То, что сдерживало подобные побуждения, стало второй проблемой, заботившей Пауилна. Гибель рядового Одсли, чьи останки служили печальным напоминанием о затаившейся неподалёку грозной опасности, имела причиной подозрительного вида вихрь лазурного, с красными проблесками, цвета.
Он всё ещё висел в воздухе в нескольких дуазфутах от передовой позиции на правом фланге батальона. Полдюжины таких же вихрей, внешне напоминающих маленькие торнадо, находилось в пределах видимости на высоте от половины до нескольких дуазфутов. Они не предпринимали никаких агрессивных действий в отношении вторгшихся в их мир захватчиков и внешне выглядели вполне миролюбиво, однако Одсли, проявивший неоправданное легкомыслие и приблизившийся к одному из вихрей вплотную, уже жестоко поплатился за своё неумеренное любопытство. От него осталось лишь две ноги, аккуратно, как гигантской циркулярной пилой, отрезанных в коленном сгибе и выше.
Кто-то предложил собрать останки и отправить их родственникам покойного для захоронения, но шиканье и приглушенные ругательства, раздавшиеся в ответ, свидетельствовали о том, что мысль кажется сослуживцам Одсли не только кощунственной, но и глупой. В конце концов, участь несчастного могла постигнуть любого.
Пауилн, довольствуясь тем, что Одсли выполнял не его приказ, проигнорировал данный вопрос и приказал лишь рыть окопы побыстрее. Телеграфная связь со штабом функционировала вполне нормально, и командир бригады, спешно развёрнутой на базе их полка, подполковник Магхун, слал Пауилну различные одобрительные сообщения.
На вопрос Пауилна, следует ли ему ожидать второй и третий батальоны, а также подразделения усиления и обеспечения, как то предполагалось первоначальным планом операции, он лишь получил ответ, что изменившаяся обстановка требует пересмотра замыслов, а это, в свою очередь, потребует некоторого времени. Магхун даже проявил неожиданную для него словоохотливость, многозначительно дав понять, что ожидает ответа из столицы, где за развитием событий следят «самые высокопоставленные лица».
Пауилн почувствовал, как гордость принуждает его плечи выпрямиться, а грудь – изогнуться колесом. Действительно, как это он не догадался раньше? Ведь на данный момент эта операция является единственной, осуществляемой командованием сухопутных войск, и уж в любом случае – самой необычной в истории этой громоздкой бюрократической структуры. Несомненно, её задумали на Дубх Клиат, 19, и сейчас генералы, чьи кителя трещат по швам от веса боевых наград, накопившихся за долгие дуазлетия безукоризненной гарнизонной службы, пристально наблюдают за всем, что происходит на острие прорыва 36-й пехотной бригады.
Надувая щёки под «кондомной», как её окрестили пацифисты из Международного движения за отмену войн и запрет химического оружия, маской противогаза, Пауилн обошёл линию окопов. Работа явно спорилась, и, сделав вид, что золотые самородки, то и дело оседающие в карманах солдат, его совершенно не волнуют, майор вернулся к уже оборудованному батальонному командному пункту – простой яме глубиной около секстфута, имевшей вдвое больший диаметр. Поверх неё натянули маскировочную сеть, установили телефонно-телеграфный аппарат, стереотрубу – вот и весь штаб.
Сквозь противогаз обзор был неважным, однако Пауилн, более для соблюдения приличий, а отчасти – из любопытства, постоял с минуту у окуляра, разглядывая видневшийся вдали горный хребет. Тот выглядел так, словно целиком состоит из изумрудов. Пауилн решил назвать эти горы Смарагдовыми, и даже подумывал о том, чтобы дать одной из вершин собственное имя – для этого следовало лишь позвонить одному из знакомых жены, служившему в Королевском Географическом Обществе, – когда на дальнем плане возникло нечто ослепительно яркое, напоминающее солнечные блики.
Зрелище, возникшее там, где нет солнца и, как следствие, не может быть солнечных бликов, возбудило его интерес, однако, как ни увеличивал Пауилн кратность и резкость, разглядеть что-либо определённое ему не удалось.
Препоручив наблюдение за отрогом Смарагдовых гор адъютанту, майор вновь связался со штабом. Приказ носить противогазы казался ему глупым, несмотря на угрожающие обстоятельства, и разрешение избавиться от них казалось ему необходимым для сохранения контроля над батальоном. В противном случае, как он предполагал, через два-три часа, если не раньше, солдаты начнут снимать маски самовольно. К чему это приведёт, он даже не хотел думать.
Пробы земли и воздуха, отправленные за «розовый занавес», как окрестили солдаты портал между мирами, всё ещё изучались, и подполковник Магхун обещал дать ответ в самое ближайшее время. Будь он отрицательным, то, если память не изменяла Пауилну, устав предписывал отвести их назад в самые кратчайшие сроки, сменив 3-м батальоном или же тем, что осталось от 1-го. Майору это казалось наилучшим решением вопроса, и он приказал отправить выдержанное в педантичном сообщение, во всём следующее букве устава: местность подозрительна, изобилует опасными атмосферными явлениями, в её пределах действуют недоступные пониманию законы физики.
Разрешение снять маски пришло тут же, и разъярённый Пауилн, сорвав противогаз, едва не втоптал его в хрустящую под ногами золотоносную гальку. По цепи тут же передали этот, столь ожидаемый всеми, приказ, и вскоре Пауилн имел возможность наслаждаться плоскими шутками и тупоумными рассуждениями солдат о том, в какую именно сказку их занесло.
Пауилн вновь прильнул к окуляру стереотрубы, надеясь получше рассмотреть странные блики. Казалось, те стали ближе, и, посвятив наблюдению около минуты, майор пришёл к выводу, что они приближаются. Соответствующие указания были отправлены по телефону на ротные командные пункты.
Ещё через полдюжины минут стало ясно, что приближающиеся блики являются не чем иным, как отвратительными клювастыми тварями, описанными уцелевшими солдатами роты Глайниса из 1-го батальона. Однако существовало и отличие: здешние демоны казались словно сотканными из языков пламени.
И эти живые сгустки огня стремительно сближались с позициями 2-го батальона. На расстоянии гроссфута33 Пауилн приказал открыть прицельный огонь. О произведённом эффекте судить не приходилось, поскольку очертания пламенных клювоносов практически тотчас же скрыла поднявшаяся волна дрожащего раскалённого воздуха, искажавшая всё, что находилось за ней.
– Это оптическое явление, созданное искусственно, вроде дымовой завесы, – высказал своё предположение адъютант Пауилна по фамилии Гропиус. Он имел репутацию довольно начитанного и смышлёного парня; успешно окончив училище, Гропиус, в силу нехватки денежных средств, не обладал офицерским патентом. Он носил «временное» звание второго лейтенанта, стоившее ему львиной доли ежемесячного жалованья, однако же, вполне удовлетворявшее его, воспитанное на рыцарских романах, самолюбие.
– Да, конечно, – буркнул Пауилн. – Я сразу это заметил.
Такая ложь, всегда демонстрировавшая превосходство Пауилна над подчинёнными, неизменно поднимала ему настроение. Впрочем, купаясь в волнах самодовольства, он не сразу заметил странные точки, возникшие будто из ниоткуда – на расстоянии всего какого-нибудь терцмассфута34 от них.
– Огонь! – скомандовал Пауилн, почти крича в телефонную трубку. – Огонь!
Подскочив к стереотрубе, он попытался разглядеть получше бешено мчащихся по направлению к их окопам существ. Грязно-белого, сдобренного мерзкого вида бурыми пятнами, окраса, те двигались гигантскими скачками, подобно живущим на континенте Оз сумчатым. Почему-то их внешний вид напомнил Пауилну о велоцирапторах, давно вымерших динозаврах – те считались одним из опаснейших хищников своей эпохи.
Тела атакующих покрывали роговые пластины, от которых рикошетировали винтовочные пули; наклонившись вперёд и поддерживая равновесие при помощи тяжёлого хвоста, твари осуществляли короткие, молниеносные перебежки, опёршись же на хвост, они могли исполнять длинные прыжки при помощи могучих задних лап. Между собой эти во всех отношениях поразительные существа общались с помощью тонкого писка, в силу своей громкости, неприятно резавшего слух. Мощные клыки, торчащие из пасти, наводили на мысль о том, что их обладатели являются хищниками.
Впрочем, майор Пауилн отнюдь не собирался становиться дичью: приказав открыть шквальный пулемётный огонь, он скомандовал миномётной батарее, занявшей позицию неподалёку, угостить врага осколочно-фугасными минами. Казалось, среди белёсо-коричневых тварей промчался ифрикийский самум: сотни пуль и разрывы мин подняли целую тучу песка, в которой потерялись первые погибшие чудовища. Пауилн успел заметить, что из их ран течёт красная кровь, прежде чем те немногие из них, что уцелели, ворвались в окопы.
Послышались отчаянные крики, разрывы ручных гранат и выстрелы. Яростные вопли солдат сообщили майору о том, что его солдаты задействовали штыки, причём не без успеха. Пауилн выхватил револьвер, готовый к наихудшему, однако его вмешательство не потребовалось: все прорвавшиеся монстры к этому времени уже были уничтожены.
Победа в длившемся всего несколько минут ожесточённом бою досталась дорогой ценой: более двух дюжин солдат погибло и вдвое большее количество получило ранения.
Получив из штаба полка приказ удерживать позиции любой ценой, Пауилн отправил в тыл раненых – в меру тяжести полученных ими повреждений. Безнадёжных он приказал выносить в последнюю очередь: многим из них предстояло умереть здесь, на этой чужой земле, не знающей ни луны, ни солнца, а лишь звёздный свет, излучаемый колдовскими кристаллами.
Словно отвечая на зародившееся в душе Пауилна подозрение, в траншее раздались крики боли: один за другим солдаты начинали прыгать на месте или же кататься по земле, отчаянно пытаясь вывернуть брючные карманы. В тех случаясь, когда это удавалось, становились видны отвратительные, копошащиеся в окровавленной плоти, лимонного цвета черви, в которые превратились столь радовавшие глаз золотые самородки.
Рядом со Пауилном раздался леденящий душу крик: вздрогнув от неожиданности, он обернулся – и замер, потрясённый увиденным. Зрелище, представшее его взору, было способно лишить более трепетную натуру сознания: огромный тёмно-синий слизень, выбравшийся из кармана временного второго лейтенанта Гропиуса, присосался к его животу. Прокусив плотную ткань униформы и впившись в беззащитную плоть, он с ужасающей скоростью высасывал из своей, парализованной страхом и болью жертвы, кровь. В считанные мгновения слизень увеличился в размерах в несколько раз, достигнув размеров кисти взрослого человека. Сквозь полупрозрачную кожу его просвечивала рубинового цвета жидкость, выкачиваемая из тела Гропиуса.
К тому времени, когда Пауилн дрожащей рукой поднял револьвер и приставил дуло к кровопийце, длина того составляла почти фут. Крича в унисон с беднягой Гропиусом, майор спустил курок. Маленький монстр лопнул, словно надувной шарик, какие обычно покупают детям, и выплеснувшаяся из его разорванного тела кровь забрызгала Пауилна с головы до пят.
К сожалению, это не спасло Гропиуса: раскрывшаяся рана, из которой продолжала течь кровь, оказалась смертельной. Опустив восково-бледного адъютанта на землю, Пауилн сбивающимся голосом прочёл несколько слов заупокойной молитвы. Когда он закончил, Гропиус уже скончался, его остекленевшие глаза смотрели куда-то в сторону, поверх левого плеча Пауилна.
Майор встал, одёрнул китель. С револьвером в руке он вышел в траншею, готовый встретиться с любой опасностью. Какие бы коварные ловушки ни уготовил им этот мир, его богатства будут принадлежать Айлестеру! Доказательством тому служил огромный, с куриное яйцо, алмаз, находящийся сейчас в его нагрудном кармане.
Будто чувствуя, что о нём в этот момент думают, алмаз шевельнулся, совсем как живой. Пауилн ласково потрепал по нему правой рукой и продолжил свой путь по траншее, усеянной мёртвыми и умирающими солдатами. Дважды он останавливался, чтобы оказать тем, кому уже не помог бы никакой врач, ту единственную, последнюю помощь, которой они требовали.
Судя по крикам, слышавшимся на флангах, ещё не всё было потеряно. Вполне вероятно, ему даже удастся собрать остатки батальона и благополучно отступить, чтобы потом вернуться сюда с хорошо вооружённой и оснащённой по последнему слову техники командой элитных войск в герметичных скафандрах. Он выжжет здесь всё дотла огнемётами, даже если бы эту страну понадобилось целиком залить напалмом и керосином.
Алмаз, средства от продажи которого можно будет пустить на приобретение всего необходимого, приятно грел его сердце. Наконец, когда грудь пронзил укол нестерпимой боли, Пауилн заподозрил неладное.
Сунув руку в нагрудный карман, который к тому времени начал пропитываться чем-то влажным, он уже знал, что там обнаружит. Несмотря на все его попытки оторвать тварь, напоминавшую гигантскую, всё увеличивающуюся в размерах мокрицу, каждый раз Пауилн останавливался – слишком сильной была боль, которую причиняли ему намертво впившиеся в рану маленькие острые зубы. Помня об участи Гропиуса, майор не решился выстрелить в постепенно приобретавшую алый цвет мокрицу, а бросился на командный пункт, движимый единственной целью: сообщить обо всём командованию и спасти тем самым как можно больше солдатских жизней.
Аппарат телефон-телеграфа стоял на месте, хотя связист, запропастившийся неведомо куда, отсутствовал. Крутанув ручку, Пауилн поднял телефонную трубку.
– Алло! Алло! Штаб полка? Это говорит майор Пауилн, 2-й батальон. Мы атакованы…
Путаясь в словах и то и дело заикаясь, он попытался объяснить, с насколько смертельным и сверхъестественным противником довелось столкнуться его батальону, однако, казалось, подполковник Магхун утратил здравый рассудок – он не понимал самых элементарных фраз.
Совершенно подавленный, Пауилн вдруг почувствовал, что ноги уже не слушаются его. В голове закружилось и, падая, он услышал хруст собственной грудины, прогрызаемой кровососущей мокрицей. Наконец, когда сердце его остановилось, и сказочный мир ускользнул из поля его зрения, краешком сознания, ещё не покинувшем его окончательно, Пауилн услышал, как из телефонной трубки доносится чужой, совершенно нечеловеческий голос, похожий на извращённое смешение скрежещущих и шелестящих звуков. С осознанием того, что магические способности обитателей этого мира позволили им подключиться к линии связи, майор Пауилн, проклиная всё, расстался с жизнью.
Телефонная трубка, из которой голос подполковника Магхуна безрезультатно взывал, угрожал и приказывал, беспомощно висела на проводе, в то время как выглянувшее из-за туч солнце освещало тела мёртвых солдат и офицеров 2-го батальона 36-й армейской бригады, неосмотрительно набивших карманы неразорвавшимися миномётными минами. Многие, как можно было судить по изувеченным взрывами телам, подорвали себя выданными им ручными гранатами, если те, конечно, не детонировали случайно.
На лицах большинства покойников застыло выражение крайнего ужаса, смешанного с безумием, и лишь немногие несли на себе печать странного, воистину небесного блаженства, что порой встречается, как говорят, у тех, кто отходит после долгих мучений. Майор Пауилн, скончавшийся в результате обширного инфаркта, сидел на самом дне окопа, уставившись невидящим взглядом в своего адъютанта, временного второго лейтенанта Гропиуса, которого застрелил собственной рукой – единственным выстрелом в живот.
Глава
XI
Утро последней субботы сентября в Логдиниуме выдалось солнечным – казалось, светило не желало оставлять без своего внимания попавший в беду Айлестер и стремилось любой ценой затянуть летний период. Большинство обывателей, уже знавших из газет о том, что демоны ДПФ боятся солнечного света, сочло это добрым предзнаменованием.
По-другому относился к данному вопросу генерал-фельдмаршал Блейнет, вышедший на службу в самом прескверном настроении: ему предстояло подписать ряд бумаг, имевших воистину судьбоносное значение.
Ворчливый седовласый старик, до сих пор сохранявший часть прославившей его в молодости безрассудной отваги и могучей физической силы, казалось, был недоволен всем. Солнечные лучи слепили его, даже если падали из-за спины, к тому же он вдруг высказал опасение – чем буквально поверг в шок своих многочисленных заместителей и помощников, – что иностранные шпионы могут наблюдать за его кабинетом при помощи биноклей и читать все разговоры по губам.
Наконец, окна задёрнули толстыми, не пропускающими и кванта солнечного света, шторами, и Блейнет, недовольно кряхтя, приступил к работе. В первую очередь предстояло разобраться с кризисом на фронте – иначе ДПФ уже не называли – и решить, каким образом лучше бороться с коварным противником. 36-ю бригаду, потерявшую сперва пехотную роту, а затем и целый батальон, бесследно исчезнувший в красном сумраке, окончательно разгромили атаковавшие на закате демоны.
Новые, неизвестные науке, существа, покрытые роговой бронёй, обеспечивающей частичную защиту от винтовочных пуль, нанесли внезапный удар. Продемонстрировав неожиданную резистентность к воздействию солнечного света, смертельного для клювастых демонов, они прорвали позиции 36-й бригады и нанесли ей значительный урон. Командир бригады подполковник Магхун и большинство офицеров погибли.
Возник вопрос о развёртывании на границе ДПФ пехотной дивизии. Учитывая обстоятельства, глава оперативного отдела генерал-майор Галвин предложил: расформировать 36-ю пехотную бригаду, вывести 36-й пехотный полк из состава 12-й дивизии и отправить на переформирование, заменив 3-м отдельным танковым, дислоцирующимся в Бриниаве, а саму дивизию переименовать в танковую. Также Галвин запросил два артиллерийских полка из состава 11-го и 10-го дивизионных округов и ряд других подразделений. Блейнет пробежал глазами текст приказа по дивизии:
«Солдаты и офицеры 12-й дивизии! Своим беспримерным мужеством, самоотверженностью и железной стойкостью, проявленными в боях с противником, использующим древнюю магию и не щадящим собственных солдат в достижении своих богопротивных целей, вы стяжали бессмертную славу и заслужили восхищение нации и уважение командования. Впереди – новые, возможно, даже более тяжёлые бои, и я спешу сообщить вам о том, что верховное командование сухопутных войск и Его Величество дают вам лучшее оружие из того, чем обладает Айлестер, с тем, чтобы вы смогли одержать ещё более великие победы. В состав 12-й дивизии с сегодняшнего дня включён 3-й отдельный танковый полк, а сама она получает статус танковой и так и будет именоваться впредь во всех документах и сводках. Желаю вам всяческих успехов.
Генерал-фельдмаршал Блейнет».
Вполне удовлетворённый, Блейнет подписал приказ. Со старой структурой армии, приписанной к своим местам дислокации, было покончено – возникла боевая дивизия, развёрнутая на фронте. Понимая, что главный шаг сделан, генерал-фельдмаршал, всё ещё преодолевая определённое душевное сопротивление, поднял телефонную трубку и приказал Галвину подготовить план оборонительной операции силами 1-й танковой дивизии по юго-западной, южной и юго-восточной границам ДПФ.
_______
Автор данной инициативы генерал-майор Галвин, мысленно даже составивший набросок приказа, всё же, как это обычно бывает, оказался захваченным врасплох распоряжением Блейнета.
Он вновь изучил лежащую на его столе карту местности. Шесть оставшихся в дивизии пехотных батальонов Галвин решил развернуть тонкой, не эшелонированной в глубину линией, впрочем, по штатному расписанию – из расчёта два гроссфута35 на батальон. Увеличившаяся площадь ДПФ, внушавшая самые неприятные опасения относительно перспектив такого роста, на мгновение смутила Галвина, однако он вскоре взял себя в руки и продолжил работу.
Батальонные участки обороны он решил также именовать плацдармами, давая тем самым понять всем офицерам, что получат доступ к данной информации: в глубине построения за ними будут выстраиваться новые полки и дивизии, которые, в конце концов, сломят сопротивление врага. Танковый полк следовало использовать в качестве дивизионного резерва – в случае, если противнику удастся совершить прорыв. Названия для плацдармов, не имея желания напрягать воображение, Галвин заимствовал из лежавшей на столе газеты.
На самой последней странице он обнаружил кроссворд. Некоторые слова Галвин уже разгадал, пока ожидал звонка от Блейнета, и сейчас с удовольствием переписал их в приказ: «Кнут», «Пони», «Башмак», «Фрукт», «Океан», «Мотор».