– Его звали Петенкуатль! – вскрикнул Евлампий. – Один из сильнейших колдунов старой школы…
– Цыц! – зашипел Оливье. – Ты даже двух минут свои камни вместе не удержишь? А? Сбил меня, валун неотесанный! На чём я застрял? А! Вымачивай мясо. Соль не жалей, тиамат лишнего не возьмет.
Голем пытался возражать, но я нарочно гремел посудой, перебивая его выпады, и он замолк.
– Рецепт чудесен простотой, и, хотя в нём заключено волшебство, ни одного ингредиента не касалось заклятье, – продолжил хранитель. – Кладём слои. Мясо тиамата, потом лук, вареный картофель, перетертое яйцо, снова мелко порубленное мясо, опять картофель. В финале слой моркови и свеклы.
Несмотря на «чудесную простоту рецепта», я проковырялся с салатом до вечера. Руки отваливались, глаза щипало от лука и маринада, но осматривая своё творение, я чувствовал себя победителем. Мир под шубой возвышался, как большущий праздничный торт с восемью коржами. Осталось установить свечи и запеть: «Поздравляю колдунов! Ух! Ох!»
– Совсем неплохо! – проворчал Оливье. – Возможно, лет через двести-триста из тебя выйдет толк.
– Спасибо.
– Это не похвала, – отрезал хранитель. – Пора накрывать. Скажи гремлину, чтобы устроил на палубе стол, а заодно срезал ход корабля, а то скатерти разлетятся.
– А что, так можно? – удивился я.
– Бредишь? Думаешь, я, виртуоз, маэстро, замараюсь в сервировке? Для этого есть прислуга.
Я передал Капитону пожелания Оливье, добавив, чтобы он созвал всех наверх, и вышел на палубу с огромным блюдом.
Радостным восклицанием меня встретил только Чича, Оксана с архивариусом хмуро смотрели в разные стороны, не обратив на моё появление должного внимания.
– Друзья! – поставив поднос, проговорил я. – К сожалению…
– Ваше недоверие друг к друг расстраивает меня, – подсказал Евлампий.
– Хочу, чтобы вы…
– Не держали друг на друга обид, а поддерживали меня… – снова встрял Евлампий.
Я тихо зарычал сквозь зубы.
– Твоя помощь неоценима, – брякнул Оливье сквозь смех, подмигнув голему.
– Садитесь, пожалуйста! Мне нужно вам кое-что рассказать, но сначала давайте поедим.
Я отодвинул стул и сел.
– Ужин! – довольно ухнул боцман, потирая руки.
А вот Оксана и Мровкуб остались стоять.
– Я не голодна, – не глядя на меня, пояснила бывшая защитница.
– Если она не будет, я, пожалуй, поем, – пробормотал архивариус, усаживаясь. – Ведь как говорят великаны Трутанхейма: «Счастье от вкусной еды, оно побольше всего остального».
– Покушай, пожалуйста, – попросил я. – Как ты мне недавно говорила: «Молю о перемирии!».
Оксана вздёрнула подбородок, но все же села.
– У меня кроме вас никого нет, – тщательно подбирая слова, начал я, но бывшая защитница лишь фыркнула. – Вы единственные маги во всех тридцати мирах, готовые мне помочь.
Я налил воды в хрустальный бокал, гремлин как следует позаботился о сервировке, и промочил горло.
– Если будем собачиться между собой, проиграем, – дрожащим голосом выговорил я. – Поэтому, прошу вас двоих вкусить примиряющее блюдо и забыть о вражде.
– Видал! – крякнул Оливье. – Ему твой лепет до одного места. Мой ученик сам всё может.
Мровкуб опустил глаза, с интересом рассматривая горку салата на белоснежной тарелке, а Оксана, наоборот, настойчиво ловила мой взгляд.
– Она так важна для тебя? – не добившись своего, спросила она.
Я смотрел в сторону. Слова и так давались нелегко. Я боялся ещё одного скандала, но соврать в такой момент ещё хуже. Поэтому, я кивнул.
– Ладно, – надув губы согласилась бывшая защитница, – пока твои личные интересы не противоречат нашему делу, я поддержу. Даже примирюсь с этим гомун… С этим чародеем…
– Его зовут Мровкуб, – подсказал голем.
– Буду сотрудничать с Мровкубом, – с трудом скрывая отвращение, сказала Оксана.
Все повернулись к архивариусу.
Он все еще ковырялся в тарелке, а под нашими строгими взорами еще и вжал голову в плечи.
– Как говорят на Ночных островах: «Мы ничего не имеем против некоторых чародеев, но изменить свои привычки тоже невозможно».
– Не хочет с нами на одной цепи сидеть, предатель! – взвизгнул хранитель.
– Вы не можете быть таким… – забубнил Евлампий.
Я криво улыбнулся. Редкое явление, голем не мог найти нужных слов.
– Я такой, какой есть. Именно волшебство создало меня таким.
– Высокомерным болваном? – уточнила бывшая защитница.
Я вздохнул. Вот и все перемирие.
– Не хотите – не надо! – резко бросил я, поднимаясь. – Обойдусь без вас. У меня есть корабль. Гремлин неожиданно забросит меня на остров, и я спасу Ирину.
– Погодите, юноша! Что же вы такой прямой, как Семисветский арбалет? Я же пытался как лучше. Может… мои подозрения не дороже рыбьей требухи, но я… – он зачерпнул полную ложку салата из общего блюда. – Я с вами до конца.
Оксана повторила его жест:
– До конца.
– Я тоже с вами навсегда! – гаркнул Чича, доедая четвертую порцию «Мира под шубой».
– Спасибо, – сказал я, и сев тоже набрал ложку угощения. – Я с вами до конца.
Глава 10. Операция «Освобождение»
Перемещение между мирами я бессовестно проспал. Чтобы вытащить меня из кровати, уже нужно что-то почудеснее. Хотя выходить из капитанской каюты все равно пришлось. Дремать под дикие крики «Земля!» не легче, чем на площади кузнецов в Черногорске вовремя праздника подковы.
Нацепив жреческую мантию, я схватился за подписку.
– Вместо того чтобы портить глаза, лучше бы зубы почистил, вон все желтые, – забрюзжал голем.
– Потому что это клыки, – поправил Оливье.
Я уже привык не обращать на них внимания и сонно тряс жёлтое перо, просматривая новость за новостью.
– У вас есть способ связи? – заинтересовалась Оксана.
Она бесшумно отворила дверь, с любопытством рассматривая моё утрешнее занятие.
– Чего? – не понял я, пытаясь вспомнить, запирался ли я на ночь.
– Мы так развлекались в юности, – объяснила бывшая защитница. – Давали объявление в платную рубрику, когда не могли связаться по-другому. Писали что-нибудь типа: «Со мной всё в порядке. Жду встречи на нашем любимом месте завтра в двенадцать часов. Целую. Твоя Оксана».
Она приблизилась, обняв меня за шею.
– У вас также? – прошептала бывшая защитница. – Ждешь послания от любимой?
– Нет, – отстранившись, забормотал я. – Хотел узнать последние новости. Вдруг еще что-нибудь напишут.
– Понятно, – разочарованно проговорила она. – Я бы непременно оставляла тебе сообщения в платной рубрике. Это же очень мило, не правда ли?
Я кивнул, не решаясь поднять на неё глаза.
Бывшая защитница вздохнула.
– Я же пришла тебя разбудить, мы почти приплыли.
– Я сейчас, дай еще минутку.
– Конечно, – пообещала Оксана и вышла.
– Какая волшебница, – мечтательно заметил Оливье.
– Очень странная, – не согласился Евлампий. – Я бы даже сказал, подозрительная.
– Ты всё переиначишь. Архив этот двуногий тебе не подозрителен, а чародейка, да.
– Он же гомункул!
– И что, от этого он не может быть предателем?
Я ничего говорить не стал, подождал несколько минут и осторожно высунул в коридор нос, чуть не столкнувшись с боцманом.
– Подплываем! – гаркнул он, сбив с меня остатки сна. – Причалим к черному рынку через десять минут.
Раззевавшись, я несколько раз кивнул и побежал на кухню. Стоило перекусить. Мотаться по рынку на пустой желудок – хуже, чем играть в карты с волшебниками. Сколько не крапи колоду, не мухлюй и не передёргивай, все равно победит магия. С рынками то же самое, хоть язык проглоти, пеняя на сверхъестественные цены, всё равно не выдержишь и купишь пирожок с подгнившим мяском за полновесный империк.
Запихав в рот остатки салата и полбулки хлеба, я наскоро запил всё водой и выскочил на палубу.
Как я уже говорил, моя жизнь стала совсем другой. Именно поэтому я не умер на месте от изумления, а только раззявил рот, теряя крошки от недавно съеденной булки.
Скалистый берег покрывал дрожащий, извивающийся бесчисленными кольцами, гигантский клубок змей. Чешуйчатые спины перекручивались, вздымались и опадали в общий такт. Сверкали острые зубы. Брызгали зеленые, исходящие паром, струи яда.
Меня передёрнуло.
– Что это? – взвизгнул я.
– Зажмурься и потряси головой, – приказал Оливье.
Я подчинился, а когда открыл глаза, на замшелом берегу не осталось ничего, кроме голых, облизанных морем, камней и пожухлой ржавой травы.
– Что это? – глупо повторил я, моргая глазами.
– Мороки, – пояснил хранитель. – Я уже затаривался на черном рынке, так что нагляделся на этих рвачей до колик.
– Но зачем гидра-то? – не понял я.
– Отпугивают незваных гостей, чтобы кто попало не влезал в их тёмные делишки.
– Это не смешно, – проворчал голем.
– Какие уж тут шутки, – фыркнул я. – Ненавижу огромных многоголовых гадов. Жрут слишком много.
– Конкурентов никто не любит, – усмехнулся Оливье.
Я пропустил его насмешку и перегнулся через борт, разглядывая скалы. Огромное зубастое чудовище не давало мне покоя.
– А где же рынок?
– По правде говоря, – пояснила подошедшая Оксана, – это не совсем рынок, скорее, один большой магазин одного владельца, а название ему досталось по наследству.
– Все равно не вижу, – всматриваясь в необитаемый берег, пожаловался я.
Бывшая защитница обняла меня за плечо и накрыла ладонью лицо. Ласково провела по лбу.
– Прищурься.
По спине пробежал холодок. От её мягкой руки расходились такие тепло и нежность, что я чуть не замурчал от удовольствия.
– Могла бы только на веко нажать, – ухмыляясь, сообщил хранитель. – А то оборотень уже повизгивает.
– Истинная правда, – закряхтел голем. – Мороки крайне чувствительны к изменению угла зрения и страшно нестабильны.
Я вздрогнул и выбрался из Оксаниных объятий, отстранившись. Сощурился и надавил пальцем на глаз. Остров растроился. Справа колыхалась, как листья под метлой, полупрозрачная гидра. Слева, будто в предрассветной туманной дымке, подрагивали голые скалы, а посередине появилась целая крепость со стеной прорезанной бойницами и внушительными, негостеприимно захлопнутыми воротами.
– Надо было договариваться заранее, – пробормотала бывшая защитница, – у них на незваных гостей аллергия. Ну, да ладно. Не милостыню же просить пришли. Скажи гремлину…
– Подождите!
Я вздрогнул и резко обернулся. Архивариус запахнул камзол и поправил сбившиеся на затылке волосы.
– Подождите, – повторил он. – Я иду с вами.
Оксана кивнула.
– Скажи гремлину, чтобы переместил нас к воротам, – как ни в чем не бывало продолжила она.
– Слышу, слышу, – заворчал Капитон.
– А деньги… – начал я, но гремлин не дослушал.
Мы влетели в берег так быстро, словно палуба не ушла из-под ног, а превратилась в обветренный камень.
Не теряя времени даром, бывшая защитница забарабанила в ворота, и они тут же отворились.
– Никогда не бери с собой деньги, если идешь к морокам. Сперва, заключи сделку. Потом вернись на корабль. Тридцать раз перечитай соглашение. Столько же раз обдумай, если есть чем. И только тогда, если вещица жизненно необходима, совершай обмен, – объяснил Оливье.
– Угу, – сказал я, вертясь из стороны в сторону.
За стеной разбегались ряды прилавков, заваленные всякой всячиной. За горами товаров почти терялся огромный особняк. Чего тут только не было! Пушистые таньшанские ковры со срамными рисунками. Зачарованные девицы тянули из них руки, хихикали и пытались ухватить за одежду. Я предательски покраснел, но под суровым взглядом Оксаны взял себя в руки и натянул непроницаемую маску скучающего покупателя. Следующий за коврами стол ломился от экзотических, настолько ярких и ароматных, фруктов, что у меня закружилась голова.
– Нам лучше подальше уйти от центрального ряда, – предложил молчаливый, сосредоточенный Мровкуб. – Здесь одни безделицы.
У него было такое серьёзное лицо, что я даже прыснул. Не за покупками пришёл, а на войну. Но бывшая защитница хмуро кивнула и ухватила меня за локоть.
– Посмотри на меня, – приказала она.
Я затряс головой, но всё же повернулся. Из её глаз брызнул свет, не яркий, но пронзительный. Я встрепенулся, подпрыгнул и замотал головой. С каждым взмахом подбородка, окружающие товары бледнели и тускнели. Я зажмурился, не в силах терпеть дикие скачки своего зрения. Почему всегда так неожиданно? Предупредить что ли нельзя? Так ведь и ослепнуть можно.
– Идём, – дернула за локоть Оксана. – Не забывай, мы тут по делу. Если останавливаться и принюхиваться к каждой палатке с барахлом, через полчаса тебя так одурманят, что скупишь весь рынок.
– Не собирался… – попытался протестовать я, уже понимая, что она права.
– Мороки это тебе не ярморочные зазывалы, – без тени улыбки, заметил хранитель. – Разденут до нитки, да ещё и шерсть состригут.
– Чтобы не купить ненужных, лишних вещей, всегда составляй список самого необходимого, – поведал Евлампий. – Магия продаж одна из самых мощных в тридцати мирах, ей почти невозможно противостоять. Чтобы не попасть в ловушку бессмысленных покупок, надо постоянно держать в голове образ того товара за которым пришел.
Я вздохнул. Желание весело побегать по рядам и накупить всякой всячины окончательно исчезло. Занудство голема, любого вернёт на землю. А уж когда все на одного, тут уж и под землю провалиться можно. Особенно, если архивариус добавит, что как говорили в далёкие времена жадные до покупок, но очень мудрые старики: «расточительные рынкоголики никогда не доживают до глубоких седин», а поскольку он хочет жить вечно, то больше никогда не будет ходить со мной за покупками. Я даже повернулся в его сторону, но Мровкуб нервно осматривался и шевелил пальцами, готовя какое-то зубодробительное колдовство. Так что я решительно выбросил все глупости из головы, и представил пять черных ошейников в рядок лежащих на столе. Стоило мне сосредоточиться на этой мысли, как из-за прилавка выскочил продавец. Маленький сморщенный гоблин, только не зеленокожий. Его лицо заросло черной кучерявой бородой, из которой торчал огромный изогнутый нос. Из-под кустистых бровей выглядывали тёмные глаза-бусины. А редкие волосы на желтоватом черепе вздрагивали в такт шагам и тряслись, как маленькие пружинки.
– Добро пожаловать на чёрный рынок. Вас приветствует Трикерман, что пожелаете?
– Нам нужны… – доверчиво начал я, но Оксана резко перебила.
– Мелочь, – протянула она, и продавец сморщился.
– Что вы говорите? Мелочь? То вы не по адресу. Вы не туда повернули, плывите дальше и налево. Там в Таньшане развал для мелочных и бережливых.
– Мелочь, но определенно важная для одного оборотня, – поправилась бывшая защитница.
Трикерман гордо встряхнул головой, но задержался. Его хитрые глаза обследовали мой жреческий наряд, а толстые губы заворочались, словно обсасывая косточку.
– Что же так беспокоит оборотня, раз он заплыл за тридевять миров? – равнодушно спросил он.
– Я хочу…
Оксана не позволила мне договорить и на этот раз.
– Безделушка, – немного помедлив, ответила она, – но не совсем обычная.
– Да что вы говорите. Особенная. Крайне интересно. Можете дать её приметы, а то я теряюсь в догадках. Вы хоть намекните, пока я даром не растерял всё своё драгоценное время, – недовольно забухтел продавец.
– Захлопни рот, – предостерег Оливье. – Провалишь сделку, останусь с тобой, даже когда снимешь ошейник. Лучше учись у магички.
– Вот она! У него на шее, – показала пальцем бывшая защитница.
Трикерман подкатил бочком, и встав на цыпочки, вытянул нос.
– Ошейник? – обиженно проворчал он. – Вздумали меня дурачить?
– Ни в коем случае, – наигранно вытаращив глаза, воскликнула Оксана. – Цепь очень старая, звенья перетёрлись и плетение уже не такое надежное, как сто лет назад. Он хотел бы купить новый ошейник, а заодно еще несколько штук про запас.
– Что вы говорите, передо мной самый хозяйственный оборотень в тридцати мирах. Вы уверены, что желаете про запас. Или сразу поговорим о партии?
– Мы еще в поисках, – наклонившись к продавцу, пояснила бывшая защитница. – Ищем надёжного поставщика, чтобы убедиться в качестве материала и магических свойствах цепей. Для проверки нам хватит пяти штук.
– Даже не стану спрашивать, что вы такое организуете, зоопарк или камеру пыток. Осмотритесь, пока мы проверим наличие, – Трикерман вернулся к прилавку и крикнул. – Уно! Уно! Иди на склад, смотри оборотнёвые ожерелья. Неси, сколько имеем.
Вдоволь наоравшись, продавец вернулся к нам.
– Только не говорите, что для вас не существует более достойного товара, и вы проделали такой неблизкий путь, чтобы прикупить подержанных це́почек?
– Что вы, конечно, да, – передразнила Оксана. – Еще нужен мешок эльфийских желудей, но это так уж, заодно. Можем взять в другом месте.
– В другом? – заикаясь переспросил Трикерман.
Его глаза опасно сузились, а на носу выступили красные пятна.
– Я имею в виду, что этих желудей везде навалом, и товар совсем не особенный.
– Двадцатикилограммовый мешок по империку за кило, – отчеканил продавец.
– Согласна, – беззаботно откликнулась бывшая защитница.
– Что? – в один голос вскрикнули голем, Оливье и архивариус.
Только я один ничего не понял, хлопая глазами.
– Потом объясню, – оборвала поток дальнейших возмущений Оксана.
В этот момент из-за прилавка выскользнул еще один продавец, словно брат похожий на предыдущего, с его руки свисали четыре чёрных цепи.
– Добро пожаловать на черный рынок. Вас приветствует Унокерман, вот лучшие ошейники в тридцати мирах. Извольте оценить по достоинству!
Бывшая защитница склонилась над тёмными звеньями, тщательно перебирая их в руках, сравнивая и рассматривая.
– Плетение неоднородное.
– То лучшая ручная работа, – мгновенно отреагировал Трикерман.
– У замка деления более крупные, – добавила Оксана.
– Це предусмотрено для безопасного ежедневного ношения, – выдал Унокерман.
Бывшая защитница приподняла крайнюю цепь.
– На три грамма легче остальных.
– Что вы говорите, то же известная мера! Колебания веса в пределах пяти грамм допустимы и запротоколированы конвенцией свободных торговцев, – объяснил Трикерман.
– Хорошо, но почему их четыре, а не пять?
– Так ведь то же очень ценный товар. Наиредчайший из самых редких, – заверил Унокерман, потрясая звенящими друг об друга ошейниками.
– Ну, не знаю, – забормотала Оксана, – нам было нужно пять. Если будет меньше, то недельки уже не получится. Что же ему два дня подряд в одинаковом ходить?
Продавцы невозмутимо ждали. На их каменных лицах не дрогнул ни один мускул. Трикерман даже наоборот скучал, зевал и беспрерывно чесал бороду.
– Вы будете чего-то брать? – спросил он. – Такие, знаете ли, тяжелые времена, что если долго стоять на месте, цены могут неприлично вырасти.
– Что вы говорите, – пробурчала бывшая защитница. – Сколько за одну штуку?
– Сто девяносто девять империков.
У меня кольнуло в боку. Голем стрельнул вверх молнией, а Оливье произнес такое заковыристое ругательство, что я не смог бы его повторить, даже если бы очень захотел. Да что там повторить, чтобы его расшифровать даже архивариуса понадобилась бы неделя.
– Я готова заключить сделку, если получу особые условия, – невозмутимо бросила Оксана.
– Всегда рады услужить приличным покупателям, что вы задумали желать? – уточнил Унокерман.
– Скидку за недостающий ошейник и мешок желудей в подарок.
– Волшебница хочет пустить по миру несчастных торговцев? – проговорил Трикерман, ни к кому в отдельности не обращаясь. – На один ошейник меньше, это же вам не на сто. А желуди, вы, наверное, думаете, что это картошка? Но ведь это совершенно другое. По-вашему их выращивают на бесконечных тучных полях? Да эльфийский дуб имеет склонность впервые плодоносить на сто пятидесятом году жизни.
– Империки, знаете ли, вообще на деревьях не растут, – не выдержал архивариус.
– Да что вы говорите? – искренне удивился продавец. – Ты только послушай, брат? Золотых деревьев, оказывается, не бывает, нас беззастенчиво облапошили.
– Так на какую скидку я могу претендовать? – вмешалась бывшая защитница.
– Меня таки передергивает от этой непереносимой скидки. Лучше залепите мне пощечину, только не произносите больше этого пакостного слова, – проворчал Трикерман.
– Как наша давнишняя и постоянная клиентка, можешь рассчитывать на целых десять процентов, – угрюмо выдавил Унокерман.
– Десять? – Оксана, казалось, не поверила собственным ушам. – Уходим! Проще убить пять оборотней и забрать их ошейники, чем иметь дело с этими шкуродерами.
Она повернулась, подхватив меня под руку.
– Да что вы говорите? Какая бессмысленная кровожадность. Вы только послушайте, убивать ни в чём неповинных перевёртышей. Нельзя же допустить такого непереносимого злодейства. Только из жалости к несчастным, оторвём от себя полных двенадцать.
Бывшая защитница ускорила шаг, буквально потащив меня к выходу.
– Ну что вы такие безжалостные? Прямо-таки пятнадцать, – прокричал вслед Унокерман.
Оксана остановилась.
– Только из уважения к потраченному времени моего друга, даю по шестьдесят империков за штуку.
Трикерман закрыл лицо руками и застонал.
– О бедные мы, несчастные, – завыл он. – Делаем добро этим бессовестным магам, а они хотят нас беззастенчиво разорить. Пустить голых бродить по тридцати мирам и просить милостыню под сенью источника.
– Ты прав, – крикнула бывшая защитница, возвращаясь к торговцу. – Для бродяжничества по тридцати мирам хватит и пятидесяти за штуку.
Он даже не поднял головы, продолжая скулить и причитать.
– Я бы и тридцати не дал, – зло гаркнул Оливье.
– Сложно сказать, не представляю, сколько они могут стоить на самом деле, – заспорил голем.
– Вы не поверите, но на самом деле они бесценны, – услышав Евлампия, выкрикнул Трикерман, не отнимая рук от лица.
– Сорок? – спросила Оксана лилейным голосом.
– Шестьдесят, – отрезал Унокерман, и его брат взвыл в такт словам. – Я бы ещё поспорил, но слишком давно тебя знаю, – добавил торговец тише. – Иди к Бикерману, подпиши документы, и мы на сегодня закончили.
Бывшая защитница улыбнулась.
– Я знала, что ты самый умный, Уно, – проворковала она, и, подхватив меня под руку, потащила обратно к воротам.
– Кликни гремлина, чтобы доставил сюда двести сорок империков.
– Почему я должен за всё платить? – вскрикнул хранитель. – Я что благотворитель?
– Золото больше не твое, по завещанию оно… – завел обычную песню Евлампий.
У ворот сидел третий торговец, похожий на двух предыдущих, только с редкой рыжей шевелюрой и такой же ржавой бородой.
– Добро пожаловать на черный рынок, скупердяи. Вас совсем не рад приветствовать Бикерман. Документы готовы, хоть моя рука и не поднималась, чтобы их оформить. Может у вас ещё осталась совесть? – он вздохнул. – Подписывайте быстрее пока я не передумал. Не могу выносить такого сверхъестественного расточительства.
– Здравствуй, Би. Я сначала прочитаю, если ты не возражаешь, – проговорила Оксана.
– У тебя совсем нет сердца, так мучить добропорядочного торговца.
– И всё же.
Бывшая защитница подняла исписанные мелким почерком листы к лицу, а я посмотрел на видневшийся через приоткрытые ворота корабль.
– Капитон! – неловко позвал я.
– Что!
Голос раздался прямо у меня в голове.
– Доставь двести сорок империков.
Я еще не успел договорить, а небольшой мешочек упал прямо в мои руки.
– Договорились, – дочитав бумаги, сказала Оксана, чиркнув на листочке.
По движению ее подбородка, я передал золото. Бикерман два раза пересчитал монеты, некоторые попробовал на зуб, другие потер об рукав камзола.
– Договорились, – простонал он, проведя рукой по документам.
Буквы вспыхнули голубым сиянием и погасли.
– Гремлин может забирать товар.
– Про мешок желудей не забудь, – напомнила бывшая защитница.
– Сплошные растраты. Ну, зачем вам такой прекрасный товар. Свиней разводить будете?
– Только одного, – усмехнулась Оксана. – Удачных продаж, Би. До встречи!
– Подольше бы не встречаться, – хмуро ответил торговец.
– Капитон! – кликнул я.
– Уже перенёс, – прогремело у меня в голове.
– Тогда забирай нас!
Вернувшись на корабль, я последний раз взглянул на остров мороков. Вряд ли буду скучать по этим «милым» торговцам. Хотя посмотрев вперёд, я быстро передумал. Над чёрным рынком солнце хоть и не светило, но безоблачное небо сверкало чистотой, а вот перед шхуной чернела бескрайняя жуть. Тёмно-серая вода перемешивалась со свинцовыми тучами, и закручивалась в клокочущий водоворот, проваливаясь в далекий горизонт, как на дно бездонного колодца. Меня передёрнуло. От вида надвигающейся бездны недавний завтрак подпрыгнул и попросился наружу. Я уставился в палубу, но то, что ноги стояли на дощатом настиле, совсем не убеждало, что я не падаю. Я сглотнул.
– Ты чего? – забеспокоился голем.
– Предвкушает поездку в мёртвый мир, – хмыкнул Оливье.
– Стародольская потеря ориентации в пространстве, – догадался Евлампий.
Отмахнувшись от вопросов Оксаны и архивариуса, я рванул в капитанскую каюту, зажимая рот ладонью.
– Куда? – вскрикнул хранитель. – Запятнаешь ковёр, пеняй на себя, со свету сживу!
Ковёр беспокоил меня меньше всего. Он и так весь прожженный и грязный, лишнего пятна никто не заметит.
Влетев в кабинет, я захлопнул дверь и не глядя на витраж, плюхнулся на кровать. Стер липкий пот со лба и закрыл глаза.
– Да! – протянул Оливье. – Ты не морской волк!
Плевать на его подколки. Даже под сомкнутыми веками на меня по-прежнему таращилась черная бездна. Ужас! Как можно вообще жить в таком мире? Последнюю фразу, я, кажется произнес вслух.
– А здесь никого и нет. Защитники, исследователи и типы вне закона, вроде мороков, – поделился знаниями Евлампий.
– Это только край Стародола, – зловеще сообщил хранитель. – Что творится в центре, ведомо одному источнику!
– К счастью, нам туда не надо! – заверил голем. – Перевернутый маяк тут совсем недалеко.
– Угу! – нехотя признал Оливье. – Там даже вода еще жидкая, можно плыть.
Завтрак потихоньку улегся, и я осторожно приоткрыл один глаз.
– А что там, на Перевернутом маяке? – спросил я.
Почему-то сразу представилась беспросветная тьма, в которой на ощупь бродит Ирина и зовёт на помощь.
– Сплошные камни и разбитый домик смотрителя. После вторжения поглотителей, энергия…
– Да её там уже не было. Ещё во времена Чёрной империи, колдуны выкачали из Стародола всё подчистую, – перебил хранитель.
– Она что была здесь? – удивился я.
Но вместо ответа вскипевший голем заголосил, как помешанный.
– Опять заговор? Во всем виноваты маги?
– Если ты так считаешь, не буду с тобой спорить, – усмехнулся хранитель.
Я вскочил с кровати, передернув плечами так, что мои попутчики разлетелись в разные стороны.
– Хватит!
Евлампий сощурил дыры, заменяющие глаза, но противоречить не стал:
– Чёрная империя переселилась в другой мир. А Стародол… растеряв всю энергию, начал меняться, – затарахтел он. – Маяк, вместе с домом, перевернулся и ушёл под землю кверху тормашками. Но туда можно войти и свободно ходить, как раньше.
– Как? – не понял я.
– Как раньше, – невинно сообщил Оливье.
– Волшебники Императорского университета исследований до сих пор не могут выяснить, как это получилось. Ни один эксперимент к подобным результатам не привёл, – объяснил голем.
– Обрезультатились, – фыркнул хранитель. – Они же ни разу не спустились до самого верха, то есть низа, маяка.
– Маги пытались…
– И никто не вернулся…
– Потому что…
– Тихо, – оборвал я, услышав стук.
– Юноша? С вами всё в порядке? – уточнил архивариус из-за двери.
– Вполне, – ответил я.
– Тогда выходите. Как говорили рыбаки, проглоченные морским змеем: «Нам срочно нужен дельный план». До перевернутого маяка час пути.
– Иду!
Сделав глубокий вдох, я подкрался к двери и выглянул наружу. В коридоре перед апартаментами хоть глаз выколи. Выбравшись на ощупь, я глядя перед собой, проскользнул на палубу. Прикрывая лицо ладонью, прошёл к мачте и, повернувшись к тьме спиной, прислонился к её прохладному деревянному боку.
– Мы тут посовещались, – сказала Оксана. – За милю до острова спустим лодку и отправим в ней Мровкуба. Он незаметно проберётся к маяку и спрячется. Твоя идея с гремлином просто спасительная. Когда корабль бросит якорь, пусть отправляет тебя на остров. Будешь прикидываться чародеем и отвлекать поборников. Не волнуйся! – прервала мои протесты бывшая защитница. – Скачи, кривляйся, махай руками. Чем страннее, тем лучше. Остальное сделает Мровкуб. Как только появятся сами поборники, я защёлкну ошейники, и дело в колпаке.
– Но у нас только четыре цепи, – напомнил Евлампий.
– Это я решу, – отмахнулась Оксана.
– Вам есть, что добавить, юноша? – уточнил архивариус.
Чародеи-помощники внимательно смотрели на меня. Такое единодушие настораживало.
– Сам просил примиряющее блюдо, – вальяжно заметил Оливье.
– Главное, чтобы Ирина не пострадала, – твердо сказал я.
– Не беспокойся, – пообещала бывшая защитница. – Мы о ней позаботимся. Даже не помнём.
Она улыбнулась, и послала мне воздушный поцелуй.
– Если капитан даёт добро, я бы хотела подготовиться.
Я кивнул, и Оксана грациозно ушла.
– Я, пожалуй, тоже пойду, надо составить список необходимых чар, – глядя ей вслед, задумчиво промычал Мровкуб.
– Я здесь подожду. Подышу воздухом, – как можно безразличнее сказал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не обернуться и не посмотреть в чёрную бездну.
– Может, лучше вернёмся в каюту? – предложил голем.
Я покачал головой.
– Надо быть сильнее, – ответил я. – Если хочу спасти Ирину, должен пересилить свой страх.
– Три тонны планктона! – удивился хранитель. – У тебя и правда храбрости прибавилось.
– Уже не знаю, куда девать, могу с тобой поделиться, – огрызнулся я, чуть повернув голову.
Небо давило свинцовым пологом. За бортом плескалась темно-серая вода. Волны тяжело поднимались над вязкой поверхностью моря и устало накатывались друг на друга. Я сглотнул. Вдалеке, в тёмном сердце этого мертвого мира, вспыхнула желтая молния, но даже она не осветила жирную черноту. Ради Ирины, надо перетерпеть. Я смогу! Я справлюсь! Мои ноги всё еще упирались в палубу. Желудок больше не крутило. Я уже не проваливался в бездну, но удержался лишь на самом краю.
– Переборол? – заинтересовался Евлампий.
– Да, – твердо сказал я. – Выдержу.
– Ты как рыба-шар, – удивился Оливье. – То вихляешь, как глист, а то весь раздуваешься от храбрости.
Я задумался. Со мной взаправду что-то не так. Но не может же это быть из-за Амоса. Нельзя отобрать смелость у колдуна? Пускай старого и замученного. Лучше верить, что осмелел от любви. Я кивнул сам себе.
– Меня изменила любовь!
Хранитель подавился и хрипло спросил:
– Ты от неё отупел? Поверил, что у такого как ты, может что-то получиться с магичкой? Ты же… – он начал кашлять сильнее. – Проклятущие чары выворачивают наизнанку. Слова ни скажи.
– Какие такие чары? – полюбопытствовал голем, но Оливье лишь закачал головой.
– Твоя любовь, самоубийство, – договорил он, прокашлявшись. – Большего открыть не могу, но поверь своему старому учителю, ты ещё о ней пожалеешь.