую у нас не было возможности встретиться, но, благодаря интернету, мы общались около двух лет, почти каждый день. Это вносило хоть какое-то разнообразие в мою монотонную жизнь.
Недвижимость не продавалась. Клиенты то появлялись, то исчезали – никакой конкретики не было. Мне становилось всё сложнее выносить стены, в которых я находился. В общем, так прошло два года. Это была лучшая камера в моей жизни, но иногда я чувствовал, что схожу сума.
Как-то ко мне приехала сестра. Войдя, она с трудом сдерживала слезы. Когда я спросил, что случилось, она ответила, что мой друг, который должен был помочь с документами – умер. У меня был шок! Я не мог поверить в это! Он плыл к водному мотоциклу, у него схватило сердце, стал тонуть… Спасти его не успели. Это была настоящая трагедия не только для меня, но и для всех, кто знал его, а таких людей было очень много.
На похоронах был мой отец, я, естественно, прийти не мог. Что делать дальше и как сделать документы, даже если появятся деньги, я не знал. Отчаяние стало поедать меня. Вместе с ним утонула и моя спасительная ниточка – выехать за пределы страны. Я стал чувствовать, что психологически становится крайне тяжело в этом закрытом пространстве. Я был невоцерковлён, о Боге толком ничего не знал, но о духовных аспектах жизни человека стал задумываться. Сначала я пошёл не в ту сторону: начал интересоваться медитацией, индуистской, буддистской философией, прочёл всего Джиду Кришнамурти, на трудах которого знаменитый Брюс Ли создал философию боя в Джит-Кун-До. Если послушать внимательно, все его философские взгляды о боях, о жизни, его цитаты о воде – все они берут основу в учении Дж. Кришнамурти, которого он прочёл, когда полгода был прикован к постели из-за травмы спины. Я услышал, как знаменитый актёр Джим Керри воодушевлённо расхваливал труды Экхарта Толле – человека, который говорил об осознанности, а все свои лекции и книги строил вокруг «момента сейчас», в котором он призывал оставаться каждого человека, не улетая сознанием ни в прошлое, ни в будущее. Я тогда прочёл все его книги. Впрочем, как и ряда других «просветлённых» людей Индии, которых там считают учителями. Изучая всё это, я столкнулся с некой духовной проблемой – стал замечать, что когда я думаю о Боге, о Матери Божьей, о Церкви в целом, то в голове, в ответ на эти мысли, возникают хульные, плохие мысли – это стало пугать меня и доводить до отчаяния. Я не мог понять, как это может быть?! При мыслях или при взгляде на икону, в голове возникают дурные мысли. Тогда я ещё не знал, что Господь за гордость шлет человеку страдания от двух самых тяжёлых искушений – это хульные помыслы и блуд. Они оба тогда терзали меня сильно, но эта хула на Бога начинала сводить меня с ума в закрытом пространстве.
Я стойкий человек. Мыслей о суициде у меня никогда не было. Даже в сложных обстоятельствах, не думал распрощаться с жизнью. Но однажды, когда я долгое время находился в унынии, буквально чувствуя внутреннюю боль от помыслов, мне приснился сон: ко мне подходит Божья Матерь, лик Её размыт. Она говорит, что я слишком устал от этих помыслов, и сама обстановка сводит меня с ума, и что я должен убить себя… Прямо во сне я решил, что раз сама Божья Матерь говорит сделать это, то надо делать. Я абсолютно чётко видел, как я вскрыл себе вены, стоя под дождём, опустился в грязь за домом, где находился, и думал, что может быть, мой друг, который умер недавно, встретит меня там, на небесах… после этого я проснулся. Но сон был настолько чётким и явным, что я действительно начал думать об этом. Тогда я не знал ещё, что бесы могут являться человеку во сне, даже в образе Христа и смущать его, поэтому поверил, что это была Божья Матерь. Но это были бесы! Поэтому лик её и был размыт в отличие от других деталей.
Я нашёл старый молитвослов, и начал читать молитвы Матери Божьей, которые находил. Когда мне стало уже совсем невмоготу, я возопил к Богу – просил помочь мне, и пообещал, что, если Он поможет, то я буду ходить в Церковь каждое воскресенье. И Он помог. Через несколько дней после моего обращения к Нему, продали недвижимость, и у нас появились деньги. Но надёжного человека, который помог бы с документами, а также пересечь границу, больше не было и к кому обращаться, я не знал. Однажды вечером, ко мне приехал отец и сказал, чтоб я собирался. Он нашёл кого-то, кто пообещал ему, что переправит меня и стоило это недёшево. Мы понимали, что этим людям доверять нельзя, но выбора уже не было. Времени в ожиданиях прошло уже очень много, и нужно было принимать какое-то решение: либо пробовать ехать, либо оставить эту затею навсегда. Мы попробовали. Через Молдавию меня должны были переправить в Италию. Но оказавшись в Молдавии, мы поняли, что нас обманули – никто там не знал, что меня нужно переправлять дальше. Помню, что когда я прощался с отцом на границе, он обнял меня, и сказал, что любит меня. Я ответил, что и я люблю его. Мы думали, что теперь не увидимся много лет, и наши сердца разрывались от боли. Женщине, которая должна была перевести меня через границу, отец сказал: «Это мой сын». Когда он произнёс это, она едва сдержала слёзы, потому что он сказал это так, что она все поняла. Это короткое предложение, сказанное в любви, в чувстве разлуки, с нотками отчаяния и скорби, сказало ей больше, нежели другие всевозможные просьбы и объяснения! Спустя несколько часов после пересечения границы Молдавии с Украиной, я понял, что это «кидок» и кто-то просто решил нажиться на нашем горе. Та женщина, которая переводила меня через границу, ничего об этом не знала. Ей заплатили просто за переход и только. Людям на той стороне сказали, что меня нужно встретить и всё, – больше никаких распоряжений не поступало. За тот короткий промежуток, который я провёл на территории Молдавии, мне встретилась одна старая цыганка. Я за свою жизнь часто пересекался с цыганами, и даже когда-то работал с ними, поэтому чувствовал себя комфортно в их обществе. Я знал, что большинство из них на самом деле не видят будущего, могут это лишь немногие из них. Встретившись с той, которая могла это делать, я попросил её сказать мне, что меня ждёт. Она ответила, что сейчас я потеряю много денег и уехать не смогу – это обман. Но во второй раз уеду за границу, но в другое место, – не туда, куда хочу. Она постоянно повторяла, что я до сих пор жив, только потому, что у меня сильный Ангел Хранитель. А еще, я должен верить в Бога, что Он не оставляет меня и любит, потому что видит сердце и для Него не важны те поступки, которые я совершил в прошлом. Она повторила это много раз.
Я действительно в тот же день снова вернулся на Украину. Мы потеряли практически все деньги, так как отец заплатил за переправу всю сумму сразу. Таковы были условия. Я, конечно же, в тот момент испытывал ненависть к тем людям, которые обманули нас, и был намерен позже достать их из-под земли…
Пока не было принято решение, что делать дальше, я остановился у приятеля в Одессе. Примерно через месяц, вернувшись в Крым, отец договорился, что меня перевезут через границу с Россией, и я выйду в Белгороде, после чего направлюсь в Старый Оскол, где у отца жил двоюродный брат. Я сел в купе человека, который был хозяином всего состава и, за определённую сумму, он довёз меня в Белгород. Когда мы пересекали границу с Россией, он сказал мне: «Ляг и делай вид, что спишь», – я так и сделал. Меня никто не тронул, и через несколько часов я вышел на вокзале в Белгороде. Забегая наперёд скажу, что спустя год, приятель, у которого я жил в Одессе месяц, позвонил мне с незнакомого номера в Россию, и сказал, что у него полный дом ментов, которые опрашивают его семью, и у них наша совместная фотография, сделанная как раз в тот период, когда я жил у него. Тогда же он выложил её в Контакте у себя на странице. Они нашли её в соцсети спустя год, и приехали к нему… В тоже время я слышал, что милиция искала меня в Белгороде-Днестровском, откуда родом моя мать. Они обходили всех соседей с моей фотографией, спрашивая, видел ли кто меня здесь. Но я был уже далеко.
Глава 11
Ехал я в Старый Оскол, так как там хоть от кого-то я мог ожидать поддержки. На вокзале в Белгороде меня встретил мой брат, которого я не видел 10 лет, и мы поехали в Оскол. Россия была абсолютно новым для меня пространством. Другие люди, другие деньги, которые, после украинских гривен, казались какими-то неудобными и непривычными. Когда я попал туда, за окном было лето 2011 года, мне было уже 24 года.
По приезду, уже через несколько дней, я снял отдельную квартиру, ко мне приехал отец, мы купили необходимую старую мебель и я начал жить один. Я толком никогда не работал до того времени, и там я получил свой первый, трудовой опыт. За два года, прожитых в Осколе, я попробовал много разных профессий: мойщик, разнорабочий, менеджер, продавец дверей, грузчик… Всё это было впервые для меня, и давалось тяжело. Перетренированность, которая не ослабевала на протяжении года, не давала мне тренироваться, но я терпеливо ждал. Желание заниматься боксом было всё таким же упорным. Я пришёл в зал бокса, где иногда занимался Фёдор Емельяненко. Я видел этот зал много раз – на видеороликах, снятых о Феде, но даже предположить не мог, что однажды смогу переступить его порог. Поговорив с тренером, мы договорились, что с 1 сентября я могу начать тренировки.
Своё обещание, данное Богу – ходить в Церковь каждое воскресение, я не забыл. Совесть напоминала мне об этом постоянно. Как только я приехал в Россию, и как только обустроился, то начал присматриваться к храмам, которые находились поблизости от моего дома. Один был особенно красив. Храм Преподобного Сергия Радонежского совсем молодой ещё, построенный ровно за год до моего приезда, был очень величественен и притягивал к себе внимание. Как-то я вошёл в него. Шла служба. Я вошёл в зал, и остановился у входной двери, на первом этаже. Эта была будняя, вечерняя служба, которая начиналась в 17:00. Всё было новым там, и я крутил головой по сторонам. Пока я стоял, то заметил у входа довольно полную девушку, не знаю почему, но она бросилась мне в глаза. Постояв немного, я узнал расписание служб и ушёл домой. В один из дней я снова пришёл туда, и снова остановился у входной двери, заметив ту же полную девушку, стоявшую рядом. Помню, что я задал ей какой-то вопрос, касательно служб и по её ответу понял, что она обладает достаточными знаниями о Церкви и решил, что в дальнейшем смогу узнать у неё всё, что будет интересовать меня. Спустя немного времени мы познакомились, и она рассказала мне много всего о христианской жизни. Благодаря ей я узнал много основ православия. Она подарила мне не одну книгу учений Святых Отцов Церкви, помогла мне впервые подготовиться к Причастию, рассказала о Церковных Таинствах и подтолкнула к моей первой исповеди.
Помню, как я впервые, волнительно, на службе, ждал Священника, который поисповедует меня. Из Алтаря вышел высокий, крепкий батюшка – это был настоятель храма О. Сергий Шумских, человек который
сыграет ключевую роль в моей дальнейшей жизни! Который заменит мне семью, на тот период, что я проведу в Осколе и станет её частью на всю дальнейшую жизнь! Который спустя много лет, после той первой встречи, скажет мне: «Ты мне и друг, и брат, и сын» – и я сложу эти слова уже навсегда в сердце, полюбив его так же как и отца!
Впервые придя на исповедь, я не знал о чём говорить, и первые мои слова были о том, что я не вижу смысла перегружать на кого-то свои проблемы, обсуждая их, на что священник ответил мне – «Давай я расскажу тебе о таинстве исповеди», – и стал подробно рассказывать. Дальше он помог мне поисповедоваться, и сказал, что, хотя бы раз в месяц, я должен исповедоваться. Ровно через месяц я стоял у аналоя снова на исповеди. Он сказал мне, чтобы я просто доверил свою жизнь Богу, чтобы просто поверил в Него… и я так и сделал.
Я стал каждые выходные ходить в Храм. Жил я совершенно один, практически ни с кем не общался, и не допускал дружеских отношений с кем-либо. Уровень духовной жизни во всей белгородской области намного выше, чем в Крыму. Много величественных Храмов, много священников, которые всегда грамотно наставляют и помогают двигаться, словно по кирпичикам духовной жизни. В нашем Храме был прекрасный выбор православной литературы, которая была абсолютно новой для меня, о которой я никогда прежде не слышал. Я с жадностью читал основные труды Святых Отцов Церкви: Аввы Дорофея, Серафима Саровского, Феофана Затворника и других. Начинал вникать в церковные службы и стал лучше понимать их, знакомился с батюшками, которые служили в Храме и смотрел, как живёт приход.
Познакомившись ближе с настоятелем храма мы стали немного общаться. Чтобы общение могло как-то развиваться, мне нужно было больше рассказать о себе. Однажды такой разговор состоялся, и он услышал всё, что привело меня в этот город и то, чем я занимался ранее. К своему рассказу я добавил, что непременно найду тех, кто обманул меня и мою семью, когда мы потеряли деньги, не уехав в Италию. На мои слова он ответил мне, что если бы ни все эти обстоятельства, и та потеря денег и обман, то мы не сидели бы сейчас здесь и не разговаривали. Эти все обстоятельства привели меня к Богу, и я должен быть благодарен Ему за это. Он сказал, что когда я смогу отпустить это из своего сердца и простить всех, то мы попробуем впервые причаститься. На этом наш разговор закончился, и я стал работать над собой.