– Маговрали победители поглотителей! – усмехнулся Оливье. – Хвастуны-бояки!
– О чём вы? – завелся голем.
Ирина недоуменно взглянула на него, но промолчала.
– О том, что небритые чароплеты улепетывали от поглотителей, не оборачиваясь! На мантии наступали, да падали!
– Заблуждение, – сквозь зубы зашипел Евлампий. – Среди магов было много храбрецов!
– А витражи? – догадалась Ирина. – Их ровно сто. Отливали и раскрашивали на каждую годовщину победы. Память о мужестве предков.
Я промолчал, решив, что спорить глупо. В отличие от меня, Оливье так просто не затыкался.
– Видал я их немереное мужество! – взвизгнул он. – Бросили свои городишки и драпанули в Тролляндию!
Над головой голема промелькнула крошечная молния. Он свирепо взглянул на хранителя вкуса, но возражать не стал. Отвернулся и демонстративно сжал голову, в тех местах, где должны располагаться уши.
Мы поднялись по ступеням длинной лестницы. У парадного входа дожидался гладко выбритый дворецкий в синей ливрее.
– Мастер Носовский! – пафосно промычал он. – Следуйте за мной.
Пропустив Ирину вперёд, я вошёл во дворец.
– Через чур скромны, – пробормотал я до того, как отвисла челюсть.
Приёмный зал ярко сиял. Казалось он вырезан из цельного куска начищенного до блеска золота и покрыт небрежно высыпанными поверх драгоценными камнями. Я даже заморгал. Вокруг огромных зеркал, извивались изящные золотые стебли с яркими цветами из сапфиров и бриллиантов. От огромной хрустальной люстры, перекрывающей широкую мраморную лестницу на второй этаж, расходились разноцветные лучи. Они отражались от зеркал и драгоценностей и поджигали зал игривыми отблесками.
Чтобы не ослепнуть, мы быстро проскочили в неприметную дверь прикрытую гобеленом.
– Главнейший повар его величества примет вас на королевской кухне, если вы не возражаете? – остановившись перед дверью, заносчиво выдал дворецкий.
– Не возражаю, – ответил я, а что еще скажешь.
Я против! Требую принять меня в пиршественном зале?
Дворецкий высокомерно кивнул и провёл нас на кухню. Над котлами стелился пар. Длинные столы прогибались от деликатесов. Еда пыхтела, ревела, булькала, шипела и распространяла такие ароматы, что у меня свело живот. От таких запахов недолго упасть в обморок и умереть, подавившись слюной. Я едва держался, чтобы не растолкать поваров и не броситься набивать желудок, пихая в рот всё подряд. Пришлось отвлекать себя, рассматриванием потолка со светящимися шарами вместо люстр.
Ко мне, пробираясь между столов, спешил кряжистый мужчина. Среднего роста, в белом халате и колпаке. Его лицо и открытая улыбка, казались неуловимо знакомыми.
– Cчастлив видеть вас! – затараторил он, тряся мою руку. – Безмерно признателен, что вы оказали честь!
– Что вы, не стоит, – пробормотал я, обескураженный его напором.
– Если вы не против, давайте приступим. Церемонии и рассказы о былом оставим на потом.
– Согласен, – подтвердил я, пытаясь освободиться от рукопожатия.
– Прекрасно, – обрадовался главнейший повар. – Идёмте.
Ухватив за плечо, он потащил меня вглубь кухни и, обернувшись, бросил на ходу:
– Милая, сходи к кондитерам! Сегодня готовили заварные пирожные, твои любимые!
– Но папа! – возмутилась Ирина.
– Давай, давай, давай. Нам с мастером Носовским надо работать!
Помощница топнула ногой, и, сверкнув глазами, гордо удалилась.
– Поделитесь, пожалуйста, мастер Носовский! – продолжая тянуть меня, пропел главнейший повар. – Вы составили меню? Что-то экзотическое? Новое прочтение старых блюд? Кухни отдаленных миров?
– Повторяй за мной, – приказал Оливье. – Напыщенный болван, иди в…
Он не успел договорить, голем дернул за цепь. Дядю потянуло в сторону, вслед за ошейником.
– Так и быть, – примирительно вскрикнул он. – Заигрался. Помню. Мы на одной цепи! – он ухмыльнулся. – Приготовлю Таньшанский обед в честь твоего костюма. Понял?
Я поднял правую руку.
– Таньшанский обед в честь… – повторил я.
– Его высочества наследного принца Джона, – закончил вместо меня Евлампий.
– Прекрасно! – подхватил главнейший повар. – Мне достались два мастера вместо одного! Я счастлив! Я слышал о вашем големе, но, признаться, не верил до конца! – он подмигнул Евлампию. – Очень рад, безмерно счастлив!
Подведя меня к большому столу, единственному пустому на всей кухне, он остановился. Сконфуженно смахнул крошки за край к выстроившимся полукругом бочкам и поднялся на мыски.
– Одно мгновение, я соберу кухарей, и вы посвятите нас в тайны величайшего искусства в тридцати мирах! – повернувшись, главнейший повар громко крикнул. – Все сюда! Мастер начинает!
Я словно собирался читать лекцию о вреде мяса чупакабрам. От любопытных плотоядных взглядов сотен глаз хотелось спрятаться, исчезнуть, провалиться сквозь пол. Лишь бы оказаться подальше от королевской кухни.
На крик главнейшего повара сбежались помощники. Обступили меня плотной белой толпой, жадно разглядывая моё лицо, худобу, диковинный костюм и голема.
– Просим, мастер! – пропел главнейший повар.
– Просим! Просим! – подхватили подчиненные.
– Что стоишь, заморыш? Повторяй за мной! – вывел из оцепенения Оливье. – Немного расступитесь, нужен простор!
Я поднял трясущуюся руку и, заикаясь, повторил.
– Громче и увереннее! – взревел хранитель.
– Расступитесь, мне нужен простор! – закричал я, зажмурившись.
– О, простите! – смутился главнейший повар и гаркнул на подчиненных. – Что вы столпились! Мастеру даже руки некуда деть!
Его подчиненные мгновенно отодвинулись.
– Традиционный Таньшанский обед состоит из семи смен блюд, – сообщил Оливье, а я повторил. – Таньшанцы используют плоть вампира. Они полагают ее изысканно нежной.
Среди кухарей прошел недоуменный шепот.
– Кровососа? Кто будет это есть? Где мы возьмем вампира? А обязательно вырезку?
– Мы не таньшанцы! – воспроизводил я дядину речь. – Разумных существ не едим. Используем традиционное мясо! Оленину. У таньшанцев то выбора нет. Либо Ночные острова, либо Блэк Бук. По их мнению, лучше лопать вампиров, чем связываться с чернокнижниками.
Оливье усмехнулся, и я попробовал передать его смешок. Получилось убедительно. По крайней мере, кухари заулыбались.
– Будь у таньшанцев выбор, они бы тоже готовили традиционный обед из оленины. Ведь он великолепен независимо от вида мяса. Поэтому мы не будем подавать всякую гадость, но соблюдем традиции. Оленину приготовим семью различными способами, и подадим на крыльях летучей мыши.
Оливье наигранно выругался, словно оговорка вырвалась случайно, и исправился.
– Чтоб меня поглотитель забодал, – повторил я. – Конечно, на салатных листьях.
Кухари охотно посмеялись.
– Подытожим. Нужно сорок девять килограмм оленины. Оливковое масло. Таежные орехи, – продолжил я.
Всю речь главнейший повар, широко улыбаясь, негромко повторял:
– Прекрасно! Восхитительно! Очень рад! Безмерно счастлив! Покорен! Необычайно!
Оливье перечислял ингредиенты, я повторял указания, а кухари засуетились, бегая по кухне.
– Остановитесь! – заглушил шум властный голос.
Я невольно замолчал и обернулся. В открытом проёме дверей возвышался волшебник. Длинные белые волосы, седая борода и роскошный плащ с полумесяцами. На длинном кафтане сверкал золотой значок, круг, пересеченный двумя серебристыми косыми линиями. В подтверждение слов, он громыхнул об пол посохом и веско добавил:
– Вы находитесь под стражей и не будете расхаживать по королевской кухне без надзора.
– Вставь свою палку… – возмутился Оливье, но голем его снова прервал.
– Ничего не говори, – прошипел он на меня, – а то неприятностей не оберёмся. Я все улажу.
– Позвольте, архимаг Благолюб, – вмешался главнейший повар. – Мастера Носовского пригласил…
– Мне известно, зачем здесь оборотень! – отрезал архимаг. – Я лично отвечаю за безопасность короля и не позволю заключенному его отравить.
– Откуда он прознал о твоём ядовитом таланте? – невинно заметил хранитель, давясь от смеха.
Я смутился, трудно возражать правде.
– Соври, что не насмерть отравишь, – порекомендовал Оливье. – Глядишь, отвяжется.
– На одной цепи! – тихо напомнил голем и, уже громче, добавил. – Преклоняюсь перед великим архимагом Благодатных земель, Благолюбом. Мы неправильно начали. Мастер Носовский не заключенный. Его вина не доказана. Более того, против него нет улик.
Архимаг двинулся на меня, открыв рот, но Евлампий не дал ему высказаться, продолжив наступление:
– Я вас прекрасно понимаю, господин! Вы несете ответственность за жизнь и здоровье наследного принца. Мы полностью разделяем вашу озабоченность и готовы пойти навстречу. Какие меры надзора за мастером Носовским вы предлагаете?
Благолюб смешался. Такого поворота событий он не ожидал, но собрался быстро. Одно слово – архимаг. Сдвинув брови, он сурово оглядел меня и веско произнес:
– В данном конкретном случае самая адекватная мера – зримая визуализация с куполом отражения.
Я вопросительно посмотрел на голема.
– Он наколдует на тебя пузырь с отражающим заклятьем, – прокомментировал Евлампий.
– Но я не маг! – возразил я.
Почему-то перспектива зримой визуализации пугала. Я вспомнил про голозадых рыцарей и представил, что я без одежды среди кучи смешливых кухарей взбиваю венчиком яичные белки.
– Не имеет значения, – гаркнул архимаг. – Вы не сможете замыслить ничего дурного, чтобы это не отразилось в пузыре. А значит, не причините вреда!
В подтверждение своих слов, он ударил посохом об пол.
У меня вздыбились волосы. Что-то коснулось макушки. Скосив глаза, я увидел надувающийся прозрачный шар.
– Прекрасно! Восхитительно! – затараторил главнейший повар. – У нас изумительная возможность увидеть подноготную работы великого мастера!
Я начал краснеть, а Оливье закатился со смеху.
– У нас нет другого выхода. Терпи, – посоветовал голем.
Я закрыл глаза, стараясь успокоиться.
– Не волнуйся. Выбрось из головы любые ненужные мысли, – вкрадчиво заговорил хранитель. – Тебе будет не трудно, твоя голова и так пуста. Очистил сознание?
Я вздохнул.
– Хорошо, – заметил Оливье. – Теперь представь архимага! Плащ с полумесяцами задран вверх, посох торчит…
– Не вздумай! – заревел голем. – Сосредоточься на хорошем. Расслабься, позволь положительным эмоциям течь сквозь тебя. Легко без усилий, как свежий весенний ручеек. Словно легкие, невесомые облака…
Я зажмурился сильнее. Сам понимал, что нельзя думать о словах хранителя, вот только прогнать непрошеные мысли не так просто, как кажется. Стараясь отвлечься, я невольно воскресил недавние воспоминания.
Легкий ветер трепал Иринино платье, играя в складках. Прижимал мягкую ткань к ее ногам, и с трепетом уносился прочь.
Такая притягательная. Элегантная, милая. Скромная.
Я невольно потянулся к ней. А она ко мне, но между нами появилась Оксана. Её прекрасное лицо скривилось от негодования.
Ирину отнесло в сторону, и девушки закружились вокруг меня в безумном хороводе. Я с трудом мог разглядеть расплывающиеся лица.
– Великолепное решение! – заверил архимага Евлампий. – Зримая визуализация решит невысказанные проблемы и установит атмосферу доверия и открытости. Позвольте выразить вам признательность от лица мастера Носовского. Только высококультурный и деликатный маг мог придумать такой элегантный выход из сложившейся ситуации.
Я не удержал помощницу. Она ускользнула от меня. Оксана довольно улыбнулась. В её глаза вернулась прежняя уверенность и участливая забота. Я помотал головой:
– Нет! Ты бросила меня!
Я кинулся за Ириной. Коснулся руки, прижал к себе. Она прильнула к моему плечу. Я потянулся к ней губами, но это была уже не она. Оксана щелкнула пальцами и засмеялась. Место Ирины занял архимаг. Я в растерянности замер.
Кухня погрузилась в тишину.
Я открыл глаза. В набухшем над головой пузыре отражалась моя копия, целующая архимага.
Тишину разорвал дядин гомерический хохот, а в моей голове эхом отражался смех Оксаны.
Глава 3. Странные встречи
– Признаться, не стоило. Ваша благодарность чрезмерна! – скривившись, заявил Благолюб. – За вами присмотрит помощница директора тюрьмы. Они привыкли управляться с такими, как вы, – брезгливо добавил он и с достоинством покинул зал.
Кухари тыкали пальцами в пузырь, хватались за бока и ржали. Оливье не смеялся, а сдавленно повизгивал, катаясь по плечу.
– Пузырялогия – неточная наука, – попытался оправдаться Евлампий. – Зримая визуализация не показывает точных измышлений, а лишь воспроизводит их смысл…
– Прекрати, – застонал хранитель. – Я больше не выдержу.
Я опустил глаза. Щёки горели. По-моему, покраснели даже кончики пальцев. Ненавижу магию! От нее одни неприятности. Я ведь хотел поцеловать Ирину, а не архимага.
– Визуализация действительно неточна. Давайте не будем судить мастера Носовского, – вмешался главнейший повар.
– Ведь архимаг и правда симпатичный, – пропищал Оливье, заливаясь хохотом.
Голем растерянно молчал, не понимая дядиного веселья и всей нелепости сложившейся ситуации.
– Вернёмся к искусству приготовления пищи, только оно имеет истинное значение! – повысил голос главнейший повар. – Мастер Носовский, позвольте просить вас распределить обязанности.
– Хватит баловства. Перейдем к делу, – всхлипывая, проговорил Оливье и шикнул на меня. – Чего замер, повторяй!
Я воспроизвел его слова, стараясь не смотреть на кухарей, чтобы не заикаться. Хотя смешки стихли, игнорировать ухмылки я не мог. Моей тонкой натуре, чтобы пережить позор, требуется больше времени.
На кухню вернулась Ирина и удивленно разглядывала давящихся со смеху поваров.
Только её не хватало. Хорошо, хоть не видела моего позора. Я сосредоточился. Голем помалкивал, и я повторял команды хранителя, не задумываясь. Шар над головой показывал быстро сменяющиеся ингредиенты семи блюд, входящих в Традиционный Таньшанский обед, и я успокоился. Было что-то завораживающее в изысканном танце десятков поваров. Они кружили, вскидывая ножи, ложки и венчики. Удары о разделочные доски и звон посуды складывались в загадочную мелодию, способную заворожить любого почитателя вкусной еды.
– Прекрасно! Восхитительно! Необычайно! – бубнил стоящий рядом главнейший повар с обожанием следя за мной, возвращение дочери он даже не заметил.
С его похвалой нельзя было не согласиться. Оливье выдавал точные понятные распоряжения, не тратя время на объяснения и не вдаваясь в ненужные детали. Я и сам невольно залюбовался, даже перестал поднимать руку. Захотелось, чтобы у меня когда-нибудь появилась собственная кухня, пусть не такая большая и изысканная, но зато только моя. Ведь так приятно приготовить что-нибудь особенное, тем более для любимой волшебницы. Я бросил быстрый взгляд в сторону Ирины, и озабоченно покосился на пузырь. В нём плавали мясистые помидоры, разваливающиеся на дольки, а сочные огурцы превращались в ровные кубики. Я успокоился, снова оглянувшись на помощницу. Она больше не обращала внимания на нашу слаженную работу, а склонила голову и неожиданно зажмурилась. Скривилась, будто от болезненного спазма, и потерла виски. Кивнула и с тревогой посмотрела прямо на меня.
Я занервничал и сбился. Шар беспристрастно выдавал путаные мысли. Мне всегда трудно думать обо всем по отдельности. Так уж я устроен. Мои раздумья, как причудливый коллаж. Нарезанный кубиками огурец чудесным образом собрался и вырядился в Иринино платье. Оно колыхалось от порывов ветра, облегая пупырчатую огуречную шкурку.
– Люсьен, прекрати, – пробормотал Евлампий.
Я тряхнул головой. Овощ рассыпался на части и больше не баловался. К счастью, огуречные безобразия никто не заметил. Даже помощница. Она отвлеклась на кухаря, уронившего нож. Оливье тоже был занят, выдавая с моей помощью команды.
Ирина подошла к главнейшему повару.
– Извини, что вмешиваюсь, – обратилась она, склонив голову. – К господину Носовскому прибыл посетитель.
Я невольно вздрогнул, и мы с големом переглянулись. Даже Оливье отвлекся от обязанностей шефа кухни, с любопытством уставившись на помощницу.
– Милая, у нас нет времени, – отмахнулся главнейший повар.
Ирина поджала губы.
– Мастера Носовского желает видеть посол Семисвета, – отчеканила она. – Это не терпит отлагательств, – и с нажимом добавила, – папа!
Я отступил на шаг. За готовкой совсем позабыл о магистрате, расследованиях и послах.
Главнейший повар укоризненно посмотрел на дочь.
– Очень не вовремя, – с обидой заметил он.
– Я что ли его сюда притащила? Посол сам приехал! Хочешь, жалуйся! – вызывающе отозвалась помощница.
– И буду! Без сомнения, буду.
– Эта встреча не может подождать? – встрял голем. – Сейчас не лучший момент для официальных дел.
Ирина покачала головой:
– Он настаивает на немедленной аудиенции от имени магистрата.
У меня похолодела спина. Я взглянул на пузырь. В нём, затравленно озираясь, скакал длинноухий кролик, пытаясь забиться в укрытие.
Ко мне подбежал один из кухарей.
– Мастер Носовский, крольчатину сегодня не завозили. Есть только замороженная.
Я обалдело взглянул на него.
– Без свежего кролика будет трудно, но мы справимся, – развеселился Оливье. – Если конечно, оборотень, не скопытится со страху.
Я механически повторил первое предложение, чуть не брякнув второе, но вовремя остановился. Кухарь кивнул и умчался по своим делам, а я с надеждой взглянул на Ирину.
– Держись за её подол, – насмехался хранитель. – Она тебя защитит.
Я не отозвался.
– Мы договорились! – нетерпеливо зашипел Оливье. – Не будешь отвечать. Сам разбирайся с Таньшанской кухней, жаба надутая!
Я опустил глаза, и поднял руку.
Дядя довольно хмыкнул:
– Влипли, заговорщики?
Я обреченно кивнул пробираясь через кухню, а голем затянул старую песню:
– Мы на одной цепи и должны помогать друг другу.
– А я что делаю? – возмутился Оливье. – Только и вытаскиваю вас из неприятностей. А оборотень, между тем, кидается на архимага с поцелуями.
Его подколка прошла мимо. От предстоящей встречи с магистратом меня не отвлек бы даже фокусник жонглирующий отбивными и пускающий салют из овощей.
– Прекратите неуместные шуточки! – возмутился голем.
– Перед пытками лучше посмеяться, – не согласился хранитель. – Когда в дело вступит магия, будет уже не до веселья. Клянусь тремя дюжинами одноглазых скатов.
Я побледнел. К горлу подкатила тошнота. Кролик в шаре душил себя ушами и бился головой об подворачивающиеся предметы.
– Как переживает, – вздохнул тот самый кухарь. – Надо разморозить пару тушек, на всякий случай.
После оглушительной кухни в тихом, безлюдном коридоре стало ещё страшнее. Зловеще мигал тусклый свет, раскидывая по полу безобразные тени. Ирина остановилась у комнатушки с рукомойниками и писсуарами. Я, съёжившись, заглянул.
– Мы что, встречаемся с послом здесь?
Помощница пожала плечами и отвернулась. Кто поймёт, что в голове у иноземных послов.
– Только целоваться к нему не лезь! – не унимался Оливье.
Я не ответил. У меня уже тряслось всё, что только могло трястись. Я подался вперёд. Перед умывальником плескался колдун средних лет с аккуратной черной бородкой и зачесанными назад волосами. Густые брови нависали над темными блестящими глазами, а длинный нос, словно что-то всё время вынюхивал.
– Камзол из трутанхеймской шерсти, – зачарованно пробормотал Оливье. – Синий. У меня был такой. Пол корабля стоит. В таком не стыдно перед Императором предстать, это тебе не одеянье из гнилых рыбьих хвостов.
А мой взгляд притягивал золотой значок, круг, пересеченный двумя серебристыми косыми линиями. Чародей же с интересом рассматривал меня через зеркало, и его лицо растягивалось в довольной улыбке.
– Вот и встретились, юноша.
У меня отвисла челюсть. Я прекрасно знал этот вежливый голос, только не узнавал лицо. Я пригнулся, пытаясь протиснуться в туалет вместе с пузырем, но ничего не получилось. Шар зримой визуализации не опускался, стукаясь о стены коридора. Не совладав со своевольной сферой, я оглянулся на помощницу.
– Будет неудобно… – начал вместо меня Евлампий.
– Да, я понимаю, – закивала Ирина.
Достав трубочку, она прикоснулась к шару и оторвала его от меня. Пузырь зашатался, царапая потолок коридора.
– Архимаг сказал, что я могу использовать артефакт в случае необходимости, – добавила помощница.
– Спасибо, – улыбнулся я и, смущенно пожав плечами, закрыл дверь в туалет, оставив помощницу с шаром снаружи.
– Архивариус? – недоверчиво уточнил я.
Посол Семисвета заулыбался шире.
– Не только, – вкрадчиво заметил он. – Ещё и архив.
У меня выступили слезы. Вскрикнув что-то неразборчивое, я бросился ему на шею.
– Что такое? – спросила Ирина.
Распахнув дверь, она заглянула в туалет, но, увидев нас с послом в тесных объятиях, охнула и выскочила обратно.
– Если так пойдет дальше, – проворчал голем. – Нас обвинят в нападении на магистрат.
– Да, – согласился Оливье. – Сначала архимаг, теперь посол. Ты слишком любвеобилен, крысеныш.
– Расскажите, что случилось после того, как… – начал я, стараясь подобрать правильные слова.
– …он меня убил! – закончил хранитель.
Его писклявый голос дрожал от гнева. На серой физиономии и пухлом теле вздыбилась редкая шерсть. Он с ненавистью смотрел на новый облик архивариуса.
– Успокойся, мы на одной цепи! – гаркнул голем.
Оливье покачал уродливой головой.
– С ним. Я перемирие не заключал, – сухо процедил он.
– С кем вы разговариваете? – не понял архивариус.
– Долгая история, расскажем позже. Начните вы. Боюсь, нам не дадут много времени. Можете позаботиться о безопасности?
Посол Семисвета сконфуженно огляделся и обвел нас изящным жестом руки.
– Чары тишины. Нас никто не услышит, и не побеспокоит. Но вы правы, как говорил приговорённый к смерти, косясь на топор: «Времени катастрофически не хватает», – он кивнул и продолжил. – Не ожидал, что у вас визуализатор. Шар портит мой план, – он задумчиво потёр бородку, но увидев скривившегося голема, добавил. – Подумаю об этом позже, у нас более важная проблема…
– Потерпишь, убийца. Сначала ты выслушаешь то, что я скажу! – заорал Оливье.
– Он тебя не слышит! – зашипел Евлампий.
Я вздохнул. Сколько продлятся мои мучения?
– Когда тридцать первый Мровкуб загорелся, я невольно вернулся в архив. Меня ждало много невыполненных дел и неприятных сюрпризов. Магистрат открыл пропажу последнего гомункула и требовал разъяснений. К сожалению, я от природы не способен ко лжи.
Мы ахнули в три голоса. Даже хранитель позабыл обвинительную речь, театрально схватившись за грудь.
– Вы всё им рассказали? – не поверил я.
– Не всем, – ответил архивариус, опустив глаза. – Только одному послу Семисвета.
– Не понимаю? – залепетал голем. – Как вы попали в его тело?
– Это не его тело, – пояснил лже-посол, потеребив себя за щеку. – Как говорил старый чернокнижник, сослепу превративший кота в чупакабру: «Нелепый несчастный случай!» С послом тоже самое. Он погиб на рыбалке.
– Как? – изумился я.
– Как сказал маг из гильдии Камневаров попав под обвал: «Рок приходит в самых неподходящих обличьях».
– Бред нахлебавшегося юнги, – пробормотал Оливье. – Посмотрите в его страшные глаза. Он его убил!
– Кто? Что? – вздохнул голем. – Ничего не понимаю, господин бывший архивариус, расскажите по порядку.
Посол Семисвета облокотился об раковину, задумчиво разглядывая меня.
– Вы возмужали, юноша.
– Да, – согласился я. – В тюрьме хорошо кормят.
– Извините, что напомнил, – архивариус опустил глаза. – Отчасти в вашем положении есть и моя вина.
– Время не на нашей стороне, – напомнил голем.
– Вы стали для меня больше, чем попутчиками… Увидев вас живыми, я растрогался, – лже-посол прикрыл глаза. – Я соберусь…
Евлампий нетерпеливо заерзал на плече, но промолчал. Такой тактичный в последнее время. Не узнаю каменного выскочку.
– После гибели последнего Мровкуба, я остался без защиты, а мага переполняла сила, – смущенно продолжил архивариус.
Оливье чуть не встрял, но голем решительно потянул за цепь.
– Он застал меня врасплох. Настоящий магический сыщик по имени Ниро Волков. Старинная чародейская династия, опора королевской фамилии Семисвета. Источник магии не обделил его сиянием, пока я управлял тридцать первым Мровкубом, даже не почувствовал его в архиве, – лже-посол вздохнул. – А он сидел в гостевом кресле, смотрел, оценивал…
– Давайте опустим детали, – попросил голем. – кто-нибудь может войти.
Архивариус с опаской покосился на дверь.
– Помощница не позволит посторонним вмешаться в наше общение, но вы правы, время против нас. Волков хотел узнать о вас.
– Обо мне? – не поверил я.
– Я тоже удивился, как волшебник, заколдованный на необитаемом острове. Но, сомнений нет. Магистрат пристально следит за вашими путешествиями, Люсьен.
Я вытаращил глаза, невольно вскрикнув:
– Моими?
– Магистрат ведёт исследования генеалогических древ, не попадающие в архив. У вас, юноша, интересная родословная. А из-за необъяснимой привычки оказываться в центре событий к вам приставили лучшего магического сыщика.
Я даже сказать ничего не успел, вмешался голем.
– Случайные стечения обстоятельств. Как можно считать их привычкой? – строго произнес он.
Оливье неопределенно хмыкнул. Я покосился на него. Хранитель вкуса глубокомысленно изучал ошейник. С очень уж невинным для его коварного естества видом.
– Ты что-то знаешь, дядя? – с нажимом поинтересовался я.
– О чём? – вздрогнул он, словно не следил за разговором.
– О моей увлекательной родословной? – прошипел я. – Ты же мой крестный!
– Да? – Оливье пожал плечами. – Я и забыл. О твоей семье мне мало что известно. Все твои предки оборотни. По крайней мере, дедушка точно. Может, до него и были орки, я почти в этом уверен, но доказать не могу.
– И всё? – перебил я, не обращая внимания на его шуточки.
– А ты что ожидал? – заинтересовался хранитель. – Предка колдуна?
Я хотел резко ответить, но меня остановил архивариус. Он предупредительно покачал головой и, приглядываясь, подошел вплотную. С сомнением поднес руку к моему левому плечу и сжал в кулак. Хранитель вкуса отскочил, прижавшись к шее.
– А! – заверещал он. – Убийца хочет меня добить! Помогите!
– Что за паника? – засомневался голем.
Он свесился с плеча и, держась за цепь, поглядывал на лже-посла. Тот поднес руки к лицу, сложив из них подзорную трубу.
– Не может быть, – пробормотал архивариус.
Мы затаили дыхание.
– Спасайте! – взвизгнул Оливье. – Он колдует!
Лже-посол шевелил губами, подкручивая невидимый окуляр.
– Меня на абордаж не возьмешь! – пищал хранитель вкуса.
– У вас всё в порядке? – спросила Ирина из-за двери.
– Да, госпожа. Дайте минутку, – крикнул в ответ голем. – Всё хорошо.
– Не думаю, – сказал я, косясь на трясущегося Оливье.
– Он меня убьет! Ему мало бедного Волкова!
Лже-посол настроил невидимый прибор и охнул.
– Хранитель! – потрясенно поделился он. – Вы не перестаете меня ошеломлять, юноша. Разгуливать по королевской резиденции с хранителем!
– Это мастер Оливье! – пояснил голем.
Архивариус отступил, прижавшись к умывальнику.
– Так, – забубнил он. – Неожиданно. Мне нужно всё обдумать. Хотя, это многое объясняет.
– Думай, огузок недоеденный. Что бы ты ни выдумал, я не сдамся, – держась за цепь и грозя крошечным кулаком, крикнул Оливье.
– Закончите про посла, – попросил Евлампий.
– Простите, но как говаривали защитники: «Не каждый день встретишь хранителя возле своего дома». К несчастью, время не останавливается, и, в отличие от нас, не отдыхает, – всё же согласился архивариус. – Вы слишком часто вмешивались в дела магистрата, юноша. Волков заподозрил заговор. Провёл нити к предателям-защитникам, а когда вы встретились с Оксаной Росянко… Пришлось рассказать ему…
– Значит, – тяжело вздохнул я. – Магистрат всё знает?
– Нет!
– Как так? – не понял я.
Лже-посол улыбнулся.
– Как говорили первые паломники к источнику магии: «Нам несказанно, необычайно повезло, что здесь нет очередей». Волков не торопился делиться с остальными.
Я облегченно выдохнул.
– Зря радуешься, – прошипел Оливье. – Что случилось с послом? Теперь на тебя повесят и его убийство. Любитель гомункулов оправдается, а обвинят, как всегда, оборотня!
– Не слушай его, – отрезал голем. – Он не о тебе беспокоится.
– Мы на одной цепи! – напомнил хранитель вкуса.
Евлампий только прошипел в ответ.
– Продолжайте, – попросил он лже-посла.
– Высокомерие Волкова стократно превосходило все его качества. Он хотел заграбастать всю славу себе. Приказал мне вернуться и полностью завладеть вашим доверием, – пожаловался архивариус. – Даже помог создать собственную копию. Этого самого гомункула.
Я напряженно слушал. Голем тоже нервничал, прохаживаясь по моему плечу.
– Это запрещено, – рыкнул он.
– Ты совершенно прав, но у магистрата свои правила.
– Как вы так быстро создали нового гомункула? – подозрительно спросил Евлампий. – На это нужен не один день.
Лже-посол даже порозовел и отвёл взгляд.
– Магия крови, – нехотя выговорил он.
Голем аж подскочил.
– И волшебник согласился?
– А что такого? – ничего не понял я.
– Если отдать свою кровь – гомункула можно вырастить за несколько часов! Но вместе с кровью чародей отдаёт часть своей силы, – немногие добровольно пойдут на такой риск.
– А её можно потом вернуть? – вздрогнув, спросил я.
– Это непросто, – заворчал Евлампий, – очень непросто. Чтобы вернуть силу нужно уничтожить гомункула рядом с отдавшим кровь магом, тогда она перетечёт обратно. Иначе гомункул вернётся возродится в месте своего творения.
– Есть и другой способ, – не выдержал архивариус. – Если провести ритуал очищения крови, то пусть гомункулов будет даже сотня, они вернут кровь и силы владельцу, где бы он не находился, даже в другом мире.
– Я слышал, – отмахнулся голем, – но ритуал такой сложный, что потребуется годы, чтобы его завершить.
– Только безумец согласится на такое, – бросил хранитель.
– Магия крови опасна, – пожал плечами лже-посол, – но если бы у Волкова получилось, он со временем занял моё место и шпионил за вами сам, – архивариус улыбнулся белозубой улыбкой. – Но нам повезло! Пока гомункул созревал, он решил махнуть на рыбалку. Сейчас это очень модное времяпровождение, говорят, даже сам император не брезгует забросить удило. А Семисвет единственный из миров, где обитает окаянный водяник. Из него получается бесподобная рыба по-семисветски. На нарезанный перец трех цветов, колечки чеснока, кинзы и петрушки выкладывается филе водяника и сдабривается соусом…
– Продолжай, – возбужденно выдохнул Оливье.
– Масло, кумин, паприку и куркуму, подсаливают и тщательно взбивают…
Я тяжело вздохнул. Архивариус осекся и виновато опустил глаза.
– Волкову попался огромный водяник. Пока он боролся с рыбиной, набрал воды в лодку.
– Почему он не воспользовался магией? – удивился я.
– С колдовством не интересно, – пояснил голем.
– Именно, – согласился архивариус. – Волков считал, что ловить рыбу заклинаниями может любой студиозус. Тем более что сам император ни разу не произнёс ни одного заклятья… но не суть. Водяник отчаянно сопротивлялся и тащил удило под корму. Лодка качалась. Посол потерял равновесие, заскользил по мокрым доскам, ударился головой об уключину и скончался на месте.